Автор: Chatoyance
Перевод: Веон
Оригинал

Начало
Предыдущая глава

Глава десятая
Шесть новых утр
Петра

Персонаж "Лайм Щербет" заимствован с разрешения замечательного автора Gabriel LaVedier'а из его блестящей работы "Дамы чайного стола".

Зелёная единорожка аккуратно расставляла по комнате букеты гардений и сирени, привезённые из сада. Как объяснила ей Роза Куст, эти цветы символизировали радость, молодость и невинность. Лайм они показались как нельзя подходящими для возрождения её самой любимой из статуй.

Человеческая кобылка стояла на задних ногах, чуть раскинув передние в стороны, словно в ожидании объятий. Чудесная улыбка на её каменной мордочке (о небо, но до чего же у этих человеков плоские лица; с такими, должно быть, ужасно трудно есть из миски) всегда вселяла в Лайм хорошее настроение, когда бы ей ни приходилось здесь прибираться.

— Сегодня твой день, милая. Я думаю, ты будешь пони уже к обеду. Принцессе, наверное, не придётся делать тебе новое тело.

Лайм Щербет ещё раз немного обмахнула лицо девочки от пыли. Не хотелось, чтобы бедняжка чихнула, едва только сделав первый вдох.

Правду говоря, Лайм чувствовала, что будет скучать по улыбчивой человеческой кобылке, но это лишь укрепляло её решимость сделать всё, чтобы остальным окаменевшим человекам было настолько хорошо и комфортно, насколько это вообще возможно для статуй. В конце концов, они ведь были гостями в замке, а гости принцесс всегда заслуживают внимания и заботы. Три года минуло с тех пор, как вернулась к жизни Морнинг Стар, и Лайм успела порядком привыкнуть к своему маленькому саду статуй.

Лайм всегда разговаривала со статуями, когда прибиралась в Комнате Ожидания. Она рассказывала им о своём муже, офицере Королевской Гвардии, о своей обожаемой покровительнице, принцессе Луне, и о том, как весело они проводили время. Иногда она увлекалась и поверяла им какую-нибудь сочную, а порой и скандальную сплетню о жизни в замке, но потом тут же одёргивала себя. В конце концов, они ведь пока ещё маленькие жеребята, несмотря на ход лет.

— Мне пора отправляться в постель, улыбчивая. Я просто уверена, что эта улыбка принесёт тебе море счастья. Полагаю, мы с тобой наконец увидимся за ужином, хотя для меня это, конечно, будет завтрак. С днём рождения, маленькая кобылка!

Лайм подняла магией метёлочку для пыли и устало поцокала в сторону двери. Ночь была длинная, и на неё выпало немало шумного веселья, так что от усталости единорожка буквально валилась с ног.

 

 

 

Верхушка серого камня засветилась, сияние расширилось, став кругом света, и двинулось вниз, огибая каждую ложбинку и впадинку гранитных волос статуи. Там, где проходил магический нимб, оставались пряди живых волос, белокурые и курчавые, и чем дальше спускалась сияющая разделительная полоса, тем больше камня становилось живой плотью.

Спустя короткое время, Петра пришла в себя и, открыв глаза, обнаружила, что у неё есть лишь голова, а затем голова и плечи, возвышающиеся из каменного основания. Она не могла дышать, так как её грудь и тело ещё не стали плотью, но это ничуть её не тревожило. Какая-то странная магия поддерживала в ней бездыханную жизнь, и она чувствовала себя совершенно спокойной, ожидая, пока всё её тело не вернётся из своего каменного убежища.

Проморгав глаза, Петра увидела перед собой улыбающуюся Селестию. Стоя на каменном пьедестале, она возвышалась практически наравне с принцессой.

— Здравствуйте... ваше величество, — произнесла она и уже думала сделать реверанс, но потом решила, что пока ещё не слишком устойчива для таких широких жестов.

— Доброе утро, Петра. — Принцесса солнца вдруг стала серьёзной: — На мне лежит обязанность спросить тебя в этот первый день твоего календарного восемнадцатилетия, желаешь ли ты стать одной из моих маленьких пони и полноправной подданной короны?

