Автор: Chatoyance
Перевод: Shai-hulud_16
Вычитка: CloudRing

Оригинал

Начало

РЕКОМБИНАНТ 63

Глава семнадцатая: Дотянутся до Луны

Пэйдж кралась между темных стеллажей, не доверяя спасительной темноте. Ей казалось безумным подобно Инквелл бесстрашно топать прямо по центральному проходу старого склада. Пэйдж собиралась — если случатся неприятности — выскочить из тени, чтобы застать врага врасплох. Оставшись единственным в семье человеком, Пэйдж серьезно относилась к обязанностям воина. Плотно зажатая в её руке безотказная алюминевая бита “Чемпион” задела за груду поддонов с пустым металлическим звуком. Колокольный звон наполнил пустое пространство и отразился от дальней стены.

— Пэйдж, успокойся ты. Если бы здесь кто-то был, мы с Пет учуяли бы его! Наши носы и уши, помнишь? — Инквелл куда больше боялась что Пэйдж поранится, изображая ниндзя на темном, хоть глаз коли, складе. У людей маленькие глаза, они не видят инфракрасный свет. Инквелл поразилась, увидев как Пет и Пэйдж немножко светятся во мраке. Это, конечно, было не настоящее инфракрасное зрение, свечение было тусклым, но в совершенно новом, неизвестном ей раньше цвете. Каким бы слабым он ни был, он всё равно был чудом.

Способность видеть инфракрасный немного помогала ориентироваться в пустом складе. Там осталась часть столов, груды поддонов, всякие корзины, ящики, но огромные горы книг исчезли. Большая часть огромного склада превратилась в совершенно открытое пространство, отчего прятки Пэйдж выглядели довольно глупо. Инквелл старалась не смеяться над её бесполезными ужимками.

Их цель, если она здесь ещё была — на что им оставалось только надеяться — находилась в сейфе, запрятанном за подвешенным под потолком офисом Милнера.

Только члены Подземного Библиобуса знали, где оно — именно там, где лучше всего прятать что-то небольшое. Офисный модуль стоял на платформе под самым потолком и между его задней стеной и краем платформы оставалось незанятое пространство шириной не более двух третей метра. Пыльная, оплетённая паутиной, бесполезная узкая щель, про которую легко забыть, куда никто никогда не полезет.

— Ты уверена что нипони не знает о нас? — Петрикора храбрилась, вышагивая сразу за Инквелл, но время от времени нервно оглядывалась, выдавая свой страх.

— Мы вместе слушали и нюхали — вот ты сама и скажи! — Инквелл дошла до спиральной лестницы в центре склада — к офису Милнера и люку на крышу. Инквелл остановилась, вспомнив ночь, когда за ней гнались. На этой лестнице её подстрелили. Где-то возле распахнутого люка, наверное, остались пятна ее прежней человеческой крови.

— Да... Знаю. Ничё тут нет. — Петрикора казалась была не вполне в этом уверена. Даже с их способностью видеть в тепле собственного тела, склад оставался огромным, жутким, и очень, очень темным.

— Эй... может кончим болтать, как на рынке? — шепнула Пэйдж, пригнувшаяся за грудой полуразломанных ящиков посреди огромного пустого пространства.

Инквелл вздохнула.

— Прости, Пэйдж. — щепнула она в ответ. Это показалось ей самым разумным и добрым ответом.

Лестница была крутой и длинной, высота склада составляла четыре этажа, а платформа с офисом находилась под самой крышей. Инквелл обнаружила что легко взбирается по лестнице, созданной для человека, но совсем не представляет, как будет спускаться. Лицом вперед — слишком страшно — Инквелл легко представила, как кувыркается вниз головой по всей длине лестницы. Скорее, ей придётся медленно пятится хвостом вперёд, и это будет унизительно.

После долгого подъема в темноте, когда они, наконец, дошли до верха, дававщая хоть какой-то свет наружная дверь осталась далеко позади. Огибать платформу им пришлось практически на ощупь. Вокруг короткой прямой лестницы к люку на крышу разливалось небольшое пятно света, но его совершенно не хватало, чтобы что-то увидеть.

— Надо было взять с собой фонарик или что-нибудь… — Инквелл почувствовала себя глупо.

Петрикора ухмыльнулась в чернильной мгле. — ...Или единорога.

Со стороны Инквелл послышался звук фейсхуфа. И тут же кончик её рога засветился неярким серебристым светом. Свет стал ярче, когда Инквелл сконцентрировала побольше магии — без конкретной цели. Света хватило, чтобы разглядеть распахнутую дверь офиса, перила платформы, ухмыляющуюся пегаску и качающую головой девушку. — Я забыла! — Инквелл было ужасно неловко.

— Удивительно, как разум привыкает воспринимать чудеса как должное. — Пробормотала Пэйдж. — Наверное, даже магия в конце-концов становится чем-то обыденным. Ничего, Инкс, может оно и к лучшему, что ты не включила свой фонарик раньше, чем мы сюда дошли, верно?

Инквелл вздохнула.

— Может и так.

Единорожка обогнула коробку офиса слева, зайдя туда, где перила, вплотную к стене здания, огибали офис сзади. Инквелл опустила голову, приблизив серебристый свет к полу платформы, и стала искать металлический сейф.

— Что там за штуки? — нервно спросила Петрикора.

— Где? — Инквелл не могла найти сейф. В этом недоступном пространстве между задней стенкой офиса и перилами сейфа не было. Только пустая платформа и тёмная пустота под приподнятым днищем офисного модуля.

— Здесь повсюду какие-то огоньки. Точки. Странного цвета, такие, очень-очень-красные.

Инквелл резко повернула голову.— Где? — Она попятилась и повернулась туда, где Петрикора прислонилась к перилам, глядя вниз на половину склада.

— Стой... они пропали. Погоди… — Петрикора прищурилась во тьму. — Погаси рог, они очень тусклые.

Инквелл погасила рог и подождала пока глаза привыкнут. И тоже, перегнувшись через перила и глядя вниз, увидела рассыпанные по складу маленькие точки того нового цвета, которые теперь научились видеть её глаза. — Нет электричества… — прошептала она. — Нет внешнего электричества. Батарейки. Ох, Селестия, какая я дура. Здесь какие-то датчики. Наверное, инфракрасные. И мы наверное заставили сработать дюжины, когда вошли. Луна, какой же я глупый единорог. — Инквелл топнула. — Ко-ри-чна-я ПАЛКА! Мы недолго будем одни...

