Автор: AnonAuthor
Перевод: Yarb
Вычитка и редактура: Многорукий Удав

Оригинал

Основная история

 

Эта глава — предыстория событий оригинальной "Ксенофилии". Давайте вернемся немного назад и посмотрим, как всё это происходило...

 

 

Глава 3

Сбывшаяся мечта

           — Дэш! Эй!

           Рэйнбоу бросила взгляд на улицу, над которой пролетала, и заметила рослую фигуру, махавшую ей длинной рукой в попытке привлечь внимание. На мгновение пегаску охватило странное чувство – словно она неподвижно зависла на одном месте, но это быстро прошло. Она резко легла на крыло, заложила нисходящую спираль и, затормозив широким взмахом крыльев, приземлилась аккурат перед высоким человеком. “Наверно, просто хочет поболтать с кем-нибудь, — подумала она, посмотрев на других пони на улице, — а остальным до него и дела нет”. На долю секунды Дэш скривилась, будто лимон куснула. “Хотела бы я, чтобы побольше пони дали бедняге шанс”.

           Друзей у Леро пока что было совсем немного, хотя Рэйнбоу и старалась исправить это. Несколько раз пегаске удавалось заглянуть под маску бесстрастия, носимую человеком, и ей становилось слегка не по себе от намеков на то, насколько одиноким он себя чувствует... насколько чужим. Именно из-за этого поскрёбывания на душе она столь отчаянно пыталась уделять ему хоть немного времени почти каждый день, равно как и познакомить с какими-нибудь пони, что не станут поворачиваться к нему хвостом. Например, с Лирой – к некоторому удивлению Дэш, тихая приветливая единорожка на диво хорошо сошлась с высоким двуногим.

           — Привет, как дела? — Рэйнбоу была даже довольна, что человек её остановил. Она знала, что он немного стесняется первым заговаривать даже с теми, с кем уже успел подружиться, несмотря на радость друзей от его общества. Леро постоянно повторял, что не хочет навязываться, хотя это было просто нелепо. Пегаска с удовольствием проводила с ним время, как и Флаттершай, и Твайлайт. Рэрити он тоже нравился; элегантной единорожке пришлись по душе вежливость и манеры человека, хотя Рэйнбоу хотелось бы, чтобы он был менее сдержан. Лира же... Лиру он, похоже, очаровал. Она, по своему обыкновению, не навязывалась и сдерживала эмоции, но Дэш замечала в её глазах любопытство и интерес каждый раз, когда светло-зелёная кобылка оказывалась рядом с человеком. Может, у неё даже имелись какие-то личные чувства к нему. Было бы забавно.

           Едва приземлившись и сложив крылья, пегаска ощутила на себе чей-то пристальный взгляд и огляделась. Пялившихся оказалось трое, все – кобылки; одна кремовая, другие две разных оттенков розового. Они уставились на Леро широко открытыми от страха глазами, как делали почти всегда, когда тот проходил мимо них. За последние несколько недель Дэш невероятно надоело видеть, как они от него шарахаются. А ещё она знала, что человека немного расстраивало, что его могут настолько бояться. В любом случае, это было глупо – он никогда не выказывал ни малейшего желания навредить кому-либо, скорее наоборот.

           Рэйнбоу почувствовала, что из её глотки готов вырваться раздраженный рык. Меньше всего на свете Леро сейчас нуждался в надоедливых идиотках. И уж совершенно точно он не заслуживал такого отношения.

           — Эй, — проронила она. — Лучше бы вам следить за ним повнимательней. По-моему, он сейчас голодный!

           Едва договорив, она уже пожалела о своих словах. Глаза всех трёх кобылок стали просто огромными.

           — Ой, мамочки! Он может съесть нас! — ахнула одна.

           — Ужас! Кошмар! — подхватила другая.

           Все три подскочили и рванули вдоль улицы. Странно, но остальные пони вокруг никак не отреагировали.

           Рэйнбоу прикрыла глаза передним копытом и издала разочарованный стон. “Сборище безмозглых тупиц. Вас трое, и все – земнопони. Да, вы не Эпплджек, но всё равно любая из вас вдвое сильнее его. Это скорее он должен боятся вас, но ведь не шарахается же и не убегает! Дуры”.

           До её ушей донеслось фырканье, а затем сухой голос человека:

           — Что ж… спасибо, Дэш. Уверен, теперь они будут гораздо меньше меня бояться.

           — Хех, да с таким лицом, как у тебя, им ничего другого и не остаётся, — машинально парировала Рэйнбоу, даже не думая, что говорит. — Жутковато смотришься. — И она ухмыльнулась.

           Леро хохотнул.

           — Ты думаешь, это моё лицо их испугало? Стоило только тебе приземлиться...

           Теперь и пегаска захихикала. Вот ещё почему ей так нравилась его компания: он никогда не обижался, если она неумышленно делала выпад в его адрес. Вообще никогда. Это было настолько необычно, что Дэш тянуло к нему, словно магнитом. Чаще всего он старательно отшучивался в ответ, притом с таким задорным юмором, что она тоже не могла сердиться на него.

           Пегаска взлетела и игриво ткнула человека передним копытом, признавая его победу в этой пикировке, что вызвало ответную ухмылку.

           — Ты что-то хотел?

           — Да, есть минутка?

           Рэйнбоу снова приземлилась и посмотрела на него с любопытством:

           — Конечно. В чём дело?

           Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы попытаться по лицу человека угадать, в каком он настроении. Это было не сложно, но и не так уж легко – из-за неподвижных ушей, расположенных по бокам от лица, его мимика читалась труднее, чем привычная ей понячья. Дэш, к счастью, имела опыт общения с иными видами; например, Гильда, её подруга, имела ещё менее подвижное лицо. Леро же в этом отношении почти не отличался от обычного пони, и взгляд Рэйнбоу не нашел никаких признаков огорчения. Немного неловкости – да. Совсем немного, самую чуточку, но она довольно часто видела его таким, так что особо беспокоиться смысла не было. Хотя пегаска всё же надеялась, что сможет разрешить его проблему. Она действительно этого желала, потому что знала – его нельзя назвать полностью счастливым, и хотела исправить ситуацию. Насколько пони знали, он оказался здесь насовсем, и Дэш хотелось, чтобы это не беспокоило его. В конце концов, ей вроде как нравилось, что он здесь.

           Леро пожал плечами и присел, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами пегаски. Руки он положил на колени, отчего поза получилась одновременно удобной, расслабленной и в то же время немного формальной. Странное сочетание.

           — Я просто хотел... ну... сказать спасибо.

           Рэйнбоу нахмурилась:

           — А... за что?

           Он снова пожал плечами.

