Падение: глава 4

Заключительная глава рассказа.

1-2 главы
3 глава
5 глава

Кусок 4

Улицы Кантерлота похожи на Сталинград или Грозный во время войн, тут и там воронки от магических ударов, стены многих домов обрушены. Бывшее величие города, его помпезность подчёркивают ужасные разрушения. Купол обсерватории наполовину обвалился; королевский сад сгорел и тлеет; белые стены города покрыты сажей и многочисленными дырами от осколков. Дворец Селестии во время осады лишился половины шпилей; многие башни его пали; купола лежат на мостовых вперемешку с столь прекрасными когда-то витражными стёклами. Генеральная палата победила. Национальная гвардия, ценой ужасных потерь, используя пушки и, неизвестно откуда взявшиеся, карабины сумела сначала закрепиться на улицах города, а затем штурмовать сокровищницу монаршей семьи, управление королевской стражи и в самом конце пристанище принцессы.
Палата распорядилась судить всю королевскую семью кроме принцессы Луны, которая вместе со своей стражей помогала борьбе, в решающий же момент заблокировала магию Селестии. Улицы заполнились виселицами, ожидающими зажравшуюся и когда-то праздную знать Кантерлота,. Демократизм национальной гвардии был настолько силён, что они особенно не церемонились с этими особами: некоторых насиловали, а потом вешали даже без трибуналов.
В бальном зале королевского дворца собралась вся палата. Луна, через проломленную крышу, освещала морду председательствующего в суде Пайла.
— Именем Республики Эквестрия, верховный суд признаёт Вас, Селестия виновной в тирании и узурпации власти. Вы приговариваетесь к казни через обезглавливание.
Морду Селестии пронзил шок, глаза её чуть не выкатились из орбит, а её всегдашняя скромноватая, снисходительная улыбка сменилась гримасой ужаса.
— Казнь привести в исполнение немедленно!
Тут же Селестия оказалась закована, её шея положена на гильотину. Айрон Вил дернул рычаг, лезвие долю секунды со свистом рассекало воздух, с хрустом оно прошло через белую шею кобылицы.
Пайл подошёл ближе и лизнул стекающую кровь. К нему присоединилась Луна. Пайл не заметил, как его язык начал касаться языка Луны, слизывающего густую королевскую кровь. Они слились в поцелуе.
Пайл и Луна занялись пламенным сексом на остывающем теле бессменной правительницы. Они все вымазались в крови, использовав её как смазку. Пайл не отказал себе в удовольствии познать плоть обеих принцесс — Луна была вовсе не против этого.
Завершив своё действо на глазах у палаты, Пайл сказал:
— Я провозглашаю новую эру в Эквестрии! Эру свободы!
Раздался оглушительный взрыв. Все попадали на пол. Только Пайл остался стоять. Двери вылетели как щепки. Сквозь пыль показались облачённые в чёрные кожаные плащи с нашитыми красными подковами пони. Они были всех возрастов, типов и цветов, изо рта у них летела пена бешенства, копытом они рыли пол. Половина из них – бывшие национальные гвардейцы. Группа захвата молниеносно заняла помещение, взяла под прицелы находящихся в нём. К Пайлу подошли Айрон Шуз, Брик, Пинки.
— Не бывать больше власти паразитов! Пришло время платить по счетам! – громогласно сказал Айрон Шуз. – В особенности тебе Пайл! – потрясая головой Флёр, вытащенной из сумки, он добавил — Ты – следующий!
Глаза его начали светиться, метать молнии. Потолок и пол разверзлись. Голова Айроншуза превратилась в голову Дискорда, но она была не глумливой как обычно, а бешено злой, желающей принести хаос и разрушения здесь, сейчас и немедленно! Где-то рядом мелькала хохочущая Пинки.
— Пайл! Пайл! Пайл! Мой любимый ученик — кричал Дискорд.
Мир раскололся, куски стен, неба, деревья, светила, члены палаты проваливались в разверзшуюся пропасть, в которой водоворотом кружились бесконечно плотный адский огонь и ледяной вакуум космоса. Пайла затягивало в этот водоворот, как он не цеплялся за осколки вселенной.
— Пайл! Пайл! Пайл! Мой любимый – почему-то голос Дискорда стал тоньше и ласковее. Пайла окончательно затянуло в вихрь и выкинуло с другой стороны.
Он лежал у себя на кровати в особняке, голова кружилась, комната плыла перед глазами. Пайл смог различить мордашку Флёр, которая трясла его, лёжа в одной с ним постели.
***
— Ты помнишь, что было вчера? – встревожено спросила Флёр.
— Да, неуверенно сказал Пайл, я гулял за городом, получил несколько писем – тут Пайл вспомнил, в какой заднице он оказался и запунлся.
— Ты помнишь, как я оказалась здесь? – настаивала кобылка.
— Да, ты приехала, из-за экстренного положения в Кантерлоте, я встретил тебя и… Дальше я ничего не помню…
— Ты был очень встревожен, соскучился по мне. Когда мы занялись этим, ты впал в припадок, начал нести какой-то бред. Я поняла, что мы не можем ехать сейчас же, и решила, что надо дождаться утра. Кстати, в любом случае поезда в Кантерлот не ходят – «Рабочие лошадки» бастуют.
— «Рабочие лошадки»! «Рабочие лошадки» это – сейчас самая страшная угроза! — гневно заорал Пайл, чувства из сна были ещё сильны.
— Что? А как же Селестия? Разве не она арестовала Рича и других из исполнительной группы палаты? Разве не она ссылала нас и заставляла прятать нашу любовь? Разве не она довела Эквестрию до голода и морила её непомерными налогами, ограничивала нашу предпринимательскую деятельность!?
— Всё это покажется тебе и твоим друзьям сказкой, если мы свергнем её. Убери Селестию, и некому будет сдерживать натиск черни! Убери сказки о дружбе, и они не станут нам подчиниться! Свобода станет гибелью для нас!
— Но ведь в наших руках будет по-прежнему национальная гвардия!
— Флёр, а из кого состоит национальная гвардия? 2/3 это — простопонины, которые перейдут на сторону «лошадок», как только им подвернётся удобная возможность. «Лошадки» ждут, что лоялисты и сторонники палаты истощат друг друга в борьбе, а они возьмут власть!
Морда Флёр стала выражать озабоченность, если она и не признала, что Пайл прав, то как минимум начала сомневаться.
— Что-то мне не хорошо — комната опять поплыла перед глазами зелёного единорога.
-Ты выглядишь измождённым, ужасно уставшим! – с отчаянием проговорила белая красавица.
Пайл услышал об усталости, он понял, дело в зелье-энергетике. Видя, что его осталось совсем немного, он не принимал его уже около 4-х дней (последняя встреча с Пинки не потребовала этого). Пайл подсел на него как наркоман.
— Флёр, скорее, сбегай в мой кабинет! Там, в нижнем ящике стола, справа лежит зелёный флакончик, скорее принеси его мне! Вот — ключ! – с нервозностью алкоголика с похмела тараторил Пайл.
Прошло около минуты, и Флёр влетела в спальню уже с флаконом.
Пайл ошибся, на самом деле во флаконе осталось не на 3-4 порции, а на 1-2. Так он подумал, перед тем как осушил его до дна.
Силы и здоровый внешний вид вернулись к нему. Единорог решил, что если не заглянуть в дом Шадомайнда и не забрать остатки зелья, капавшие в пробирки, то можно не ехать в Кантерлот, а сразу ложиться в гроб.
— Пайл, я нашла это… — с содроганием протянула Пайлу письмо «лошадок» Флёр.
— Да… у меня дела сейчас сложные….
— Ты должен отправить Пинки в безопасное место, а мы с тобой выдвигаемся в Кантерлот. Я знаю, что ты встретил Пинки ещё до меня и не мог её бросить, чувствуя ответственность.