Вдруг запах достиг её носа, нового носа, того который был в тысячу раз острее человеческого. Это был пот, человеческий пот, с мускусной нотой тестостерона и горькой ноткой адреналина. Запах сочился снаружи, из открытых дверей, и полз внутрь, возвещая о скором прибытии людей, которых Инквелл совсем не хотела видеть.

— Они здесь, снаружи. Сейчас.

— Я тоже их чую. — поёжилась Петрикора. Она стала всерьёз прикидывать, сможет ли в самом деле унести пони и человека на поддоне. Она не призналась в этом, но нести Инквелл, которая ещё была Гвен, было не так легко, как Пет хвасталась. На самом деле, они тогда едва долетели до крыши. Что гораздо хуже, этот фокус они уже использовали, глупо будет думать что те кто за ними идет, будут к нему не готовы.

— Инквелл! — яростно шепнула Пэйдж — Ищи коробку, не думай об остальном! Ты сказала, всё будет хорошо, как только мы найдём коробку!

— Её нет! Я смотрела, её нет! — Инквелл с ужасом уставилась в сторону тусклого инфракрасного свечения, неясно очерчивавшего фигуру Пэйдж.

— Дай посмотреть! Посвети, дай я попробую! — В голосе Пэйдж прозвучали нотки отчаяния.

— Свет? Но они идут сюда! Я не могу зажечь свет! — Инквелл до крупной дрожи боялась, что её снова подстрелят. Свет сделает их лёгклй мишенью. Хотя, если подумать, те кто желали им зла наверняка имели импланты, позволявшие им видеть в инфракрасном, куда лучше чем любая пони.

— Инкс... дай мне попробовать! — Пэйдж схватила и больно сжала ногу Инквелл. Инквелл почувствовала запах её страха. Сдавшись, она снова зажгла рог.

— Она была прямо тут, за стенкой офиса. В этом узком закутке перед перилами. Её нет, видишь? — Инквелл схватилась за перила облачком телекинетического поля, создав ещё один источник серебристого света. Маленький пустой проход за офисом ярко осветился.

— Держи там этот свет! — Пэйдж положила “Чемпиона”, опустилась на пол у ног рядом с Инквелл, и втиснувшись, насколько могла, в узкий промежуток между стеной и перилами, протолкнула руку в темные квадратные отверстия под приподнятым полом офисного модуля.

— У нас гости… — Петрикора с ужасом смотрела на открытую внешнюю дверь: свет из неё на мгновения перекрывали люди, вбегавшие в здание. Чувства Пет говорили, что то же самое происходит и вокруг, у каждого входа на склад.

Инквелл, дрожа от страха, старалась поддерживать и свет от кончика рога и светящееся пятно на перилах. Пэйдж лихорадочно шарила в пыли и паутине под офисом, пока не стукнулась рукой обо что-то металлическое. — Дерьмо!
Инквелл коротко вздрогнула от грубого слова.

— Что? Ты нашла?

Пэйдж лежала на полу, вытянувшись и глубоко засунув руку под пол офиса. — Я ударилась о коробку, о железную коробку. Это наверняка она, но я оттолкнула её глубже! Да чёрт же подери!

— Они знают, где мы… — Петрикора прилипла к перилам, напуганная до неспособности двигаться. Её слова звучали мягко, совсем не выдавая парализующего страха.

— Инквелл! Мой палец касается коробки! Я не могу схватить её, я лоханулась. Я случайно её отпихнула. Но я касаюсь её чуть-чуть, средним пальцем. Мой палец прямо на ней! — Пэйдж вжималась плечом в тесное отверстие под полом офиса, втиснувшись между стеной и перилами.

— И что? — Инквелл не соображала. Люди, которые уже застрелили её однажды, шли сюда, и могли застрелить её снова в любую секунду. Она почувствовала как дрожат ноги, свет замерцал, когда её внимание рассеалось.

— Инкс! Направь магию по моей руке. Следуй по руке до самого пальца, и сможешь схватить коробку! Я касаюсь её! Используй руку как проводник! — Мышцы Пейдж болели от неудобного положения.

— Это отличная… — Инквелл замолкла в ужасе. — Пэйдж... моё рогополе. Это же чистая магия, оно сожжет...

Пэйдж оборвала её. — Похрен, сделай это! Или ты достанешь коробку, или мы сейчас станем удобрениями. Хрен с ней, с рукой! ДАВАЙ!
Инквелл нервно сглотнула. Петрикора, отлипнув наконец от перил, обернулась, увидев как ее подруга лежит на платформе, только ноги торчат из тесного закутка, куда она забилась.

Сияющее серебряное облачко исчезло с перил и появилось над правой рукой Пэйдж. —Давай, Инквелл. Давай. — Сияние как будто задумалось, но только на мгновение, затем опустилось вниз, окутав руку.

Инквелл ощутила кофту Пэйдж, а затем её кожу, коричневую, и мягкую. Граница поля неконтролируемо схлопнулась внутри, и Инквелл ощутила сначала слои жира и мускулов, потом нервы, связки, кости, и теплый костный мозг внутри. Инквелл чувствовала бег кровяных телец в каждом сосуде. Инквелл чувствовала руку Пэйдж до мельчайших деталей.

— Немного немеет, но я не чувствую боли, Инкс. Продолжай! — Инквелл двигала поле вдоль руки, по невидимой её части, руководствуясь теперь только волшебным телекинетическим осязанием. Чем дальше вперед и чем глубже внутрь, тем менее отчетливо ощущалась рука. Инквелл дошла до того места где рука разошлась пальцами, и выбрав средний, прошла магией вдоль него. Она не контролировала размер облачка силы, поэтому почувствовала весь палец, целиком, и наконец она достигла металла. Это была коробка, а внутри неё вибрировала могучая магия. Коробка гудела, как будто полная шершней.

— Есть! Есть коробка, она тут! Вытащи Пэйдж наружу, чтобы я могла достать коробку! — Пэйдж немедленно отреагировала, попытавшись вылезти из своей узкой тюрьмы, но у неё не получалось. Она билась на полу как рыба, пытаясь вылезти назад. Инквелл ничем не могла помочь — ей надо было удерживать телекинетическую хватку на невидимой коробке.

— Помоги мне! Я не могу двигать рукой, а на другой лежу! — Пэйдж впадала в панику. — Пет! Тяни меня! Вытащи меня!"

Петрикора стала вытаскиивать Пэйдж на свободу, в этот момент множество ярких лучей осветило платформу снизу. Петрикора дергала и тянула, и зубами, и копытами, стараясь не замечать маленькие зелёные точки лазерных лучей, танцевавшие вокруг.