           — Ну… знаешь, ты ведь немало помогала мне. В смысле, с тех пор, как я здесь очутился,­ — человек немного поерзал, — и при том совсем не так, как это обычно делаешь. Чуть ли не ежедневно тратишь по несколько часов на то, чтобы терпеливо отвечать на мои дурацкие вопросы.

           Дэш снова наморщила лоб. Его вопросы не были дурацкими, он просто не знал, как устроен этот мир. Дискорд побери, да Леро был умнее её, причём изрядно, и порой его вопросы заставляли голубую кобылку задумываться о разных вещах, чего с ней прежде никогда не случалось. Пусть он и не дотягивал до гения Твайлайт, но совсем немного, и пегаске по-настоящему нравилось отвечать на его вопросы.

           Прежде чем она перебила человека в попытке всё рассказать, тот продолжил в порыве искренности:

           — Я просто хочу сказать, что понял, как много ты для меня сделала, и хочу поблагодарить тебя. Твоя помощь очень важна. Поэтому – спасибо тебе за всё.

           Рэйнбоу почувствовала, как внутри неё прокатилась волна радости. Она действовала не ради привлечения внимания; просто он был другом – а она помогала друзьям, когда это требовалось. И в то же время стоило признать, что внимание и похвала были ей приятны. Особенно когда она их не ожидала.

           Пегаска одарила человека радостной улыбкой, вложив в неё теплоту, что плескалась внутри:

           — Ох, что поделать, крепыш... ты ведь такой беспомощный...

           Он усмехнулся и быстрым движением руки попытался взлохматить прядку гривы у неё на лбу. Дэш пригнулась, но он сумел настигнуть её и провёл пальцами по огненным полоскам меж ушей. Иногда, под настроение, она продолжала игру в “поймай-увернись”, чтобы втянуть его в борьбу, но в этот раз лишь расплылась в улыбке и позволила взъерошить себе гриву. Волны радости стали сильнее, в груди появилось ощущение теплоты и счастья, и она показала ему язык.

           — Ты быстрый.

           — Спасибо. — Он посерьезнел. — Я очень признателен тебе за всё, что ты для меня сделала, честно. Флаттершай и Твайлайт тоже немало помогали, но ты провела со мной времени больше, чем они обе, вместе взятые. И заступалась за меня, как я слышал.

           Рэйнбоу моргнула.

           — Что, правда? — Она думала, что он ничего не слышал про её ссоры с пони, которые дурно высказывались о нём. А еще была драка или две, о которых человек точно не знал. Во всяком случае, она на это надеялась.

           Леро искоса посмотрел на неё:

           — Да, про пару случаев. И меня внезапно заинтересовало, сколько же их было.

           Ой-ой. Пока она училась читать его, он, несомненно, научился читать её. Крылья Рэйнбоу дрогнули в попытке беззаботно пожать плечами.

           — Один или два. Ничего особенного.

           Взгляд человека сменился на испытующий, и пегаска мысленно вздрогнула. Выходит, он знал больше. Ой-ой-ой. Она отвечала, думая, что про "пару случаев" он говорил буквально, но, как видно, ошиблась.

           — Один или два, значит?

           “Конские яблоки, про что же он знает?” Кстати, а действительно, сколько их было? Пожалуй, шесть, учитывая гадости за авторством Хани Дью. Стоп, восемь. Хеймейкер и Грендилеквенс (Haymaker — сенокосец, Grandiloquence — помпезность, напыщенность. прим. перев.) тоже наговорили грубостей, хотя во втором случае Твайлайт оказалась поблизости и вмешалась. Наблюдать, как она устраивает словесную выволочку Грендилеквенс, да так красноречиво, что не каждая кобылка сможет, было настоящей усладой для глаз.

           — Ну... может, три, — нерешительно протянула Рэйнбоу. — Забыла ещё про один.

           Леро вздохнул, и по лицу человека она поняла, что обвести его вокруг копыта не вышло. Он знал, что таких случаев было больше.

           — Ну и ну. Извини, Дэш, я и подумать не мог, что доставлю тебе столько неприятностей...

           — Эй! — вмешалась пегаска, чувствуя внезапный прилив гнева. Она злилась не на него, а на всю ситуацию в целом: ведь бедняга и не собирался оказаться в их краях. Он не специально очутился один посреди чужаков. И это было, лягать их всех, нечестно, что ему приходится волноваться на счёт пони, которым он не по нутру из-за одного лишь внешнего вида! Она ткнула его твердой кромкой переднего копыта.

           — Ну-ка кончай извиняться. Ты не делал ничего плохого, здоровяк, и даже не вздумай заикнуться о том, что приносишь мне проблемы. Ты круп надрываешь, пытаясь ужиться с нами, и не твоя вина, что кому-то ты не нравишься. А если я решу проучить тех, кто говорит гадости про моего друга там, где я могу их слышать – я брошу им вызов. Проблема не в тебе, а тех придурках, решивших, что ты им не нравишься. — Взгляд Рэйнбоу чуть потеплел, и она снова ткнула его, на этот раз осторожнее. — Я вступаюсь за своих друзей, Леро. А ты мой друг. Никогда не забывай этого.

           Он поймал её копыто, не дав себя ткнуть.

           — Не забуду.

           Человек улыбнулся, и от его улыбки у пегаски потеплело на сердце.

           — И я всё понимаю, Дэш, — он пожал плечами, — просто хочу, чтобы тебе не приходилось постоянно вступаться за меня, или пусть это происходит не у меня за спиной, чтобы я мог сам за себя постоять, а не сваливать всё на тебя.

           Рэйнбоу кивнула, ещё чувствуя остатки гнева.

           — Нет нужды объяснять, крепыш. Я поняла. — Она собралась ещё раз ткнуть его копытом, но осознала, что Леро всё ещё держит его в руке. Непонятно почему, но ей это понравилось, и она не стала убирать ногу. Вместо этого пегаска заглянула человеку в лицо, подчёркивая, что говорит искренне и по-настоящему готова его защищать: — Ты только помни: не стоит волноваться, если что-то творится позади. Я прикрою тебе спину. — Она усмехнулась. — Кроме того, у меня куда лучше получится присмотреть за ней, чем с твоими-то малюсенькими глазками, — добродушно поддразнила она. На самом деле его глаза были не такими уж и крошечными, хотя и меньше понячьих.

           Он засмеялся, отпустив её копыто, и получил ответную ухмылку. Пегаске нравилось, когда ей удавалось развеселить человека, даже если тот был расстроен; так она чувствовала, что значит что-то для него.

