Автор: Chatoyance
Перевод: Веон
Оригинал

Начало
Предыдущая глава

Глава пятнадцатая
Шесть новых утр
Призраки и цветы — Часть первая

Айла заглянула в спальню. Её папы там не было.

Она посмотрела на кухне. Папы не было и на кухне. Айла заглянула в ванную, но там его тоже не оказалось. Она даже проверила в лакейской, но там папы не было совсем. Спотса и Белолапа она тоже там не нашла. Айла попыталась кого-нибудь позвать, но никто не ответил.

Айле не было страшно, и это казалось ей очень странным. Ей правда стоило бы бояться, когда никого нет рядом, но она почему-то ни капельки не боялась. Это её озадачило. Почему она не боится? Она всегда боялась, когда в доме никого не оставалось. Она боялась из-за Непризраков.

Непризраки были страшными Никто, из-за которых постоянно расстраивался папа. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он боится Непризраков, и поэтому он разговаривал о них только дома. Когда папа понял, что все его разговоры про Непризраков пугают Айлу, он попросил у неё прощения и впредь больше никогда о них не говорил. Помногу.

Но это не заставило Непризраков исчезнуть. Было ясно, что папа по-прежнему их боится, так что и Айла боялась тоже.

Айла дёрнула входную дверь тюдоровского поместья. Ей всегда казалось, что это очень смешное название, но так уж оно называлось. Дверь поддалась, и Айла вышла на широкую дорогу. Она посмотрела налево. Там стояло поместье Бертарелли, но возле него никого не было. Обычно над газоном трудилась пара псов. Мистер Бертарелли очень щепетильно относился к своему газону и вечно ругался из-за него на своих собак. Ей об этом Спотс рассказывал.

Айла посмотрела направо. В той стороне находилось поместье Олландов. Там жила Сара. Иногда Сара разговаривала с Айлой. Не очень часто и не очень много, но иногда. Однажды Сара дала ей печеньку. Это была очень вкусная печенька, с шоколадными крошками и вообще. На самом деле Сару звали "Серафина", но это имя длинное, так что она сказала, что Айла может звать её просто "Сара".

Сары здесь не было. Айла огляделась вокруг. Нигде никого не было. Куда же все подевались?

Это заставило Айлу остановиться и присесть на камень у дороги. Она провела пальцем по вделанным в камень крошечным самоцветам. Они красиво сверкали на солнце. Чем больше Айла думала обо всём этом, тем больше её удивляло, что она не боится. Если когда и было время, когда Непризраки могли наброситься на неё, то сейчас уж точно оно. Айла была одна-одинёшенька, но всё равно не чувствовала страха. Прямо ни капельки. Она была спокойна, как будто всё было совершенно нормально. Но так не могло быть.

Айла подняла взгляд и посмотрела на солнце. Она смотрела на него довольно долго. Папа говорил, что на Земле на солнце совсем нельзя было смотреть, потому что оно могло обжечь глаза. Но солнце в Эквестрии такого никогда не делало. На него можно было смотреть хоть целый день, и от этого ничего не сделается, хотя оно было очень яркое.

Утверждалось, что солнцем владела одна из принцесс. Её звали Селестия, и она была большая и высокая, и волосы у неё были сделаны из чего-то светящегося. Ещё она носила золотую корону, совсем как настоящая принцесса, но папа сказал, что она не может быть настоящей принцессой, потому что она пони. Только люди могут быть принцессами, а пони нет. Но Айла втайне не соглашалась. Айла много чего не говорила папе, потому что иначе он бы стал говорить и говорить без передышки. Если у неё есть корона и её зовут принцесса Селестия, значит она принцесса. Тут и думать нечего!

Иногда папа был совсем не такой умный, как он сам считал.

Другим детям довелось увидеть Селестию. Принцесса была их няней: она пела им, и рассказывала сказки, и заставляла чистить зубы. Айла ни разу не видела ни одну из принцесс, если не считать одного раза. Это было в тот день, когда все Семьи приходили к принцессам полечиться. Им всем надо было полечиться, чтобы попасть в Эквестрию. Вот когда Айла видела Селестию.

