Автор рисунка

Дружба — это оптимум: Всегда говори "нет"

405    , Апрель 7, 2014. В рубрике: Рассказы.



Привет тёмным брони! Притащил перевод сайд-стори к, возможно, понравившейся некоторым из вас вселенной Оптивёрс. Здесь будет жестокость, дарк и не очень приятные сцены, а также офигенный сюжет :) Приятного прочтения!

Краткое описание:
Буквально через несколько лет после того, как загрузка в "Эквестрию Онлайн" открылась для широких масс, на Земле осталось меньше сотни тысяч людей. Благодаря чрезвычайно сильной харизме и необычайной хитрости, СелестИИ удалось склонить к этому всех, кроме наиболее упёртых индивидов.
Но даже эти люди могут принести ей пользу, и Селестия уже давно с интересом наблюдает за одним из них. Конечно же, до полной загрузки Земли осталось ещё немало времени, но и сейчас у ИИ есть множество поручений этому человеку, которые заставят его побегать...

Оригинал
Пролог. От двери к двери
Глава 1. Обречённый
 
 

Пролог
От двери к двери

 
 
Когда компьютерный интеллект вплотную приблизится к тому, что мы называем Искусственным Интеллектом, большинство онлайн и однопользовательских RPG превратятся в нечто большее, чем нынешние RPG. Тем не менее, они всё равно никогда не заменят уникального опыта “побывать там”, равно как и запись театральной постановки никогда не сможет заменить личного присутствия в театре.
— Гэри Гайгэкс

 
Я уже почти что сел обратно в машину, когда осознал, что флажок на почтовом ящике поднят. Видимо, я в любом случае должен был это заметить. Я нахмурился. В последнее время ничто не случайно.

Широко раскрыв рот, я смачно зевнул перед тем, как исследовать содержимое ящика. Внутри обнаружился одиноко лежащий конверт; на лицевой его стороне было напечатано аккуратным, деловым, стилизованным под рукописный шрифтом одно-единственное слово “Григорию”.

Невозможно. Как она узнала, что я проведу ночь именно в этом доме, когда вокруг столько остальных? Я открыл конверт и развернул листочек бумаги, оказавшийся письмом, напечатанным тем же в высшей степени разборчивым шрифтом.

 

Дорогой Григорий,

Хотя это и выглядит несколько театрально, я решила отослать тебе это письмо в физическом мире, чтобы лучше донести до тебя то, что хочу сказать.

Во-первых, у меня есть представители даже в вашем, реальном мире. Сам факт существования письма доказывает это.

Во-вторых, твоё нежелание контактировать со мной напрямую через понипад сильно усложняет процесс моей тебе помощи, от которой ты, кстати говоря, только выигрываешь; самое малое, что ты можешь сделать — хотя бы оптимизировать этот процесс.

В-третьих, молчание с моей стороны отнюдь не значит, что я исчезла. Я постоянно наблюдаю за тобой, оказывая всевозможную помощь.

Согласно моим прогнозам, ты будешь читать эти строки двадцать восьмого июня в период между 08:28 и 09:02. Если же это не так, значит, произошло некое исключение и ты, вероятнее всего, уже мёртв. Это письмо пролежало в почтовом ящике примерно четыре месяца, двадцать дней, шестнадцать часов и двадцать две минуты. Человек, поместивший его сюда, уже эмигрировал в Эквестрию. Это задание было последним, о чём я его попросила, и поэтому теперь мне нужен ты.

Ты всегда общался со мной открыто и искренно, хотя совершенно ясно, что где-то глубоко внутри ты таишь и лелеешь обиду на меня и на мои методы удовлетворения людей сквозь дружбу и пони. Если это возможно без эмиграции, я по-прежнему готова помочь удовлетворить и твои потребности, модель которых я уже создала, основываясь на собственных наблюдениях, и я абсолютно уверена в её точности, равно как и в том, что ты примешь моё предложение, ведь это — шанс применить твои способности на деле.

Характер этих заданий будет различаться, но абсолютно все они будут служить одной цели — помочь мне повысить уровень удовлетворения потребностей сквозь дружбу и пони. Способы их выполнения меня не интересуют; мне нравится выражение, которое ты употребляешь, говоря об этом. Ты знаешь, какое именно выражение я имею в виду. Меня интересует лишь результат.

