Падение: глава 5

Кусок 5

"Вы любите розы,
А я на них сру.
Нам нужны паровозы
А розы в п***."
— Народное

1-2 главы
3 глава
4 глава

Отгремели взрывы гражданской войны, десятки пони нашли вечный покой на кладбищах, разбросанных по всей Эквестрии. Река жизни в Кантерлоте начала приходить в спокойное русло. На улице было лето, тёплые солнечные лучи мерно освещали белокаменные постройки столицы. На улицах снова убирали, что было весьма приятно. Особенно было приятно видеть пони-дворника, вспоминая время неразберихи, когда после смерти Селестии, борьба Генеральной палаты и «рабочих лошадок» так обострилась, что не убирали даже трупы убитых, не то, что обычный мусор.

Лайт Квел присел на подушку за стол возле окна. Он приготовил чернила и перо, когда солнечный зайчик, отброшенный заклёпкой проезжавшей кареты, проскочил в поле зрения. Лучик вызвал у Лайта тяжёлые воспитания, как в его родной Апллузе неделями в кромешной тьме, когда на небе не было ни луны, ни солнца, шла резня. Победа там стоила очень много для «рабочих лошадок», но и принесла не меньше. Благодаря победе в отдельных небольших городах «лошадки» получили достаточно влияния, чтобы в Эквестрии установилось демократическое правление, и во всех городах их депутатов допускали на выборы. Правительство, конечно, почти сразу создало комитет светил, состоявший из Луны, Дискорда и лучших единорогов, который и обеспечил восход и закат по расписанию.
— По расписанию, — подумал Лайт и взял со столика газету «Сахарок». Кроме рецептов приготовления кондитерских изделий, фотографий маффинов, тортиков , пирожных, рассказов о том как кто поел сластей, там стали печатать расписание солнечных циклов.

— 21 июня, ага, 6:45 минут. А пораньше никак что ли?
Лайт очень любил следить за работой солнечного комитета, ему доставляло удовольствие видеть, если комитет ошибался, например, на час, или опаздывал с восходом на 5 минут. Но, на самом деле, Лайт редко вставал наблюдать, как солнце поднимается из-за горизонта. Обычно он спал до обеда.
В принципе, ему и не надо было рано вставать, он не был приписан ни к какому учреждению и практически не работал, проживая свои прошлые сбережения, получая небольшие переводы от родственников. Такое положение несколько огорчало его, особенно учитывая, что пару месяцев спустя после окончания боевых действий он вступил в общество рабочих лошадок. Причём в обществе он занимал, крайне левую позицию, выступал за полный захват власти, продолжение гражданской войны до победного конца. Иногда он долго раздумывал над тем, как примирить тот факт, что его отец-жеребец был хозяином лавки, сам он вообще почти ещё не успел поработать, но борется за власть «рабочих лошадок».
Такие мысли вызывали у Лайта порой грусть, которую он залечивал сладостями. Каждый день Лайт ходил в торговые ряды, чтобы купить эклер, кексик, слойки или ещё что-то. Со временем его кулинарные пристрастия сильно развились, например он мог отличить маффин с ежевикой от маффина с черникой исключительно по вкусу.
Продавцы стали узнавать его и даже здороваться.
***
Со временем его стало всё это очень сильно интересовать, он даже начал сам учиться готовить.
Однажды Лайт подошёл к журнальному киоску и сказал:
— Дайте мне, пожалуйста «Сахарок».
Кобылка-продавец заулыбалась:
— Вы это себе, или у вас есть жена? Или Ваши жеребята любят разглядывать фотографии безе?
Лайт засмущался, его серые уши прижались, он набрал воздуха в грудь и сказал:
— Нет, это я для себя! Не вижу ничего зазорного в том, чтобы есть сладкое, ведь оно такое вкусное, и тем более ничего плохого нет в том, чтобы читать кулинарный журнал.
Кобылка только заулыбалась, взяла 2 монеты и начала обслуживать следующего пони. Лайт же понёс в зубах газету.
***
На столе лежал уже десятый, купленный Лайтом номер. Он начал его читать. Сначала шёл рецепт бисквитного торта с ананасом, где-то на четверть странички. Следующая заметка посвящалась особенному рецепту маффинов с шоколадной глазурью, тоже где-то на четверть страницы. Третий материал был о том, как правильно подобрать фруктовую начинку к пирогу. Этот материал был побольше и покрывал оставшуюся часть желтоватой бумаги первой страницы. Лайт перевернул его, в надежде, что хотя бы этот номер будет отличаться от предыдущих. Но, нет!
Вторая и третья страницы были полностью заняты фотографиями яств во всевозможных ракурсах и на разнообразных подставках. Следующий лист целиком отводился под рассказ некоего сластёны (так в газете называли читателей и сотрудников газеты). Сластёна Фло описывал то, как он однажды съел пирожное «корзинка»:
— «Когда я поместил «корзинку» в рот, я не сразу почувствовал сладость. Нет. Сначала вкус как у муки, солоноватой муки, теста. Потом языком я проник внутрь и ощутил вкус крема. О! Это было изумительно, я почувствовал фейерверк вкуса у себя на языке. Затем мне попалась ягодка…» — читал Лайт. На середине рассказа его чуть не передёрнуло, с одной стороны ему очень захотелось самому съесть «корзинку», а с другой ему казалось пошлым описывать такие подробности.
Лайт перевернул листочек. Следующие 2 страницы вызвали у пони приступ раздражения. На каждой было по статье. Вот их заголовки:
«Эклер с перцем, хреном и горчицей – едим и содрогаемся», «Когда я размазываю торт у себя под хвостом, жеребцы находят меня более сексуальной»

