E1-E8

Раньше писал для Фуррей, пока не сменились читатели. Теперь пишу для вас, надеясь, что сей скромный труд вам понравится. Это лишь часть рассказа, который я планирую написать о некой жизненной ситуации, произошедшей в реальной жизни, но немного изменённой под пони-мир и разбавленная как позитивом, так и знакомыми героями.
Следующая глава

Мне с малых копыт говорили: ты сам куёшь своё счастье. И я верил в это. Школу окончил без происшествий, кьюнтимарка появилась не позднее, чем у остальных. Она изображала шахматного короля. Не то чтобы я был очень хорош в шахматах, просто хорошо развита логика. В ущерб любому творчеству. Я единорог, которому не даётся рисование, фантазии и новые магические приёмы, если они не описаны где-либо или нельзя выстроить логическую цепочку. Но тем не менее я старался стать счастливым. И у меня это неплохо получалось: квартирка в Мейнхеттене, гражданская жена-пегаска с богатым внутренним миром и на удивление богатой фантазией, работа в одном из торговых филиалов денежного воротилы всей Эквестрии Филси Рича.

Однако жизнь тяготила. Рай был только издалека виден. На деле всё было менее здорово. Моя белая пегаска с рыжей как огонь гривой и огненной кьюнтимаркой интересовалась теми вещами, в которых мне не было интересно разбираться, квартира была её, а не моя, плюс работа всегда висела на волоске: меня в любой момент могли выгнать и я это чувствовал. Коллектив был по большей части женский и руководитель-мужчина как я им не подходил. Не потому что плохой работник или лентяй, а просто не люблю ложь и интриги. Мне не интересно переспать с коллегой, напиваться до состояния колобка, про лизоблюдство – вообще молчу. Я делаю своё дело и не хочу, чтобы мне мешали. Но, несмотря на всё это, жить было можно и даже изредка радовать себя небольшими покупками или изучение нового.
Вплоть до сегодняшнего дня. Я проснулся, как и всегда, по звонку будильника. На самом деле он нужен не мне: Милли не проснётся, пока он пять раз не прозвонит. Наскоро позавтракав, мне удалось уйти до её пробуждения. Утро выдалось приятным: моросил мелкий дождь, пони лениво выбирались из домов. По дороге встретил свою бывшую школьную любовь. Симпатичную пони с фиолетовой шерсткой и белой гривой. На крупе была видна кьюнтимарка микрофона. Она ещё и без неё была искусным оратором.
- Привет, Жинель. Совсем не изменилась.
- А? О, привет, Чез. Не ожидала тебя встретить тут. – она улыбнулась, как и тогда, десять лет назад. – как ты?
— Чудесно. Живу потихоньку. Как у тебя жизнь наладилась?
- О, прекрасно. Вчера удалось попасть в компанию особых поней, и меня назначили руководителем отдела маркетинга. Представляешь? У самого Рича.
— А, то есть ты теперь мой начальник?
— Правда? – Её глаза блеснули нежным огоньком. Мордочка коснулась моей щеки. – Вот так здорово. Надеюсь, я смогу показать себя только с лучшей стороны. Ты же мне поможешь влиться?
— Да не вопрос. Я сам метил на этот пост, но я даже рад, что останусь заместителем руководителя.
— Ох ты. Так ты теперь ещё и мой помощник. Ты не представляешь как я рада – довольно грациозно, она несколько раз подпрыгнула, немного приобнимая своим хвостом. – А мне сейчас вспоминается, как мы раньше сидели на полянке, любовались речкой…
— Угу.
— Ты тогда поймал зубами нехилую рыбину. А потом она сорвалась, и ты кубарем укатился в воду. – Снова смех. Мягко прижалась макушкой к моей шее.
— Ага.
— Жалко, что мы тогда расстались.
— У нас бы всё равно ничего не сложилось. Ты сама сказала, что я не романтик.