Пайл подумал, что пребывание в «Свободе» не только позволяет принадлежать к высшему обществу деловых пони, но и информировать всех о перипетиях своей личной жизни, не прикладывая к этому усилий, и даже не зная об этом.
— Флёр, мне надо написать несколько писем. А о Пинки не переживай, мне она — по барабану.
— Надеюсь, письма не этим шантажистам? – с лёгкой улыбкой спросила кобылица.
— Нет, не дождутся! Это по поводу работы. Подожди здесь пару минут.
Пайл заперся в кабинете:
«Любимая Пинки! Наша дорогая Эквестрия на грани гражданской войны. Я должен немедленно ехать в Кантерлот. Тебе грозит опасность. Отправляйся к Твайлайт, она скажет что делать. Как только я вернусь, мы поженимся.»
«Уважаемая Твайлайт Спаркл, я знаю, что ты недолюбливаешь меня. Но мне не к кому больше обратиться. Ты самая умная во всём Понивиле. Ты должна помочь своей подруге Пинки. За мной и всеми моими близкими начали охоту. Скрой её в вечнодиком лесу у Зекоры, ну и наплети ей что-нибудь очень умное, убеди её. Я очень дорожу ею, ведь она носит моего наследника под сердцем!»
«Уважаемая мэр, я прошу вас подготовить документы для свадьбы между мной, Пайлом Путом и Пинкаминой Дианой Пай. По моему возвращению в Понивиль мы поженимся. С уважением Пайл.»
«Флекси, я вынужден покинуть Понивиль на неопределенный срок. Мои обязанности переходят к тебе. Попробуешь что-то своровать — отправишься на луну! Приеду всё проверю и проведу ревизию.»
«Уважаемые «Лошадки», я понимаю всю боль, которую вы перенесли в связи с разгромом своей организации в Понивиле. Я не буду лгать вам (тем более это – бесполезно), что не предавал вас. Да, я предал. Я был вынужден, и вы знаете сами почему. Потому, что в противном случае я был бы разоблачён и уже бы, скорее всего, испустил дух на луне. Однако сердцем я всегда был с вами, ибо мои идеалы это — торжество справедливости и истинной дружбы.
Сейчас Селестия тайно арестовала исполнительную группу Генеральной палаты. Намечается столкновение между палатой и Селестией. Палата колеблется. «Свобода» будет вести к гражданской войне. Я должен по заданию «Свободы» ехать в Кантерлот. Однако и оттуда я буду вам посылать информацию. Так что не стоит это воспринимать как моё бегство.»
Пайл объяснил своему помощнику, что и куда отнести, в т.ч. и письмо для «лошадок».
— Любимая! Карета уже готова! Нас ждёт Кантерлот! Только заедем быстро в одно место.
***
Поездка оказалась непростой. Дорога занесена снегом, холод. На пути попеременно встречались КПП «лошадок», отряды национальной гвардии и посты стражи. Гвардия пропускала их как героев, некоторые даже отдавали честь. Стража тупо не пропускала, потому, что, мол, не велено, но никакой инициативы не проявляла. Её пункты приходилось просто объезжать. Хуже всего обстояло дело с КПП «лошадок». КПП стояли на дорогах рядом с самыми бедными, больше всего пострадавшими от голода населёнными пунктами. Часть КПП «лошадок» уже состояла из перебежавших к ним солдат национальной гвардии, они продолжали носить старую форму (другой не было). Мало того, что они не пропускали, но всякий раз они норовили арестовать, до особых распоряжений местного забастовочного комитета, или найти и отобрать провизию. Один раз, карете пришлось даже уходить от погони. Благо, дорога была каменной, и Пайл использовал кирпич, которым её мостили. Выпив магического эликсира, которого у него оставалось достаточно, он засыпал преследователей градом, так, что те были вынуждены остановиться.
Пайл и Флёр были на нервах всё путешествие. Они не могли выспаться, но держа друг друга за копыта, они поддерживали друг друга. Их морды были суровы и полны взаимного уважения.
Южные ворота Кантерлота контролировались стражей. Пришлось объезжать – северные тоже были в копытах стражи, но стражи Луны. И хотя Луна ещё открыто не перешла на сторону Палаты, её отряды свободно пропускали всех свободовцев в Кантерлот.
Погода стояла крайне холодная, улицы Кантерлота были почти пусты. Пони старались не выходить на воздухе более чем на 10-15 минут. Царил почти полный порядок, как в только что убранной комнате. Это только подчёркивало драматизм ситуации, делало более заметными посты стражи и патрули национальной гвардии. Посты стражи жались к белокаменным стенам, кое-где импровизированные шатры пристраивались к домам. Из их крыш шёл дымок от походных печек. В этих палатках периодически грелись королевские стражники. Национальная гвардия, численность которой в Кантерлоте была в несколько раз больше стражи, по-другому решала проблемы морозов. Оливер Конт, капитан национальной гвардии выбил из Палаты средства на закупку зимней формы. Поэтому вместо того, чтобы сидеть в шатрах, гвардейцы, облаченные в новую синюю с белыми полосами форму, в полной изготовке с рюкзаками и копьями стройными колоннами маршировали по улицам. Внешне гвардия и стража не противостояли друг другу. Лишь неприязненные взгляды, бросаемые друг на друга, выдавали вражду.
Флёр де Лис по прибытию в столицу сразу же оставила Пайла, она побежала к Франсипентсу. Очередное собрание Генеральной палаты было назначено на четверг, а был только вторник. Пайл рассчитывал за это время более подробно прощупать обстановку в городе, хотя бы посмотреть вживую достопримечательности, но энергетика было на 1 – 2 приёма, не больше. Без него Пайла начинали мучить страшные головные боли, приступы бессилия, депрессия и изредка галлюцинации. Так что, всё время до собрания палаты он провёл на постоялом дворе. И только горничная, престарелая земнопони проведывала его, интересовалась здоровьем.
***
Начало заседание палаты было назначено на утро. Пока Пайл добирался, у него выросли белые усы из замёрзшей влаги дыхания. В одном из залов дворца принцессы Луны собралось около 70 пони, правда, выбрано в палату было 130. Зал представлял из себя полукруг с возвышениями-местами для делегатов, в центре него находилась трибуна для выступающих.
— Я полагаю, что наши коллеги, которые уже прекратили своё участие в работе Палаты поступили правильно – трясущимся голосом говорил пожилой упитанный серый земнопони, обвешенный наградами. – Селестия уже арестовала нашу исполнительную группу, она может арестовать и всех нас, ни что ей не мешает это сделать. Если её не устраивает работа нашей палаты, значит — мы не правы, и нужен новый созыв. Не доводить же дело до войны? В конце концов, она же правит нами с незапамятных времён, даже ставить вопрос о её отстранении – КОЩУНСТВО! – на последнем слове он аж топнул копытом и пошёл к своему месту.
Около 10 пони затопали копытами об пол в знак одобрения; 15-20 заржали, не соглашаясь; остальные стояли молча.
Выступал следующий, это был молодой пегас, Флай Крафт. Говорят, он организовал коммерческую службу аэропочты, которая работала раз в 10 быстрее «Почты Эквестрии»
– Селестия сегодня это – наш враг! Она заточила наших лучших коллег в тюрьмы, она душит нашу страну непомерными налогами и даже думать не хочет ослабить свою деспотию, дать жителям участвовать в управлении. Мы должны немедленно её отстранить! Нам нужно послать делегата в её дворец с ультиматумом.
Пайл не стремился выступать, его голову то и дело простреливали молнии боли, в глазах бегали чёрные точки. Но услышав эти бредни, он превозмог себя и вышел в центр!
— Я приехал из Понивиля, города, подарившего вам Филти Рича, который по милости Селестии томится под арестом!