— НЕ ПЫТАЙТЕСЬ БЕЖАТЬ. ЛЮБАЯ ПОПЫТКА БЕЖАТЬ И МЫ ОТКРОЕМ ОГОНЬ. ПОВТОРЯЮ… — Усиленный голос был недобрым и неприятным. Теперь света более чем хватало — беспощадный и холодный, он залил всё. На жизненно важных органах Петрикоры и Инквелл сияли яркие зеленые точки.

— Мы никуда не двинемся! — крикнула Петрикора —Пэйдж застряла, я пытаюсь её высвободить!

— ОСТАВАЙТЕСЬ НА МЕСТЕ! НЕ ПЫТАЙТЕСЬ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ!

— Да, да…— подумала Пэйдж, которая наконец смогла сесть. — Они всегда так говорят. Почти вся её рука совсем онемела и не двигалась. Пэйдж прислонилась спиной к столбику ограждения, чувствуя как кружится голова и немного тошнит. Левой рукой, она схватила бесполезную правую и подняла вверх в свете прожекторов снизу. Большие участки её темной кожи полностью выцвели, середина их стремительно чернела. Как будто изнутри разливались чернила. Пэйдж чувствовала, что её сейчас стошнит, как будто её отравили. — Быстрее, Инкс. Мне совсем нехорошо.

Инквелл вытягивала длинную и тонкую коробку из-под пола офиса. Наконец железная коробка освободилась, и Инквелл вынесла её на свободное место платформы. Инквелл попыталась открыть коробку, но та оказалась заперта. "МАФФИНС!" Конечно она заперта, для того её и делали.
Что же делать? Что делать? Инквелл просканировала коробку магическим полем. Внутри металла на её касание отзывались два звенящих магией свитка. Она чувствовала как гудят и вихрятся активные заклинания, вплетённые в бумагу. Просканировав коробку до конца, она нашла карандаш и ластик. Удобно, набор все в одном. Только коробка не открывалась.

— МЫ ИДЕМ НАВЕРХ. НЕ ДЕЛАЙТЕ РЕЗКИХ ДВИЖЕНИЙ! — Снизу донесся звук шагов, кто-то очень осторожно взбирался по очень длинной лестнице.

— Инкс? — Голос Пэйдж звучал нехорошо. — Как там?

Мне не открыть коробку. Нужен ключ. Я думала тут будет электронный замок, но здесь ключ! Я думала, смогу сжечь электронику и… — Инквелл почти плакала "...нужен ключ!

— Может, внутри что-то полезное? — Пэйдж не собиралась сдаваться так просто. Шаги медленно, но верно приближались.

Инквелл шмыгнула носом. — Только ластик и карандаш. Не думаю что он достаточно прочный чтобы подломить крышку изнутри, но я попробую! — Инквелл схватила карандаш внутри запертой коробки, и стала пытаться им, как рычагом, поддеть крышку. Карандаш треснул пополам. Слеза блеснула на пушистой щеке Инквелл.

— Инкс? — Пэйдж вырвало, ужин расплескался по платформе. Она неловко потянулась левой рукой к набору экстренной понификации, висевшему на шнурке вокруг её шеи. — Я... Бу-э... думаю... Мне совсем хреново. Это очень серьезный некроз тканей. Я чувствую как… Буэ-э-э Пэйдж снова вырвало, теперь дочиста. Они чувствовали вибрацию приближающихся шагов.

Петрикора бросилась на пол и схватила набор обеими копытами. Она крепко держала его, пока Пэйдж пыталась открыть. Карбоновый футляр раскрылся, открыв металлический цилиндр с предупреждающей наклейкой “Т-излучение” и инструкцией по применению. Инструкция была короткая — по сути, “Выпейте содержимое залпом”. — Инкс — эти штуки активируются подписью, так?

Инквелл кивнула, тихо добавив “Да.”

— Я понифицирую Пэйдж. Она смертельно облучена, ей все хуже. Та сказала, там внутри карандаш? Могу поспорить для магии принцесс какая-то железная коробка — не помеха!

Инквелл встрепенулась, поняв. — Да! — Она схватила полем обломок карандаша, и вытянула графитовый стержень примитивного пишущего прибора из окружающей его синтетической древесины. Обломок был достаточно коротким, чтобы орудовать им и внутри коробки и внутри одного из свернутых свитков. Инквелл как смогла нацарапала 'ПОМОГИТЕ' в средней части свитка, почувствовав место, где заклинание вплетенное в бумагу, оставило свободное пространство. Она покрутила свиток в коробке, пока не нашла гудящее место внизу. Это должна была быть строка активации, место для подписи. Инквелл как могла написала И-Н-К-В-Е-Л-Л и быстро убрала поле, когда непредставимая для неё сила пробудилась, разорвав её телекинетический захват.

Человек стоял над ними, штурмовик ФОЧ, оснащенный автоматом и угрожающей гримасой. Фонари были повсюду, они двигались вокруг, светили в глаза двум пони и умирающему человеку с цилиндром в левой руке.

Одним плавным движением Пэйдж выпила жидкость из цилиндра и упала без сознания в лужу рвоты. Её коричневая кожа мгновенно побелела, темные волосы выпали. Бледная масса плоти закипела и запульсировала, люди из ФОЧ отошли к перилам, качая головами и матерясь.

— Б**дь! Сучка решила опоняшиться ПРЯМО ПЕРЕДО НАМИ! Какого дьявола??? — Штурмовик не верил глазам. Из всех ужасных вещей которые он видел и ещё более ужасных, которые творил, эта возможно была наихудшая. Он не верил глазам. — Не могу поверить, сучка выпила понячий сок прямо передо мной! Дерьмо! Пусти, я их застрелю! Пусти, позволь мне на**й перестрелять их! Бл**дь огнемет бы сюда. Сжечь это! Е***ное проклятье!

Впавшего в истерику штурмовика оттащил в сторону и привел в чувство офицер. Внезапно все отвлеклись от дергающегося, изменяющегося тела Пэйдж.

Маленькая металлическая коробка гремела и яростно билась о платформу, будто в припадке гнева. Как будто собираясь взорваться.

— НАЗАД! ВНИЗ, ВСЕ ВНИЗ! — Штурмовики мгновенно осыпались вниз по винтовой лестнице. — У НИХ БОМБА! — Это была единственное доступное ФОЧ объяснение.

Предатели верили, что всё это дерьмо с понификацией даёт им душу. Тогда понятно, зачем конвертировался человек — они решили убить себя и забрать с собой столько ФОЧ, сколько смогут! Конвертировавшись, предательница могла рассчитывать на понячий рай, или во что там эти долбоголовые верили. После того как бомба сровняет здание с землей.