           — Ну, не всем же ходить с такими здоровенными допотопными фарами, как у тебя, — с кривой усмешкой сказал Леро, показывая на её глаза двумя пальцами. Проследив взглядом в том же направлении, он встретился с взглядом пегаски. Несмотря на все подколки, ей нравились его глаза; маленькие или нет, но они были красивого оттенка.

           — Что ж поделать, не всем дано быть такими потрясными, — ухмыльнулась Дэш.

           Леро фыркнул:

           — Не перестарайся с умничаньем, а то голова распухнет и будет мешать летать.

           — Ха, да я так хороша, что мне и это не помешает! — отразила подачу Рэйнбоу и игриво показала язык.

           Леро снова фыркнул и поднял руки, признавая поражение.

           — Твоя правда. — Он встал. — В общем, как я уже говорил, просто хотелось сказать спасибо. Решил, тебе будет приятно узнать, что я очень признателен за всё, что ты для меня сделала. На этом всё, можешь возвращаться к своим делам! — Он улыбнулся. — Ещё увидимся сегодня?

           Они уже договорились встретиться вскоре после обеда, просто чтобы погулять и поискать, чем бы заняться. Рэйнбоу не собиралась пропускать такое, особенно теперь. Пегаска вспорхнула и зависла на уровне глаз Леро.

           — Можешь не сомневаться, крепыш!

           — Замётано, — кивнул он, разворачиваясь. — Тогда до встречи!

           Она повисела на одном месте, наблюдая, как он уходит вдаль по улице, и улыбаясь самой себе. Знать, что её усилия замечены и оценены по достоинству, оказалось весьма приятно. Её копыто всё ещё ощущало фантомное прикосновение его руки, хватку его пальцев, слегка сжимающих мягкое основание. В груди затеплилось приятное ощущение тихого счастья от неожиданной похвалы. “Ха, значит, он всё же меня заметил”.

           При воспоминании о взгляде, которым Леро сопровождал свои улыбки, её собственная стала немного шире. У него и правда привлекательные глаза. И приятная улыбка. Ах да, а ещё у него был крепкий зад, на который Дэш вдоволь налюбовалась, пока человек уходил. Она даже немного желала, чтобы он перестал всё время носить одежду. В конце концов, что он мог прятать под ней такого плохого? “Думаю, там он вовсе даже недурен”.

           Разумеется, куда лучше всего этого был… ну, он сам. Леро не был похож ни на одного жеребца, с которыми ей приходилось сталкиваться; не скажи он ей, что он парень, она приняла бы его за кобылку, несмотря на голос. Он и вёл себя похоже. Это неимоверно облегчало общение, что было здорово, потому что ей нравилось с ним болтать. Неважно, какого он роста и полностью ли покрыт шерстью – он был славный малый.

           А ещё у него была приятная улыбка.

           Рэйнбоу вдруг широко распахнула глаза. Крылья сложились от шока, она упала на землю на все четыре ноги и застыла камнем. Казалось, будто небо в мгновение ока изменило свой привычный цвет.

           “Нет. Нет, нет, нет. Разлягать же вдребезги...” Прошло уже немало времени с тех пор, как пегаска последний раз всерьёз, по-настоящему влюблялась, и она вплоть до этой секунды не замечала признаков нового чувства. Одна её часть купалась в тёплом предвкушении послеполуденной встречи с другом, вторую бил лихорадочный озноб. Дэш ни разу не удалось добиться ответных чувств в прошлом, и это её тревожило. Леро... подходил ей, как никто другой из ранее встреченных жеребцов. Он не сердился, когда ей случалось ляпнуть что-то обидное, смеялся над её шутками и не расстраивался, если они заходили чуть дальше, чем стоило, просто тихо указывал ей на это. О таком друге пони вроде Рэйнбоу могла лишь мечтать.

           А теперь её дружбе угрожает эта дурацкая влюблённость. Она всегда ухитрялась сделать какую-нибудь глупость, когда была влюблена, начиная от неудачно сказанных слов, которые выпаливала не подумав, как они прозвучат, и заканчивая провальной попыткой покрасоваться, которая в тот раз едва не закончилась плачевно для парня. Иногда она совершала множество глупостей одновременно. И ей не хотелось терять друга из-за безумных фантазий о более близких отношениях.

           И вообще, что за дискордовщина ей в голову лезет? Он даже не пони! Он какой-то высокий и полулысый сородич обезьян.

           Но у него удивительные глаза. И приятная улыбка.

           Рэйнбоу вздохнула, прикрыв лицо передним копытом. "Лягать..." Не вышло. Она пыталась убедить себя, что это плохая идея, но всё впустую. Стоило представить его улыбку, и в груди разливалось тепло, и никак не хотело исчезать ощущение мягких пальцев, держащих её копыто.

           Пегаска понурилась, зажмурившись. Она обречена. Обречена и может вот-вот потерять друга, к которому так сильно привязалась.

           Эти мысли эхом прокатились по её разуму, и она резко вскинула голову. “Нет. Нет, я не стану так легко сдаваться. Я справлюсь”. Когда она последний раз влезла в неприятности, некоторые из друзей посоветовали ей в следующий раз не пороть горячку и не торопить события. Стоит попробовать. Вместо того чтобы мчаться вперёд сломя голову, она немного сбавит пыл; идея выглядела заманчиво – у Дэш имелась крохотная надежда, что чувства могут угаснуть, и ей не придётся потерять друга из-за неумелой попытки сблизиться.

           Рэйнбоу встряхнулась, поправила гриву и заставила ушки смотреть вперёд и вверх. Да, она справится. Безусловно. Она же Рэйнбоу Дэш, самая потрясная пегаска в округе! Она может всё!

           Отголосок страха, упорно не желавший исчезать, она постаралась проигнорировать.

           Появилось чувство размытости окружения; стоило перестать думать о времени, и оно ускорило свой бег, расплываясь. Это сбивало с толку, но не казалось странным, скорее было ожидаемо. Солнце вставало и садилось, почти всё прочее оставалось незамеченным; сознание словно заволокло плотным облаком встреч и разговоров.

           Следующие несколько дней, где-то с неделю, были полны... неловкости. Рэйнбоу изо всех сил старалась не показывать своей растущей привязанности, однако обнаружила, что стала более... чувствительной к прикосновениям. Она чаще, чем прежде, обнимала и прикасалась к Леро. Тот не возражал; к её некоторому разочарованию, он, похоже, и вовсе не заметил этой перемены, что одновременно злило и вызывало облегчение. Она даже пару раз поймала себя на том, что во время приветствия потерлась о человека, чуть прижавшись мордочкой к изгибу нижней челюсти сразу под его ухом. Этот жест означал “я рада тебя видеть”, но был несколько интимным. Умение летать здорово выручило – в противном случае ей было бы труднее и дотянуться, и выставить свой поступок случайностью. Это вышло неосознанно и почти непроизвольно: вот она зависает в воздухе, обнимает человека передней ногой, а затем – легкий тычок носом. Леро даже придумал своеобразный ответ. Согнув указательный и средний пальцы, он коротким нежным движением потер аналогичное место на мордочке Рэйнбоу выставленными суставами. Они были жестче и меньше, чем нос пони, но сошли за довольно удачную замену. Пегаске очень понравилось, и её сердце на краткий миг ускорило ритм, когда человек первый раз так сделал.