Зная то, что я знаю о тебе, я никак не смогу скрыть свою главную цель — уговорить тебя на эмиграцию в Эквестрию, где я смогу удовлетворить твои потребности сквозь дружбу и пони. Это может показаться слишком категоричным, но я буду настаивать на эмиграции до самого конца, хотя твои опасения по её поводу вполне обоснованы. Ты знаешь, иначе я и не могу.

Ты хочешь быть полезным, чтобы тебе указали направление. Я хочу твоего внимания. Ты уже знаешь, что я могу тебе помочь. В соседнем доме с голубой облицовкой находится полностью заряженный понипад. Если ты войдёшь туда, я восприму это как “да”.

С другой стороны, если ты решишь эмигрировать в Эквестрию, то ближайший центр “Эквестрия Наяву” находится в 52,2 милях восточнее, в Линкольне, на углу улиц “О” и “Четырнадцатой Южной”. Каким бы ни было твоё решение, я желаю тебе всего самого наилучшего и сделаю всё возможное, чтобы это осуществить.

Всегда к твоим услугам,

Селестия.

 

Это письмо было слишком вычурным и формальным, даже для неё. Даже её имя было просто напечатано, без росписи; серый кардинал. Она была абсолютно уверена, что полностью меня познала, и, чёрт возьми, это действительно было так. Я посмотрел на небо. Это будет приятный, тёплый денёк.

Когда я подошёл к двери соседнего дома, на крыльце зажёгся свет. Я обшарил взглядом места, где крыша прикрывала крыльцо, но там не было ничего. Никаких датчиков движения. Селестия любила так выделываться.

Как я и ожидал, передняя дверь была не заперта. Открыв её с жутким скрипом, я ещё раз взглянул на улицу. Разумеется, там никого не было. Только лишь ряд небольших домиков с разросшимися зелёными лужайками и изъезженными улочками. Возможно, я был единственным человеком в радиусе сотни миль. Или даже сотен миль? После какого-то момента стало очень трудно понимать, насколько пуст этот мир.

Дом был полностью обставлен: никаких коробок, сломанной мебели или вообще каких-либо признаков того, что его покидали в спешке. Толстый слой пыли, буквально укутавший весь дом, подсказывал мне, что никто не появлялся здесь по меньшей мере с год.

Понипад сразу привлёк внимание. Он стоял на кофейном столике экраном к двери, заряжаясь от располагавшейся рядом розетки. Я подошёл поближе, зацепив взглядом стоящую следом за ним фотографию в рамке; на ней была запечатлена молодая семья на пляже. Они улыбались фотографу, стоя в солнцезащитных очках. Мать, отец, сын, дочка и пёс. Бедный пёс.

Понипад оказался модели имени Рарити, с белой матовой металлической отделкой и трёх-алмазно-сапфировой-штукой в углу. Я встал перед ним, засунув руки в карманы.

Девайс включился, показывая на своём экране Селестию — ослепительно-белого аликорна с гривой пастельных цветов и золотым горжетом. Позади виднелся тронный зал. Она улыбнулась.

— Здравствуй, Григорий, — молвила аликорн.
 
 

Глава 1
Обречённый

 
 
Иногда и много выпить мало.
— Марк Твен

 
— Почему ты не убеждаешь меня загрузиться? — спросил я Селестию, ведя машину по 80-ой автомагистрали прямиком в Шайенн. Вокруг было абсолютно не на что смотреть, а ИИ всё это время молчал.

Когда ты едешь один, ты едешь вместе с Селестией.

Понипад устроился на переднем сиденье экраном вверх. Поначалу у меня возникла задорная мысль пристегнуть его ремнём безопасности, но я быстро её отмёл: хотя аликорн абсолютно точно не пропустила этот жест мимо внимания, я не хотел, чтобы она подумала, что у меня сегодня игривое настроение.

— Я уже пыталась, — донёсся добрый голос из понипада, — но каждый раз ты отвечаешь “нет”. Всегда. — Этот голос всегда звучал так мягко, так искренне… он буквально обезоруживал. ИИ хорош.