Крышку гремящей железной коробки выбило с громким звоном. Вспышка зеленого огня яростно вырвалась наружу и умчалась в открытый люк. Склад на мгновение озарился странным мерцающим зелёным светом, и вновь погрузился во тьму. Люди из ФОЧ застыли, не понимая, что произошло. Это точно бомба? Она была неисправна? Безопасно ли вернуться посмотреть что осталось от врагов на платформе?

Петрикора порвала и стянула трусы Пэйдж, сорвав их с тающих, меняющих форму ног. Пэйдж специально надела свободную одежду чтобы быть готовой понифицироваться по первому сигналу — как раз на такой случай — так что ей не грозило удушение. Петрикора просто хотела сделать хоть что-то, хоть чем-то помочь. Хотя бы освободить от анатомически несовместимой одежды — меньшее, что можно сделать для подруги..

Глаза Пэйдж исчезли внутри раздувающейся, бесформенной головы. Мордочка вытянулась вперед, ноздри распахнулись, быстрым дыханием насыщая кислородом меняющееся тело. Пэйдж была глубоко в Конверсионном Сне, и, несмотря на угрозу снизу, Петрикора было безумно интересно, что сейчас переживает Пэйдж.

Но Пет от её беспокойства и от непередаваемого зрелища того как конвертируется Пэйдж, отвлек крик человека, что всё чисто, и звук сапог, быстро и злобно топающих по спиральной лестнице.

— Мы предупреждали, а ты б**дь, бомбу на нас! Ах ты, СУКА! — человек кричал от только что пережитого страха и ярости — Вам конец теперь, вы —

Но как только штурмовик взошел на верхнюю ступеньку и навел автомат на бледную, восковую массу Пэйдж на платформе, он застыл, став гранитно-серым, золотое сияние струилось, бурлило и гасло вокруг неподвижной молчаливой фигуры. Его плоть превратилась в гранит, как и его одежда, автомат и мелкие приборы, закрепленные на броне. Другие сполохи золотого света полыхнули и погасли, как далёкие молнии, иногда предваряемые короткими криками ужаса и удивления, немедленно смолкавшими.

Инквелл заметила, что и неподвижный штурмовик, и платформа, и офис и большая часть склада ярко освещены сине-серябряным светом идущим снизу. Инквелл ощутила присутствие, которое наполняло разум и душу, сладостную песнь о бесценных моментах под идеальными звездами, об объятиях в лунном свете и о тихой красоте ночи.

— Ныне же вы в безопасности, мои маленькие пони, спасение ваше несомненно. Мир пребудет с вами, ибо сама принцесса прибыла, чтобы облегчить вашу участь.

Инквелл заставила шею согнуться в поклоне, чувствуя себя почти парализованной от всепоглощающего трепета. Она глядела вниз, на пол склада, откуда во всей бессмертной славе, темно-синяя, одетая в серебро, со струящейся звездной гривой — смотрела на них с безграничным сочувствием принцесса Луна.

Глава восемнадцатая: Что-то взамен

Ральф Виттони никогда, никогда, НИКОГДА не станет пони. Это было единственным что заставляло вставать каждый день, жрать понячью еду, делать другие понячьи вещи, и вообще жить среди них. Ральф помнил — он человек. Его сердце человеческое, его разум человеческий, и его судьба тоже, пусть он и ходит на копытах.

Кроме того, Ральф, помнил что отсутствие у него души тоже человеческое, поэтому как мог избегал единорогов-врачей, понячьих клиник и госпиталей. Только это могло выдать его окружающим. Он хранил свою пустоту как великий секрет. Позже он обнаружил зенопони-целителей, использовавших немагические средства от шрамов, ушибов, сломанных ребер по его работе. Единороги всегда оставались проблемой и их Ральф особенно ненавидел.

Его всегда унижали пони, а теперь — больше того — само то, что ему приходится жить среди них. Он решил, что они поплатятся за это. Это будет не скоро, но время было. Где-то здесь, в Эквестрии, есть такие же, как он. Когда с Землей будет покончено, все утихнет, он выйдет на контакт, и вместе они начнут действовать. Селестия ниспровергла царство людей, и однажды, поклялся Ральф, он уничтожит царство Селестии и обратит Эквестрию в руины. В его голове уже роились планы. У Селестии были враги, у всех правителей они есть, должен быть способ опрокинуть баланс и разрушить мир. Нужно только найти его, и найти других людей в понячьих телах. Мести хватит на всех.

Ральф зашел в ресторан и заказал грандиозный завтрак. Еда оставалась последним удовольствием которым он мог наслаждаться в этом слащавом мире. Его обостренные чувства превращали каждый обед в экстатическое пиршество, он оправдывался тем, что отныне навсегда это единственное доступное ему удовольствие. Женщины были недосягаемы, а с концом Земли и вовсе навсегда исчезнут. Его человеческий мозг не находил привлекательными окружающих животных. Когда кобылы флиртовали с ним, Ральф едва сдерживал тошноту.

Он чувствовал горечь и гнев. Он странствовал, нигде не оставаясь надолго. Он жаждал устроить погром, но сдерживал себя: в новом мире даже драка могла его выдать, лишив будущих шансов на возмездие. Ральф заставлял себя быть самым обходительным из пони, всегда скорым на улыбку, вежливым до невозможности, хотя внутри жаждал ощутить как сжимает глотку добреньким чудищам, среди которых ходил.

Здесь не было ни нормальных человеческих баров, ни ночных клубов, ни нормальной человеческой преступности или рэкета, в который можно было бы вступить. Не было удовольствия в том чтобы обманывать и обжуливать пони — это было слишком просто и предсказуемо. Он был в аду, в кошмаре бесконечной поддержки, честности и искренней доброты, которая заставляла его постоянно чувствовать себя на суде и искать оправдание мыслям в его голове и желаниям в его сердце.

Виттони заплатил за жратву и ушёл, отрыгиваясь. Однажды. Однажды он разрушит этот фальшивый рай, и в день, когда Эквестрия будет лежать в руинах, он встанет на переломанное тело Селестии и крикнет 'Я мужчина! Я человек! Глядите на меня и жалейте, что связались с нами!' Эта мысль заставила пухлого бурого земнопони улыбнуться. Однажды. Однажды они познают страдание, и в тот момент, он наконец сможет заплакать. Потому что он будет плакать не один.

