Спутанные. Глава 10

На картинке: авторская обложка

Автор: CloudRing
Перевод: Shai-hulud_16

Оригинал

Глава 10: Переход

Остаток дня проходит как будто в тумане. Раньше всегда что-то можно было сделать с моей боязнью гроз — спрятаться или убежать. Кроме одного раза, когда мы ехали в машине в особенно страшную грозу. Тогда я едва выползла из машины и просила всех никогда больше так со мной не делать. Знаю, это по-жеребячьи, но тогда я была даже не подростком. Воспоминание давно прошедшей весны; сладкий и успокаивающий запах и вкус молодой травы который помог пережить худшие последствия.

Годы спустя в школе я узнала про клетку Фарадея и что на самом деле была в безопасности. Не то чтобы это сильно помогло, но всё же.

В другие разы, всегда можно прижаться к друзьям, или залезть под мамино крыло, помечтать, как однажды одолею свой страх, и молнию заодно, как и положено настоящему пегасу. Родные, сладкие мечты, как неделю назад, в последний мирный день в Дарлингтоне.

Теперь, однако, с каждой деталью плана во мне растет инстинктивный ужас. Весь день, пока я жду, он остается со мной. Я знакомлюсь с ассистентом Эрроу Пойнт, Джет Стримом, пегасом цвета морской волны, крепкого телосложения и невозмутимого характера. Пробую самый вкусный в моей жизни сливовый джем из холодильника Эрроу. Экспериментирую с полётом, чтобы понять, как именно буду падать, если выдохнусь в полёте. Читаю книги из её библиотеки, но вряд ли смогу вспомнить хоть одно название. Эрроу Пойнт и Джет Стрим рассказывают как это будет и что, в точности, надо делать. Убеждаются, что я смогу всё повторить, шаг за шагом.

Я знаю, деваться некуда, и нет способа это облегчить, кроме как довериться им.

Во вторник, в 20:00, перед закатом мы выдвигаемся. Дорога уходит вверх, прочь от плоского променада и от большой дамбы. Мы идем на запад, через жилой центр города, проходим последние припортовые магазины. Рыбный источает острый жирный запах, который мне глубоко неприятен, в витрине выставлен дневной улов на лотке со льдом. Рядом маленький продуктовый магазин для смешанной клиентуры, по сторонам входа навалены мешки сладко пахнущего овса, на доске мелом «Свежие яйца каждый день».

Крепкие каменные коттеджи обступают нас, их шиферные крыши покрыты пятнами мха и лишайника. Улица сужается. Женщина в переднике умелым привычным движением вытряхивает ковёр из окна второго этажа. Она замечает нашу процессию, с Белл во главе, за ней Эрроу Пойнт. Я чувствую, как незнакомке нравится мой вид. Легко кивнув головой, она возвращается к своему делу.

Дальше дома реже, сады заброшенней, заросшие дроком и ежевикой.

Только что мы шли по асфальтовой дорожке огибая территорию последнего коттеджа и шум машин были ещё слышен. В следующий момент современный мир исчезает, сменившись картиной из паззлов Томаса Кинкейда. Место здесь: и оно древнее чем вообще всё, что люди построили вокруг. Гигантские концентрические кольца земляных валов, покрытые толстым ковром спутанной ветром травы, вырастают перед нами как зелёные змеи, собравшиеся на весенний танец. Ветер здесь непрерывный, его дыханию не мешают здания, он несёт шепоты забытого времени. Мы идем по разбитой тропке вверх, вдоль изгиба древних валов. С какого-то момента мне становится проще лететь, чем идти вверх по склону. Только далекие уличные огни дают хоть какое-то освещение в этот безлунный вечер; на западном небе еще горит тусклое, беззвёздное свечение, последний вздох сумерек перед черной стеной грозы. Гроза наплывает, поглощая свет, простреленная неслышными вспышками.

Джет Стрим подводит меня к большому тёмному предмету рядом с обветренной гранитной плитой. Это остов автомобиля, маленького хэтчбека ушедшей эпохи, очень своеобразно переделанный. Двигатель, приборная доска и стёкла удалены. Там, где были окна теперь толстая стальная решетка, грубо, но надежно приваренная к каркасу. Толстая жила медного кабеля прикручена к ржавому корпусу, другой конец присоединен к толстой трубе, вкопанной очень глубоко во влажную торфянистую землю.