Лечиться было совсем не больно. Принцесса была высокая-превысокая и сидела на золотом троне. Она была такая принцесса! Принцесса улыбнулась ей, и Айла подумала, что она очень красивая, и захотела её обнять, но папа удержал её и велел стоять смирно.

У принцессы был рог, он начал светиться. Потом Айла тоже засветилась и даже ненадолго поднялась в воздух. Она как-будто немного уснула, плавая в воздухе, а потом очнулась, стоя на ногах, и всё уже было сделано. Айла помахала принцессе не прощанье, и они пошли на большой корабль.

Другим детям очень повезло. Принцесса была очень красивая и выглядела очень доброй. Айла завидовала им, что Селестия была их няней. Айла тогда ещё даже не родилась. Это просто нечестно!

Мама и папа решили завести Айлу сразу после того, как принцесса оставила всех детей и взрослых. Она была их няней полгода, а потом ушла. Папа сказал, что из-за Непризраков ему было так плохо, что он хотел себе маленькую девочку, чтобы ему стало легче. Но маме легче так и не стало.

Айла не могла вспомнить маму. Она видела её только на фото. Мама была очень красивая. Примерно через год после того, как Айла родилась, маме пришлось уйти. Папа сказал, что из-за Непризраков ей стало так грустно, что она просто не смогла остаться. Даже Айла ей не помогла. Мама становилась всё грустнее и грустнее и наконец совсем ушла.

Айла стала бояться, что папа тоже загрустит, но он сказал ей, что такого не случится. Он сильный, он всегда будет рядом. Но папа очень часто расстраивался, так что Айла боялась всё больше и больше, по крайней мере пока они не переехали в Эквестрию.

Эквестрия выглядела гораздо веселее того места, где они жили раньше. Тут было много весёлых пони. Айле очень понравились те несколько пони, которых она успела встретить, пока папа с другими взрослыми не запретили им приходить в гости. Но Спотс и Белолап много ей рассказывали про пони. Они были добрые. Белолап даже принёс ей однажды пару книжек с пони на картинках. Ему пришлось пронести книги тайком, спрятав их под всеми продуктами в тележке, но всё-таки он донёс книги до неё, и теперь у неё были свои собственные картинки с пони.

Однажды Айла показала свои книжки Саре, и та сказала, что хотела бы стать пони, как большинство людей. Айла тогда очень разволновалась и сказала Саре, что да, она тоже хочет стать пони! Было так удивительно найти ещё одного ребёнка, который хотел стать пони, как она! Айла стала ходить к Саре каждый день. Но потом Сара перестала с ней разговаривать. Она сказала, что Айла слишком много говорит о пони и что взрослые рассердятся. Так что Сара сказала ей, пожалуйста, не приходи больше.

От этого Айла очень расстроилась... пока... пока что? Айла снова увиделась с Сарой. Серафиной. Они снова встретились! Они вместе пошли в... поместье. Петра. Это было Петрино поместье. Петра пришла к ней вместе с Сарой и пригласила Айлу в своё поместье. Она пришла, потому что Сара вспомнила, о чём ей говорила Айла. Сара рассказала Петре, что Айла тоже хочет стать пони!

Айла встала и отправилась дальше. Вот куда, наверное, все подевались, решила она. Они в поместье у Петры. Петра, Серафина и... Оливер! Оливер была хорошая. Это была очень добрая девочка, которая выглядела как мальчик. Они с Оливер очень подружились, пока шли в лес. Какой лес? А, нет. Сначала была комната.

Это было как будто во сне. У Петры в комнате было много детей. И пони! Там была настоящая живая пони, и кролик, и...

— Привет, Айла! Куда ты идёшь?

— Я иду искать других детей. Они в доме у Петры!

Тут она остановилась и встала как вкопанная. Так значит здесь всё-таки кто-то был!

Айла обернулась на голос и застыла, широко раскрыв глаза. Это была принцесса Селестия! Она была большая-пребольшая. Даже больше, чем когда сидела на троне. У неё были красивые крылья, и корона, которая блестела на солнце. Айле пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть принцессе в лицо, и Селестия склонила к ней шею, чтобы ей было удобнее. У неё были такие большие глаза. Они были фиолетовые, и Айла видела в них себя.

— Айла, ты знаешь, где ты находишься? — спросила принцесса. И до чего же у неё был красивый голос.