           Затем, конечно же, пришло осознание, что это была попытка имитировать её поведение. Она замечала подобное время от времени – так Леро пытался вписаться в новое окружение. Он копировал Дэш, других пони, пытался вести себя с ними так, как они вели себя с ним. Разочарование было почти сокрушительным, но она выстояла. Он ведь не оттолкнул её, просто не обратил внимания; это ранило, однако вины человека в этом не было. Главное, он всё ещё не отверг её. А самое замечательное – она до сих пор не накосячила, и они, так или иначе, по-прежнему оставались друзьями.

           Разумеется, чем сложнее Рэйнбоу было вести себя естественно рядом с Леро, тем проще было другим пони заметить её чувства. Первой была Рэрити.

           Снова эта мутная дымка и пролетающие мимо сознания события. Вдруг всё прекратилось, и Дэш резко вернулась в нормальное окружение. Она пошатнулась от неожиданности, словно шагнула мимо ступеньки, и обнаружила себя в бутике “Карусель”.

           — Дорогуша, изволь постоять спокойно, а не то, боюсь, я тебя уколю! — заявила единорожка с полным ртом булавок. Пегаска на секунду смутилась, но затем поняла, что всё было нормально.

           О том, почему она до сих пор поддаётся на уговоры Рэрити побыть живым поникеном, Рэйнбоу имела понятия не больше, чем о причинах, почему единорожка по-прежнему просила её об этом. Закрадывалось подозрение, что портниха нарочно выбрала самую трудную клиентку и пытается подобрать ей пристойный наряд.

           Результат её нынешних усилий, очевидно, имел целью настолько скрыть его обладателя, насколько это возможно, и пегаску едва не расплющило под тяжестью целого замка из ткани. Даже её грива была завешена, хотя лицо Рэрити, к счастью, оставила свободным. Дэш опасалась, что задохнётся, если единорожка добавит ещё хоть немного материи.

           — Я стараюсь! — Рэйнбоу переступила с ноги на ногу, пытаясь найти удобное положение, и беспокойно поёрзала крыльями. Ткань закрывала даже их, хотя только лишь в сложенном состоянии. Будучи распахнутыми, они оказывались за пределами наряда. — Эта штука тяжёлая!

           — Я считала, что уж для тебя-то, Рэйнбоу Дэш, это будет совсем не в тягость! — ответила Рэрити, откровенно льстя своей подруге.

           Уловка сработала.

           — Ладно, не такая уж и тяжёлая, — неохотно согласилась Дэш. Одеяние действительно весило немного, просто было мешковатым, слегка натирало и к тому же чуть сковывало движения. Пегаске не нравилось, когда её что-то сдерживало, и боролась со слабой нервный дрожью с того момента, как Рэрити начала упаковывать её в платье. Та ничего не заметила; у Рэйнбоу был большой опыт в подавлении и сокрытии своей легкой клаустрофобии.

           Тем не менее, малый вес не делал наряд удобным.

           — Хватит, я тут уже несколько часов торчу! — заныла пегаска. — У меня есть и другие дела!

           — Это ты загнула, ещё и получаса не прошло, — спокойно поправила её единорожка. Она что-то подправила в платье, чуть сдвинув ткань. — Сёстры милостивые, Рэйнбоу Дэш, я же едва закончила облачать тебя во всё это. Так лучше? И вообще, куда ты торопишься? Упражняться в трюках?

           Сделанное ею изменение немного ослабило натянутую ткань, что положительно сказалось на беспокойстве Дэш.

           — Так чуть получше, — сделала вывод пегаска и подвигала задними ногами, чтобы проверить свободу движений. — Тренировку я сделала утром, просто мы с Леро договорились встретиться в кафе у Криспи (Crispy – хрустящий прим. перев.) для позднего обеда. Он ушёл помогать Сторми (Stormy – штормовой прим. перев.) с починкой дверей, и думает, что не управится к полудню. — Она подавила улыбку, вспомнив, как малость подшутила над человеком в их прошлый поход в ресторан. Она выбрала “Стог”, особое заведение, в котором все блюда готовились из сена. Пока человек, пытаясь скрыть тревогу, искал в меню что-нибудь съедобное для себя, Рэйнбоу едва не взвыла от смеха, глядя на выражение его лица, хотя другие пони, наверное, ничего не заметили бы. Улыбку стало труднее прятать, когда она вспомнила, как Леро отчаянно выискивал хоть что-то, не желая расстраивать пегаску, пока не поднял взгляд и не взглянул на неё. Увидев на его плоском лице в равной мере веселье и раздражение, она наконец проиграла борьбу со смехом, радостно захихикав над удавшейся шуткой, и протянула человеку спрятанную под столом сумку с бутербродами. Дэш не собиралась морить своего друга голодом и предварительно обо всём договорилась с персоналом. Это была хорошая шутка.

           Видя, как у пегаски расползаются уголки губ, Рэрити улыбнулась, по-прежнему держа булавки во рту.

           — Ах да, твой друг-чужеземец. — Рэйнбоу показалось, что на краткий миг она увидела Леро, но его нигде не было, так что видение исчезло. Рэрити вздохнула. — Какая жалость, что кто-то со столь изысканными манерами занимается банальным ремонтом. — Единорожка покачала головой. — Ты не думала пригласить его в спа?

           Дэш искоса глянула на модельершу:

           — Спа? Какого сена мне вести его туда?

           Единорожка вздохнула.

           — Дорогуша, задумайся на секунду. Я знаю, ты не очень любишь спа... — это ещё мягко сказано; Рэйнбоу старалась избегать его любой ценой, — но многим пони там нравится. Им нравится массаж, моя милая, а это... — Рэрити коснулась переднего копыта пегаски своим собственным, — не лучшее для него средство, хотя и так можно справится. Но хотя бы представь, как лапы Леро...

           — Руки, — рассеянно поправила Рэйнбоу.

           Рэрити мотнула головой.

           — Руки, лапы, когти... неважно. Они выглядят хрупкими, но если в них есть хоть сколько-нибудь силы...

           — Вовсе они не хрупкие, — вновь перебила её пегаска, — к тому же довольно сильные! Все думают, что их легко сломать, но ничего подобного!