— Ну а зачем тебя насиловать? Ты старался, я это помню. Но всё же, твой удел, Чез Кинг, логика. Ты надёжен и красив. Но всё же не романтик.
Она была права. Даже её приставания и сигналы внимания были для меня не более чем просто логичными последовательностями заигрывания. Привлекаем внимание, даём полюбоваться собой, затем ударяемся в романтику и надеемся, что тебе ответят взаимностью. Схема у неё не истлела за эти годы. Хотя сама она довольно симпатична, но много обманок, как я воспринимаю: подкрашены глаза, нанесены тени, видны румяна и на копытах лак. Я конечно не против, чтобы кобылки ухаживали за собой, но к чему такая боевая раскраска? Жеребцам больше нравится натуральный облик, который они будут видеть каждый день и хранить у сердца. Но Жинель имела иной взгляд: она хотела выглядеть великолепно всегда.
- Чез, о чём задумался?
— М? Прости, просто всё не уложу в голове, чтобы мы теперь вместе работаем.
— Ну не глупи. Ты же самый умный был в школе.
— Табель считает иначе.
— Ой, глупый табель. Я сколько развлекалась на вечеринках – всё равно аттестат отличный. Тебе ли не знать, что школа – это глупость.
— Конечно знаю. Просто не вижу большого ума… Подожди. – Я остановился купить грибной пирожок. Вопреки расхожему мнению о травяных и яблочных пирогах, я люблю грибы. – Так вот, большого ума не надо, чтобы получить хороший аттестат. У меня он серебряный, хоть и не напрягался.
— А был бы золотой, да? – Жинель потёрлась макушкой о подбородок.
- Вероятно, если бы это было нужно.
— Ладно, пришли. Проводишь меня?
— А то, у нас один кабинет.
— О. Хорошо. – её глаза загорелись. Дьявол, в них похотливые нотки. Только бы она не приставала ко мне на работе. – А может после работы сходим, выпьем?
— Нет, я женат.
— Да? Правда? Ну, просто… ни кольца, ни другого знака…
— Не официально.
— Буду иметь ввиду. – она немного ушла вперёд, давая мне полюбоваться её крупом.
На работе, к счастью, не пришлось терпеть её выходки: довольно быстро уяснив свои обязанности, Жинель принялась за дело с энтузиазмом. В течении дня мы лишь пару раз разговаривали не по делу и то, во время перекусов.
- А здесь хорошо. Почему ушёл прошлый начальник?
— Мешал работе. Думал членом, а не головой. – соврал я, надеясь, что намёк будет понят. — Тут коллектив в основном женский, а значит не получится тащить на кушетку любую понравившуюся пони. Об этом будут знать сразу все.
— М. То есть мне ничего не грозит, если я не буду к девочкам приставать? – Она кокетливо выгнула шейку, мягко похлопав глазками.
- Жеребец бросил или он тебе не нравится?
Молчание пронзило кабинет. Жинель потеряла всю улыбку, поникла и, что-то пробормотав, снова принялась за работу. Всё стандартно: не устраивает один – перебрасываемся на другой вариант.
- Просто, ты мне до сих пор нравишься.
— Ну не надо врать: мы расстались с твоей инициативы, потому что у твоего тогдашнего парня была шерсть царственно-белая, а не коричневая.
— Ты ничего не понимаешь, он просто мог мне дать то, что не мог дать ты.
— Вечера на дереве и нежные поцелуи в шейку? Неужели до секса не дошло?
— Заткнись.
Остаток рабочего дня прошёл без разговоров. Закончив, мы пошли домой. Прежде чем разойтись, она всё же улыбнулась ещё раз.
- Чез, ну почему ты не хочешь никогда приключений. Даже не будешь от подруги гулять? И смотреть на других красивых кобылок?
— Нет. – спокойно ответил я. – зачем мне журавль, если есть синица?
— Ну и иди домой к своей синице. Завтра не опаздывай только.