Ещё один прострел, Пайл сжал зубы от боли, но продолжил.
— Да, я тоже выступаю за смещение Селестии, но у нас сейчас есть общий, более страшный враг! Я говорю о «Рабочих лошадках».
Из зала послышались возмущенные голоса: одни считали проблему несерьёзной, другие просто ничего не хотели слышать о ней.
— Среди вас есть мнение, что эти пони – ни на что неспособная чернь, но я сам прошёл через эту организацию – в зале послышись возгласы изумления – и знаю, на что способен доведённый до отчаяния рабочий понь. Сейчас они уже контролируют половину дорог в Эквестрии, ходят слухи, что они захватили контроль над одним из городов! — сгустил краски Пайл, чтобы придать своей мысли весомости.
— Не может этого быть – прокричал какой-то кантерлотский выдвиженец с задних рядов.
— Это именно так, вам просто надо почаще интересоваться тем, что творится за стенами города. Если «лошадки» победят, то конец и наш и знати во главе с Селестией незавиден! Сейчас мы должны объединить с ней усилия, договорившись о равнозначности палаты и монаршей особы. Она пойдёт на это! Ведь перевес сил на нашей стороне!
Молодой пегас, ещё недавно призывавший отстранить Селестию полностью, но не веривший в то, что его предложение пройдет, ужаснулся схеме Пайла. Для Флая она была слишком реалистичной, а значит такой, за которую возможно придётся нести ответственность.
— А если принцесса не согласится на наши условия?
— Тогда мы должны силой её принудить. Если она откажется тогда, силой взять власть!
В зале воцарился ропот, шум, ржание, топот копыт.
— Я ставлю на голосование – нудным голосом зачитывал спикер, пока Пайл чуть ли не корчился от приступа боли, – предложение Пайла Пута! А именно: выдвинуть Селестии ультиматум о равной союзной власти Палаты и монаршей особы, а также о союзе против «Рабочих лошадок», о том, чтобы заручиться безоговорочной поддержкой принцессы Луны по всем этим вопросам.
36 голосов подали «за», 20 – «против», 14 пони – воздержались.
Была создана группа по решению этого вопроса, в неё вошли Пайл, Оливер Конт (капитан национальной гвардии), Флай Крафт.
***
— Пайл, заходите в мою апочевальню.
Зелёный единорог осторожно зашёл в роскошную комнату. Потолки в ней были так высоки, что только пегасы брались их чистить. Пол был выложен чёрным гранитом с белыми вкраплениями в форме месяца, поверх был расстелен роскошный чёрный ковёр. В центре комнаты стояла кровать с вуалью. На ней растянувшись и расправив крылья, лежала принцесса Луна.
— Пайл, Павел, Пайл… — растянуто проговорила она, глядя в точку крепления завесей. Пайл списал проскользнувшее «Павел» на своё самочувствие: он еле держался на ногах, по временам в глазах у него темнело.
— Вот ты страдаешь, болеешь, хочешь соблазнить каждую красивую пони, а зачем тебе это?
— Я пришёл сюда не за этим ваше высочество – держась из последних сил, проговорил он.
— Высочество… А знаешь ли ты ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ ВЫСОЧЕСТВОМ? ЧТО МЫ ЧУВСТВУЕМ? – переходя на королевский голос, спросила Луна. – Не знаешь, и знать не можешь. И, наверняка, тебе не понятно, почему я хочу уничтожить всю эту систему… Но ты чистая, добрая душа, случайно творящая зло и причиняющая боль.
Пайлу эти слова были как бальзам на душу.
— Как ты думаешь, несут ли грифоны яйца или рожают детёнышей как пони? Почему дружба не может свернуться как пружина, чтобы нести свет?
— Что, что? – подходя ближе, переспросил Пайл и увидел, что рядом с Луной лежит пузырёк с каким-то бордовым составом.
Принцесса глупо засмеялась, переходя в смехе то на обычный, то на королевский голос.
Она перевернулась на бок.
— Иди сюда, ляг рядом со мной.
Пайл еле держался на ногах, так, что он с радостью согласился.
— Твайлайт говорила тебе, что я хочу добиться свободы, свободы для любви и всего остального… Твайайт говорила мне, что ты добивался этой свободы для себя на практике, и даже применительно к нескольким... Каково это? — Пайл лежал полумёртвый, у него не было моральных сил ответить на такой вопрос. Ему было так плохо, что не было стыдно, но и сил отвечать, тоже не было.
— Пружина скручивается и раскручивается, неся свет и тепло… — принцесса перекатилась на другой бок.
— Давай я помогу тебе ответить — она пошарила магией под кроватью и достала зелёный флакон. Несколько капель она влила в рот Пайла.
Прошло около 5 минут в молчании и бреде Луны.
— Сначала это очень хорошо, очень приятно. Потом создаётся привычка, и ты воспринимаешь это как должное, в конце концов, это приводит к моральной ответственности… — вымолвил приходящий в силу единорог.
Пайл понял, что это не просто энергетик, но с добавлением какого-то релаксанта.
Луна сделала недовольную морду.
— И тут ответственность… Я думала, что мы сможем её избежать.
— Давай избегать её вместе, ведь у нас с тобой её ещё не может быть — Пайл легонько коснулся Луны своим копытом.
Она никак не прореагировала на это.
— Ты знаешь, как ты тут очутился? Зачем и почему ты здесь?
— Я здесь, чтобы остановить «лошадок» и обуздать власть Селестии.
— Не надо лозунгов, я не об этом… За тысячу лет на Луне у меня было достаточно времени подумать… Я поняла где суть, а где лишь форма. Когда пружина раскручивается, она даёт тепло и свет, а что бывает со светом и теплом, когда приходит время скрутить её? Я говорю не о том, почему ты в Кантерлоте, а том, почему ты оказался в Эквестрии.
— Это вам Флёр рассказала о том бреде, что я нёс из-за амнезии?
— Павел, прекрати, не опускай себя в моих глазах, ведь дальше уже некуда… Это я устроила так, чтобы ты оказался здесь. Жаль Шадомайнда, хороший был старик… а ты его кирпичом… отличные ведь зелья умел делать… Так разве он тебе не рассказала всего?
— Не успел, сказал только, что, и правда, был такой Пайл Пут из Хуфингтона — Пайл положил свою переднюю ногу к ней на плечо.
— Вот почему ты продолжал тыкаться во всё подряд как слепой котёнок… Эх, ведь я догадывалась, что на старика нельзя положиться… Для того, чтобы свергнуть Селестию, нам нужен был пони, свободный от той пагубной тысячелетней морали. Как можно устроить переворот, если никто не верит в возможность убить другого пони, если преданность Селестии передаётся из поколения в поколение? Потребовалось бы ещё лет 500, прежде чем то, новое, что сейчас пробилось в палату из жизни, сумело бы преодолеть эту мораль. А достаточно-то всего лишь ОДНОГО смелого пони, который сумеет внушить им веру в себя, и насилие как способ достижения цели. Посмотри, как они легко поддались на твою тактику! Это потому, что ты привёл запретный аргумент – аргумент насилия. Вот я и перебросила сознание человека, наиболее стремящегося в мир Эквестрии. Его было легче всего найти и перебросить.
Пайл лежал и слушал, ему было всё равно, но он постиг великий замысел Луны…
— А тактика твоя странная… — сказала Луна, продираясь сквозь сон.
— Но как же «лошадки»?
— А чем они так уж плохи? Они бы как раз перепахали всё чисто, и они не так развращены, как некоторые – Луна опять засмеялась, играя голосом.
— Но ведь они и нас перепашут…
— А тебе, не всё ли равно?
— Всё равно… — подтвердил Пайл (зелье действовало умиротворяющее), пытаясь закинуть на неё ещё и заднюю ногу.