           Среди всех слухов о Леро конкретно этот приводил её в бешенство; окружающие знали, что человек слабее большинства пони, и поэтому многие считали его хрупким, особенно длинные, тонкие пальцы у него на руках. Однако они ошибались. Рэйнбоу случалось понарошку бороться с ним, она приглашала его погонять в хуфбол, в котором хватало столкновений и падений, а ещё пегаска видела Леро за работой и убедилась, насколько сильны его пальцы. Её бесило, если другие пренебрежительно к нему относились. Когда она уговорила его выйти на хуфбольное поле и показать, на что способен, игра вышла дискордовски зрелищной. Дэш сказала ему не сдерживаться, и перехват мяча в его исполнении вышел жёстким. Она аж звёздочки на секунду увидела. Человек был довольно массивен, и при рывке его скорость и вес в сочетании с тем, что падал он на неё с высоты своего немалого роста, сработали очень эффектно. Леро даже заволновался, не повредил ли он ей крылья в результате последовавшего за этим падения, что было по-своему забавно. Пришлось убеждать его, что пегасьи крылья дискордовски крепкие, и хотя растяжения связок и переломы порой случаются, но не так уж часто, и уж точно для этого требуется нечто посерьезней, чем небольшое столкновение. Договорив тогда, она улыбнулась и потребовала, чтобы в следующий раз он играл с ней в одной команде – человек бросал мяч не хуже единорогов и бил по нему не слабее земнопони. Правда, уворачиваться ему приходилось чаще, потому что принимать подачи на себя, как земнопони, он не мог. С тех пор они всегда играли вместе, и их результаты, по мнению Дэш, говорили сами за себя.

           В ответ на интонацию Рэйнбоу Рэрити скорчила неодобрительную гримаску.

           — В таком случае тебе определённо стоит устроить ему встречу с Алоэ и Лотос. Полагаю, из него выйдет чудесный массажист, и я думаю, эта работа более соответствует его характеру, чем нынешняя.

           Рэйнбоу аж перекосило, а в её воображении завыл тревожный гудок.

           — Ему нравится чинить вещи, Рэрити. — “А я совсем не хочу заставлять его торчать целый день в спа, куда мне придётся ходить, чтобы повидаться с ним”.

           — Бесспорно, дорогуша, но ему необязательно бросать это дело. Уверена, близняшки позволят ему самому выбрать график работы. — Рэрити хмыкнула. — На днях я ходила туда с Флаттершай и услышала краем уха, как они спорят друг с другом, стоит ли поговорить с ним. — Единорожка поправила что-то, чего Дэш не видела, и быстрым движением пришпилила ткань. — Вот почему я подняла эту тему. Поверь мне, ты можешь здорово помочь ему, если проявишь инициативу и убедишь сходить к ним.

           Рэйнбоу заворчала, не в силах подобрать убедительный довод против. В общем-то, это было вполне сносное место работы... и к тому же зарабатывать он бы стал больше, чем сейчас. Единственное, что ей не нравилось, это что они не могли бы встречаться большую часть дня. С другой стороны, как раз в это время Дэш обычно уже была занята, но она не хотела терять саму возможность встречи. Ещё раз скривившись, она сделала мысленную заметку поговорить с Леро на этот счёт.

           Рэрити хихикнула.

           — Дорогуша, ему там будет хорошо, честное слово! — Она фыркнула. — Если так пойдёт и дальше, ты его даже себе на роль подседельника захочешь...

           Рэйнбоу резко топнула копытом, почувствовав вспышку ярости. Всё вокруг на миг покраснело.

           — Никакой он тебе не подседельник, Рэрити, — прорычала пегаска. Этим уничижительным словечком называли жеребца, за которым ухаживают забавы ради. “Чтобы спинку не застудить”, как гласила поговорка. Оскорбление было весьма грубое, и Дэш была в шоке, услышав его от единорожки.

           Та моргнула:

           — Ох, Сёстры всеблагие, извини. Не стоило мне так говорить, пусть даже в шутку. — Она склонила голову набок и пригляделась к Рэйнбоу. — Дорогуша, я, быть может, и шутила, а вот ты — нет, верно? У тебя всё серьёзно.

           Наступил черёд пегаски заморгать. Злость отступила, вытесненная смущением.

           — Э... ну да. Конечно я серьёзно. Не выношу, когда о моих друзьях так говорят.

           Рэрити по-прежнему смотрела на Рэйнбоу изучающим взглядом.

           — Но он для тебя больше, чем друг, не так ли?

           Дэш ощутила, как её челюсть отвисла, ушки прижались к голове, а мордочка под голубой шёрсткой вспыхнула румянцем.

           — Что? Нет, нет, я не... то есть, мне не... я... он... нет!

           Под взглядом Рэрити, который быстро становился всё увереннее, пегаске наконец удалось совладать с потоком бессвязного лепета. Она замолчала, откашлялась и заставила свой голос звучать ровно:

           — Не понимаю, о чём ты говоришь, — медленно проговорила она.

           Ответом ей была вздёрнутая бровь.

           — Дорогуша, кого ты хочешь одурачить? Удивительно, как же я раньше не заметила. Ты ведь не особо и скрывалась?

           Рэйнбоу еще немного поёрзала, мечтая вырваться из своих тканевых оков и оказаться где-нибудь в другом месте.

           — Серьёзно, я понятия не имею, о чём ты толкуешь.

           Рэрити шумно и тяжело вздохнула.

           — Ладно. Как скажешь. — Взгляд её сделался хитрым. — И что он тебе ответил?

           Пегаска бросила попытки притворяться, и её голова опустилась, а ушки снова обвисли.

           — Не думаю, что он заметил, — тихо ответила она. — Это сложно определить.

           Единорожка снова вздохнула.

           — Ох, Сёстры. — Она потёрла подбородок передним копытом. — Так, дорогуша, ты хочешь, чтобы он это заметил?

           — Типа того, — голос Рэйнбоу был всё так же негромок.

           — Хм. — Теперь взгляд Рэрити стал проказливым. — Тогда что же тебе мешает? Я ожидала, что ты, милочка, просто налетишь на него и собьёшь с обеих ног! Такие колебания не в твоём стиле.

           Пегаска пожала плечами, криво улыбнувшись:

           — Ты что, не знаешь, что бывает, когда я пытаюсь за кем-то ухаживать? Я всегда всё порчу. — У неё во рту стало горько от этих слов, а перед глазами замелькали воспоминания. Рэйнбоу ненавидела признавать ошибки. — Что-то обязательно идёт не так, всё заканчивается паршиво и обычно по моей вине. Он мой друг, Рэрити. И я не хочу его потерять по собственной глупости.