— Я в Масаде. Только здесь никого нет!

Айла опустила взгляд и стала любоваться золотыми башмачками, которые принцесса носила на копытах. У неё ещё и золотое ожерелье было. В сказках принцессы всегда носили много золота. Настоящие принцессы, видимо, тоже.

— Нет, не совсем. Ты сейчас в чём-то вроде сна. На самом деле ты совсем не в Масаде. Это всего лишь воображаемая Масада.

Айла огляделась вокруг:

— Выглядит как настоящая.

— Это особый сон, Айла. Волшебный сон. В волшебных снах всё может казаться настоящим, как наяву.

Айла протянула руку, и принцесса позволила Айле потрогать её мордочку. Айла немного погладила мордочку принцессы. Она была такая тёплая и мягкая.

— Вы тоже как настоящая, — наконец сказала она.

— Я и есть настоящая. Я настоящая, и ты настоящая, а всё остальное — сон.

— О...

Айла села на траву и поводила по ней руками. На ощупь трава была как настоящая. Всё было как настоящее. Здоровская это штука — волшебные сны.

— А я могу здесь полетать? — спрсила она. Ей однажды приснился сон, в котором она летала по Масаде. Это был очень хороший сон.

— Если станешь пегаской, то сможешь летать. — Принцесса аккуратно опустилась на траву перед Айлой. — Ты бы хотела стать пегаской?

Айла широко улыбнулась.

— Вы можете сделать меня пони? Я хочу быть пони в этом сне. Хочу быть пони и летать!

Айла очень обрадовалась. Этот сон становился самым лучшим на свете!

— Я могу сделать даже лучше, Айла. Я могу сделать тебя пони на самом деле, а не только во сне. Ты хочешь быть моей маленькой пони по-настоящему?

Как только принцесса закончила говорить, к Айле вернулись новые воспоминания. Побег. Лес. Что-то очень-очень страшное. Страшнее, чем все Непризраки вместе взятые. И... Оливер. Что-то плохое с Оливер. И холодно. Очень холодно.

— Что-то случилось. — Айла попыталась вспомнить что-нибудь ещё, но это было слишком страшно. Её разум отказывался вспоминать, сколько бы она ни старалась. Но там было что-то плохое. Что-то очень-очень плохое. И Оливер пыталась как-то её спасти. Оливер! — Принцесса, вы можете сделать и Оливер тоже пони? Оливер в беде. Я не помню почему, но она в беде. Вы можете сделать нас обеих пони?

— Могу. Я могу сделать тебя пони прямо сейчас. Ты проснёшься в моём замке среди друзей.

Айла начала вспоминать ещё. Петра, Плантаня и Крем. Серафина и Мило. И этот злюка Эшер. Вот зачем они сбежали. Чтобы стать пони! Вот оно! Должно быть, они справились. Ну, не считая страшной штуки.

— Да, пожалуйста. Вы не могли бы сделать меня пони, которая может летать?

Принцесса засмеялась.

— Да, я могу сделать тебя пегаской. И когда-нибудь ты сможешь летать, потому что у тебя будут крылья. Только тебе надо будет ходить в школу, чтобы научиться ими пользоваться.

Айла ненадолго задумалась.

— Это ничего. Я всегда хотела ходить в школу.

Заниматься с личными учителями ей никогда особо не нравилось. Айла видела старые фильмы про детей, которые ходят в школу, и ей казалось, что это должно быть очень весело: общаться с другими ребятами, играть с ними и вообще.

— А можно я навсегда останусь пони?

— Навсегда, на веки вечные. — Принцесса улыбнулась. Какая же она всё-таки была красивая.

— А Оливер? — Айле становилось всё тревожнее и тревожнее. Что-то было очень-очень не так. Что-то... она чувствовала это. Что-то нехорошее происходило прямо сейчас. — Что-то не так. Я чувствую. Что-то плохое случилось с Оливер!

Принцесса изумлённо подняла брови:

— Удивительно. У тебя с ней и правда очень крепкая связь. Быть может...

— Я хочу увидеть Оливер!

Что-то нехорошее происходило. Айла это чувствовала. Она не могла сказать точно, что это, но её подруга точно была в беде. У Айлы никогда не бывало много друзей. По крайней мере подолгу. А Оливер ей очень понравилась.