Сердце Петры подпрыгнуло у неё в груди. Наконец-то, наконец-то её желание исполнится; то, о чём она так долго мечтала с тех самых пор, как впервые увидела принцессу, и как посмотрела первый эпизод "Мне бы в пони", и в первый раз поглядела, хоть и издалека, на настоящего живого эквестрийца.

— Пожалуйста, принцесса, больше всего на свете я хочу стать пони и жить как одна из ваших подданных. Но вы ведь и так уже это знаете! Это было последнее, чего я желала, когда вы превращали меня в камень, и это первое, о чём я подумала сейчас, когда снова смогла дышать!

Петра почувствовала, как от волнения у неё потеют руки, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди и пустится по комнате в пляс.

Принцесса отступила назад.

— Закон требует, чтобы ты попросила меня о трансформации, независимо от того, знаю я о твоём желании или нет. Спускайся, Петра. Я думаю, на полу тебе будет удобнее, чем на пьедестале.

Петра осторожно спустилась с каменного основания, на котором провела последние пять лет.

— Мне лучше встать или сесть, принцесса?

— Я рекомендую тебе полностью лечь. Не каждый новопони сразу осваивается с новыми ногами. — Селестия улыбнулась, на мгновение погрузившись в воспоминания. — Хотя было несколько...

— Принцесса? — Петра легла на живот и вытянулась на гладком мраморе, немного дрожа при мысли, что её мечта вот-вот осуществится.

— Да, моя ма... Петра?

— А я... увижу конверсионный сон? Как новопони во времена Бюро?

Девочка помнила, как много тогда было разговоров на эту тему, да и сама она много фантазировала о том, как пойдёт в Бюро Конверсии, будет ждать своей очереди, выпьет лиловую наносмесь и переживёт это самое волшебное из таинств.

Селестия медленно покачала головой:

— Прости, Петра, боюсь, события будут разворачиваться совсем не так, как ты представляла. Дни Бюро давно ушли, а с ними и маленькие ритуалы и события, которыми дорожили новопони тех времён.

На лице Петры проступило тщательно скрываемое разочарование. Однако у Селестии был тысячелетний опыт чтения придворного притворства.

— Не печалься, Петра, ибо вместо того, чтобы болтать со мной во сне, ты стоишь сейчас рядом со мной, и я лично собираюсь проводить твою конверсию. Или со мной отчего-нибудь лучше общаться на расстоянии? — произнесла солнечная принцесса с лукавой улыбкой.

Петра почувствовала себя ужасно смущённой:

— Ой! Нет, ваше велич... ой, я вовсе не это имела в виду. Всё дело в том, что я так долго об этом мечтала, и в голове у меня выстроилась эта картина, что...

Селестия сделала шаг вперёд и, склонив шею, коснулась носом девочки, распростёртой на земле:

— Всё в порядке, шшшш... Я слишком привыкла к дружеским остротам за много лет придворной жизни. — Петра затихла при первом же прикосновении, и вскоре её снова окутал покой. — Ну что, ты уже готова стать пони?

— О да, будьте так любезны, принцесса.

— У тебя есть какие-нибудь предпочтения по поводу того, какой пони ты хочешь стать? — Селестия снова выпрямилась, и её рог засветился золотистым свечением.

Петра подскочила от неожиданности:

— Я... могу выбирать? Я думала, новопони никогда не выбирают!

— Только в силу необходимости и обстоятельств. Но твоя ситуация иная. И, к тому же, разве не должна я чем-то возместить тебе отсутствие конверсионного сна?

На этот раз Петра рассмеялась:

— Ох, мамочки... какой же пони я хочу стать? Земной пони, как Роуз Вейл? Пегаской, как Саншайн Лафтер? Единорогом, как Сноуфлауэр? Я никогда не могла решить! Ох... Простите, принцесса!.. Земные пони такие сильные и заставляют всё вокруг расти, но единороги владеют магией, а пегасы могут летать... Не могу решить, они все такие чудесные, и каждый по-своему важен, и ими так замечательно быть...