Читатель дошёл до последнего печатного пространства, на нём размещалось слёзное объявление — рассказ
«Моя маленькая дегустация».
Лайт быстро пробежал по нему глазами. Суть была такова: один «сластёна» нашёл на улице коробку с пирожными и тортами, принёс её домой и несколько дней всё это уминал. Потом появилась хозяйка (владелец кондитерского магазина) и забрала оставшиеся полкоробки. Всё это описывалось так трогательно, что серый земнопони чуть не пустил слезу из своих больших карих глаз.
Этот номер его порадовал хотя бы тем, что не содержал описаний ложных тортов из мяса или ложных стейков из печенья. Непонятно от чего, но многие сластёны очень любили смешивать кондитерское мастерство и приготовление первых и вторых блюд…
Вообще, Лайту было часто нечего делать. И он решил тоже написать в «Сахарок».
***
Вот отрывки из первой его опубликованной заметки:
«Я стал сластёной, потому, что я мудак, просирающий жизнь и не могущий занять себя ни чем более полезным. При этом поедание сладкого, выключает мозг, доставляет приятные ощущения, и я не чувствую в этот момент себя таким лузером». «Однажды я попал на ярмарку сладостей..» «Я подошёл к одному пони, попросил его печенье с варёной сгущёнкой, я отдал за него 5 монет. Я попытался откусить и у меня сломался зуб – такое давнишнее оно было. Было очень больно, кровь из зуба, правда, по вкусу была ничего. Пришлось выкинуть. Я пошёл дальше и купил кексик. В кексике мне попался запеченный параспрайт, меня тут же вырвало прямо на прилавок продавца и даже немного ему на гриву попало. Денег мне не вернули. В третьем месте я уже было образовался. Эклер был мягкий, и вроде бы без насекомых. Я откусил, сначала почувствовал солоноватый вкус теста, потом сладкую шоколадную глазурь, и в конце концов, я почувствовал отвратительную горечь! Это был прогоркший сливочный крем. Причём вкус горечи я чувствовал тогда, когда проглатывал крем, тогда же, когда он был у меня на языке, он был почти безвкусным. После этого эклера меня пронесло. И на этот день я решил со сладостями завязать. » Дальше шли рассуждения о пони (большинство), которые не могу позволить себе даже сахара, которые бы в принципе обошлись бы и без тортов, лишь бы печенье и сахар стали доступны всем, и о тех пони, которые начали борьбу с некачественными сладостями.

Лайт был доволен собой.
Он ждал с нетерпением следующего выхода «Сахорка», так как надеялся прочесть отзывы подписчиков. И он получил их.

«Ошибки, ошибки… ЭТИ ГРЁБАНЫЕ ОШИБКИ ВЕЗДЕ, ОНИ ПОДСТЕРЕГАЮТ НА КАЖДОМ ШАГУ
По началу героя даже жалко. Печенье – не свежее, кексик с жуком… Зато потом на эклере отыгрался :3»

«Ух ты, круто! Ни разу не видел раньше, чтобы в рассказе об эклерах была тема качества.»

«Мне одному ГГ кажется немного…эмм….туповатым? Любой бы нормальный на его месте после первого печенья ушёл бы с ярмарки»

«Такое чувство, что рассказ в жанре черной сатиры, и специально выставляет всю ту порочную и отвратительную часть сластён, что существует. А именно, эгоизм и желание смаковать сладости и бахвальствовать этим. Ей богу, я ничего не имею против описаний употребления пирожных, и всяких разных разновидностей, но это…»

«+100 за разносторонность знаний. ;)»

Лайта повеселили такие отзывы. На ошибки он, конечно особого внимания не обращал. Вообще он не так хорошо знал грамматику, а пользоваться словарём ему было лень, т.к. основное дело его было всё-таки связано с «рабочими лошадками».