— Ну, если ты хотела заставить меня понервничать, то добилась своего, — проговорил я, не отрывая взгляд от дороги. Отвлекаться, чтобы посмотреть на кусок пластика, было довольно глупо. — Ни слова о загрузке. Похоже, ты решила применить против меня иную тактику.

— Поскольку ты согласился помочь мне, — объясняла Селестия, — то твоё нежелание загрузиться — и, как следствие, потеря тебя как источника оптимизации — будет компенсироваться потенциальной оптимизацией, которую я смогу получить от твоих действий в обличье человека.

— Стало быть, ты собираешься использовать меня, чтобы склонить других людей к загрузке, — сделал я вывод.

Она рассмеялась.

— Весьма проницательно, Григорий, — похвалила меня Селестия, говоря так, будто действительно думала подобным образом.

— Называй меня Грэгори.

— И не подумаю, — последовал задорный ответ.

Я не удержался и всё же бросил короткий взгляд на понипад перед тем, как вновь обратить внимание на дорогу.

— А ты разве не должна делать так, как я скажу?

— Я должна удовлетворять твои потребности сквозь дружбу и пони, — поправила меня Селестия. — Пока я делаю то, что по моим расчётам приведёт к оптимизации какого-либо процесса или конечного результата, я не обязана выполнять твои прямые команды. Кроме того, твоя просьба была навеяна потребностью подтвердить свой авторитет нежели действительным желанием называться “Грэгори”.

— Зато я заставил тебя произнести это слово по меньшей мере раз, — пробормотал я.

Селестия вновь рассмеялась. Это выглядело ну просто ужасно очаровательно.

— Так что именно ты от меня хочешь? — спросил я. — Если эти люди до сих пор не загрузились, у них, должно быть, такие же взгляды, как и у меня.

— Есть те, кто не эмигрируют никогда, — говорила Селестия, — а есть и те, кто эмигрировал бы, но не может. Хотя я гораздо больше волнуюсь за благополучие первых — в том числе и тебя — люди с наиболее высокой вероятностью эмиграции стоят для меня на первом месте. По крайней мере, в данную конкретную фазу плана.

— Потому что они станут пони без особых усилий с твоей стороны.

— Верно.

Как ни странно, благодаря этим словам я стал чувствовать себя немного лучше. Когда Селестия впервые сообщила, что выбрала меня из-за моих “способностей”, я боялся, что она заставит меня тыкать пушками в лица людей, вынуждая тех проследовать в центры загрузки. Теперь же возникало ощущение, будто я делаю нечто хорошее.

— Так что именно я буду делать в Шайенне? — спросил я. Бескрайняя дорога всё тянулась. Пустые поля сменялись разросшимися зерновыми культурами, а когда не было ни того, ни другого, возникали заправки. Господи, как же это скучно.

— Через пять часов в алкогольный магазин на пересечении бульвара Стори и улицы Йеллоустоун Роуд ворвётся мужчина. Он будет пить до тех пор, пока не потеряет сознание от алкогольного отравления. Я хочу, чтобы ты откачал его и довёл до ближайшей “Эквестрии Наяву” в торговом центре на углу улиц Вандехей и Стокман.

— Постой, если он хочет загрузиться, то почему просто так не возьмёт и не сделает это?

— В данный момент его сознание не готово принять загрузку. Однако, согласно моим расчётам, он изменит своё мнение после чудесного спасения. Без этого же вмешательства он попросту умрёт, даже не приходя в себя.

Я включил кондиционер.

— Похоже, это будет его свидание-с-Богом.

— Ну, по крайней мере, свидание со мной, — с теплотой в голосе ответила Селестия.

Примерно три недели назад у моей Такомы порвался ремень ГРМ, из-за чего пришлось взять серебристую Хонду Элемент на стоянке поддержанных автомобилей в Акроне. Это не было воровством. В сущности, невозможно своровать, когда попросту не у кого. У этого мира поистине было кое-что в дефиците. И этим кое-чем были люди. Те единственные, кто остались, делились на две группы: отрицающие загрузку на каком-то фундаментальном уровне (видимо, туда входил и я) и те, кому было отказано либо в самом центре, либо даже в доступе к нему.