Селестия засмеялась.

— Будет ли тебе проще, если я выберу за тебя?

Петра с облегчением вытянулась на полу.

— Вы не могли бы? Я правда не могу решить. Я была бы счастлива стать какой угодно пони. Они все так замечательны, каждый на свой лад.

— И в этом я с тобой абсолютно согласна. Я люблю всех моих маленьких пони. — Рог Селестии вспыхнул и запылал. — Тогда начнём, пожалуй. Расслабься и постарайся не мешать трансформации. Возможно, тебе это даже покажется таким же увлекательным, как видеть конверсионный сон!

Петра сначала засмеялась в ответ, но тут же замерла, скованная изумлением и ощущениями.

Всё её тело окуталось золотистым светом. Всполохи магии вспыхивали и мерцали подобно северному сиянию, огибая каждый контур её тела. Петра подняла перед собой руку, зачарованно наблюдая, как из всех её пальцев льётся золотистое пламя, словно из пяти волшебных факелов.

Прекрасный и удивительный звук, как будто звон далёких колокольчиков, наполнил её сознание. Лёжа на полу, Петра начала ощущать, как её тело становится очень лёгким и начинает меняться. Вот её плечи стали укорачиваться, а кисти — удлиняться, превращаясь в части понячьей ноги. Шея становилась всё толще и длиннее, заставляя меняться угол зрения, из-за того что голова удаляется от плеч.

Преисполненная изумления, Петра смотрела, как её пальцы тают и сливаются один с другим, образуя два единственных средних пальца. Те в свою очередь начали расти, ногти на них становились шире и утолщались, пока не превратились в пару нежно-бежевых копыт. "Это ещё лучше, чем конверсионный сон", — подумала Петра, ей повезло пережить свою собственную трансформацию. Немало было новопони, которые хотели стать свидетелями этого чуда, и она радовалась ему даже сейчас.

Петра изогнула свою удлинявшуюся шею и тело, чтобы получше рассмотреть, что происходит с её задними ногами. Где-то в процессе превращения её одежда растворилась в воздухе и уплыла, словно лёгкий дым, несомненно превращённая в него магией Селестии. Всё её тело теперь покрывала блестящая шёрстка светло-бежевого цвета, почти золотая, цвета круассанов и чая к завтраку. В коротком приступе беззаботного веселья Петра подумала, что выглядит очень аппетитно!

Её бёдра сужались и укорачивались прямо на глазах, становясь ближе к изменявшемуся телу. Голые ступни удлинялись и вытягивались, как делали до этого кисти рук, заставляя пятки подниматься до уровня колен, а колени — до середины бёдер. Так же, как и на руках, пальцы ног сливались воедино и становились копытами. Все компоненты тела у людей и эквестрийцев были, в сущности, одни и те же. Менялись в них, по большому счёту, только пропорции.

Петра почувствовала, как что-то пробивается из кожи у неё на макушке и на загривке. А ещё в самом основании её... хвоста? "Ах, боже мой, — сказала она про себя, — у меня теперь есть маленький хвостик! Он совсем голый, как у крыски, но вы только посмотрите!" И стоило ей это подумать, как из её макушки, из хвоста и загривка хлынули пряди густых волнистых волос.

Пряди были мягкими и сияли, словно золотые нити.

— Ой... — разочарованно выдохнула Петра. Она всю жизнь была белокурой, и ей казалось очень любопытным, какого это — быть какого-то другого цвета. Возможно, какой-нибудь яркой и красивой полосы радуги. Казалось ужасно разочаровывающим и досадным всю жизнь пробыть белокурой девочкой и стать в итоге белокурой пони.

— Что-то не так, моя маленькая пони?

Селестия усиленно на чём-то концентрировалась, но от неё, похоже, не ускользнула перемена в выражении на формирующейся мордочке Петры.

— Ой, нет! — Петра уже хотела сказать, как всё замечательно, но затем остановилась и задумалась. — Вообще-то... не хочу показаться вам грубой и неучтивой, хотя так, наверное, и есть... но мне так и хотелось бы спросить, нельзя ли мне быть более красочной. Всю свою человеческую жизнь я была бледной и светловолосой, и это кажется слишком похожим на то, чтобы быть светловолосой пони.