           — Селестия милосердная... — Единорожка посмотрела на подругу с сочувствием. — Действительно, неприятная ситуация, дорогуша.

           Она вновь потёрла подбородок копытом, погрузившись в раздумья, и Рэйнбоу даже ощутила робкую надежду. Из всех её подруг именно Рэрити была способна дать подходящий к её случаю совет, так что раз уж она сумела разговорить Дэш, то теперь могла предложить что-то полезное.

           — Хм, полагаю, ты не хочешь, чтобы я давала ему советы? Допустим, предложила бы взглянуть на тебя в по-иному?

           От слов единорожки у Рэйнбоу потеплело на сердце, но она помотала головой.

           — Нет, я... я правда не хочу подталкивать его. Когда я так делала, всегда выходило плохо.

           — Даже через кого-то третьего не хочешь. Понимаю. Хм. — Рэрити задумчиво поправила одеяние, и пегаске сразу же стало удобнее. Единорожка была настоящей мастерицей. — Ладно, дорогуша, скажу откровенно. Судя по тому, что я слышала о мире, из которого он пришёл, Леро скорее предпочтёт быть охотником, чем добычей. — В ответ на озадаченный взгляд Рэйнбоу она продолжила: — Ну, у них же всё наоборот, понимаешь? Жеребцы всем заправляют, и так далее. — Рэрити небрежно помахала копытом, и Дэш кивнула. Ей подобное казалось нелепицей, но именно так выходило со слов Леро. — Тогда получается, что у них принято, чтобы жеребец присматривал себе кобылку, логично? Значит, вместо того чтобы гоняться за ним, ты должна дать ему повод гоняться за тобой, дорогуша. — Рэрити мягко улыбнулась. — Хотя на этот раз тебе, надо полагать, стоит попробовать проиграть гонку.

           Рэйнбоу сощурилась. Идея была... необычная. В общем-то, пегаска понимала, о чём идёт речь, но... сама эта мысль казалась неправильной и не желала укладываться у неё в голове. Как странно... неужели Рэрити и правда говорила всерьёз? Дэш помотала головой; всё это не имело значения.

           — Хотя бы подскажи, как мне привлечь его внимание?

           Происходящее казалось безумием, но Рэйнбоу всё равно хотела попытаться. Сейчас она была готова почти на что угодно. Особенно если это поможет избежать ошибок и подводных камней, на которые она натыкалась в прошлом.

           Рэрити вздохнула.

           — Не уверена, что для твоей проблемы есть подходящее решение. Продолжай проявлять интерес и не теряй надежду, что он это заметит. — Она поцокала языком. — Хотя, если честно, мне кажется, тебе всё же лучше самой проявить инициативу, Дэш. Тебе это больше подходит. Я отлично вижу, что вы вдвоём замечательно уживаетесь, и не думаю, что ты испортишь отношения с ним, если расскажешь о своих чувствах.

           Рэйнбоу скорчила гримасу. Эта затея пришлась ей не по вкусу – отличный способ ещё раз облажаться и потерять дружбу. Предложенная единорожкой альтернатива казалась более предпочтительной, какой бы странной или смущающей она ни была.

           — Да, наверное. Хотя сначала попробую твой совет. — “Меньше шансов, что наворочу косяков.”

           — Как хочешь. — Единорожка снова поправила платье. — Буду рада помочь, чем смогу. Не привлекая внимания, разумеется. — Она подмигнула. — Не волнуйся, Дэш. Это сработает.

           Мир вновь помутнел, когда на глаза пегаски навернулись слёзы, вызванные готовностью Рэрити помочь. Рэйнбоу почти свыклась с этим ощущением. С некоторым недоумением она отметила, что комната почему-то кажется холодной, несмотря на ткань, в которую её закутала единорожка. Дэш практически не замечала этого; будучи пегасом, она не мерзла, но прохладу всё же ощутила, и это было немного странно.

           С того дня Рэрити почти непрестанно дразнила её насчет влюблённости. Ненавязчиво и беззлобно, просто лёгкие безобидные насмешки, которые по большей части были нацелены на то, чтобы подтолкнуть пегаску к действию, и Рэйнбоу это понимала. В компании с друзьями единорожка время от времени делала оговорки, которых не понимали остальные пони, подмигивала Дэш, проходя мимо неё и Леро на улице, и прочее в том же духе.

           Наконец обо всём этом догадалась Эпплджек — и нашла умопомрачительно смешным, хотя призналась, что раньше не замечала влечения пегаски. Теперь она тоже принялась поддразнивать Рэйнбоу, но только оставаясь с ней наедине. Соловая кобылка не собиралась вгонять в краску друга Дэш, просто ей нравилось подшучивать над подругой. Это немного надоедало, но Рэйнбоу была благодарна ей за осмотрительность.

           Что же до Леро, то он оставался слеп, к глубокому разочарованию пегаски. Она тыкалась в него носом, обнимала его – несколько раз даже крылом – но человек, похоже, ничего не замечал. Да, он обнимал её в ответ, тепло и по-дружески, но... это было не то. И не одна Рэйнбоу столкнулась с этой проблемой – она видела, что Лира тоже сделала пару пробных шагов навстречу, но высокий человек обратил на неё внимание не большее, чем на старания Дэш.

           А хуже всего были моменты недопонимания, дарившие напрасную надежду. Первый раз это случилось, когда Дэш с Леро сидели на скамейке и смотрели на облака, и человек небрежным движением положил ладонь пегаске на спину. Он попал точнехонько в чувствительное место над её верхними лопатками, с мягкой тонкой кожей, покрытой легким пушком. Прикосновение его ладони было теплым, мягким и... приятным. От этого касания крылья Рэйнбоу невольно вздрогнули и она испытала смесь шока с наслаждением. Так вести себя в общественном месте было слишком неприлично, и пегаска не хотела портить репутацию ни себе, ни своему другу.

           — Парень, — негромко прошипела она, — прибери руки!

           На самом деле ей хотелось как раз обратного, однако привлекать внимание окружающих однозначно не стоило (по крайней мере, такого рода внимание), и она всерьёз опасалась смутить человека.

           Леро удивился, но сразу убрал ладонь. Пока Дэш оглядывалась по сторонам, с некоторым облегчением убедившись, что их никто не видел, с его лица не сходило недоумение.

           — Э... Рэйнбоу? Я что-то сделал не так?

           — Это... ну... — пегаска откашлялась, чувствуя стремительный прилив крови к щекам из-за едва не случившегося конфуза. — Крепыш, то место... у меня между крыльями... Оно, в общем... чувствительное.

           Человек по-прежнему выглядел озадаченным.

           — Тебе было больно?