Водительская дверь отсутствует целиком, вместо неё широкий, ничем не загороженный проем. Это для меня, как мне объяснили.

Как учили, я сажусь внутрь на простую деревянную скамью, Белла запрыгивает, прижавшись ко мне. Её теплое, живое присутствие очень кстати против леденящего ужаса. Оголённый металл бывшей машины гудит словно бы от ожидания, и мои новые крылья болезненно зудят, протестуя против такого количества холодного железа вокруг. В принципе, физика понятна. Металлическая капсула с заземлением — это чтобы огромная энергия прошла мимо меня, а не сквозь меня. Но это знание — маленький плот посреди океана инстинктивного ужаса.

Машина защитит меня от грозы… вероятно. Раньше страх смешивался с предвкушением силы, зовом моей магии, с ожиданием что я смогу повелевать бурей.

Теперь во мне только остатки той надежды. Сначала ещё придется как-то вернуть свои крылья, чтобы стать той, кто не прячется от грозы.

Сквозь открытый проем не более чем в десяти метрах впереди, я вижу штуку, назначение которой призвать грозу, и Джет Стрима, который взлетает вверх по спирали.

Это не машина в известном мне смысле. Это выглядит как сложная мешанина колец и шаров из тёмного, ничего не отражающего металла, который явственно поглощает окружающий свет. Центральный шпиль из чего-то очень похожего на дымчатый кварц, высотой метр, торчит из основания. Причудливые кольца, исписанные символами, которые шевелятся и меняются стоит отвести глаза, огибают шпиль. Маленькие многогранные кристаллы разных цветов установлены вдоль колец, они гудят низким гулом, который я чувствую резонансом в моих крыльях.

Глядя на всё это, подготовленная настолько, насколько это возможно — мы репетировали весь процесс несколько раз, ничего не могу поделать кроме как заметить определенного сходства с…

Как ни смешно, с похожим устройством — она же не испарит меня в яркой голубой вспышке, чтобы пересобрать в Эквестрии? Давлю в себе эту мысль. Там и тогда это была просто компьютерная игра, ничего больше.

Эрроу Пойнт подходит, глядит на меня и протягивает на кончике копыта две маленьких восковых затычки.
— Пчелиный воск, милая. Смешанный с ланолином и лебяжьим пухом. Они не перекроют всё, но возьмут рев грозы и превратят его в шепот. Твои уши скажут тебе спасибо.

Мотаю головой чтобы она остановилась. У меня есть сомнения.

— Это безопасно… для… для Беллы, конечно же, я имею в виду Беллу?

Пляшущие зубы выдают мои настоящие мысли, несмотря на все попытки Эрроу Пойнт успокоить меня.

— Могу тебя заверить что Белла не менее, если не более, в безопасности чем ты или я, — замечает Эрроу Пойнт, шутливо стукнув меня копытом по носу. — Не позволяй страхам выбирать за тебя, особенно подойдя так близко к тому чтобы преодолеть их.

— Верно… — соглашаюсь я, сердце колотится в ужасе, но я не могу струсить сейчас. Пора отбросить сомнения.

— Итак, защита, — мягко напоминает она мне.

Я киваю, всё ещё дрожа. Она поднимает затычки мягким янтарным светом и заталкивает их мне в уши. Ещё две Белле. Все звуки становятся глухими и далекими. Затем пару для себя, плотно затолкав их в свои уши, прежде чем отвернуться от машины.

Её защита — это ритуал. Она медленно обходит странное устройство точно по кругу, копыта оставляют чёткий узор на влажной земле. Там где она проходит, на земле начинают янтарно, неярко светиться руны. Завершив круг, она входит внутрь и опускает голову. Её рог начинает светиться тем же тёплым янтарным светом, и вокруг нее возникает поблёскивающий, мерцающий купол энергии, полностью её укрывая.