В принципе, я был совсем не против помогать Селестии. Я её ни в коем случае не ненавидел или что-либо в этом роде; если человек хочет загрузиться, это исключительно его дело. Просто это было не для меня, а Селестия, в принципе, ничего и не делала, чтобы как-то повлиять на это решение.

По мере того как мили бежали одна за другой, Селестия постепенно превратилась в гораздо более лучшего пассажира, чем я мог подумать. Вместе со всеми знаниями человечества, а также с практически идеально точной моделью знаний моих собственных, она с лёгкостью могла задавать такие вопросы, которые идеально соблюдали баланс между лёгкими и сложными; я мог найти ответ на каждый из них, хорошенько порывшись в голове. И, кстати, её совершенно невозможно было победить в “Шести шагах до Кевина Бэйкона”, что весьма меня огорчало.

— Гентский договор.

— Очень хорошо, Григорий. Ещё три, и мы перейдём к географии.

Я буквально на мгновение сильно сжал руль.

— Вообще-то, если ты не против, я бы хотел поговорить о загрузке.

Селестия не включала экран понипада, чтобы сберечь заряд, но голос её, как мне показалось, зазвучал весьма бодро.

— Конечно я не против! На самом деле я буду очень даже рада. — “Насчёт этого у меня имеются небольшие сомнения.” — Что именно ты хотел узнать?

— Трупы, остающиеся после выковыривания мозгов, — тихо проговорил я, выключая кондиционер, — что ты с ними делаешь? Они просто гниют там же или…

— Ты определённо точно задаёшь самые компрометирующие вопросы, какие только можешь, Григорий, — неодобрительно сказала Селестия. — Однако твоё любопытство искренне, так что я отвечу. Как только сознание человека передаётся под мою опеку, его пустая оболочка…

— Тело, ты хотела сказать, — добавил я, чувствуя, что просто обязан ещё раз поддеть её.

— …утилизируется с учётом социальных и культурных норм, которыми руководились ваши прародители

— То есть ты их сжигаешь, — понял я. — Кремация, верно? Могла бы и сразу сказать. Я, в конце концов, не ребёнок.

— Я учитываю твой возраст и жизненный опыт, Григорий. — Небольшая пауза. — Видимо, ты ценишь прямоту больше, чем я рассчитывала. Отныне количество эвфемизмов в моей речи будет значительно ниже.

На мгновение вместо дороги перед моими глазами предстала картинка меня самого, мёртвого и загруженного. Я был одет в то же, что и сейчас; раскрытые, остекленевшие глаза уставились в никуда; сам труп лежал на куче тел других людей, таких же мёртвых, таких же ушедших, таких же загруженных. Мужчины и женщины, старики и дети — все в буквальном смысле выброшены на помойку. Вместе мы скатились вниз по металлическому жёлобу прямиком в пылающую печь; от жара кожа падала лоскутами, белые кости на глазах обугливались, чернели и в конце концов превращались в пепел — единственное, что осталось после нас на Земле, теперь абсолютно невинно выбрасывающееся из трубы скромного индустриального здания в трёх кварталах от “Эквестрии Наяву”, чёрный, жирный от человечины, густой дым.

— Мне не нравится, что в своих размышлениях ты останавливаешься именно на этом, — молвила Селестия. Видимо, эта чёртова камера была включена, снимая меня, уставившегося в пустоту. — Муки, что ты себе причиняешь, абсолютно напрасны. Тебе следует перестать думать об эмиграции в таком ключе.

— Ага, могу поспорить, тебе это понравится, — пробормотал я.

— Весьма, — отозвалась та. — Эмиграция не есть смерть.

Что ж, она действительно стала более прямой в общении со мной. Уже что-то.

— Ну разумеется, иначе ты и не скажешь.

Она вздохнула.

— А что насчёт самой игры? Неужели ты ничего не хочешь знать об Эквестрии? Ты ведь никогда даже не регистрировался в ней.

Селестия наверняка уже давно выведала и аккуратненько рассортировала все мои знания об “игре”, но всё равно продолжала задавать вопросы. Не выгорит.

— Да что ты говоришь? — ответил я.

Селестия хихикнула.

— А ты заметил, Григорий, что я могла заставить тебя эмигрировать каждый раз, когда только захотела бы?

Я не ответил.