           “С точностью до наоборот”. Она нервно искала слова, чтобы поточнее передать свои мысли.

           — Нет-нет, всё в порядке... э... я про другую чувствительность.

           Леро продолжал смотреть на неё, хлопая глазами, и она ещё раз прочистила горло, пытаясь сообразить, как, сено побери, объяснить ему.

           — Это было... это было приятно. Примерно как, э... секс. Это одно из мест, которые жеребец стал бы, типа, целовать и всё такое, если бы мы занялись... ну... этим, если ты понимаешь, о чём я. — ”Или кобылка, будь я шаловливкой". Она постаралась подавить возбуждение, успокоиться и заставить крылья слушаться хозяйку; те во время объяснения слегка приоткрылись, расправив перья.

           Человек сделался ярко-красным, как обычно бывало с ним в минуты смущения. Несмотря на обстоятельства, это вызвало тихий смешок Рэйнбоу; в таком виде Леро выглядел донельзя забавно. Он немного помялся, прежде чем заговорить.

           — Э... я понятия не имел. Прости меня, надеюсь, ты не сердишься.

           — Да не, всё нормально. — “Ох, а я уж надеялась, что это было не случайно”. — Просто это, э, возможно, не стоит делать у всех на виду. — “Думай же, ну!..”

           Леро всё ещё напоминал спелый помидор.

           — Вот как. Понятно. Больше так не буду. Мне жаль, честно.

           — Никаких проблем! Я не сержусь. — Рэйнбоу ухмыльнулась, изо всех сил скрывая сильное разочарование и стараясь удержать ушки направленными вперёд и вверх. “Я не имела в виду, что тебе вообще не следует так делать!” Сено об колено, она-то думала, что наконец добилась от него взаимности. Стоило уже уяснить: человек ни за что не стал бы делать что-то настолько внезапное и откровенное, тем более на публике. По натуре он был очень застенчив и, наверное, предпочёл бы для чего-то такого более интимную обстановку.

           Рэйнбоу мысленно запихала своё разочарование в ящик и задвинула подальше; день продолжался своим чередом. Леро явно обрадовался, что ему простили эту оплошность, и даже не догадывался, что пегаска, наоборот, была бы вовсе не против.

           Снова размытость, ещё одна смена декораций. Сёстры, а здесь было свежо; уж точно прохладнее, чем должно быть в солнечный день. Странно. На какой-то миг ей показалось, что облака двигаются как-то неправильно, и вот они опять сидели вдвоём.

           Новая встреча разочаровала куда сильнее. Рэйнбоу ещё смелее прикасалась к человеку, зайдя настолько далеко, что даже иногда укрывала его крылом. Это был довольно интимный жест, и когда она сделала так посреди улицы, ей досталась пара странных взглядов. Стоп, разочарование?.. Ещё же ничего не случилось. И разве Леро не должен был прижиматься несколько теснее из-за прохлады? Он всегда так делал...

           Они лежали под деревом в парке, лениво беседуя; человек рассеянно погладил пегаску по правому крылу, которым она укрывала его грудь. Странное чувство смятения тут же схлынуло, изгнанное прочь одним лишь присутствием друга. Дэш вновь подивилась мягкости и гибкости его ладони. Он нежно провёл пальцами вдоль перьев, тёплым, успокаивающим движением, как будто расправлял их. Она никогда не позволяла кому-либо помогать ей ухаживать за перьями; большинство пегасов считало всё связанное с крыльями глубоко личным делом, и Рэйнбоу не была исключением. Хотя... ощущение было ужасно приятное, и она точно знала, что человек не станет устраивать беспорядок в её перьях.

           Оглядевшись, Дэш заметила, что ни один пони не смотрит в их сторону... по крайней мере пока.

           — Эй, крепыш... аккуратнее там.

           — Хм? — он опустил на неё непонимающий взгляд, прекратив поглаживать по крылу, но не стал убирать руку, к тихой радости Рэйнбоу.

           — Крылья, Леро. — Она посмотрела по сторонам и прикусила губу. — Э... крылья пегасов не принято трогать на публике.

           На самом деле она не хотела говорить этого. По сравнению с прошлым разом он вёл себя почти что прилично — некоторые пони делали что-то такое в общественных местах, и мало кого это возмущало. Однако она хотела убедиться, что действия человека не случайны, и он заслуживал того, чтобы рассказать ему их значение.

           Спустя миг недоумения Леро отдёрнул ладонь.

           — О боже, извини. Это как с тем местом у тебя на спине, да?

           — Ну... не совсем. — Она закусила губу, подавляя разочарование. “Сено побери. Это была случайность”. Ей почти что хотелось разрыдаться. “Если я объясню, что всё нормально, может...” — Это... другое. Там дело касается секса, а с крыльями скорее... это, хм, как бы... по-дружески, можно сказать. Меж близкими друзьями, но не про секс. Как-то так.

           Он нахмурился.

           — Ну... ясно. — По его лицу было видно, что ничего ему не ясно.

           — Слушай, крепыш, это такая штука, что делают влюбленные и чем нам не стоит заниматься у всех на виду. — Она слегка выделила слова “у всех на виду”, надеясь, что он заметит.

           Человек кивнул и убрал руку.

           Какая-то часть Рэйнбоу попыталась заорать: “Когда мы одни, можешь делать, что захочешь!” Пегаска резко, почти жестоко, затолкала этот порыв поглубже, стараясь не измениться в лице. “Заткнись, — рыкнула она на саму себя. — Ты — причина моих постоянных неудач. И я не хочу, чтобы очередной твой провал стоил мне этой дружбы”. Она даже пожалела, что вообще заговорила об этом; тогда можно было бы и дальше лежать, наслаждаясь прикосновениями руки к перьям и крепнущим чувством личной привязанности.

           Однако Леро не уловил намёк, вдребезги разбив её мечты. Даже хуже: в отличие от прошлого раза, сейчас его поглаживания очень-очень походили на искреннее проявление симпатии. Помощь в уходе за перьями пегасы принимали только от самых-пресамых близких друзей или возлюбленных, и сердце Рэйнбоу разрывалось от столь резкого крушения надежд. Она уже почти собралась что-нибудь сказать, но в последний момент ухитрилась остановиться. Ей было настолько неловко и стыдно, что вокруг едва деревья не гнулись.

           Когда они поднялись, пегаске пришлось на секунду зажмуриться, чтобы не дать волю чувствам. Дэш надеялась... как же она надеялась, что он наконец заметит. Ей было очень тяжело. Но она удержалась от очередной ошибки. Нет уж, хватит.