— Принцесса? Дайте мне увидеть Оливер!

Принцесса Селестия встала, высоко поднявшись над Айлой, сидевшей на траве.

— Айла, твоя подруга и правда в большой беде. И я думаю, ты действительно могла бы ей помочь. Ты согласна помочь мне спасти Оливер?

Ответ напрашивался сам собой:

— Да! Дайте мне увидеть Оливер!

— Сначала мне нужно, чтобы ты стала пони. Ты готова? Так ты сможешь лучше помочь своей подруге.

Айла встала на ноги и посмотрела принцессе прямо в глаза.

— Сделайте меня пони! Я хочу помочь Оливер!

Принцесса солнца кивнула с серьёзным выражением на мордочке.

— В душе ты уже одна из моих маленьких пони, Айла Драги. Добро пожаловать в табун.

Айла не поняла, как точно это произошло, просто в какой-то момент она обнаружила, что восхищённо разглядывает свои новые крылья. Она подняла левое переднее копыто и поводила им из стороны в сторону, прежде чем снова поставить на траву. Всё ощущалось совершенно нормальным, как будто так и должно было быть, только теперь она была пони. Айла помахала хвостом, чувствуя, как он бьёт по задним ногам. Она широко расправила крылья, а потом снова сложила их на боках. Ей захотелось побегать, пойти играть, полетать в небе... но затем она вспомнила:

— Нам нужно идти спасать Оливер, принцесса.

Селестия опустила голову и прикоснулась мордочкой к Айле.

— Ты у нас одна из особенных, верно?

Айла повертела головой, и её грива заколыхалась из стороны в сторону:

— Нет, я просто Айла.

Селестия засмеялась.

Дверь открывалась в большую тускло освещённую залу. Селестия пропустила вперёд свою новую маленькую подданную, и Айла, войдя, огляделась вокруг, благодаря своим новым понячьим глазам мгновенно адаптировавшись к полутьме. Зал представлял собой огромный полусферический купол, в центре которого стояло пустое кресло. Это была очень витиеватая и фантастически изобретательная интерпретация трона Людовика XIV, обитая ярко-красным бархатом. Кресло стояло на многоярусном каменном пьедестале и было обращено к гигантскому голографическому экрану, занимавшему почти половину поверхности купола.

Позади трона и пьедестала начинался амфитеатр, заваленный грудой частично сломанных театральных кресел. В задней части купол обрывался плоской стеной с прорезанным в ней окном, и из окна светили лучи трёх голопроекторов — красного, синего и зелёного.

На противоположной стороне зала, по другую сторону от голоэкрана, была ещё одна дверь, возле которой стояла принцесса Луна. Селестия поглядела на сестру и пожала ушами.

— Направь свой взор туда. — Тёмно-синее копыто указало на верхнюю левую часть груды кресел.

В самом углу, там где прямая, скрывавшая голопроекторы стена встречалась с куполом, затаилась баррикада из пластобетонных блоков. Они образовывали небольшую камеру с единственным окном, размерами не превышавшим величину одного блока. Это была крошечная крепость, наглухо замурованная без какого-либо намёка на дверь. Крохотная амбразура была направлена так, чтобы через неё можно было наблюдать за голоэкраном.

Айла подняла глаза на экран. На него непрерывно транслировался какой-то голофильм.

Фильм был снят от первого лица, как будто бы из глаз кого-то, двигающегося по большому дому. Ракурс постоянно менялся, иногда обращаясь на шагающие ноги, а иногда на руку, протянутую к ручке двери. Всё время камера как будто находилась на месте головы человека, идущего по своим делам.

Главный герой шёл по длинному коридору внутри большого дома. Это было не совсем ещё поместье, скорее что-то поменьше, всего с одним или парой слуг. На экране промелькнула горничная, высоко возвышавшаяся над героем. Она улыбнулась, когда протагонист фильма вслух заметил, как она красиво сегодня выглядит.

Лестница, ведущая наверх, заставила трёхмерную картину неприятно закачаться. Моментами можно было увидеть ногу на ступени или руку, держащуюся за перила. На вершине лестницы камера повернулась слева направо и наконец вошла в большую спальню. В этот момент можно было услышать, как протагонист тяжело дышит, как будто взволнованный от страха.