Внезапно Петре стало ужасно стыдно за то, что она так запросто высказала свои чувства. Это казалось худшей возможной неблагодарностью — жаловаться о подобных пустяках, когда тебя лично трансформирует принцесса всей Эквестрии. Петра смущённо потупила голову.

— А мне твои золотистые волосы показались очень красивыми. Я думала, ты захочешь их оставить. Сменить цвет — это сущий пустяк. В Кантерлоте есть салоны красоты с умелыми единорогами, которые специализируются на том, чтобы менять цвета гривы, хвоста и даже шёрстки. Но, раз уж мы об этом заговорили, какой именно цвет вы хотели бы сегодня приобрести, мадам?

Петра захихикала, а затем провела несколько секунд, изучая свою видоизменившуюся челюсть удлинившимся языком.

— Эм... мой любимый цвет — красный. Если... — В ту же секунду её золотистые грива и хвост стали яркого алого цвета. Красными, как спелая клубника на солнце. — Ой, мамочки!

— Ваши зрачки я тоже сделала красного цвета. Теперь они похожи на рубины. Надеюсь, вам это придётся по вкусу, мадам. — Лукавая улыбка на лице Селестии заставила Петру снова рассмеяться.

— О да, я думаю, мне это прекрасно подойдёт. Какой замечательный у вас сервис. Я непременно порекомендую ваше блестящее заведение всем своим самым взыскательным друзьям! — Петра возвысила голос, изображая привередливую посетительницу салона красоты.

Тут уже и принцесса невольно засмеялась, несмотря на всю сосредоточенность.

— Ой! Ой, мамочки! — Петра беспокойно заворочалась на полу.

— Пожалуйста, постарайся лежать смирно. Полагаю, эти ощущения довольно странные для тебя. Я заканчиваю твои внутренние органы. — Рог Селестии мерцал и искрился, словно какое-то оптическое устройство, считывающее огромные объёмы данных.

Петра очень старалась оставаться на месте и лежать смирно. Она не чувствовала никакой боли, но ощущения в груди и животе были настолько странными, что немного пугали. Казалось, будто мягкие и склизкие куски печёной тыквы затеяли сезонные миграции у неё в теле.

— Простите, принцесса...

Мягкие штуки снова зашевелились у неё в груди и двинулись вниз к животу.

— Ой... ой, мамочки. Ой-ёй!

— Хммм... Мне нужно будет учесть это при трансформации других детей. Ты необычайно чувствительна к своим внутренним органам. Прошу прощения за дискомфорт. — Выражение концентрации на лице Селестии усилилось. — Почти готово. Заканчиваю твои репродуктивные органы. Ты ведь когда-нибудь можешь захотеть завести жеребят.

Петра, увлёкшаяся в этот момент своей новой способностью шевелить ушами, внезапно вспомнила об одной из вещей, которые очень волновали её отца:

— Принцесса, мой отец был очень обеспокоен размножением. Он, кажется, полагал, что люди в Масаде больше не могут заводить жеребят.

Петра удивилась тому, как сама же сформулировала вопрос. Неужели она уже начинает и думать как пони? От этого её сердце так и затрепетало от восторга.

— Ммм... да. Я отключила их репродуктивную функцию. — Селестия продолжала концентрироваться на чём-то в теле Петры, но та ничего не ощущала. Возможно, принцесса приняла какие-то меры, чтобы не дать Петре чувствовать происходящие в ней изменения и избавить её от лишних неудобств. — Одна из убитых ими свиней описала мне способ, которым её умертвили. Очевидно, они добывают железо, чтобы изготавливать ружья, и складируют их в подземном арсенале. Похоже, они занимались этим с самого первого дня, как получили свою маленькую крепость. Они также обучали алмазных псов стрельбе из ружей. Это вопиющее нарушение условий Ковенанта.