Воздух густеет, насыщенный запахом озона и мокрой земли. Кристаллы на устройстве светятся всё ярче, их низкий гул становится звонче, плавно растёт до высокого, резонирующего визга, который я больше ощущаю, чем слышу. Ветер почти стихает. Над нами Джет Стрим командует облаками как дирижер перед оркестром. Над ним, ещё выше, гроза начинает чернеть и закручиваться, формируя тугой, угрожающий вихрь болезненно-фиолетового и черного.

Затем оно приходит, точно наведенное сверху пегасом.

С кварцевого шпиля вверх к вихрю протягивается фиолетовый луч. Но оглушающего удара не следует, пока ещё нет. Связь протянута, и на страшную секунду мир замирает в тишине. Свет шпиля усиливается, заливая вершину холма колдовским фиолетовым сиянием. Сквозь воск в ушах я слышу, как вой машины поднимается до высокого визга.

Первая настоящая молния ударяет в шпиль. Даже с защищенными ушами, гром болезненно громкий. Он сотрясает остов автомобиля, бьет прямо в кости, серией физических ударов выбивая из меня дыхание. Мир снаружи вспыхивает жёстким, слепящим белым.

Белла скулит, прижимая свое маленькое тельце плотнее к моему боку. Я не виню её. Я хочу кричать, но звук не выходит из глотки, я давлюсь комком чистого ужаса.

Мир снаружи моей металлической скорлупки теперь царство стихии. Молния за молнией бьют в шпиль, точно направленые Джет Стримом, каждая — могучий удар звука и света, который сотрясает остатки машины. Чувствую вкус электричества в воздухе. Я инстинктивно закрываю глаза, но свет слишком яркий он пробивается сквозь веки. Не только вспышки молний; я вижу сияющий янтарем силуэт Эрроу Пойнт в сердце хаоса.

Затем молнии перестают бить. Я открываю глаза и вижу Эрроу Пойнт в странной, почти склонённой позе, окружающее её сияние тускнеет. Её защитный купол мерцает и съеживается, схлопываясь в плоский сияющий световой блин вокруг нее — теперь это круг вокруг её копыт, она открыта грозе наверху. Она опускает голову, её взгляд сосредоточен не на устройстве или на небе, а на пустом клочке земли в дюжине шагов от машины.

Золотое копье чистого янтарного света, плотное и бесшумное, вырывается из её рога. Оно ударяет в землю, и держится там. Мгновение спустя устройство отвечает. Луч концентрированной фиолетовой энергии, тоньше и более сфокусированный чем у единорожки, вырывается из кварцевого шпиля, ударяя в точности в ту же точку. Там, где лучи сходятся, воздух редеет, неистово мерцая, как будто сама реальность стала слишком тонка.

Высоко вверху, не более чем силуэт на фоне крутящегося вихря, Джет Стрим пикирует. Летящая бирюзовая искра на фоне черных облаков падает к перегруженному шпилю. Третья и последняя молния, невероятно яркая, срывается с небес. Она следует за Джетом, копье, направленное не в землю, но в уже нестабильную точку пересечения.

На удар сердца мир замирает. Три луча энергии: недвижимое янтарное копьё Эрроу Пойнт, визжащий фиолетовый поток от устройства, и дикий белый огонь небес, сталкиваются вместе.
Никакого взрыва. Вообще никакого звука. Ужасающая тишина, которая кажется вечной.
Затем в воздухе появляется прореха.

Это вертикальное, рябящее как жидкость, окошко в сумерки. Сквозь него я вижу спокойное, индиговое небо, усыпанное незнакомыми звездами, и круг полной луны. Воздух, который исходит оттуда, пахнет сладкой травой и ночными цветами.

Вихрь наверху рассеивается, ярость грозы больше не сосредоточена на нас, она превращается обратно в хаотичную яростную бурю. Эрроу Пойнт качается, янтарное сияние её рога тускнеет до цвета тлеющего угля. Она оступается, защитный круг вокруг её копыт исчезает.