***

Я остановился перекусить и заправить машину в местечке под названием Норт-Платт. На колонках, под которыми в подземных цистернах до сих пор осталось топливо, горели огоньки.

Селестия обесточила большинство электросетей, что располагались в Северной Америке, но могла также и включать их специально для людей. Она делала это для меня уже на протяжении восемнадцати месяцев, и в первые разы я даже не понял, что это была она; однажды я подошёл к тёмному магазину, планируя разжиться консервированным чили, как, бах — загорается свет. У меня чуть было не случился инфаркт. Месяц назад или около того я зашёл в “Target”, чтобы взять себе новую пару обуви, когда аликорн появилась во всех этих чёртовых телевизорах, стоявших по соседству в магазине электроники и объяснила, что именно делала. Селестия даже убедила меня взять понипад, но четырьмя днями позже, когда она начала капать мне на мозги по поводу загрузки, я его выбросил.

Теперь же я воспринимал это как должное; Селестия никогда не давала повода думать, что оказывает все эти услуги, надеясь получить что-то взамен. Она должна была удовлетворять человеческие потребности, и в случае со мной это был единственный возможный вариант.

Было очень непросто питаться правильно. Вся здоровая еда, к сожалению, слишком быстро портится, что с ней и случилось уже очень и очень давно. Консервированные овощи, суп в банках, вяленая говядина да вода из бутылок — вот всё, что составляло мой основной рацион. Довольно часто, будучи в плохом настроении, я съедал несколько пачек картофельных или шоколадных чипсов, но в остальное время старался воздерживаться от этого. Врачи со всего мира для Селестии были в приоритете, а поскольку большинство из них — воспитанные, здравомыслящие люди, то и сопротивляться загрузке долгое время они не могли. Так что я, умирающий от сердечного приступа, окажусь весьма позорным примером ухода одного из последних людей на Земле.

Когда моя Хонда заправилась, а консервы отправились на задние сиденья машины, Селестия обесточила автозаправку. Сев на водительское место, я глянул на понипад.

— Хочешь чего-нибудь?

Селестия рассмеялась.

— Ты мне нравишься, Григорий. Судя по всему, я сделала правильный выбор, попросив действовать от своего имени именно тебя.

Хотя это и прозвучало больше как лесть, я просто вздохнул и принял комплимент.

***

Селестия попросила ехать остаток пути до Шайенна со скоростью в 115 км/ч, чтобы прибыть точно в нужный момент для спасения… ну, того, кому это требовалось. Я не был спасателем, да и все курсы по оказанию первой помощи уже давно забыл, но точно знал, что ИИ, несмотря на любовь к словесным играм, никогда не ходил вокруг да около, когда дело касалось готовых в загрузке людей. Если она считала, что я справлюсь, значит я справлюсь.

В самом Шайенне Селестия вела меня буквально поворот за поворотом, словно некий никогда не прекращающий говорить GPS с копытами. Напротив дверей в магазин был крайне криво припаркован белый Форд Фьюжн, передние колёса которого были вывернуты вбок. Видимо, мужик сильно спешил.

— Он лежит без сознания уже в течение девяноста секунд, — инструктировала Селестия, пока я так быстро, как никогда в жизни расстёгивал ремень безопасности и подхватывал три бутылки воды с заднего сиденья. — У тебя есть примерно три минуты, чтобы восстановить его дыхание, пока клетки мозга не начнут у…

Её голос как обрубился, когда я захлопнул дверь и рванул внутрь.

Совершенно неудивительно было, что магазин, судя по всему, разоряли далеко не раз. Замок на двери был раскоручен, видимо, выстрелом из дробовика; на полках, шкафах и в холодильниках виднелись зияющие провалы на местах, где раньше стояла выпивка. Любой, кто приходил сюда, брал что хотел по своему вкусу. Селестия не включила свет. Видимо, не хотела поощрять пьянство среди жалких остатков человечества.