— Нет! Это же... это же ужасно! — Петре стало одновременно страшно и стыдно за своих родителей и других людей из Масады.

— Ой... прости, что сказала. Я знаю, ты не имела к этому отношения. К тому же, ты теперь моя маленькая пони.

Золотистое свечение рассеялось, Петра заворочалась и потянулась, пробуя своё новое тело. Она засмеялась, ощутив, как гладко её шёрстка скользит по мрамору, и какими сильными кажутся четыре новые ноги.

— Я... земная пони, верно?

Петра твёрдо поставила правое копыто и ощутила, как что-то устремляется из неё в мраморный пол и растекается в нём во всех направлениях. Она могла чувствовать свой собственный вес на полу, как будто он был её частью, она ощущала прожилки мрамора в трёх измерениях под собой и вокруг себя.

— Мамочки, — с изумлением воскликнула она.

Её тело было сильным, невероятно сильным. На секунду она забеспокоилась, что её копыто может просто продавить пол насквозь. Петра осторожно подняла копыто и бережно опустила его на прежнее место.

— Я... прямо как Роуз Вейл из моей голопередачи. Или... или как Плантаня! Я совсем как Плантаня! Как здорово! Теперь мы можем стать сёстрами!

— Если захочешь, конечно. Мама наверняка будет от тебя в восторге. Но учти, она наверняка захочет, чтобы ты пробивалась в высшие круги в Кантерлоте, — прозвучало у неё за спиной. Это, конечно же, был голос Плантани.

Селестия улыбнулась и кивнула в сторону двери:

— Можете войти. Петра готова, я с ней уже закончила.

Плантаня и Морнинг Стар не стали ждать второго приглашения и радостно поскакали навстречу подруге.

— О Петра, я так по тебе скучала! — произнесла Плантаня, крепко обнимая и прижимаясь к Петре щекой. Петра, как могла, обнимала её в ответ, используя шею, как это делают пони.

— Плантаня... моя дорогая Плантаня... для тебя прошло пять долгих лет, ведь так? Должно быть так, раз мне теперь восемнадцать. А для меня словно прошли считанные мгновения с тех пор, как я была обращена в камень. Как это всё причудливо. — Петра крепко стиснула подругу. — Пусть это покажется невозможным, но я тоже по тебе скучала, пускай и всего несколько минут, и я очень рада, что ты наконец-то рядом со мной.

Подруги снова прижались друг к другу в крепких объятиях, положив друг другу головы на холку.

— Как ты себя чувствуешь, Петра? — спросила Морнинг Стар, устраиваясь на полу невдалеке от них, неуверенная, как Петра на неё отреагирует.

Петра подняла взгляд на светло-фиолетовую пегаску с гривой цвета слоновой кости.

— Ты... Серафина, верно?

Пегасочка кивнула:

— Меня теперь зовут Морнинг Стар. Это принцесса меня так назвала. Я очень рада снова видеть тебя живой. — Морнинг порыла мрамор копытцем.

— Глупая! Иди скорее сюда, чтобы я могла тебя как следует обнять!

Морнинг Стар буквально прыгнула навстречу Петре, и они заключили друг друга в объятья, крепко обнимаясь и шеями, и передними ногами, и даже Плантаня была как-то во всё это вплетена.

Петра запуталась в этом клубке бежевого, каштанового и фиолетового тепла и словно растворилась в водовороте запахов и прикосновений. Она закрыла начавшие блестеть глаза и блаженно вздохнула.

— Я... не могла такого сделать раньше.

— Ну да, ну да. — Морнинг Стар потёрлась лбом о головы двух других пони. — Класс, ранг и общественное положение.

— Подобные фамильярности для приличной леди просто недопустимы! Отстранённость и сдержанность! — произнесла Петра нарочито напыщенным тоном.

— Совсем как мой учитель этикета! — засмеялась Морнинг. — Не знала, что ты умеешь подражать голосам.

— Я тоже о тебе совсем ничего не знаю, — сказала Петра. — Давай это исправлять?

— Давай! — Морнинг Стар засмеялась снова, и три счастливые пони снова крепко прижались друг к дружке.