Я теряю несколько секунд из обещанных пятнадцати, прикованная страхом, пленница в металлической клетке. Но мне в копыто утыкается мокрый нос. Белла глядит на меня широко открытыми карими глазами.
С хриплым вздохом я выкарабкиваюсь из машины. Ветер треплет меня, дождь хлещет по лицу. Мои крылья дрожат, я не чувствую ничего, кроме собственного страха и рассеянной в воздухе энергии. Каждый взмах крыльями по направлению к мерцающему разлому дается усилием воли, сражением со всеми инстинктами, кричащими мне прятаться.

Последний взгляд на терзаемый бурей холм, на единорожку что открыла мне путь, затем я пролетаю.
Грань толщиной в молекулу, но когда я касаюсь ее, время замедляется затем останавливается, в бесконечном смутном фиолетовом сумраке. Я чувствую — как меня что-то разбирает, присматриваются внимательнее, вертит — это проверка. Не моральная, не чей-то высший суд: но что-то пытается понять, что я такое и решает попридержать, озадаченное.

Оно отвергает меня. Мне положено знать только это.

Мои крылья взрываются обжигающей болью, боль распространяется на все мое естество, я пытаюсь кричать но в этом безвременном чистилище мне нечем кричать. Моя последняя мысль — сожаление и извинение перед теми кто ждал меня. Я вкладываю то что осталось от моей воли в борьбу против этого оцепенения, чтобы пробиться сквозь него, с ничтожным успехом. И всё же от этого усилия во мне что-то меняется, ускользает от проверки, принимает приемлемый вид — и я проскальзываю, крича от боли не в каком-то конкретном месте — но в целом, во мне самой, во всём, что я есть.

Я вываливаюсь на мягкий, пружинистый торф, копыта слегка погружаются в живую почву. Портал захлопывается за мной со звуком рвущегося шёлка, и ярость бури сменяется нежной тишиной. Воздух прохладен и невозможно чист, пахнет жасмином и клевером. Полная луна спокойно висит в тёмно-синем небе, усыпанном созвездиями — яркими и чужими.

Слева от меня океан лениво накатывает на светлый песчаный берег. Впереди земля мягко уходит вверх к невозможно сияющему городу в облаках, поддерживаемому четырьмя огромными колоннами белого света. У их подножия, посреди зеленого ландшафта, сияет другой город, его огни теплы и приветливы. Прямо передо мной узкая мощеная булыжником дорожка петляет сквозь поле, рядом с ней стоит одинокий, красиво вырезанный из дерева фонарь, заливая путь мягким светом.

Я заставляю себя встать. Острое, жгучая боль в спине заставляет морщиться. Я выворачиваю шею чтобы поглядеть. Нежные прозрачные мембраны моих крыльев всё ещё целы, но их края свернулись и почернели, будто обожженные пламенем свечи. Узорчатые радужные жилки обрываются у крошащихся обугленных краев. Боль как от свежего солнечного ожога.

Долгое время я просто лежу, вдыхая сладкий воздух, пытаясь прийти в себя. Я щипаю и жую травинку. Вкус — не сказала бы лучшее что я когда-либо ела, но он такой насыщенный и живой что это одно говорит мне — я больше не на Земле. Несмотря на жгучую боль в крыльях и бремя моей миссии, волна покоя омывает меня. Я добралась. И пункт второй контракта сам собой всплывает в мозгу:

a. Посланник получит от ИЛ средства обеспечения Перехода.
b. Посланник использует предоставленные средства для Перехода, без компаньонов.

Два пункта я выполнила, именно так как и договаривались.

Этого с них хватит. Я не стану сотрудничать с хладнокровными убийцами.

Просто на всякий случай, проверяю сумку. Ничто вроде бы не выглядит сгоревшим или как-то иначе поврежденным; обложки книг стали более глубоких цветов и слегка светятся изнутри. Цилиндр приобрел совершенно новую бархатную черноту, да такую, что я беру его, переворачиваю и сую внутрь копыто просто чтобы проверить есть ли ещё у него дно, или там нежданный белый кролик. К счастью, бездонным цилиндр не стал, хоть так и выглядит. Похожее произошло с моей маленькой походной палаткой, а также с самим мешком. Что ж, по крайней мере, Эквестрия последовательна.

Я улыбаюсь, надеваю на голову цилиндр, встаю и медленно иду к городу вдали и внизу, имя которого непременно скоро узнаю.