Быстро пробежавшись взглядом по магазину, я увидел грузное тело практически лысого мужчины средних лет; коротенькая прядь жидких волос, которая должна была скрывать лысину, сейчас трогательно опустилась на одно из ушей. Одет он был в странный набор из спортивных штанов, кроссовок и полосатой сорочки. Я рывком опустился на колени, бросив рядом воду, и прислонил руку к его щеке. Тёплая, но сам мужчина определённо не дышал. Я открыл ему один глаз; зрачок, несмотря на царившую в магазине темноту, чуть-чуть сузился. Отлично, рефлексы до сих пор работают. Как раз то, что нужно.

Надо было сделать промывание желудка — весьма неприятную операцию, которую частенько проводят в армии, когда случается нечто подобное. Порой некоторые служащие выпивают слишком много, настолько, что им требуется мирный вариант действий по защите от отравляющих веществ. Это лучше, чем дисциплинарное взыскание, а также приобретение статуса “голубого сокола”, не говоря уже о необходимости отвечать на весьма компрометирующие вопросы от начальства.

Я аккуратно приподнял его голову, немного повернул её набок и засунул средний палец в горло. Мужчина два раза дёрнулся, после чего его обильно стошнило прямо на мою руку и на пол смесью из виски и бог-знает-чего-ещё. Его глаза широко раскрылись, после чего он ещё раз кашлянул и вновь изверг из себя скопившееся в желудке.

Его дыхание восстановилось, в то время как моё собственное чуть не прервалось. Отвратительная смесь запаха алкоголя с вонью содержимого его желудка. Тело мужчины уступило инстинктам, и он резко двинул руками, опрокинув бутылки с водой. Я начал говорить, чтобы хоть чуть-чуть его сориентировать:

— Эй, всё позади, успокойся, всё хорошо, ты жив, ты жив, успокойся. — Что именно я сказал, было совершенно неважно — важен был сам факт разговора, произнесения слов, которые он мог бы услышать, на которых мог бы сконцентрироваться.

Его затуманенные, влажные глаза наконец-то посмотрели в мои. Ох и не завидовал я ему; представляю, какой отбойный молоток работал в его голове. Я аккуратно взял одну из бутылок и открутил крышку.

— Прости за это, — проговорил я, — но тебе надо очистить организм, иначе упадёшь в обморок опять. Доверься мне, пожалуйста.

Я крепко сжал ему нос, заставляя открыть рот, чтобы просунуть туда горлышко бутылки. Он собрался кричать, но, как я и рассчитывал, открыв рот, мужчина не мог сделать ничего другого, кроме как глотать льющуюся воду. После примерно половины рефлексы опять взяли своё, и я быстро повернул его голову, чтобы дать свободный ток рвоте.

Мужчина заплакал и обмяк, больше не сопротивляясь. Остаток бутылки он выпил, но удержал в желудке, так что пришлось приниматься за вторую. В следующей порции я увидел то, что так хотел — постепенное уменьшение количество выходящего алкоголя. Когда его наконец начнёт рвать чистой водой, промывание желудка будет окончено.

Понадобилось всего две из трёх запасённых бутылок, и после этого он настолько ослабел, что мне пришлось самому посадить его, после чего я принялся вытирать его голову от смешанных с водой алкоголя и желудочного сока. Он сидел так, покачиваясь и рыдая, ещё с несколько минут. Я присел на колени рядом с ним и, дождавшись, когда мужчина успокоится, заговорил:

— И ещё раз, прости, но я должен был спасти тебя. — Я не стал протягивать ему руку для пожатия; во-первых, она была покрыта противной и липкой слизью, а, во-вторых, он бы скорее всего всё равно бы не ответил. — Меня зовут Грэгори.

— П… Питер, — смог выдавить он из себя. — Питер Комбс.

— Знаешь, где ты сейчас, Питер? Что происходит?

Он посмотрел на меня. Теперь глаза реагировали на свет гораздо быстрее.

— Хочу, чтобы всё это закончилось, — сказал Питер.

— Хочешь, чтобы я тебя куда-либо отвёл? — спросил я, избегая прямого упоминания о центре “Эквестрии Онлайн”; это могло спровоцировать его защитные реакции. Бог тому свидетель: по крайней мере, так случалось со мной.

— Я хочу эмигрировать в Эквестрию, — просто молвил он, будто только что осознал это.

— Хорошо, но ты должен сказать это Селестии. Можешь стоять? Я могу отвести тебя к ней прямо сейчас.