* * *

Леонард Райх миновал крытый фургон на высокой платформе, подойдя к двум недособранным КХД-бомбам. На их корпусах успели написать имена: Сколль и Хати. Их уже никогда не закончат. В них больше нет смысла. Оружие бесполезно против Барьера. “Убийцы континентов” навредят только Земле и людям, без прибыли и пользы. Тетрадь пропала и трое предательниц вместе с ней.

И с ними четыре отряда штурмовиков, целый взвод — подарены Мироправительству в качестве декоративных статуй. Райх знал, что Мироправительство сделает с его людьми. Их расколдуют и сразу, без разговоров конвертируют. Став пони, они не захотят продолжать войну против империи Селестии. Они увидят “как неправы они были”, почувствуют “стыд за причиненные страдания”. И стараясь загладить вину расскажут всё. База готовилась к эвакуации. У них осталась максимум пара дней. Проект “Кибитка” провалился. Придётся начинать всё заново где-то ещё.

Райх позволил себе на минуту погрузиться в мечты. Это сработало бы, он был уверен в этом так же как когда проект начался. С картой они могли бы найти Дискорда, величайшую угрозу Селестии. Они смогли бы выкрасть статую и вывезти на Зумлю. На старом полигоне под землей её бы размололи в пыль, и пылью целиком покрыли корпуса Сколля и Хати, защитив боеголовки от воздействия Барьера. В мгновение, Эквестрия бы превратилась в кварковую плазму, горячее чем звезда, и вторжение бы было остановлено. Эквестрийский пузырь сдулся бы, ушел из нашей Вселенной, в мультивселенную, в те измерения, откуда вылез.

На Земле бы остался шрам, ущерб был бы ужасен, но она уцелела бы. Земнопони были бы принуждены служить нам, восстанавливая мир, и залечили бы урон. Был даже план, как сохранить возможность делать новых земнопони если надо. Это решение спасло бы наш мир, и сохранило бы господство Человека.
Но теперь мечте конец. Виттони провалился и тоже куда-то пропал. В Эквестрию, куда же, где никому его не достать.

Райх похлопал по корпусу Сколя, и пошёл дальше. Вокруг стоял шум эвакуации. Он подумал, стоит ли отдать дистанционную команду на выпуск нейротоксина когда ФОЧ уйдут, но в итоге пожал плечами. Токсин можно будет забрать позже, если и не весь. Он ещё пригодится. Надо было спасать всё, что только можно. Вместе с базой ФОЧ теряли многое. Потребуется время восстановиться, а времени осталось мало.

Проклятье, думал Лео. Оно бы сработало. Это абсолютно точно бы сработало.

* * *

Дерпалина Дитзи Ду Хувс обняла единорожку Динки, поцеловав дочурку в макушку и носик. Жеребенок пискнул от радости, от маминого внимания.

— Ди… злому человеку понравился рисунок? Да, мама? Папа? Ему понравился рисунок?

Тайм Тернер Хувс присел и обнял дочку и жену передними копытами.

— Отважусь вам сказать, он нашел его... незабываемым, дражайшая Динки. Согласна, Дерпалина?

— А? — Серая пегаска уже забывала детали дневного приключения, кроме приятного чувства что они где-то гуляли. Это и к лучшему, на самом деле, думал Тернер. Принцессы продолжали навещать Дерпи время от времени, и чем меньше она помнила, тем меньше у неё шансов проговориться. Её забывчивость была благословением. Тернер нежно любил Дерпалину, и всегда оказывался рядом когда в нем нуждались, подозрительно удачно для неё. Какие бы ужасные ошибки ни случались, они все как-то работали на Тернера. В этом было что-то Даоистское. Или возможно, Дзенское. Он не понимал этих земных философий.

— Сенные блинчики! — Динки Ду прыгала на копытцах. — Ты сказал сегодня будут блинчики, когда вернешься! Блинчики! Блинчики!

— Мы их ели уже каждый день эту неделю, Динки! — Папа Тернер взъерошил гриву Динки. — Как насчёт хорошего рагу из овощей? Или сено в миндальной панировке — вот я понимаю! Или тыквенных оладий с грибной подливкой? Как тебе такое? М-м, вкусно!!!

— БЛИНЧИКИ! — Она была непоколебима.

— Мы балуем её, ты знаешь, правда? Тернер ушел на кухню и стал отмеривать муку.

— Дай я расскажу, как мы у-жас-нейше приключались пока папа печет блины???!!! — Дерпалина запрыгнула на диван и похлопала копытом, приглашая Динки.

— Да, мама! — Динки заползла на диван, виляя хвостиком от усилий, пока перебиралась через подушки.

— Ну, знаешь, мы были на огромной жуткой Няня-фабрике! Там было много-много шкафчиков и надо было найти ТОТ САМЫЙ! — Дерпалина закатила глаза, заставив Динки засмеяться.

Звук разбившегося о пол яйца донесся с кухни. — Ах, корица! Я разберусь, не беспокойтесь! — Скребущий звук — наверное, он убирался.

— Как же вы нашли тот самый щкафчик? — зачарованно спросила Динки. Она не видела Земли, и что угодно про неё звучало страшно и волнительно.

— ЧИСЛА! — Дерпи от восторга стукнула передними копытами друг о друга. —Папа знает числа. Тама было во-от как много чисел, и он нашёл коробку на втором этаже! БОЛЬШУЩУЮ УЖАСТНУЮ КОРОБКУ! Всю-всю железную, а внутри темно!

Динки поежилась:

— Вам было страшно?

— Нее... может чуть-чуть! — Дерпи притиснула дочку. — Но папа был со мной, Я знала, всё будет ОКИ-ДОКИ!

Динки засмеялась.

С кухни донесся звук упавшей сковородки и секунду спустя крик Тернера — Не бойтесь! Просто забыл прихватку. Я не обжёгся! Ужин будет позже, вот и всё!

Динки подняла глаза на маму:

— Папа глупый.

Дерпалина покачала головой.

— Не-а, он милый. Наш папа всегда милый.

Ужин, правда, немного запоздал.

* * *

Пэйдж встала на дыбы и топнула передними ногами, выбив облачка пыли из немощёной дороги. Пыль сверкала на солнце, в ней содержались микроскопические кусочки драгоценных камней. Они шли на поезд.

— ВУУ-ХУУ! У меня КОПЫТА!

Инквелл покачала головой, но улыбнулась.

— Да, Пэйдж. Да, у тебя копыта. Замечательные.

— Маффиновски ВЕРНО!

Всю дорогу, как и сейчас, Пэйдж приплясывала, полная искрящейся радости. Она споткнулась, почти упав. — Ой! Хи-хи! — и даже это было очень смешно.

— Тяжелый случай. — вздохнула Петрикора.