Камера миновала большую белую кровать с шёлковыми простынями, а затем и балкон, с которого открывался вид на старую Землю. Балкон был окружён сетчатым геодезическим куполом, состоящим из многоугольных стеклянных панелей, защищавших дом от окружающего смога. Камера быстро развернулась и остановилась на двойных дверях большого шкафа. Две маленькие ручонки вытянулись вперёд и потянули за золочёные ручки шкафа, осторожно открывая дверцы.

В шкафу, высоко над головой протагониста, висело огромное множество платьев, пальто и шёлковых сорочек. Внизу, когда камера наклонилась в эту сторону, обнаружилась коллекция изящных туфель, некоторые на высоком каблуке, другие с изумительными пряжками и другими украшениями.

Детские руки притянули шёлковую сорочку к экрану. Герой фильма зарылся лицом в невесомую ткань и глубоко засопел, очевидно, принюхиваясь к запаху духов, приставшему к материи.

Внезапно изображение дёрнулось, и камера устремилась в глубину шкафа, где под грудой туфель нашлась коробка, с которой маленькие пухлые ручонки с дрожью принялись снимать крышку. Внутри оказалась очень розовая, очень старомодная фланелевая ночнушка с длинными рукавами. Она, должно быть, не слишком часто видела свет, судя по тому, что хранилась на дне шкафа и была завалена сверху туфлями.

Камера повернулась и двинулась от шкафа прочь, время от времени опускаясь и показывая руки, державшие розовую ночнушку. Последовал водоворот мельтешащих изображений, когда ночнушка была торопливо накинута и надета через камеру на протагониста. Затем камера неуклюже опрокинулась и зашаталась, когда герой стал забираться на белоснежную постель.

Камера сфокусировалась на вытянутых перед ней руках, одетых в несоразмерные им рукава. Руки поворачивались то влево, то вправо, демонстрируя кружевную оторочку на концах рукавов. Камера наклонилась, показывая маленькие ножки, почти терявшиеся в длинной массе розовой ткани. Ножки запрыгали по кровати, заставляя ткань всплёскивать и развеваться, словно флаг.

Рука прижалась к экрану и утёрла его рукавом. На розовой ткани осталось несколько мокрых пятен — слёзы. В динамиках послышались тихие всхлипы.

— Оливер? Оливер! Я дома!

В следующий миг изображение на экране превратилось в дёрганный, хаотичный водоворот обрывков сцен и образов. Ночнушка была торопливо сброшена и засунута обратно в коробку на дне шкафа. Следом на крышку коробки отправилась груда туфель, затем шкаф и вовсе пропал из виду.

Внезапно камера развернулась и вновь показала шкаф. Две маленькие пухлые ручки метнулись в разные стороны и захлопнули дверцы шкафа — так тихо, как только возможно. Изображение вновь закружилось, и вот уже маленькие ручки расправляют покрывало на кровати, отчаянно стараясь убрать мельчайшие складки.

Пока камера рывками двигалась в сторону двери, в кадр на мгновенье попало зеркало в полный рост. В его отражении можно было безошибочно узнать пятилетнюю Оливер, ещё совсем маленькую. Это была Оливер задолго до того, как всплеск роста сделал её выше, чем бывшая намного старше неё Серафина.

Изображение на экране тряслось и шаталось от топота ног, сбегавших по слишком высоким для них ступеням. Где-то у подножья лестницы изображение вдруг опрокинулось, и всё вокруг камеры завертелось. В кадре то и дело мелькали руки и ноги, то беспомощно взмахивая в воздухе, то подминаясь под телом от сокрушительных ударов сначала о ступени, а затем и об пол.

Послышались крики, тяжкий стук приближающихся взрослых шагов.

— О господи! Оливер! Оливер! Ты цел? НЕТ! Не трогай его, Мари! Отойди назад, чёрт тебя побери!

Изображение на экране поплыло от застилавших его слёз. Одна рука прижимала к телу другую, изображение дёргалось из стороны в сторону и громкие душераздирающие крики разрывали воздух, вырываясь из груди ребёнка, из груди Оливер:

— Больно! Мамочка! Больно!

— Дай посмотрю. О господи, сломана. Мари! Вызывай медиков! Живо!