Луна отбрыкнула его.
— Луна, в чём дело? Ты же за свободную любовь! Давай же воспользуемся моментом!
— Вот именно, я за свободную ЛЮБОВЬ, а не за свободный разврат! Именно поэтому, я и не хочу иметь ничего такого до отмены закона Селестии.
— Луна, а что будет со мной, после того, как мы разберёмся с «лошадками», Селестией? Я останусь здесь в Эквестрии? Вообще я могу вернуться на Землю? Это – сон, или всё это — правда?
— Пайл, если бы я знала не сон ли это, вряд ли бы я стала пить «Кровь забвения». На Землю вернуться? А зачем тебе это? Остепенишься, вернёшься к семье в Хуфингтон, — она подмигнула, намекая на намечающуюся свадьбу с Пинки – твоя жена и дети тебя заждались.
Жизнь Пайла становилась всё веселее и веселее, хотя сейчас ему было всё равно.
— Но ведь я смогу развестись, тем более, я ничего не помню о них.
— Хочешь, я верну тебе память Пайла полностью?
— Может быть в другой раз?
— Как хочешь.
— А что на счёт твоей стражи, ты предоставишь её нам для «визита» к Селестии?
— Тебе будет полезно с ней встретится, да и разве я могу отказать столь преданному фанату Май Литл Пони: Фредшип ис Мэджик – она робко улыбнулась.
— Ну, в одном вы мне уже отказали, с обидой сказал Пайл.
— Вот, возьми, это – инструкция для капитана моей стражи, Мун Гуард.
***
Инструкция содержала информацию для организации переговоров с Селестией. Оказалось, правительница Эквестрии никого к себе не допускает, не признаёт за Палатой никакой власти. При этом, её дворец, снаружи окружён силами национальной гвардии, а во внутреннем периметре охраняется королевской стражей. Раз в неделю менялся состав одной из смен караула стражи. План Луны заключался в том, чтобы во время пересменки в воскресенье утром, в 9 часов, пришло 2 новых состава стражи. Один состав — настоящая стража Селестии, другой – переодетая стража Луны. Это должно было вызвать замешательство, которым следовало воспользоваться.
У Пайла до воскресенья было довольно много времени, но его состояние не позволяло долго чем-то заниматься.
Первым делом он отправился к своему новому коллеге по переговорной группе.
Оливер всё время проводил с национальной гвардией. В краткие же моменты отдыха он находился в библиотеке Кантерлота, где и был расквартирован штаб гвардии.
Пайл миновал несколько улиц, прежде чем подойти к зданию, было так холодно, что ноги почти не чувствовались.
Пайл вбежал в библиотеку и удивился, как в ней всё поменялось. Вместо стеллажей с книгами стояли шкафчики с вещами и формой гвардейцев. На первом этаже вообще размещался лазарет, где лечили преимущественно простуженных пони. Пайл поднялся на третий, там был зал планирования операций. Пони, одетые в безупречно чистую и выглаженную форму, стояли за столами, на которых находились карты. На одних картах можно было видеть кампании борьбы с ченжлинками. На других диспозицию разных группировок в Эквестрии. Белыми фигурками с зазнавшимся пони отмечались посты стражи, синими с бравым жеребцом отмечалась национальная гвардия, красными с пони-нищебродом отмечались КПП «лошадок».
За каждой картой всё время дежурил, как минимум, один единорог. То и дело штабной дракон отрыгивал очередное донесение, и дежурный передвигал, снимал или ставил одну или несколько фигурок.
— Рад видеть вас Пайл! – бодро, по-солдатски, приветствовал Оливер.
— Я Вас тоже! Для меня честь общаться с пони, внёсшим такой вклад в победу над ченжлингами!
— О, не преувеличивайте, я всего лишь фермер с западных районов, не пожелавший ждать стражу Я просто решил организовать защиту своими силами!
— Как я вижу, ваш метод сбора сил из добровольцев, защищающих самих себя и своё имущество, оказался эффективен.
Оливер расплылся в улыбке.
— Да, надеюсь, он окажется не менее эффективен в борьбе с тиранией! – довольно проговорил Конт. Он был серым земнопони средних лет. Судя по его морде, ему через многое пришлось пройти.
— Именно об этом я и пришёл поговорить. Скажите, чем вооружена гвардия? – осведомился Пайл.
— Дубинки, пушки, магия, копья. Последнее больше для устрашения.
— А чем стреляют ваши пушки? И почему копья больше для устрашения? – с интересом и надеждой спросил единорог.
— Ну как чем? Зарядами с сонным газом, слезоточивым газом, с клеем, как и обычно. Ну а копья, конечно для устрашения, ведь ими можно и пораниться, поранить кого-то сильно…
— Как вы думаете? В каком случае пони будет дольше сопротивляться, если его ударить, вызвать слезотечение, или если, скажем, немного его поранить?
— Ну конечно, если его поранить, то он быстрее сдастся.
— Так может быть надо использовать копья более активно?
— Так мы же только что сказали, что ими можно нанести непоправимый вред… — с тупым видом вытаращился на него Оливер. Пайл решил зайти с другой стороны.
— Ну, а вот, если гвардия столкнется со стражей? Что будет делать стража?
— Стража будет толкаться, для этого у них доспехи, попробуют магией может ударить.
— А копья?
— Нет, пораниться же ведь можно, они же этого не хотят…
Тут Пайл понял, что с Оливером бесполезно вести разговор в таком ключе. Тысяча лет правления Селестии сделала представление о насилии очень своеобразными. Даже в отношении ченжлингов пони почти не применяли летальное оружие, за исключением случаев, когда ченжлинги нагло игнорировали численный перевес.
— Оливер, у меня есть отличная идейка для нас! – Пайл вынул из сумки чертёж и передал его капитану.
— О, это похоже на пушку… А что это у неё ствол такой тонкий и длинный, — Оливера пробрал смех — в такую пушку поместится совсем маленький заряд, что мы им муравьёв будем усыплять что ли? Ха-ха!!
— Да, очень маленький! – важно сказал Пайл! – Представьте, Оливер, мы столкнулись со стражей, применили слезоточивый газ, часть наших сил попала под его действие, но, что самое страшное — невинные пони-кантерлотцы тоже начнут проливать слёзы! А ведь они здесь такие утончённые… А что мы сделаем? Мы зарядим эти пушечки, я придумал им название – мушкет, маленькими шприцами со снотворным!
— Пайл, да ты же гений! Это новый шаг в военном деле! У нас на ферме мы говорили: «ну ты и «умнишник» брат», — когда кто-то такие подарки преподносил!
— Сможем мы к утру воскресенья подготовить отряд гвардии в 20 голов, лучше единорогов и пегасов, обученных пользоваться мушкетами?
— Очень сложно – покачал головой Оливер.
— Но это необходимость! Хотя бы 15?
— В лучшем случае 10 успеем набрать – с печальным видом произнёс Конт – и то, это будет означать, что мы оголим северный район, и стянем силы на юг. А раз так, то и стража также, на всякий случай, стянет силы на юг…
— Спасибо и на том, но тогда вы идёте с нами – улыбнулся Пайл!
— Ни на минуту не отказывался от этой мысли – повеселев, крикнул вдогонку Оливер.
***
На следующий день Пайл решил заняться перепиской.
«Уважаемая Твайлайт, я сейчас в Кантерлоте, веду борьбу за вашу и нашу свободу. Познакомился с Луной, она произвела на меня скопытшибательное впечатление. Как там Пинки? Всё ли нормально? Надеюсь на ваш ответ. »
Между тем Пайл решил осведомиться, не приходило ли ему что-то за эти дни.
Сходив вниз к швейцару, он получил 2 письма.