Я фыркнул. Первый день, а уже заносит. Жинель, возможно рассчитывала на иную реакцию, но мне лень играть в игры. Один раз мы уже с ней сыграли в это и не очень интересно наступать на те же грабли. Дома меня ждали разборки.
- Чез, как день?
— Нормально, Милли. Как сама?
— Уволили с работы. Хотели перевести на бумажную работу.
— Глупо. С твоей скоростью и любовью к полётам – сидеть за бумагами…
— Почему от тебя пахнет духами?
— Новая начальница.
Милли сощурила глаза.
- И как она?
— Никак. Ты знаешь, мне не интересны самки.
— А, значит она к тебе лезла.
— Не надо начинать глупые разговоры.
— К тебе постоянно бабы лезут и озираются на тебя.
— Они на тебя озираются, оценивая, насколько они лучше.
— Ага. И глаза светятся, и зрачки расширяются тоже на меня?
— Есть и такие кобылки. – Я уже не смотрел на Милли. Сцена ревности утомляла, как плохой сериал. Учитывая, что я никогда не гулял ни от одной девушки налево.
- Чез, смотри на меня, потом займёшься кухней.
— Я есть хочу. А твоя ревность вообще не в тему.
— Пф – она недовольно фыркнула. – Я не ревную. Мне просто неприятно, что на тебя всё время вешаются бабы.
— Селестия… ну обрызгай меня своими духами, в чём проблема? Никто и на метр не подойдёт.
Милли ушла. К счастью надолго: из комнаты послышался скрип пера. Я же наскоро сделал небольшой сандвич из ромашек и грибов. Голод отступил, и можно было заняться своим любимым делом – сыграть в несколько настольных игр самому с собой. Раньше Милли тоже любила подобные игры, но из-за серьёзной травмы в детстве она тяжело могла считать или пользоваться логическими построениями.
Доска с шахматами была готова за секунду. Это интереснейшая игра с большим количеством возможных стратегий и тактик меня успокаивала не хуже травы из леса. Несколько ходов и на доске можно было увидеть удивительную сцену битвы: белые ударили по центру и заняли его, контролируя большую часть доски. Чёрные же в это время дали такую возможность, обманно готовясь перехватить инициативу. И им бы это могло удаться, если бы только я не был обоими игроками. Я знал брешь в обороне обоих сторон, сильные стороны и планы. Полностью владея информацией, я закончил партию в ничью. По очкам победили белые: оставались два коня. Убрав шахматы, я вышел на улицу. Воздух, наполненный цветами и теплом, бил в нос. Детишки играли в индейцев, увесив себе гривы перьями. Довольно забавно было наблюдать за ними. Хоть Мейнхеттен и не лучшее место для веселья и забав. Это всё-таки город, где огромная масса логических цепей и правил, зная которые можно сделать состояние, на которое можно жить до конца дней безбедно.
Прогулявшись по району, встретив несколько старых приятелей, удалось развеять раздражение. Милли на самом деле права – кобылки посматривают на меня, но мне хватило отрочества, чтобы понять: не каждая смазливая мордашка рассчитывает на взаимное удовольствие. Некоторые попытаются отнять у тебя не только время, но и то, чем ты владеешь под шантажом. В кафе было свободное место возле окна. Я сел и заказал чаю. Официант не спешил выполнять заказ, как и всегда. Сидя здесь, немного становится тошно и понятно: нет смысла ждать чего-то прекрасного.
«Ты сам куёшь своё счастье» говорил отец.
«Чез, ну почему ты не хочешь никогда приключений» вспомнился голос Жинель.
Почему бы и не сделать себе приключение? На работе я уже никуда не поднимусь, а деньги – скучная тема. Деньги приходят, когда они нужны, а не иначе. Дома Милли со своим ветром в голове и скучной жизнью. Хотя она – мой лучший расчет. Оставаясь с ней, у меня есть, где жить и что есть. Надо только улыбаться и вести себя правильно, чтобы не лишиться этих приятностей. Но зачем? Усталость заполнилась, когда я услышал голос официанта.