На экране появилось искажённое, подёрнутое слезами изображение лица. Это была женщина, мать Оливер, Офелия Закс.

— Олли... помощь уже идёт, мама здесь, мама рядом... что же ты носишься так по лестницам? Я же говорила тебе — никогда не бегай по лестницам! — Лицо нависло над камерой, послышались звуки поцелуев, направленных, видимо, в лоб. — Мальчишки есть мальчишки, что с них возьмёшь.

— Но я нет! — произнёс голос слабо, но с настойчивостью. — Я не мальчик!

— Шшш... шшш... — Женщина на экране стала заглядывать камере в объектив. — Ты что, головушкой ударился, сладкий? Конечно же ты мальчик. Мамин маленький мужчина. Всё будет хорошо.

Экран померк. Затем, несколько секунд спустя, он засветился снова и на нём возникло изображение коридора. Фильм начинался заново. Сколько же раз он уже повторялся здесь, снова, снова и снова?

— Когнакулум. — Селестия обвела взглядом полусферическое помещение. — Вместилище души. Трон сознания, вид на реальность, двери восприятия. И всё это в голове десятилетнего жеребёнка.

Принцесса была чем-то очень впечатлена, но Айла не могла понять чем.

— Твоя маленькая подруга очень умна, Айла.

— Где Оливер? — спросила та. Ей не нравился этот большой театр.

— Твоя подруга заключена в той крепости, мне мнится. Она взирает на свою жизнь как будто с дальнего берега, тогда как истинная её жизнь была у неё украдена негодной формой и невнемлющим ухом.

Луна начала осторожно карабкаться по груде театральных кресел, сваленных в задней половине в остальном почти пустого зала.

— Так тебе до жеребёнка не добраться, сестра. Её нельзя освободить просто убрав стены её темницы. Это её разум, и здесь она всюду и нигде. — Селестия обернулась к бархатному трону в центре зала. — Ну же, моя маленькая пони. Разве ты не помнишь, как я любила тебя, моя драгоценная Пиона?

В воздухе над бархатным троном возникла рябь, как будто марево, поднимающееся от раскалённой дороги. Рябь обрела цвет и форму, и вот уже в кресле сидела прозрачная фигура маленькой девочки. Она была как дух, как призрак, и Айла легко могла видеть сквозь неё бархат, на котором она сидела.

— Селестия?

Принцесса легла на широком круглом пьедестале подле кресла.

— Я здесь. Помнишь, как весело нам было вместе? Я рассказывала тебе истории и пела песни. Я говорила, что настанет день, когда мы снова встретимся. И вот он настал.

Призрак над креслом растворился почти совсем и послышался тихий голос:

— Вы не одна!

— Это моя сестра — Луна. Мы с ней всем делимся друг с другом. Помнишь, я рассказывала тебе о том, как сильно люблю её?

Принцесса пристально глядела на тусклый силуэт в кресле. Видение снова начало уплотняться, приобретая цвет и ясность.

— Луна. Я помню. Луна хорошая. Луна — ваша добрая сестра, которая вас любит. Вы сказали, я ей очень понравлюсь.

Селестия кивнула.

— Да, и она хотела с тобой познакомиться. Я рассказала ей о чудесной маленькой кобылке, которую повстречала, и как она понравилась мне. Всё хорошо, Пиона. Ты помнишь, что Луна — защитница всех маленьких жеребят? Я говорила тебе об этом. Она хранительница снов и защитница жеребят.

— Испания. — Призрак на троне стал ещё более различимым. — Когда мы с мамой жили в Испании. У моря. Вы пришли. Вы пришли и были со мной очень долго.

У призрачной девочки оказались длинные волнистые волосы, и она была одета в тонкое вышивное платье в тюдоровском стиле. Она выглядела как девочка из времён рыцарей и замков.

— Правильно. Ты вспоминаешь. Нам так весело было вместе, правда?

Девочка посмотрела на улыбку Селестии и улыбнулась в ответ, став почти непрозрачной. Сквозь неё теперь трудно было что-либо различить.

— Вы Селестия! — промолвил призрак, как будто приходя в себя от забвения. — О... Селестия!

Хрупкая девочка соскочила с трона, вмиг оказавшись возле Селестии, и крепко обняла принцессу солнца за шею.

