Фрагмент № 112745

Автор исходной картинки — unoriginaI

Автор: Eakin
Перевод: Многорукий Удав
Вычитка: Веон, Yarb, Tails Doll
Оригинал
Оглавление сборника

Фрагмент № 112745

Это был идеальный мир.

Жеребец, улыбаясь, поливал из шланга цветочную клумбу. Обернувшись, он взглянул на другую сторону идеально ухоженного дворика, где его сын играл в бейсбол со своим лучшим другом. Был самый полдень, и брови жеребят поблескивали от пота, напоминая, что сейчас поздняя весна и до лета осталось лишь несколько дней. Вот его сын окутал мяч дрожащим облаком магии и перебросил второму жеребчику. Слишком медленно. Хлопнул удар биты, и мяч взмыл вверх по плавной высокой дуге. Сын вскинул голову, и жеребец улыбнулся, наблюдая, как он пятится назад, не сводя взгляда с мяча, в точности как его учили. Три пары глаз следили, как мяч начинает падать вниз, прямо туда, где сын жеребца уже ждал его, стоя на мостовой сразу за краем тротуара.

В следующий миг его насмерть сбила машина.

Всё замерло, и жеребец шагнул вперёд, выходя из тела. Он не оглядывался, слишком хорошо зная, что там увидит. Собственную копию, всё ещё с улыбкой смотрящую на свою гордость и отраду, на своего малыша, застывшего в воздухе, изломанного, разодранного, истекающего кровью и жизненной силой. Мгновение блаженного неведения за полсекунды до того, как придёт осознание и всей тяжестью обрушится на него.

Вместо этого он вышел на улицу и вгляделся в лицо сына: рот открыт в форме буквы "о", глаза расширены в шоке. В глазах было изумление, это несомненно. А вот была ли там боль, этого он так и не смог понять, сколько ни наблюдал эту сцену, снова и снова. Он почувствовал, как на спину мягко легло крыло, и поднял глаза на Селестию, стоявшую рядом с печальной улыбкой и слезой, стекающей по щеке.

Он набросился на неё. Она не сопротивлялась. Он повалил её на землю, нанося удар за ударом в незащищённое лицо и вопя от боли. Это всё он виноват. Это всё водитель виноват. Это всё друг его сына виноват. Это всё Селестия виновата. Это всё его сын...

Он остановился, когда его разум наконец споткнулся об ложь, в которую не смог заставить себя поверить. Удары становились всё реже и беспорядочней по мере того, как у него в памяти всплывали первые дни после несчастья. Его жена вышла из дома, увидела смятое окровавленное тело своего мальчика и с того момента не сказала больше ни слова. Он мог лишь гадать, действительно ли она по-настоящему поняла, что случилось, или так и оставалась в помрачённом сознании всё время, пока брала ключи от машины и ехала в центр "Эквестрии Наяву", чтобы ей там выдрали мозг из черепа.

Жеребец, или человек, которым он тогда был, продержался чуть дольше. После похорон он спрятался под цепенящим пологом отрицания. Сидел один на диване, пока друзья и родственники проговаривали какие-то банальности и выражали бесполезные соболезнования. Неделю спустя обеспокоенная преподобная из его церкви провела у него весь вечер, сидя рядом и пытаясь бережно направить и утешить со всей мудростью, на какую была способна. Когда они проголодались и поднялись, чтобы пойти поужинать, она обняла его и напомнила, что пути господни неисповедимы.

Именно тогда он и решил покончить с собой.

Пример жены показался ему не хуже любого другого способа. Бесплатно и безболезненно. Ну, он не помнил, как это было, так что кто знает, насколько это оказалось правдой. Он презирал себя за этот поступок. Он даже не знал толком, действительно ли он и тот человек, которым он был — одно и то же, или он просто свалил всю свою боль и страдания на жеребца, которым стал теперь, чтобы он страдал вместо него.

Тяжело дыша, жеребец уткнулся Селестии в шёрстку и разрыдался. Безбрежный океан его горя снова, в бессчётный раз, разбивался о целительные скалы её любви. Она нежно погладила его по гриве, вновь предлагая всё то же самое, безмолвно и ясно. Дай согласие, и боли не станет.

Он не мог. Не мог лишить себя даже самой крошечной частички чего-то связанного с тем малышом, которого впервые взял на руки в родильной палате, пока измотанная жена спала рядом с ними. Он был не готов. Может, и не будет никогда.

Наконец, выплакавшись, он поднял взгляд на ближайший дом. На точную копию дома, в котором он жил, когда в его мире было что-то ещё, кроме бесконечного горя. Он видел их, глядевших на него с веранды. Его жена стала синей пегаской, и хотя они не разговаривали с тех пор, как... до того... он с полной уверенностью знал, что это она.

А рядом с ней стоял маленький жеребчик. Его сын, живой и здоровый.

Поднявшись на ноги, он подошёл к двери. Он смотрел на неё невозможно долго. Сколько раз он уже бывал здесь, на этом пороге? Пять? Десять? Триллион? И ровно столько же раз он разворачивался и уходил в тот полдень поздней весны, поливать клумбы и слушать, как двое жеребят позади него играют в бейсбол.

Он повернулся, чтобы ещё раз сделать то же самое, продолжить свой вечный круговорот, но остановился. Что-то изменилось наконец после того, как он столько раз пережил свою трагедию, случившуюся прямо у него на глазах.

Жеребец поднял дрожащую переднюю ногу, впервые решив открыть дверь.

Это был идеальный мир.

К оглавлению

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2014
"Friendship is Optimal: All the Myriad Worlds", Eakin, 2013
Перевод: Многорукий Удав, январь 2015