- Сэр, чая нет.
— Я сижу уже 10 минут, любезный. Почему не сказали раньше?
— Много заказов. Могу предложить сок
— Спасибо, не надо. – Я собрался уходить.
- Сэр, ну так не положено – уходить без заказа.
— Заказ был. Не надо. Я не начинаю жаловаться – радуйся. Владельца этого кафе я знаю: Баррис Фуд. И мне ничего не стоит сказать ему, что ты, милок, совсем не любишь клиентов. Так что помолчи и дай выйти.
Официант испугано отошёл. Я не знал владельца кафе. Я знал только имя. И это часто достаточно, чтобы избавиться от надоевших поней. На улице опять пошёл дождь. По дороге домой снова звучали фразы «Ты сам куёшь своё счастье», «приключения», «счастье».. А почему нет? Почему бы не попытать счастья в других местах? Конечно, у меня налажена жизнь тут, но ради чего? Чтобы состариться, перенять квартиру у покойной жены, а потом умереть?
Милли дома не было. На столе оставалась записка:
«Я буду через несколько дней. Уехала к родителям. Извини, что наехала днём, я люблю тебя. Кстати, сделай, пожалуйста, следующее..»
Далее шел список дел, который вкратце означал «вымой дом, поливай цветы, сделай ужин, когда я приду». Прелесть. Свободная квартира на несколько дней. И мне уже не 12 лет, чтобы этому радоваться.

Проснувшись утром на пустой кровати, я почувствовал сильное облегчение. Можно быть собой. То редкое чувство, когда тебе не надо притворяться и быть кем-то. Ничто не мешает тебе быть счастливым. Вот бы так было каждый день.
Работа встретила меня строгой Жинелью, которая успела сдружиться с женским коллективом. Теперь она была здесь своя. Я ей больше не был нужен. Ну и отлично: можно спокойно поработать. Сегодня надо было как раз объездить несколько клиентов. Забрав бумаги в сумку, ушёл по работе. Жинель кивнула на прощание и снова принялась обсуждать что-то с кобылками.
Клиенты меня любили. Знания, как вести переговоры и как манипулировать понями помогало: меня принимали радушно, четко говорили, что им нужно и соглашались почти со всем, что я предлагал. Мне тоже нравились деловые пони: кратко, без оговорок и глупостей. С такими работать одно удовольствие. Бывают, конечно, и те, кто тормозит или говорят невнятно, но даже с ними можно наладить контакт.
До последнего клиента я не доехал: на половине дороги послышался голос Милли. Я заглянул в окно, откуда шёл звук. Увиденное ужаснуло меня. Моя Милли мне изменяла. Распахнув крылья на всю длину, она стонала от движений белого жеребца-пегаса, который почти касался своими крыльями её крыльев. Рядом лежала плётка. Милли кричала от наслаждения. Жеребец двигался быстро. Я, видимо, подошёл к окончанию, потому что жеребец начал выгибать спину. Милли выскользнула из-под него и взяла возбуждённый член в рот, принимая в себя его струи спермы. Она с наслаждением глотала их, вылизывая раздутый ствол. Несколько капель попали на её мордочку, за что она ещё сильнее принималась сосать любовника. Тот уже почти кричал. Я отодвинулся от окна. То, что Милли умеет делать королевский минет, я знал, но у неё была аллергия на сперму. Или врала, что есть. В любом случае, она любила плётку, и я ей не отказывал в удовольствии. И всё же, что ей, чёрт подери, не хватало? Нерва? Другого члена? Жеребца? В любом случае, мне больше не было это интересно. Я ушёл домой.
Сделав заявление об уходе, собрав свои сбережения и некоторые вещи, я отнёс бумаги на работу, сделал отчёт и получил выходное пособие. Больше копыта моего не будет в Мейнхеттене. Есть куча других городов, где не нужно быть тем, кем тебя хотят видеть. Сев на поезд, я решил попытать счастья в Филлидельфии.

Читать дальше