— Мне жаль прерывать столь радостное воссоединение, но у меня ещё много дел. — Три кобылки оглянулись на стоявшую над ними Селестию. — Перво-наперво нам нужно показать тебе комнату, где ты пока что будешь жить в замке, а также объяснить тебе возможные варианты касательно новых родителей. — Селестия на секунду задумалась. — И ещё есть вопрос имён. У тебя уже есть новое имя в пару к твоей новой жизни? Морнинг Стар очень настаивала, чтобы я предложила назвать и тебя. Я оставляю за тобой эту возможность, однако спешу добавить, что тебе совершенно некуда торопиться.

— Ты уже выбрала себе имя? Если нет, попроси Селестию, чтобы она тебя назвала, — затараторила маленькая пегасочка. — Она в этом настоящий мастер, ужасно остроумная. Моё старое имя означало вид ангела, что было довольно пророческим, ведь я умерла, но моё новое имя ассоциируется с фениксами... ты знала, что у Селестии есть ручной феникс? У неё есть!.. В общем, это было моё первое утро в теле пони, было утро, когда она давала мне имя, я пегас, а много пегасов вместе называются "созвездием", и я возродилась из мёртвых, так что я "Морнинг Стар" — "Утренняя Звезда"!

— Ух ты. — Маленькая бежевая земнопони кивнула. — Это и правда очень умно. Я тоже хотела бы себе новое имя. "Петра" мне никогда особо не нравилось. Мне кажется, оно звучит как имя какой-то чванливой высокомерной кобылки, холодной и сдержанной. А я совсем не такая, честно-честно! — и в доказательство она снова обняла Морнинг Стар и Плантаню.

Наконец, она подняла голову и повернулась к принцессе:

— Ну хорошо. Если вам будет угодно, я бы тоже очень хотела новое имя. Если вас, конечно, не затруднит, моя принцесса.

Солнечная правительница засмеялась.

— Ты как всегда безупречно вежлива, моя маленькая пони. Если ты решишь жить в Кантерлоте, то очень легко найдёшь своё место при дворе. Но это совсем не то, что я вижу, когда смотрю на тебя. Судя по тому, что рассказали мне Плантейн и Морнинг Стар, ты была прирождённым лидером среди детей и всегда стремилась уберечь их и защитить. В этом мы с тобой похожи: какой ты была с ними, такова и я с моими маленькими пони.

Так будет же известно, что в знак внимания к твоей чудесной гриве... ты просто обязана рассказать мне, кто красит тебе волосы... — принцесса подмигнула, и маленькая земнопони хихикнула, — ...и в соответствии с языком цветов я нарекаю тебя Кримсон Бьюти![1]

Кримсон Бьюти раскрыла рот от удивления, затем снова медленно закрыла его.

— Сп-пасибо вам, моя принцесса.

— Ух ты. — Морнинг Стар согласно покивала.

— Что такое? Я не знаю всех этих цветочных штук! — Плантане не терпелось понять шутку, если она тут, конечно же, есть.

— Принцесса Селестия правда знает старую Землю. — Кримсон Бьюти поглядела на Морнинг Стар: — Ты права, она очень остроумная. Но я этого не заслужила.

— Я не поняла, — призналась Плантаня, переводя взгляд с одной из них на другую.

— Значение цветка "Кримсон Бьюти" в том, что... принцесса как бы хочет сказать, что их души едины. Это огромный комплимент. — Морнинг Стар тронула Кримсон носом. — Пожалуй, ты и правда была нам вроде мамы. Прости, что не понимала этого тогда.

— Я просто рада, что мы все снова вместе. — Кримсон Бьюти обвела взглядом комнату с четырьмя оставшимися статуями. Мило. Эшер. Оливер и Айла. — Давайте встретим их здесь так же, как вы встречали меня. Мы это сможем?

— Едва ли я смогу этому помешать, — сказала Селестия с деланным недовольством.