«Уважаемый Пайл, к сожалению, я не могу подготовить документы о свадьбе, т.к. мне пришёл ответ из Хуфингтона, что Вы уже женаты. Надеюсь, что Ваша скорая победа над Селестией позволит мне зарегистрировать Ваши новые отношения. Ваша покорная слуга мэр Понивиля, Импортант Хуф».
«Пайл, дорогой, во что ты ввязался! Ты же у меня всегда был добропорядочным, хотя и посматривал «налево»! Мы же с тобой учили наших детей во всём подражать Селестии, следовать её мудрым законам! Сначала я подумала, что с тобой случилось что-то страшное, а оказалось, что ты связался с этими бунтовщиками! Пайл одумайся, вчера в Хуфингтоне «Рабочие лошадки» захватили ратушу. Если Селестия не защитит нас, то всем придётся очень тяжко. Я не за себя переживаю, но за судьбу наших жеребят. Они очень скучают по папе… Брось всю свою гордость, покайся перед принцессой, она мудрая – простит, и скорее возвращайся.»
Пайл подумал, и решил написать ещё одно письмецо, своему помощнику в Понивиле.
«Уважаемы «рабочие лошадки». На заседании палаты, я так вас бранил, что теперь уж точно Кантерлот сдастся вам без боя, т.к. все вас тут до смерти теперь боятся. Раньше-то вас и в серьёз не воспринимали. Я возглавляю группу, которая должна фактически вынудить Селестию, сдать половину власти палате. Как говорится: «нельзя служить двум господам». Так что, как только я добьюсь своего, вам не будет составлять труда взять управление повсюду. Кстати, в воскресенье утром, с 9:00 часов стража планирует манёвры на севере Кантерлота, в районе библиотеки, значит, туда же стянутся и гвардейцы. Не могут же они отдать свой штаб на милость палачам сумасбродной кобылы? Это лучший момент, для того, чтобы пробиться в южную часть города, устроить там плацдарм для дальнейшего наступления
Милостивые бывшие товарищи, если моё поведение вас не удовлетворяет, умоляю Вас, не трогайте моих близких, особенно семью в Хуфингтоне.»
Написал он и ещё одно письмо:
«Дорогая Флёр, хоть ты и бросила меня, как только мы попали в Кантерлот, сделай одно дельце для «Cвободы», к освобождению Дискорда. Заготовь и доставь мне, пожалуйста, к утру воскресенья побольше металлических шариков в стеклянных непрозрачных трубочках диаметром 12 мм. Чертёж прилагаю. Не позднее 8 часов утра они должны быть у меня.».
***
В 8:55 Пайл, Оливер, Флай и ещё десять лучших единорогов национальной гвардии стояли на улице за ближайшим к замку Селестии поворотом. Каждый из них держал мушкет.
— Быстрее, возьмите патроны! – приказал Пайл.
— Но ведь они у нас уже есть.
— Нет времени объяснять, берите эти! – Пайл протянул чёрные трубочки.
Все подчинились приказу. Когда последний единорог заменил заряд, со стороны южных ворот раздались взрывы. Это «Рабочие лошадки» по ложной наводке Пайла, не церемонясь, проводили разведку боем. Сначала всем показалось, что стреляют обычнее усыпляющие пушки, но столб дыма, разрывы в районе самих ворот убедили отряд, что «лошадки» уже не трясутся перед возможностью поранить кого-то или пораниться.
К тому моменту, как на ворота лёг третий разрывной снаряд, пришли смены караула. Началась оживлённая беседа и споры.
— Пора! – крикнул Пайл!
Он бежал впереди. Быстрое приближение к замку, вызвало оживление стражи. Они заметались и начали стекаться к месту возможного прорыва. Туда же начала стекаться и гвардейцы из оцепления. Между отрядом захвата и стражей оставалось метров 30.
— Пайл крикнул — Давай!
Замаскированные стражники Луны, набросились на лоялистов. Стражники Луны и Селестии начали бить друг друга копытами, лягать. Единороги расшвыривали друг друга магией. Обычные гвардейцы смотрели на это с непониманием. Довольно скоро офицер гвардейского оцепления отдал приказ сделать бросок на защиту южных ворот.
Свалка стражников, от которой в разные стороны летели латы, шлемы, пони, комья земли и доносились крики, замедлила бы продвижение отряда на столько, что лоялисты разобравшись с отрядом лошадок, успели бы подтянуть силы и скрутить отряд захвата.
Медлить нельзя!
Целься! – пара секунд ожидания.
ОГОНЬ!!! – прокричал изо всех сил Пайл.
Раздались стоны, крики, шарики железа пробивали доспехи и мягкие беззащитные тела пони, ломали кости. Падая, стражники Луны с недоумением смотрели в сторону штурмового отряда. Мун Гуард получив ранение в грудину, лежал на земле и хрипел. Кровь начала сочиться у него изо рта. Он хотел что-то крикнуть Пайлу, но вместо этого воздух снова прорвал командный голос предводителя.
— Целься!
— ОГОНЬ!
После этого залпа выстояло лишь два пони. Лоялист и стражник Луны. Они с недоумением смотрели на успокоившихся в лужах крови или же бьющихся в агониях жеребцов. Один из них был смертельно ранен в шею, кровь струёй стекала по шерсти на землю. Болевой шок даже не дал ему почувствовать скорое приближение небытия.
Дым начал рассеиваться, пони из штурмового отряда увидели дело своих копыт!
— Вперёд к воротам! – Кричал Пайл. Но большая часть единорогов не реагировала .
— Вы слышали, мой приказ?!?! ВПЕРЁД! К ВОРОТАМ! Через минуту здесь будет ещё 2 отряда стражи! Да, что вы застыли! С ними всё порядке! Красная жидкость это новый вид снотворного! Ну а то, что некоторые бесятся, дёргаются – побочное действие. Быстрее же!
После этих слов, половина отряд двинулся за ним, но проходя, через залитое кровью поле заваленное телами убитых и раненых, Пайл потерял всех кроме Оливера, Флая и ещё одного единорога. Остальные в шоке остались стоять на месте со слезами на глазах, или, мечась от одного пони к другому, безуспешно пытались помочь раненым.
Внутри замка их ждало все лишь несколько самых преданных слуг белой кобылицы. Остаткам отряда не пришлось объяснять дважды, что надо делать. Они посчитали, что их цель оправдывает эти средства. Стражники остались лежать с застывшими на устах словами верности принцессе. Пробиваясь к залу, где предположительно должна была быть Селестия, отряд слышал, как совсем рядом за ними галопом бегут подоспевшие верные Селестии силы.
И вот, перед ними ворота в зал! Пайл ударяется в них, но дубовые ставни, скреплённые полосками железа, не поддаются!
— Чёрт, заперто! Неужели мы зря проделали весь этот путь и положили всю стражу Луны!
— Навались ребята – они разбегается, чтобы вторично ударить в двери, Пайл, задыхаясь, бежит посередине, он весь «в мыле»! За мгновение до удара двери приоткрываются, в щель проскакивает Пайл и двери тут же захлопываются!
Отряд стоит в недоумении, Оливер, Флай, верный единорог слышат, как зло кричат стражники – видимо они увидели, что стало с их братьями у входа во дворец! Они кричат о мести, от их былого миролюбия не осталось и следа!
— Пайл внутри, вот пусть и ведёт переговоры, – закричал Флай – а нам надо уходить срочно! Пройдя там, мы не встретимся со стражниками. — Он полетел вперёд, Оливер заколебался, и поскакал за ним, а рядовой гвардеец, решил не бросать Пайла и до последнего заряда отстреливался от гвардейцев, правда, ни в кого не попал. Гвардейцы его скрутили, и хотели доставить Селестии для быстрого и справедливого суда, но двери по-прежнему были заперты. Двери не поддавались, как они не стучали.