           В ближайшую пару дней у них был запланирован хуфбольный матч против Эпплджек и её брата. Рэйнбоу побаивалась, что может сотворить какую-нибудь глупость после игры. Она всегда дурела, стоило крови заиграть в жилах, а сейчас вообще чувствовала себя полнейшей дурой. Может, Рэрити была права и ей стоило не ждать, а действовать. Вдруг Дэш удивительно подробно представила, что чувствует, как его губы мазнули по её собственным; короткое дразнящее прикосновение, затем они приоткрываются, позволяя ей ласкать его язык своим. Рэйнбоу вздрогнула и помотала головой; её мысли летели впереди её самой.

           Она была не против посмотреть, что из этого выйдет.

           Пегаска чуть нахмурилась. Чувствовался лёгкий холодок... стоп, если было настолько холодно, что она обратила на это внимание, значит, мороз был немалый. Почему никто не дрожит? Солнце стоит высоко, на дворе не зима...

           — Эй, Леро...

           — Хм? — Он повернулся, чтобы взглянуть на неё, и происходящее стало казаться ещё более неправильным, словно всё должно было идти совсем по-другому.

           — Крепыш, тебе не холодно? — Она знала, что в подобных случаях Леро мёрзнет. Можно было бы согреть его, если он не против: осторожно уложить на ощущавшиеся под ней простыни, прижаться грудью и тепло укутать крыльями, как она всегда делала... а он прильнёт к ней, и она могла бы смотреть на стены спальни, а затем, когда его руки обнимут её, позволить глазам медленно закрыться...

* * *

           Рэйнбоу проснулась.

           Сердце тут же заныло. Какое-то время ей не снился ни Леро, ни то, как счастливы они были вместе. Её терзали напоминания о прошлом... о том, чем закончилась та дурацкая игра и как тот день стал счастливейшим днём в жизни. Она не променяла бы те годы ни на что другое, как бы больно ни было теперь.

           Пегаска приподнялась и встала с кровати. Массивная фигура Твайлайт осталась неподвижна; она всегда спала очень крепко. Дэш пришлось привыкать вновь засыпать одной, что было не так-то просто. Хотя этой ночью было иначе; может, потому ей и приснился тот сон. Аликорн накрыла голову крылом и что-то пробормотала, не просыпаясь. Рэйнбоу не стала пытаться будить подругу; незачем ей беспокоиться. Она любила Твайлайт всем сердцем и, хвала Сёстрам, взаимно. У неё больше никого не осталось; Леро и Лира умерли от старости десятилетия назад.

           Или... века? Это случилось настолько давно? Время стало странно себя вести. Было трудно сосредоточиться на нём, возможно, из-за того, что она только-только проснулась.

           Рэйнбоу подошла к окну и выглянула на улицу. Было холодно. Она всегда любила такие ночи; холод побуждал Леро прижаться к ней чуточку теснее. Эта мысль всадила ещё одну занозу ей в сердце. Она тяжело сглотнула, просто глядя на звёзды и стараясь не думать.

           Она скучала по нему. По ним обоим. Настолько сильно, что на том месте в её груди, где когда-то жила остальная часть табуна, словно образовалась гулкая пустота. Там погасли однажды подаренные ими частички их сердец, не способные больше дарить тепло. Ночи, когда она просыпалась от подобных снов, были худшими из всех. Хуже некуда. Они заставляли ненадолго забыть о потере, отчего вернувшиеся воспоминания били ещё больнее. Дэш медленно втянула воздух носом, стараясь сдержать слёзы. У неё уже имелся в этом опыт. И весьма богатый.

           Рэйнбоу казалось, что к этому времени боль должна была утихнуть. И она испытывала нечто вроде шока всякий раз, когда та возвращалась.

           Пегаска смотрела на звёзды, думала, вспоминала...

* * *

           И проснулась.

           Рэйнбоу зажмурилась.

           Стоп, то был сон? Ого. Ого. Как необычно. Всё казалось таким настоящим.

           Было холодно, в точности как во сне, но обнимавшая пегаску тёплая рука доказывала, что всё остальное ей привиделось. Она чувствовала, что прижимается спиной к телу Леро, а головой лежит на его согнутом локте. Вторая его рука охватывала Дэш сверху так, что ладонь оказалась напротив её груди. Своим плоским лицом человек зарылся в разноцветную гриву кобылки, дыханием щекоча ей шею. Пегаска сосредоточилась... да, это действительно походило на реальность. Ни каких-то непонятных искажений, ни той иллюзии перемещения. И время вроде бы шло естественным ходом. Рэйнбоу расслабилась; наконец-то настоящая реальность. На сей раз она проснулась.

           Стылая боль одиночества, оставшаяся от сна, мало-помалу затихала. Дэш протянула переднюю ногу и бережно прижала руку человека к своей груди, чувствуя, как бьётся пульс в его расслабленной кисти и как стучит у него под ладонью её собственное сердце. Одновременно она спиной ощущала, как сердце человека редко, но уверенно колотится сзади. В кровати они были вдвоём; Твайлайт навещала родителей в Кантерлоте, и Спайк предпочёл её компанию корзинке в ногах кровати.

           Рэйнбоу завела одна крыло за спину, просунула под плечом Леро и использовала руку в качестве рычага, чтобы подтянуть его чуть поближе. Движение было настолько простым и отработанным, что она о нём даже не задумалась. Человек придвинулся к ней, обхватил рукой покрепче и притянул к себе, прижавшись лицом к её шее. Пегаска услышала, как он что-то неразборчиво пробормотал во сне, и ощутила на загривке тепло его дыхания.

           Её губы изогнулись в улыбке. Убедительное присутствие любимого прогнало прочь последние крохи холода, не желавшего покидать её с момента пробуждения, взамен наполнив её уютным теплым счастьем. Она прижалась спиной к груди человека, позволила глазам медленно закрыться и удовлетворённо вздохнула. Что за ерунда там была про отношения с Лирой? Кобылка мятного окраса сделала несколько неуверенных попыток сблизиться с их маленьким табуном, но на том всё и кончилось. Если подумать, это до странности походило на действия Рэйнбоу в самом начале. А та часть про смерть Лиры и Леро от старости, в то время как Дэш и Твайлайт продолжали жить? Невозможно. Не может такого быть, что она переживёт его на десятилетия или века. А Твайлайт с крыльями?

           Не, чушь это всё. Просто дурацкий кошмар.

           Рэйнбоу с улыбкой на губах погружалась в дремоту. Воспоминания о том... сне? Пророчестве? Чем бы оно ни было, оно кануло в небытие, затерялось, как мимолётное видение, на фоне жарких объятий Леро и любви, пылавшей в сердце Дэш. Пегаска обхватила крылом руку человека, мягко, по-дружески сжала её и так, не отпуская, постепенно заснула.

           Следующий её сон был гораздо приятнее.