И вот, когда три поняшки вдоволь насмеялись, и Кримсон помогли встать на копыта, и она прошлась по комнате, поддерживаемая с двух сторон своими друзьями — а они обе были её друзьями, осознала она — Селестия наконец объявила, что пришло время проводить Кримсон в её комнату, где они смогут пообщаться и поиграть до наступления ужина. Планы на будущее могут и подождать. Им волей-неволей придётся, когда речь идёт о трёх взволнованных счастливых кобылках, настолько переполненных радостью просто быть вместе и просто быть.

 

 

 

Лайм Щербет рысила по коридору, левитируя впереди себя серебряный поднос с чаем и бисквитами. Маленькие пирожные были очень красиво расставлены на белоснежном фарфоровом блюде, его края украшали завитки изящных сказочных узоров, а по всему подносу между блюдом, чашками и чайником были разбросаны свежие душистые маргаритки.

Осторожно удерживая поднос и его содержимое магическим полем, Лайм создала второе поле и постучала им в дверь. Смех и разговоры по ту сторону двери сразу же стихли и послышалось цоканье приближающихся копыт.

— Здравствуйте! — сказала красногривая земная пони и улыбнулась.

— Здравствуйте, мои дорогие. Я подумала, что вам может захотеться немного чаю с цветочками. Ну, и с пирожными тоже. Сейчас моя смена, и я заметила, что вы ещё не спите.

— Чай, пирожные и цветы? — Плантаня и Морнинг Стар очень обрадовались такой перспективе. — Заходите, пожалуйста!

Лайм вошла в комнату и поставила поднос на невысоком столике возле кровати с балдахином. Три маленькие пони куролесили здесь с самого утра, а сейчас был уже вечер, и в небо поднялась луна. Лайм позаботилась о нуждах своей покровительницы и отправилась обходить замок. По пути на кухню она услышала звонкий смех трёх подружек и решила, что занести им какое-нибудь угощение будет ей только в радость.

— Вы не составите нам компанию? — спросила Кримсон, с нескрываемым аппетитом разглядывая разложенные на подносе лакомства.

— О нет. Хотя спасибо, что спросила. Меня сегодня ждёт ещё много дел. На завтра назначен фуршет для делегации драконов из Левиафании, и мне нужно будет учесть все моменты. Но я очень хотела встретиться с вами лично, мисс Бьюти. Добро пожаловать в Кантерлотский замок и, не побоюсь сказать, в новую жизнь!

— Вы знаете моё имя? — изумилась Кримсон Бьюти и оглянулась на своих подруг, удивлённая этим откровением.

— Я стараюсь узнать и запомнить имена всех гостей в замке. Кстати, меня зовут Лайм Щербет, я глава придворных горничных и личная фрейлина принцессы Луны. Если у вас возникнут какие-то трудности... не то чтобы они должны возникнуть, это же всё-таки Кантерлот... только позовите меня и не успеете оглянуться, как будете словно персик в сливках кататься.

— Мммм... я люблю персики! — сказала Плантаня, уплетая одно из маленьких пирожных. Оно ей очень пришлось по вкусу.

— И сливки! Особенно взбитые сливки, ммм... — Морнинг Стар отпила чаю и блаженно вздохнула. — Это просто чудесно, Лайм! Спасибо вам большое!

— Это было в высшей степени любезно. Спасибо вам за чудесное угощение. Я думала, что за ужином насытилась до отказа, но теперь... я снова хочу есть! — Кримсон Бьюти набрала полный рот маргариток и принялась жевать со счастливой улыбкой, наслаждаясь их тонким вкусом и ароматом.

— Ах... молодость. Я тоже когда-то ела так. Наслаждайтесь, маленькие, пока можно. Хотя за пышность форм, конечно, ещё никого не осуждали. — Лайм хотела добавить ещё кое-что, но всё же решила воздержаться. Однако смех троицы намекал, что ей и не нужно было ничего добавлять.

— Мне нужно возвращаться к работе. Но вам, мисс Бьюти, я желаю всего самого лучшего в жизни. Вам и всей вашей озорной компании! — Это вызвало новый взрыв смеха — было уже довольно поздно, а они были те ещё хохотушки — так что Лайм решила откланяться и оставить их одних.