***
Пайл не ожидал того, что двери откроются: он споткнулся и, упав, по инерции проехал от ворот через весь зал почти до самого трона, собрав ковёр в кучу. Когда он остановился, это выглядело будто он пал ниц перед своей принцессой.
— Пайл, я ожидала Вас, — невозмутимым повелительным голосом сказала Селестия, не сдвинувшись с места. – Судя по той бойне, что вы устроили во дворе, и которую я наблюдала из окна этого зала, вы пришли убить меня? — с притворным интересом спросила белая кобылица.
— Нет, Ваше Высочество, от чего же? Я послан, чтобы от имени Генеральной палаты предложить взаимное признание власти – сказал Пайл, поднимаясь с пола и принимая самую официальную позу. Правда, это было довольно затруднительно, во время падения он сильно ушиб ногу, его шерсть и особенно грива были взъерошены, пиджак порван, а шляпа укатилась в неизвестном направлении.
— От чьёго имени? Я не знаю, никакой генеральной палаты. Я полновластная единственная и законная правительница Эквестрии!
— Но ведь вы даже выносили благодарность Палате и гвардии?
— Да, потом палата была мною распущена.
— Ваше высочество, не время для распрей, время объединить силы! «Рабочие лошадки» захватили ратушу в Хуфенгтоне, уже 2/3 дорог контролируется их отрядами. О, великая и мудрая правительница Эквестрии, сегодня утром «лошадки» предприняли попытку штурма южных ворот! Только совместные усилия Вашей королевской стражи и нашей Гвардии сумели бы защитить город! Если промедлить ещё несколько дней – будет поздно! Тогда знатные пони будут затоптаны чернью! Вот, Ваше высочество – возьмите этот список наших предложений к примирению!
Магией Пайл попытался передать ей запечатанный, толстый жёлтый конверт, скрепленный сургучовой печатью. Конверт не проделал ещё и половины расстояния до принцессы, как она в мгновение ока испепелила бумажки!
Пайл поняв, что переговоры бессмысленны, что единственный шанс объединить силы – убить Селестию здесь и сейчас (тогда контроль над стражей перешёл бы Луне, как её сестре) начал подтягивать мушкет к себе. Селестия заметила это. Магическим ударом молниеносно она отбросила зелёного единорога так, что тот ударился о противоположную стену, осыпав штукатурку!
— Глупец, ведь это же ты во всём виноват! Ты всё испортил, ты поставил Эквестрию на порог катастрофы! И ты имеешь наглость протягивать мне этот конверт?! Знай же, если бы не моё попустительство, моя сестра никогда бы не сбежала с Луны, никогда бы не сумела призвать твой чёрный испорченный дух в наш светлый мир! О недалёкий! О неразумный!
Селестия выдержала паузу, пока единорог прейдет в себя после удара, встанет на ноги, и сможет её слушать.
— Я наблюдала тысячи лет за развитием Эквестрии, я видела, как эпоха сменяла эпоху. Я смотрела в толщу пространства и времени, я видела параллельные миры и поняла, что дальше единоличная власть станет злом. Я планировала уйти от дел, передать власть Палате! Но я опасалась алчности тех, кто в ней. Поэтому моя стража так снисходительно относилась к «лошадкам», а «лошадки» хотели лишь на деле справедливости, честности, щедрости, дружбы. «Лошадки» должны были стать противовесам жадности, царящей в палате! Но ты! Ты испортил всё это! То, что ты сдал лидеров «Лошадок» в Понивиле, а через это сдал их лидеров в половине Эквестрии, озлобило их, убило в них веру в дружбы и честность, доведя жажду справедливости до желания мести и власти! Лет через 100 подобные лошадкам могли бы возглавить Эквестрию, тогда это было бы безусловным благом, даже сейчас это было бы меньшим злом, чем Селестия как карательное орудие в руках Палаты!
Пайл слушал и не верил своим ушам!
— Мне самой уже надоела кантерлотская знать, то как проходят Гранд Галопин Гала. Я пыталась воспитать новых лидеров Эквестрии из mane6, но их конформизм не позволил этого сделать. Они трепетали передо мной как перед богиней. Тогда я поняла, что моя сестра, Луна права, что нам нужен дух, не заражённый преклонением перед порядками Эквестрии. Я наблюдала за миром людей довольно давно. Забавно, что и мир людей наблюдал за Эквестрией, показывая на «телевидении», так это у вас называется, наиболее светлые моменты из нашей действительности. Пайл, ты был выбран, потому, что с одной стороны, ты человек (а люди уже не так трепещут перед правителями), а с другой стороны, ты был сильно погружён в наш мир, мечтал о том, чтобы попасть сюда. Но мы ошиблись, твоё сердце оказалось слишком черно, а душа не стремилась вперёд.
— Так, так, мудрейшая из принцесс ошиблась, – захохотал Пайл – ну, и что же ты станешь делать со мной правительница-мучительница? – В душе Пайла клокотала желчь от осознания, что все в Эквестрии хотят его использовать в своих интересах. — Убьёшь меня, как не оправдавшего надежд? Сотрёшь всем память, оживишь убитых и вернёшь в исходную позицию, чтобы разыграть эту партию заново и по-другому? Давай! Убивай меня! — Пайл, чтобы подтолкнуть её к этому попытался опять подбежать к мушкету и притянуть его к себе, но тут же был скован магией. Пайл был в отчаянии, только сейчас он понял, в какой ситуации он оказался.
Селестия грозная повелительница превратилась в огорчённого учителя, в расстроенного благодетеля, узревшего, какой кошмар сотворён ненароком.
— Пайл, успокойся, я знаю, что тебя не переделать, да и возвратить всё вспять я не могу. Я желаю Эквестрии процветания, развития, гармонии. И ещё не поздно, если не исправить, то хотя бы сгладить тот вред, который ты нанёс.
— А мне-то это зачем надо? Мне же всё равно хана, меня теперь или «лошадки» или стража, или умеренное крыло палаты замочит! Да и эликсир мой закончился, сегодня перед штурмом я выпил последнюю порцию! А без него я, наверно, скоро подохну. Я не подписывался на спасение Эквестрии! Я только хотел окунуться в мир любви и толерантности!
— Чтобы совратить всех лошадок, которых только можно?
Пайл не нашёлся что ответить.
— У тебя есть шанс спасти Пинки, Флёр, Твайлайт, Эплджек! – решила задеть Пайла за его привязанности.
— Я не хочу никого спасать, мне плохо, да и моё положение в Палате позволяет мне забить на них.
— Что ж, я наделась, что смогу пробудить в тебе хотя бы лучик света, но нет.
— Давай, порази меня уже молнией! — дразня, крикнул Пайл.
— Нет, у меня к тебе другое предложение. Я дам тебе зелья на всю оставшуюся жизнь, а ты поможешь исправить всё в Эквестрии. – Пайл примолк, обдумывая предложение, а Селестия продолжала — Монархия должна быть свергнута, свергнута совместными усилиями Палаты и «лошадок». Только это обеспечит нормальное будущее.
— И что же я могу сделать для этого? Я наоборот, был послан заключить союз против «лошадок».
— Недопустимо, чтобы монархия, превратилась в орудие расправы палаты над простыми пони. Потому будущее может быть светлее, только в случае моего падения, в случае если Палата и «лошдки» победят меня.
— Едва ли это возможно, особенно после утреннего нападения на южные ворота, отбитого совместными силами гвардии и стражи. Это — уже боевое братство.
— Да… это будет непросто! Ты должен будешь от моего имени осуществить «ликвидацию» в палате, убив побольше умеренных её членов и чуть-чуть радикалов.
— Нет, я в этом не участвую. Палата – единственная сила, которая не желает мне скорейшей смерти.
— Ты лишь заложишь бомбы, речь прочтёт капитан моей стражи.
— А если всё это вскроется? Нет, спасибо!