— Случай? А! Конечно! — кивнула Инквелл.

— КОНВЕРСИОННАЯ ЭЙФОРИЯ! — закончили они вместе.

Теперь Пэйдж галопом нарезала круги вокруг. Другие пони обходили их, боясь быть затоптанными.

— Со мною было так же плохо? — Инквелл взглянула на Пет.

— Не-е. Ты это всё восприняла поспокойней. Интеллигентно . Почти незаметно. — Петрикора подозвала Пэйдж, чтобы хоть немного успокоить.

Инквелл навела справки в своей памяти:

— Я читала, что эйфория действует на пони по-разному. Кто-то почти пъянеет, на других совсем не действует. Зависит от наследственности и химии моз...

— ЙА ПООООНИИИИИИ!!!!! — Громко сообщила миру Пэйдж. Некоторые пони хихикнули и помахали им, другие покачали головой, поворчав о придурошных новопони.

— Я чувствую себя обделенной. — Инквелл глядела как резвится Пэйдж, скачками приближаясь к ней.

— О, Инкс, тебе надо было видеть Пет! — Пэйдж тяжело дышала: она наконец-то упрыгалась.

— Как это было?

— Не слушай её, Инкс! — Пет помотала головой.

— Пет носилась по всему дому! Скакала на диване — потому на нем такая вмятина! Открывала дверь пинком — те сломанных доски на двери в спальню? Её работа! — Пэйдж безумно улыбалась, разглядывая домики вдоль улицы.

— Но дверь-то зачем пинать? — Инквелл пыталась это представить.

— Потому что она могла! — Пэйдж ухмыльнулась. — После коляски, она была как бешеная почти неделю! Нам столько раз ругались на шум! У неё в голове все маффины спеклись!

Петрикора нахохлилась.

— И... как оно тебе? — Инквелл и Петрикора расспрашивали Пэйдж о новых ощущениях с тех пор как их спасли, перенеся в Эквестрию во вспышке света. О встрече с Луной говорили только шепотом, и поздно ночью. Это было особое, сакральное событие о котором так просто не болтают.

— Я МОГУЧА!!! — Пэйдж криком напугала светло-фиолетовую пони с корзиной цветов, та подпрыгнула, поэтому Пет поспешила извиниться а Инквелл потупила взгляд и опустила уши от стыда. — Я, может, и потеряла своего «Чемпиона», но теперь… — Пэйдж встала и пнув воздух задними копытами — ...у меня ДВА «Чемпиона», мне кажется, я могу разлягать флаффинов ДОМ!

— Могу поспорить, ты можешь! — Инквелл поражала выносливость и сила Пэйдж. Пэйдж — крепкой, мускулистой земнопони, небесно-голубой с чуть более темной гривой и хвостом. Пэйдж была прекрасна.

— Флаффинов? — спросила Петрикора. — Что-то новое.

— Да, флаффинов! Вам нравится? — Пэйдж, хихикая, гарцевала вокруг. — О! И я вам больше не Пэйдж! Я — Шайнихувс!

Петрикора встала чтобы сделать фейсхуф.

— Нет, ты НЕ БУДЕШЬ Шайнихувс.

Пэйдж подняла правую переднюю ногу.

— Но ПОГЛЯДИ на них! Тааакие БЛЕСТЯЩИЕ!

Инквелл вновь вздохнула. Этот день для неё, похоже, в целом был вздыхательным.

— Да, очень, очень блестящие, но Шайнихувс плохое имя. Я серьезно. Подожди, пока пик эйфории пройдет, прежде чем придумать пони-имя, ладно?

— Ой, кончай, обломщица! — Пэйдж — или Шайнихувс — ржанула и постаралась принять торжественную позу. — Я всегда могу его поменять. Нет закона в Эквестрии, чтоб не менять имя. Я могу сменить его хоть завтра!

— Правда, Инкс. — неохотно кивнула Петрикора. — Она может менять имя хоть каждый день, и будет в своём праве. Может, кого-то это смутит с толку, или будет раздражать, но в общем и целом — почему нет.

— Я есмь... Джой Шайнихувс! Потому что это я чувствую, и это то, что я есть! — Пэйдж — Джой — встала на передние копыта, затем на задние, болтая ногами в воздухе и смеясь.

— Думаю, мы докопались до истока всех безумных имён новопони. — поняла Инквелл — Они их выбирали обдолбанными… конверсионной эйфорией.

— Я хотела назваться Лайтингфлаш Брайтвинг, но Пэйдж отговорила. — Петрикора улыбнулась Инквелл, и они продолжили идти к вокзалу.

— ДЖОЙ! — перебила земнопони. — ДЖОЙ ШАЙНИХУВС!

— Ох, Луна… — ужаснулась Пет — ...Она серьезно, что ли?

— Я ДЖОЙ! ДЖОЙ! Мне до самых краёв радостно! Пэйдж прыгала вокруг, её глаза сияли восторгом.

— Видимо, сейчас тут больше Джой, часть Шайнихувс куда-то делась. — Инквелл положительно становилась экспертом по части вздохов. — Терпи, пока эйфория не пройдет.

Петрикора отбивалась от большого влажного поцелуя перевозбужденной земнопони, — ЕСЛИ пройдет!

— Надеюсь — НИКОГДА! — Джой Шайнихувс, глупая синяя земнопони, резвилась вокруг без признаков усталости.

— Земнопонская выносливость. Она в могилу нас сведет, ты знаешь это? — Инквелл покачала головой, не останавливаясь. — Я устала даже просто на неё смотреть. Я мечтаю добраться до кровати, а ещё и полдня не прошло!

— Ты правда думаешь тебе сегодня дадут поспать? — зевнула Петрикора. — Земнопонская выносливость! В ней есть и плюсы, знаешь. — Пет с намёком ухмыльнулась. Инквелл ответила тем же.

— Да, есть и плюсы, надо думать.— Инквелл повернулась к пляшущей Джой. — Джой Шайнихувс... ты счастлива?

Джой остановилась на улице задумчиво, приложив копыто ко рту.

— Нет. Не счастлива.— И вдруг взорвалась как сверхновая, — Я СУПЕР ПУПЕР МЕГА СЧАСТЛИВА!!!

— О, Боже! — Качаний головой и вздохов в кладовке Инквелл больше не осталось. Она сделала фейсхуф.
Петрикора рассмеялась. — Давай, Инкс, доведем её до поезда. Придём домой и сразу же привяжем её к кровати.

Джой внезапно обернулась и осклабилась на них.

— Обещаете???