— О, она невероятно мила! — произнесла Кримсон, пытаясь совладать с чайником и чашкой. Она всё ещё училась пользоваться новым телом.

— Давай я? — Морнинг Стар налила новотрансформированной земной пони немного чая и показала ей, как лучше всего держать чашку, зажав её между путовыми суставами — прямо в небольшом углублении между костей.

— Я... чувствую себя какой-то ошеломлённой, если честно. Будто хочу заплакать, только... сама не знаю почему. — Кримсон отпила немного чая и всхлипнула.

— У меня тоже так было. Я думаю, это просто облегчение. Облегчение от того, что прошла вся боль. От того, что у тебя чистый и свежий разум без злобных мыслей. Это всё эти чудесные тела, не иначе. Но, думаю, в основном это просто облегчение. Мы справились. Мы выжили и смогли стать пони, и мы... просто справились.

Слёзы на щеках Кримсон Бьюти говорили о её согласии не хуже слов.

— Я... да. Да. — Кримсон отвлеклась на секунду, чтобы взять чашку и отпить глоток, концентрируясь на том, чтобы правильно держать её между копыт. Чай был чудо какой вкусный и хорошо сочетался с цветами и пирожными. Наконец, Кримсон снова обрела дар речи: — Ты начинала мне рассказывать о своих родителях, Морнинг.

— Ах да, мы живём в Циррусглене, это немного в стороне и выше Кантерлота. Его как раз можно увидеть из окон на северной стороне. В общем-то, это практически как передвижной пригород. Примерно две сотни облачных домиков и ещё облачный парк. Его передвигали всего один раз, пока я тут жила, чтобы освободить место для того большого дирижабля — "Золотой Гармонии". Моих родителей зовут Виндшир и Спиндрифт, и они были женаты... ух, да уже целых восемьдесят лет! Они всегда хотели завести жеребят, но им всё время мешала карьера. Они ведь из Королевской Гвардии. Сейчас они в запасе, так что у них куча свободного времени. Лучшие двое пап, о каких кобылка может мечтать!

Морнинг Стар практически засияла, прямо как её небесная тёзка. Она явно была очень счастливым жеребёнком.

— Оу, я полагаю, у меня теперь тоже будут новые родители, ведь так? — Кримсон Бьюти опустила взгляд на свой чай. Её старая жизнь ушла. Почти во всех отношениях это было прекрасно, но какая-то часть её сердца всё это время продолжала надеяться, что мама и папа окажутся здесь, когда она вернётся к жизни.

— Прости, Кримсон, — сказала Морнинг Стар, сразу же уловив перемену в настроении подруги.

— Я не шутила, когда говорила про маму. — Плантаня положила копыто Кримсон на плечи. — Тебе у нас всегда будут рады. Я, вообще-то, уже её спрашивала, и она практически требовала, чтобы я тащила тебя к нам домой. Просто я, знаешь... я подумала, что, может, банановая плантация не самый лучший вариант. Ты могла бы выбрать... любых родителей. Ты могла бы жить в приличных домах.

Кримсон Бьюти положила голову подруге на холку.

— Я жила в приличных домах, Плантаня. Я не жила нигде, кроме приличных домов. — На какое-то время, воцарилась тишина... — Если я решу стать твоей сестрой, надо ли мне будет помогать с бананами, регулярно перемазываться в грязи до кончиков ушей, носиться целыми днями по полям под палящим солнцем и гонять толпы кроликов, снующих повсюду?

Плантаня потупила взгляд, устыдившись своего довольно скоромного дома.

— Ну да. А ещё мы так далеко от всех, что у нас нет навозной службы, так что нам самим приходится возить тележку. И кроликов я больше не могу заставить танцевать. Пауки правда, уехали. У них теперь своя плантация.

— Я абсолютно обожаю бананы, дорогая сестра.

И это заставило Плантаню улыбнуться, а на глазах у неё заблестели слёзы.

 

Читать дальше

 

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2019
"HUMAN in Equestria: A Conversion Bureau Story", Chatoyance, 2013
Перевод: Веон, 2018-2019