— А если я уничтожу тебя здесь и сейчас? – выходя из себя, закричала Селестия.
— Давай!
Она перевела дух.
— Хорошо, по выполнению моего поручения, ты получишь главный приз во всей Эквестрии!
— Что? Золото? Серебро, мне это не нужно!
— Ты получишь МЕНЯ, ПРАВИТЕЛЬНИЦУ ЭКВЕСТРИИ! Если конечно успеешь, до прибытия гвардии, которая меня убьёт – Селестия брезгливо дёрнула хвостом, подумав, как Пайл оседлает её. Пайл же начав размышлять об этом, невольно возбудился, да, так, что Селестия заметила это. От смущения у неё выступил румянец. – Судя по всему, ты согласен? Не так ли?
— Да, Ваше Высочество, я согласен на это предложение.
— Хорошо, сообщи переговорной группе, что я изучаю условия мира. Завтра в палате капитан стражи зачитает мой окончательный ответ. Как только он выйдет, сдетанируешь взрывчатку. Потом сразу приходи сюда, у нас будет немного времени, — она подмигнула ему — Честно говоря, я и сама не прочь «поскакать галопом», у меня не было жеребца уже 100 лет, и это не оборот речи.
Двери распахнулись. Вбежали стражники со связанным единорогом. Они грубо повалили на пол Пайла, чуть не устроив самосуд.
— СТРАЖА! Кто приказал вам нападать на переговорщика?
Стража молчала, хотя у них был чёткий приказ, никого не пускать в дворец, а тех кто прошёл задерживать, они не осмелились перечить – такой грозный вид Селестия приняла, распустив крылья и сверкая глазами.
Охрана быстро построилась в шеренгу. Офицер закричал:
— Нарушители доставлены для вашего суда!
— Я, Селестия, правительница Эквестрии, повелительница солнца нахожу их невиновными! Отпустить их!
Стражники стояли и не верили своим ушам.
***
Вечером в дверь номера Пайла постучали. Пайл открыл, и никого не увидел. Только на полу лежал приличного размера бумажный пакет. В пакете были две бомбы с описанием, как сдетанировать их магией, а также доза энергетика и записка. На белой небольшой прямоугольной карточке витыми буквами было написано: «и тьмы копыто работу света сделает за нас, пружину завернуть пробил последний час». Пайл подумал, что это должно быть изрёк какой-то средневековый поэт Эквестрии.
Перед сном Пайл решил написать письмо:
«Дорогая Пинки, прости, что я принёс тебе столько горя. Возможно, завтрашний день станет для меня последним, хотя, учитывая здешние нравы, меня могут просто до конца дней упечь в пещеры. В любом случае, скорее всего, ты больше не услышишь моего голоса. Таково течение моей судьбы, таков я, меня несёт на скалы. У нас было мало общего, и часто, когда я говорил, что люблю тебя, я врал. Но знай, что сейчас, когда я пишу эти строки, я испытываю такую нежность, какой не испытывал даже будучи человеком. Меня согревает мысль, что где-то есть существо, которое доверилось мне, доверилось настолько, что сейчас носит моего ребёнка во чреве. Надеюсь, что будущая жизнь в Эквестрии даст тепло и приют для вас.»
Когда Пайл дописывал эти строки, на бумагу капнула слезинка.
***
Пайл, под предлогом того, что ему нужно особым образом подготовить зал перед выступлением посланца Селестии, без труда вошёл в него. Он спустился в ниши под возвышениями для делегатов. Установить бомбы под нужными местами не составило труда. Для того, чтобы как-то оправдать своё присутствие перед ответственным за помещение, он прикрепил на трибуну герб Селестии и знак палаты. По его замыслу, это должно было бы первоначально внушить дух взаимного доверия.
Начали собираться депутаты. Оливер не смел посмотреть в глаза Пайлу и, даже, не поздоровался. Опустив голову, он прошёл мимо. Жеребец чувствовал себя виноватым, что бросил Пайла в замке Селестии.
Флай долго просил прощения, и говорил:
– Но, ведь, ничего же плохого с тобой не случилось, а мы, ведь, могли попасть под горячие копыто стражи.
Другие делегаты очень по-разному приветствовали Пайла. Одни хлопали его по спине, довольные, что он сумел убедить Селестию пойти на компромисс. Другие презрительно отворачивали голову, вспоминая о 7 погибших и 15 тяжелораненых во время штурма. По меркам Эквестрии гибель даже одного пони считалась трагедией, а тут столько, да ещё умышленно убитых. И по вине Пайла исполнители не знали, что они делали. А, к слову, два единорога из штурмового отряда сошли с ума, ещё четверо покинули ряды национальной гвардии, остальные попросили отпуск на неопределённый срок! Один пони из числа лоялистов даже плюнул в сторону Пайла.
Удивлению и радости всех не было предела, когда в зале появились пони из исполнительной группы. В том числе и Филти Рич! Селестия в знак доброй воли отпустила их! После их появления даже скептически настроенные пони стали чуть дружелюбнее смотреть на Пайла. По случайности Филти Рич сел как раз над местом установки одной из бомб, а пони, пропустивший Пайла в зал заранее, над другой.
Началось заседание. Как всегда с невнятной речью выступил спикер. После этого на трибуну взошел капитан королевской стражи.
— На совете этого сборища, которое вы называете «Генеральная палата», я зачитаю обращение Селестии — после этих слов в зале начался шум, все были оскорблены таким неуважительным вступлением. Спикер успокаивал пони минут пять.
— Можно продолжать?
— Да, продолжайте, и пожалуйста, будьте впредь более почтительны к уважаемым делегатам.
— «Я, принцесса Селестия, правительница Эквестрии, та кто даёт каждый день вам солнечный свет, изучив ваши предложения, нашла их неприемлемыми, посягающими на моё естественное право править вами. Я считаю, ваше собрание сбродом черни, зазнавшейся от богатства, не имеющей никакого права разделить со мной даже малую толику власти. В знак доброй воли я отпустила ваших подельников. Если вы по прочтению моего высочайшего повеления не прекратите своей деятельности и не покинете тот же момент зал принцессы Луны, на вас падёт страшная и справедливая кара.»
Капитан развернулся и полный самообладания покинул зал.
Собрание наполнили перепалки, брань.
— Она с ума сошла, мы не будем ей подчиняться!
— «Лошдки» отобрали моё имение, а она требует распустить палату, гвардию!
— Хватит, мы слишком долго ждали!
— Но она, же наша принцесса, мы не можем ослушаться её!
— Да, не надо накликать на себя беду!
Пайл стоял, молча, мысли то неслись бешеным потоком через его сознание, то стояли, как автомобили в пробке. Сейчас или никогда, обратного пути, скорее всего, не будет.
Последнее мгновение нерешительности… БАХ! Голову качнуло, уши заложило, сверху посыпалась побелка, полетели стёкла, несколько тёплых капель попали на правый бок. Пайл быстро поднялся с пола. Куски Филти Рича, как и ответственного за помещение валялись в разных частях зала. Их соседи в большинстве лежали без дыхания, с деформированными телами. Выбегая из зала, Пайл слышал:
— Она подписала себе приговор! Где капитан гвардии, пусть немедленно начинает операцию против стражи и Селестии лично! Пусть используют мушкеты!
— Срочно свяжитесь с посланником «лошадок», мы объявляем перемирие!

***
Пайл бежал по улицам так быстро, как только мог. Ледяной воздух жёг его ноздри, глотку и лёгкие. Он бежал напролом. Не считаясь с постами стражи и патрулями гвардии. Первым Селестия дала приказ пропускать его беспрепятственно, вторые знали его как командира штурмового отряда.
Он вбежал в замок, вбежал в зал Селестии.