* * *

Дом Роуз стоял на пересечнии улиц Брэнмеш и Кимбервик Клайдсдейла. Это был симпатичный, обросший пристройками коттедж в стиле Тюдоров, с широким зеленым газоном, покрытым вкусной толстой травой. У дороги были высажены цветы на любой вкус, а позади находился ухоженный сад-огород. По бокам дома стояли решетки, по которым розы взобрались почти до самой крыши двухэтажного особняка.

Сад и земля были результатом трудов земнопони которую Роуз пригласила жить у себя. Роуз было одиноко с тех пор как Петал несколько лет назад женилась сразу на нескольких славных пони и съехала. Несколько десятков лет Роуз жила с Петал Конфетти, пока маленькая бирюзовая единорожка не сорвалась в приключение с пони по имени Чашка. Они стали лучшими подругами, а через несколько лет семьёй, но Роуз чувствовала себя лишней в их компании. Большая разница в возрасте сыграла против Роуз, и когда они поселились на ферме Провендеров, Роуз решила остаться в своем коттедже. Роуз любила свой домик.

Это был больше чем просто дом, это был настоящий, правильный дом, она чувствовала это каждой частичкой себя.

Через несколько десятков лет жизни в одиночестве — или больше? Было сложно сказать, эквестрийцы так долго жили. Годы летели мимо… — однажды Роуз повстречала печальную персиковую земнопони и выслушала её историю — её любимый муж умер, она осталась совсем одна — и ничего не оставалось как привести её к себе домой. Это казалось правильным. Они были очень давними друзьями. По правде говоря, они чувствовали себя вместе так, как будто были сестрами всю их жизнь.

Роуз перелистывала тетрадь с воспоминаниями. У Каприс такая тоже была, у пожилых кобыл она всегда есть, это как обязательный аксессуар. С ними уютнее. Тетрадь помнит детали твоей жизни ещё долго после того как события станут историей. Она может пробудить старые чувства, хорошие ли плохие, но каждое из них — бесценное сокровище.

Оно никак не находилось. Роуз листала страницы, переворачивая их правым крылом. Крылья — не только чтобы летать, любила повторять Роуз. Конечно, пользуясь ими для разного постоянно теряешь перо-другое, вот и сейчас медного цвета перышко упало на страницу. — Ах. — Роуз схватила выпавшее перо зубами и отложила в сторону. Перья пригождались по хозяйству, она жила по строгому принципу «всё в дом», привычка явно с Земли, с очень давних времён. На старой Земле царила вечная нужда. Вечно чего-то не хватало. Совсем не как в Эквестрии. И всё же, старые привычки ломались с трудом.

— Что ищешь? — входя, спросила Каприс. Она тоже была стара. Её персиковая шерстка подернулась сединой, а грива — белым. Грива Роуз полностью выбелела давно, хотя она все ещё щеголяла своей бронзовой шерстью. Почему-то ей удавалось выглядеть молодо, хотя она была старше Каприс. Роуз гордилась своей яркой шерсткой.

— А... не могу найти записи про работу над проектом зелья. Я работала над ним, ты знаешь. Имела высший уровень допуска, всё такое! — Роуз продолжала листать тетрадь, переворачивая страницы крылом, иногда помогая ртом когда страница застревала или не слушалась.

— Я помню. Ты рассказывала, когда мы снова встретились в Эквестрии. Ты сказала, что сделала что-то благодаря чему зелье стало возможным. — Каприс свернулась рядом с Роуз на широком старом диване.

— Да. Я сделала что-то… или не помню, что-то еще… с нано... штукой. Потому что мега-хондрия неправильно работала или что-то такое. Я не помню уже, не то чтобы это было важно, но... мне казалось, я писала здесь про это, но… — Роуз почти долистала до конца тетради, но в ней были только воспоминания её долгой жизни в Эквестрии. Фотокарточки и письма от пациентов, снимки из Клайдсдейльской клиники, когда она там работала, Сертификат Колледжа Единорогов-медиков характеризующий её как превосходного терапевта. Это была большая честь — очень немногие пегасы шли в медицину. Без рога и магии в ней было нелегко. Ей помогли широкие познания в лекарственных растениях и то, как хорошо она понимала физиологию. Для её разносторонних навыков нашлись свободные вакансии в клиниках. Это была отличная карьера.

— Это разве была не тетрадь? В чём ты писала тогда? — Каприс отошла на минуту, пока Роуз блуждала в воспоминаниях. Она вернулась с чаем и бисквитами из сладкого укропа.

— О... спасибо, дорогая'. Ты такая милочка! Чай... и бисквиты! Прекрасно! — Роуз откусила от бисквита. В точности как надо, не переслащённый. Роуз никогда не понимала супер-сахарную еду, которой пони, похоже, наслаждались. Она была из любителей острых блюд. — Знаешь... ты всегда была моим любимым конверсантом, в Бюро. Самым любимым, всегда.

— Знаю. — Каприс отпила чай. Роуз говорила это сотни, если не тысячи раз за десятилетия. Так что это не могло быть неправдой.

— Тетрадь, значит? — Роуз надолго углубилась в коридоры памяти. — Да, это была тетрадь. Не помню только, что с ней случилось. Кажется, мне не разрешили её взять. Да, нам не позволяли забирать ничего с собой с проекта. Слишком много секретов. Слишком много вещей которые они хотели бы скрыть от людей. Люди всегда были такими, знаешь ли. Жалкие мешки с секретами, по большей части. — Бронзовая пегаска отпила чай. — В основном потому что они творили мерзкие вещи. Только мерзости надо прятать, если тебе интересно моё мнение.

— Я когда-то тоже была человеком, Роуз.

Иногда старая пегаска об этом, кажется, забывала. Каприс не была уверена, стоило ли ей печалиться ли об этом, потому что с одной стороны это означало что память подруги слабеет, или радоваться, насколько изменилась её жизнь. Каприс очень, очень много работала над тем чтобы стать настоящей пони, и оставить недоброе прошлое позади.

— О, и верно. Извини, дорогая. — Роуз закрыла тетрадь. Ничего. Ничего не осталось от человеческих дней, кроме её воспоминаний, да и те не вечны. — Каприс? Ты когда нибудь скучала по всему тому?

— Чему?

Роуз вытянула и снова сложила крылья.

— Старому миру. Земле. По тому чтобы быть человеком. Теперь сложно вспомнить, каково быть человеком. Я помню, мне не слишком нравилось, но после всех этих лет не могу вспомнить, почему. Может, это было и не так уж плохо как я думала?
Каприс допила чашку.