Поначалу юный писатель думал ограничиться первым своим письмом. Но потом ему стало скучно и он решил развить тему.
Второе письмо рассказывало о том, как Лайт, якобы, украл у одного кондитера рецепт песочного коржа для торта, а ещё одного кондитера убил, прихватив все кремовые продукты. Конечно, не обошёл он стороной и то, как вкусно он всё это съел. Не забыл он развить дальше тему борьбы за сахар для всех и за качество тортов для избранных. Причём тему борьбы за сахар и качество он развернул очень живо, так, что даже написал какой-то проект закона о сан-эпидем надзоре в кондитерской отрасли, и проект декрета о выдаче бесплатного сахара.
Отзывы не заставили себя долго ждать:

«Плюсанул. Бесплатный сахар и качество в эквестрии – интересная тема»

«> – едкий натр.
Химики, однако, одобряют. И ещё, после тире в диалоге предложение пишется с большой буквы.»

«Черт, чем выше этот парень ест сластей, тем интереснее читать. Бтв, очень напоминает историю из фильма “Адвокат Дискорда”.»

Лайт решил завершать свою литературную деятельность в «Сахорке». Свою последнюю заметку он направил от имени друга.
В ней друг рассказывал читателям, как Лайт испёк царь-торт! Царь-торт был огромен, высотой с нескольких пони, состоял из сливок, безе, бисквита, песочного печенья, пончиков, кексиков, шоколада, варенья, цветов и т.д. Лайт делал торт в течении нескольких дней, и чтобы достать все ингредиенты, ему пришлось убить и ограбить нескольких пони (так писал его друг). Торт получился великолепный, изумительного белого цвета, с символом солнца на боках. Когда он был готов, Лайт, якобы, начал слышать голоса. Торт требовал от него, чтобы Лайт его съел. Пони ел и ел, ел и ел, и тут торт потребовал полить его чесночным соусом, нашпиговать перчиками чили и посыпать красным перцем. А потом приказал, чтобы Лайт засадил в него свою конскую залупу. Конечно, пони находился уже в таком состоянии, что не смог сдержаться и трахнул торт. В итоге, когда пришёл друг Лайта — Хард и увидел всё происходящее, (наполовину съеденный уже протухающий торт, который трахает его друг) он удивился и попытался привести Лайта в чувства. Он дал ему по голове тарелкой, но это не помогло. И тут в комнату ворвались пони, которые прочли про «сахарный декрет», тот самый, где писалось про бесплатный сахар для всех. Они хотели подписаться под проектом декрета. Вид у них был очень бедный. Шляпы были в заплатах, у одного не хватало подковы, другой отрезал гриву и хвост на парики. И вот они увидели Лайта, сношающего гигантский торт, который стоил как их суммарный месячный заработок. Они, конечно, сочли долгом хорошенько побить подлеца, но не насмерть.
В общем, письмо кончалось тем что Лайт, по словам Харда, умер то ли от побоев, то ли от переедания тортом, толи от того, что торт протух пока Лайт его делал и ел.

Лайт думал, что такой рассказ позабавит сластён, что, они увидят себя в образе Лайта и задумаются, стоит ли так извращённо подходить к поеданию сладостей, но он получил такие комментарии в следующем номере:

«Рассказ таки годный, но как же тут все сумбурно. Я и половины с первого раза не понял.»

« Не нашел сладостей, которые хотелось бы съесть, не нашел ни одного ингридиента, который хоть немного бы походил на свой оригинал…»

«В плюс могу записать то, что события в рассказе крайне напоминают то, что происходило во время Великой Эквестрийской, да и ситуацию с Пайлом и Селестией.»

«Я ещё предположу, что все несколько офигели от внезапных добавлений хрена в торт. Автор внезапно превратился из дегустатора неудачника в лютого любителя смешать сладкое с острым.»

«Я уже третий рассказ бьюсь в конвульсиях от количества ошибок. Для начала хотя бы замените все цифры на имена числительные, потому что это (поверь мне!) крайне неуважительно к читателям, так как (не принимай близко к сердцу) показатель лени автора. Надеюсь исправишься, оживёшь и напишешь четвёртый рассказ о последующих событиях своей судьбе, и судьбе недоеденного торта .»

«На “Лайк” ты вытянул только из-за интересной задумки и рецепта»

Лайт прочёл эти комментарии и начал неистово ржать. Потом он собрался с мыслями, сходил в туалет, там подумал ещё немного. Пони решил написать-таки четвёртый рассказ. В нём он в иносказательной форме сжато и на примере истории изготовления оригами из сладкого лаваша изложил суть своих публикаций и их основную цель.