— Стража, покиньте зал! Никого не впускать, защищайте свою принцессу даже ценой своих жизней, если потребуется!
Стража вышла, гигантские засовы закрыли двери изнутри.
— Ну что же Пайл, ты сделал то, что поможет Эквестрии стать в будущем свободным и процветающим обществом! Ты пришёл за своей наградой, не так ли?
— Да, принцесса! – задыхаясь от волнения и галопа, сказал Пайл.
— Поднимись ко мне, к трону – повелевала последний раз в жизни правительница Эквестрии.
Пайл беспрекословно исполнил.
Селестия повернулась к нему тыльной стороной.
— Гладь свою принцессу! Гладь её!
Пайл робко опустил копыта, и начал круговыми движениями массировать.
— Приятно, мне нравится!
Он решил проявить инициативу и сначала магией, а потом языком ласкал её интимное место.
— Да, да, мой подданный! Продолжай! А теперь чуть быстрее! Да, да!
Кобыла начала стонать, Пайл возбудился. За дверями был слышен грохот битвы, первые выстрелы. Стражи отдавали жизни за свою правительницу.
— Пайл! Пайл Пут, чего ты ждёшь, ты же видишь, как твоя повелительница разгорячилась!
Пайл понял, чего хочет Селестия. Но Селестия была необычно большого роста, Пайл с трудом дотянулся. Он попытался дать ей знак, чтобы она чуть опустила круп.
— Пайл, правительница не будет опускать своё достоинство перед чернью, ты должен делать это так, как можешь!
Пайл вытянулся на цыпочки, это было крайне необычно, но он дотянулся таки, и вошёл. Хотя, он вошёл лишь наполовину, это доставляло большое удовольствие им обоим. Его «штырь» стоял наизлом и жёстко упирался при движении.
— Селестия, Селсестия, это лучшее, что было в моей жизни…
— Молчи подданный! Делай своё дело! Глубже, давай глубже! Твоя повелительница не вполне удовлетворена!
Пайл вытянулся как мог, он чуть не потерял равновесие, но сумел немного увеличить амплитуду движений.
— Да! Сделай её! Продолжай — стенала белый аликорн.
В это время южные ворота начали сотрясаться под ударами тарана, а северные чуть не выбило взрывом.
— О! Эти бунтовщики хотят помешать нам! Хотят помешать мне в последний раз получить удовольствие!
Селестия одни ловким движением скинула Пайла с крупа, легла на спину, расставив свои королевские ноги.
— Чего же ты ждёшь?
Пайл накинулся на неё со страстью. Теперь ему было удобно, и он решил взять «железную леди» скоростью.
— Да, давай, сделай моей особе приятно, загони на полную! Пайл работал как автомат Глубина принцессы, в отличие от других пони позволяла загнать ей на полную, так, что каждое движение вперёд завершалось лёгким шлепком тела о её круп. Они наслаждались этим блаженством, принцесса решила внести свой вклад и стала подмахивать ему.
Он хотел поцеловать Селестию, но она грубо дала копытом ему по губам.
— На это ты можешь не рассчитывать! Давай, давай, быстрее, ещё немного и твоя повелительница будет удовлетворена, давай же!
Пайл одновременно гладил её марки и стимулировал магией.
— Да, да – ещё немного!
Ещё один взрыв откинул северные ворота, а таран выбил широкую доску из южных. «Лошадки» и гвардейцы начали вбегать в зал!
— Вы не помешаете моей последней радости несчастные бунтовщики — Селестия взмахнула крыльями, и они взмыли вверх под свод зала.
Продолжай, мой единственный верный подданный!
Пайл не смотрел вниз, он, схватившись за бока Селестии передними копытами, уткнувшись своей мордой в её грудину, продолжал двигаться взад-вперёд. Ещё немного, и он бы свалился с неё, но Селестия обхватила его задними ногами за талию, заставив тем самым войти на полную глубину.
— Да, да, Пайл, да! — Селестия начала терять контроль над собой, от первого за 100 лет оргазма крылья начали плохо слушаться её. Слившихся в танце страсти пони начало кидать от стены к стене, чуть не выбив витраж. Пайлу оставалось тоже совсем чуть-чуть, и он хотел довести дело до конца.
Снизу донеслось:
— Да это же он! Его заранее впустили в зал!
Выстрел — из правого крыла принцессы брызнула кровь.
Крик Селестии наложился на воль Пайла, когда он достиг блаженства.
Селестия не могла, да и не видела смысла держаться более в воздухе. Прогремел ещё один залп, пуля пробила спину белой кобылицы и вылетела прямо перед носом Пайла. Сердце принцессы разорвало, кровь из артерий хлестала пока они камнем падали на мраморный пол тронного зала.
Падали вместе. Жизнь Пайла не проносилась перед его глазами, просто он ощутил полное опустошение и осознание своей никчёмности, ущербности, бессмысленности, подлого эгоизма.
Ему, как и прежде опять немного повезло, если это можно считать везением. Селестия оказалась снизу, когда они с размаху врезались в пол. Только кости в задних ногах Пайла хрустнули, но он остался жив. Его жизни ничто не угрожало, кроме пони окруживших их.
Расчёт Селестии был идеален! Она убила монаршую власть взрывом в Палате и монаршую честь соитием с Пайлом на глазах у врагов.
Пайл поднял голову. Он не ждал ничего, больше всего его занимала тупая боль в задних ногах, которая сводила его с ума, и заставляла вскрикивать каждые 3 секунды.
— А этот предатель, похоже, жив – знакомым голосом проговорил жеребец, это был Стракчер или Вайт Рок.
— Жив? Неужели? Точно жив? А может, нет? Я должна сама убедиться? Ой, у Селестии, почему-то такое недовольное выражение морды… А ничего, что мы её «того»?
Пайл сразу узнал голос и речь розовой земнопони.
На секунду ему даже стало стыдно, ведь он лежал на другой пони, в соках и крови…
Он посмотрел в сторону голоса, сквозь слёзы он увидел Пинки. У неё был уже довольно приличный животик. Она была одета в чёрный кожаный плащ, а на голове у неё была фуражка с подковой. Рядом с ней стояла Твайлайт со значком «Свободы». Пайлу теперь стало ясно, откуда «лошадки» знали о нём всё…
— Ну что Пинки, ты убедилась, что этот лгун, предатель, изменник неисправим? – спросил жеребец в чёрном плаще.
Пинки сделала небольшой кивок, хотя из глаз у неё полились слёзы.
Пайл увидел, что его бывший товарищ по «обществу рабочих лошадок» навёл на его мушкет, как и капитан гвардии Оливер Конт.
Последние слова, что он услышал
— Не грусти Пинки, видишь, он чуть не поссорил нас с тобой, но теперь мы снова лучшие подруги! Не надо на это смотреть, отойдём.
Дальше был только звук выстрела, сначала одного – пуля попала в челюсть. Боль, в глазах потемнело, рот наполнился кровью. Оглушительный удар обрушился на голову, теперь ему снесло скулу, но он был всё ещё жив. Третий — прямо в висок, и небытие.
Эпилог
Селестия открыла глаза. Почему-то обзор сузился, стал каким-то странным. Она лежала в палате, накрытая одеялом. Ей стало жарко, и принцесса захотела снять его магией, но с ужасом поняла, что магии нет, как собственно и рога!
— Лучше бы они не спасали меня, лучше бы дали умереть мне на полу тронного зала, теперь я — аликорн-урод!
Она посмотрела ещё раз по сторонам, лампочки были необычные… Приборы тоже. Селестия решила скинуть с себя одеяло хотя бы передней ногой… Отдёрнув его, она увидела лысое человеческое тело, к которому были подключены датчики, а в вены на локте вставлены иглы капельниц. Прибор справа мерно отсчитывал удары сердца, которое ещё совсем недавно принадлежало Павлу.