— Я не скучаю. Нисколько. Ни по Земле, ни по тому чтобы быть человеком, ни по чему. Я помню, Роуз. Помню это очень хорошо, лучше чем хотела бы. Можешь мне поверить, ты была права. Ты была права что тебе это не нравилось, потому что это было тяжело. Это было трудно и неприятно, и полно печали и сожалений. И там было слишком, слишком легко быть плохим и злым. — Каприс взяла другой бисквит. Она задумчиво жевала его, потом продолжила. — Время сглаживает воспоминания, и ужасные вещи кажутся лучше чем они на самом деле были. Земля почти всегда была местом несчастий. Я стараюсь не вспоминать о ней лишний раз.

— Полагаю, ты права. Но... там были пони, по которым я скучаю. Линн — знать бы, что с ней стало? Она была хорошим другом. И... и... регистратор, не могу вспомнить её имя. Столько хороших пони. Они были хорошими пони, даже в том суровом месте, я точно помню. — Роуз чуть не опрокинула чашку, но справилась, подсобив копыту кончиком крыла.

— Они не были по…— Каприс начала поправлять Роуз, затем улыбнулась и не стала — пусть будет так. Пони. Пусть будут пони. Рано или поздно эти люди ушли в пони, разве нет?

— Думаешь, что-то из этого уцелело? — Роуз очень-очень осторожно поставила чашку.

— Из чего?

— Моя старая тетрадь, записки по проекту зелья, всё это? — Роуз смотрела на последний бисквит с сомнением, брать или не брать. Последний бисквит — всегда проблема. Затем до неё дошло, что его можно просто поделить. Откусить половину, а другую оставить Каприс. — Там было что-то, о чем я сожалею? Я почти смогла вспомнить...

Это заставило Каприс вздрогнуть. Роуз так никогда и не примирилась с собой. И не стоит вытаскивать то, чему лучше оставаться похороненным. Провалы в памяти были очень, очень редки среди пони. Как будто давным-давно Роуз кто-то благословил ими, чтобы унять её боль.

— Не представляю, на самом деле, кому она теперь может быть нужна. Без обид, это был самый важный проект в истории. Но сейчас, когда всё закончилось, когда Земли нет уже… сколько? Двести лет? — Каприс взяла оставленную ей половинку бисквита и стала есть.
— Примерно столько, я полагаю. Время здесь идёт странно, знаешь? — Роуз потянулась допить чай.

— Да, есть такое. — Каприс проглотила последние остатки бисквита. — Я всегда считала что важно не то что мы сделали, но то что предстоит сделать. А нам всё сегодня ещё нужно сходить на рынок. Я слышала, в городе собираются открыть «Старкольтс». Когда-нибудь. Может, уже начали строить. Я хочу посмотреть.

— Ты всегда любила смотреть на стройки. — Роуз Пастерн допила последний чай и всё же уронила чашку. — Ой!

— Ничего. Каприс слезла с дивана, взяла чашку зубами и вернула на чайный столик. — Она всё равно была пустая.

* * *

Тетрадь, атом за атомом бережно переконвертированная в Е-вещество, опустилась в резной ларец. Сундучок был создан из материала, похожего на древесину, только она никогда не была частью дерева, и скреплен и окован материалом, очень похожим на грубое черное железо, только металл никогда не извлекался из горной породы.

Ларец, как и разрушенный замок наверху, из которого сюда вела широкая изогнутая лестница, был сотворен прямо из клубящегося хаоса давным-давно. Как и всё остальное здесь. Всё, кроме хранящихся здесь забытых сокровищ и ужасов.
Принцесса Луна Эквестрийская отпустила тетрадь, которую конвертировала и закрыла крышку сундука. Не было нужды её запирать, нипони не знал о крипте под Замком Сестер, и нипони не узнает. Она остановилась у кирпичной стены, той что построили они с сестрой. За стеной скрывалась черная пелена, и место, в которое она вела. Место, откуда пришли они всё — Селестия, Луна и Дискорд.
Столько сокровищ и ужасов, но самым страшным из них была правда. Дискорд был запечатан, и однажды возможно он даже сможет исправиться. Недавно он демонстрировал признаки вменяемости. Его искупление могло быть близко. Они трое были старейшими, первыми, но из всех Дискорд был сильнейшим и самым опасным. Он создал этот замок, и сундуки, и лестницы, и выпустил наружу хаос, пока сам не был запечатан в камне.

Тетрадь была всего лишь ещё одной памятью. Сестра Луны так сильно старалась помочь другим. Сначала драконам, затем грифонам. Алмазные псы нашли путь сюда сами, но Тия позволила им остаться, и тоже помогала как могла.
Наконец, люди. Эквестрия была создана по наброскам их мира, Дискорд в начале творения копировал к себе любые упорядоченности какие мог найти, а вселенная людей была прямо здесь, совсем рядом. Тия продолжала пользоваться этим источником, когда Дискорд уже был заточён. Она была благодарна тому суровому миру, за структуру, скопированную с него. Наверное, это было естественно, что в последний момент она спасла тех кто жил в нем.

Но на этот раз ей понадобился совет Луны, и Луна назначила цену за спасение — мир. Мир был ценой, и гарантировать его можно было только через конверсию в эквестрийскую форму. И это было сделано, и это оказалось непросто, и было о чем сожалеть.

Луна предпочла пройти наверх до поверхности по лестнице: просто чтобы ощутить свои шаги. Когда можешь свернуть время и пространство как тебе угодно, такие вот мелкие моменты начинают много значить. Возможно, не было смысла хранить эту тетрадь, как и другие материалы о спасении человечества. Только будущее покажет.

Теперь она стояла в темном Вечнодиком лесу, шраме Эквестрии который никогда не исцелится. Когда-то Замок был единственной твердой, неизменной вещью во вселенной хаоса. Он был её с Тией убежищем и тюрьмой. Это была их клетка, когда они были игрушками их брата, Дискорда. Он создал Замок уже в виде руин, древних с первого момента существования.

Принцесса Ночи опустила тяжелый металлический люк на лестничный колодец, чтобы дождь не проник внутрь. Дождь начинался и заканчивался здесь, когда хотел. В Вечнодиком не было порядка, только случайность, как в природе мира, звавшегося Землей.

Широко распахнув крылья Луна взлетела в темное, полное звезд небо, небо, которое они с сестрой творили вместе, она ночное, сестра дневное. Земля. Они так много взяли у Земли. Что же, теперь они отдали Земле что-то взамен.

Conversion_promo

К О Н Е Ц

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2016
"Going Pony", Chatoyance, 2013
Перевод: Shai-hulud_16, 2024