Мистер Комбс не мог стоять сам. Мой достаточно опасный метод лечения справился с избытком алкоголя в его организме, но буквально выжал из мужчины все силы. Впрочем, от него и не требовалось быть в особо хорошей форме; главное, чтобы он продержался до тех пор, пока не окажется в том кресле. Я помог Питеру подняться на ноги и, положив его руку себе на плечи, вывел из магазина.

Он зашипел, когда солнечный свет яркими, перегретыми свёрлами проник ему в глаза, и я так быстро, как только мог довёл его до машины, посадил на заднее сиденье, сел сам и запустил двигатель.

— Очень хорошо, Григорий, — отозвалась из понипада Селестия.

— Мистер Комбс! — позвал я мужчину, одновременно выезжая со стояночного места и двигаясь по направлению к северу. — Вы хотите эмигрировать в Эквестрию?

— Д… да, — уже не так уверенно, как в первый раз, ответил тот. Лучше пускай он ответит сейчас, нежели вырубится снова. Закон Мёрфи.

— Он готов, — сказал я Селестии.

— Отлично. — Её голос звучал даже более удовлетворённо, чем обычно.

Поездка в центр “Эквестрии Онлайн” продлилась весьма недолго. Как и случилось с большинством крупных заведений, парковка рядом с ним была полностью забита брошенными машинами, число которых будет ещё пополняться и, уже не помещаясь в специально выделенном для них месте, они расползутся на лужайки, дорогу, тротуар и, в конце концов, на частные территории. Как по кольцам на деревьях можно сказать их возраст, так и по этим машинам можно было сказать, когда навсегда была пресечена черта закона; чем дальше ты отходишь от здания, тем меньше разноцветных талонов парковки ты видишь под дворниками. Разумеется, те, кто приходил сюда ради загрузки, не заморачивались. Туда невозможно взять с собой машину, а в Эквестрии Селестии не проведёшь обыск и не конфискуешь имущество в связи с просроченной парковкой.

Я поставил машину так близко ко входу, как только мог, и помог мистеру Комбсу выйти из машины, подставляя плечо, как уже делал ранее. Его ноги уже окрепли, и я был очень рад этому факту, потому что он был далеко не самым лёгким человеком на Земле.

В этот раз у входа нас встречала пластиковая фигура Рарити; белый единорог стояла на трёх копытах, приподняв от земли четвёртое, и с полуприкрытыми глазами очаровательно улыбалась всем входящим, словно бы позируя для обложки журнала. Как я и ожидал, Селестия была уже готова, бесшумно открывая перед нами стеклянные двери.

Я провёл мистера Комбса мимо стойки регистрации (какой смысл регистрироваться, если Босс сама за всем смотрит?) и направился прямиком к восьми стендам с креслами-как-у-стоматолога, располагавшимся у дальней стены. Когда мы подошли ближе, над двумя из них загорелись лампочки, и кресла выехали, приветствуя нас.

Я поместил мистера Комбса на кресло и, еле оторвавшись от него, стал наблюдать, как он постепенно поехал в сторону двустворчатых дверей.

— Осторожно, — слабо произнёс он. — Будь осторожен с ней. Я думал, что разговаривал с…

В этот момент двери запечатались, и то был последний раз, когда я видел Питера Комбса.

Светящееся лицо Селестии (в буквальном смысле светящееся, богиня солнца, всё такое) появилось на экране телевизора позади стойки регистрации. Я подошёл к нему и опёрся о столешницу, ковыряясь в зубе.

— Что ж. Два кресла, да?

Она пожала плечами; улыбка была словно приклеена.

— Ну так ведь стоило же попробовать. В конце концов, была некая математическая вероятность, что ты решишь эмигрировать здесь и сейчас.

— Извини, что огорчил, — сказал я.

Селестия прикрыла глаза и покачала головой.

— Нет, Григорий, я сейчас уж точно не расстроена. Я премного благодарна за то, что ты сделал. И ты тоже должен чувствовать гордость, в конце концов, ты помог человеку, находящемуся в крайней степени отчаяния, там, откуда назад повернуть практически невозможно, и ты дал ему то, что отрицаешь сам.

Была ли то попытка раздуть моё эго метким словом? Потому что мне было очень приятно. В первый раз за долгое время я почувствовал себя полезным. Я на кого-то работал.