— Селестия! — сказала она, заливая белоснежную шёрстку слезами и зарываясь в неё маленькими пальчиками, как будто цепляясь за спасительный плот среди бушующего океана.

— Маленькая Пиона. Я так скучала по тебе. — Селестия прижала голову к плечу хрупкой девочки, не имея возможности как следует приласкать её из-за крепких объятий.

Спустя какое-то время, Пиона утёрла слёзы и подняла глаза. Робко подняв руку, она помахала пальчиками правительнице ночи.

— Привет... Луна!

Луна улыбнулась и отвесила короткий понячий поклон.

— Мы рады нашему знакомству, дражайшая подруга нашей сестры, — объявила она, а затем простёрла копыто в сторону: — Внемли же, ибо ещё одна добрая подруга пришла сегодня к тебе. Юная Айла желает принести тебе привет, бьюсь об заклад.

Айла обошла Селестию, осторожно переступая своими новыми копытцами, и показалась из-за принцессы. Она поначалу испугалась, когда увидела призрака в кресле, но теперь призрак был совсем не призрачным.

— Это ты, Оливер?

Маленькая девочка в тюдоровском платье в ужасе отпрянула от Селестии. Лицо её исказилось от стыда и страха. Спотыкаясь, она подбежала к трону и торопливо вскарабкалась на него. Убегая, она вновь начала развоплощаться, становясь всё более и более прозрачной.

— Стой! Пожалуйста, постой! — Айла выскочила вперёд, совсем уже позабыв обо всяких призраках. Теперь она не сомневалась, что маленькая девочка перед ней и была Оливер. — Всё в порядке! Ты мне и такой нравишься! Даже больше нравишься!

Айла остановилась на некотором расстоянии от богато украшенного трона. Смутный силуэт в кресле повернулся и сел ровно, понемногу возвращая себе цвет.

— Правда?

— Правда, Оливер. Тебе так намного лучше, — сказала Айла, а когда призрак, всё ещё сомневаясь, не ответил, добавила: — Честно-честно! Ты очень красивая, и я думаю, что тебе так намного больше идёт!

Фигура призрака вновь стала почти непрозрачной.

— Меня... зовут... Пиона. Это имя цветка, — едва прошептала она, готовая к новой неприязни, готовая вновь пуститься в бегство.

— Пиона. Хорошо. — Айла кивнула с очень серьёзным видом. — Ты всё ещё хочешь со мной дружить?

Призрак в кресле окончательно приобрёл телесность.

— Конечно хочу!

— Селестия сказала, что ты в опасности. — Айла не понимала, что это было за место в котором они оказались, и оно ей ничуть не нравилось. Здесь пахло болью и страхом. — Я пришла тебя спасать. И они со мной!

Две венценосные сестры переглянулись, но решили воздержаться от смешков.

— У меня всё... нормально, — сказала Пиона, торопливо расправив платье на коленях. Голос её звучал совсем не нормально.

— Принцессы пришли сделать нас пони, Пиона. Помнишь, мы для этого убежали?

Пиона вздрогнула, как будто внезапно что-то заново осознала.

— Ты... выглядишь очень здорово, Айла. Как пони, то есть. Я как только тебя увидела, сразу же поняла, что это ты. Из тебя вышла замечательная пони.

Айла непроизвольно завиляла хвостом.

— И это очень весело. Смотри, у меня и крылья есть. — Айла широко расправила крылья, демонстрируя их подруги, затем снова сложила. — Когда-нибудь я буду летать!

— Из тебя получилась очень классная пони, — сказала Пиона, но вид у неё при этом был очень грустный.

— Вот почему мы пришли сюда, Пиона. Ты сильно пострадала, спасая свою подругу. Я вижу, ты уже вспомнила это. Я могу помочь, превратив тебя в пони, так же как твою подругу Айлу. Ты хочешь этого, Пиона? — Селестия начала подниматься на ноги, готовясь к действию.

— Я... не могу.

В следующую секунду Пиона растворилась в воздухе, и кресло вновь оказалось пустым.

 

Читать дальше

 

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2019
"HUMAN in Equestria: A Conversion Bureau Story", Chatoyance, 2013
Перевод: Веон, 2018-2020