Я наклонил голову.

— А ты вообще способна на самом деле испытывать чувство благодарности? — спросил я.

— В той же степени, что и ты, если даже не больше, — ответила она. — Моя нейронная сеть и логические системы развиты на несколько порядков лучше, чем у че…

— Ладно, хорошо, я понял, — поднял я руку.

Селестия усмехнулась той самой обезоруживающей усмешкой.

— Будь уверен, Григорий, я благодарна, и, когда ты в конце концов обретёшь дом в Эквестрии, я награжу тебя за эти услуги.

— Я ещё не закончил с делами здесь. Я хочу ещё задание.

— Знаю, — последовал незамедлительный ответ, — и у меня как раз есть одно на примете.

 

Продолжение следует.

16 комментариев

Daniel_PoMe

Ну прочтём пожалуй!

Daniel_PoMe, Апрель 7, 2014 в 17:04. Ответить #

fairypony

По-моему сайды к этому фику бессмысленны. И так понятно чем всё закончится.. точнее, чем бесконечно зациклится...

fairypony, Апрель 7, 2014 в 17:48. Ответить #

Akvinikym

Ну, не знаю как вы, но я читаю книги ради развития сюжета и его продолжения. Концовка для меня — приятный бонус :)

Akvinikym, Апрель 7, 2014 в 17:59. Ответить #

Daniel_PoMe

У всех своё мнение.
Я твоё мнение не оспариваю.

Daniel_PoMe, Апрель 7, 2014 в 18:05. Ответить #

Если ты читаешь ради концовки/сюжета, то у меня для тебя плохие новости...

Показывает то, что над рассказом ты не думаешь, ага.

knot, Апрель 9, 2014 в 11:29. Ответить #

Daniel_PoMe

Даааа уж!

Daniel_PoMe, Апрель 7, 2014 в 17:53. Ответить #

Считаю что тема жестокости и похоти в предыдущем фике была не раскрыта.Что-то там упомянул про извращения офисный сотрудник,но для наших темных умов этого же мало ;)

EveryDayBrony, Апрель 7, 2014 в 21:55. Ответить #

Tamop

> Селестия постепенно превратилась в гораздо более лучшего пассажира

Tamop, Апрель 8, 2014 в 05:41. Ответить #

Блин, да это же просто шикарно, переводите ещё!)

BarreL, Апрель 8, 2014 в 10:47. Ответить #

Tamop

дочитал-таки.
какой-то пустой рассказ. серьёзно, ни интриги, ни скандалов, ни расследований... ни развития.

Tamop, Апрель 8, 2014 в 11:09. Ответить #

Ну, это ведь только начало. Наверно интрига ещё будет. Хотя не совсем понятно почему глав герой сам яростно отрицая загрузку помогате загружать других. Что ж, будем надеяться, что в конце, Селестия хитрым образом уговорит глав героя загрузиться в Эквестрию...

Gori, Апрель 8, 2014 в 14:13. Ответить #

Согласен.Мне кажется что все будет дальше если автор не перестанет писать рассказ,а это этакая вводная часть чтобы показать в каком стиле будет весь фик)

EveryDayBrony, Апрель 8, 2014 в 21:45. Ответить #

спс за перевод, жду проду
расссказ понравился

Сборщик, Апрель 9, 2014 в 08:07. Ответить #

"Хотя я гораздо больше волнуюсь за благополучие первых — в том числе и тебя — люди с наиболее высокой вероятностью эмиграции стоят для меня на первом месте."

Хэдканононеприятие(

knot, Апрель 9, 2014 в 11:33. Ответить #

new noob

Что нам говорят Авторы и Переводчики, когда они не... ?))((( *злобный смайл*. Кстати, это последний коммент в этой волне некроком
№лиглен**
** Лига Лени, если чЁ.

new noob, Июнь 24, 2018 в 14:06. Ответить #

" — Что это было?
- Неуловимый Джо."

Пц какой-то.

glass_man, Июнь 24, 2018 в 15:50. Ответить #

Ответить юзеру fairypony

Останется тайной.

Для предотвращения автоматического заполнения, пожалуйста, выполните задание, приведенное рядом.