Автор: Chatoyance
Перевод: Веон
Оригинал

Начало
Предыдущая глава

Глава шестая
Страхи и желания

Опушка Вечнодикого леса выглядела слегка сумрачной, но ничуть не опасной. Когда дети и эквестрийцы входили в неё, только последние проявляли видимое беспокойство, несмотря на недавний разговор. Дети ожидали, что какие-то незримые ужасы тут же выпрыгнут на них из леса, ещё даже не дав им до него дойти. Когда же ничего подобного не случилось, они начали сомневаться, что страхи пони и свиней вообще обоснованны.

Мило, который считал себя ничуть не менее сведущим в старой доколлапсовой Земле, чем Петра, заявил, что Вечнодикий скорее напоминает севамеризонские Эверглейдс, чем дебри Амазонки. Петра решительно не согласилась с мальчиком, и они начали долгий спор, пока свиньи и Плантаня не прервали их, напомнив о том, как важно оставаться тихими и незаметными в очень опасном, по их мнению, месте.

— Мы идём уже довольно долгое время, я бы сказала, никак не менее часа, и я искренне не могу понять, чем этот лес так ужасен, — заметила Петра. Живот у неё немного болел от слегка зелёного фрукта, который Плантаня отыскала им на обед. Он был кислый и не совсем зрелый, и от этого все дети чувствовали себя несколько раздражённо. Единственным ребёнком не подверженным общему настроению была Айла, которая как-то умудрялась оставаться до невозможности тихой. С другой стороны, она буквально не выпускала из рук крольчишку Крем, и это, видимо, немало её успокаивало.

— Меня удивляет, что вы этого не чувствуете. Все новопони, которых я знала, рассказывали, что люди могут ощущать магию, что от неё им становится не по себе или даже дурно, или она их обжигает. Если на то пошло, люди должны быть сверхчувствительны к магии! Вот я её точно чувствую всюду вокруг нас, и это совсем не добрая магия. Она дикая, странная и хаотическая. У меня такую чувство, как будто за мной сейчас охотятся грифоны! — Плантаня поёжилась от этой мысли. Она слышала истории о том, что было в Эквестрии сотни лет назад, до Pax Equestria.

— Селестия и Луна воссоздали нас, Плантаня. Единственное, почему мы можем находиться здесь и не быть пони, это потому что принцессы переделали нас из эквестрийской материи. — Петра замолчала на секунду, продираясь через особо густые заросли висячих лиан и огромных листьев. — Пожалуй, можно сказать, что нас конвертировали, словно два-эйч-джи объекты в какой-то другой формат.

— Два... эйч... джи? — Плантаня перепрыгнула через упавший ствол, стараясь не отставать от Петры.

— HHG... Голографическая Гипернет-Графика. Это такой формат, который использовался для графики в гипернете. Его можно было смотреть на экране или просто закачать себе в голову, если есть нужные импланты. Когда-то у меня была чудесная программа для рисования, с которой я играла в Антарктике. Однажды я сделала в ней очень красивую модель принцессы Селестии, и загрузила её на... впрочем, не важно. Теперь это вряд ли имеет значение.

Петра вдруг осознала, что ей уже давно жарко и хочется пить, и это совсем не прибавляет ей настроения.

— Плантаня, здесь где-нибудь поблизости есть вода? Я до смерти хочу пить, и я полагаю, что нам всем не мешало бы напиться. — Петра огляделась вокруг, надеясь увидеть какой-нибудь ручей, или речушку, или хотя бы чистое место, где можно на время присесть. — Отдых нам тоже бы не помешал.

Каштановая пони стала сосредоточенно принюхиваться. Сосредоточиться было непросто, так как дети позади Петры всё ещё препирались по разным поводам, несмотря на постоянные просьбы вести себя тихо.

Воды поблизости не оказалось, однако чуткие уши Плантани уловили звук слабых игривых потявкиваний.

— Я, кажется, нашла безопасное место, где можно немного отдохнуть. Пока без воды.

— Пожалуйста, веди нас туда, если можно. — Петра повернулась к детям, курам и свиньям и подождала, когда они их нагонят. — Здесь недалеко есть место, где мы сможем остановиться отдохнуть.

— Я пить хочу! — Айла обычно мало говорила, но если она решала подать голос, то как правило это было что-то серьёзное. Должно быть, девочка и правда измучилась от жажды.

— Плантаня пока не нашла воды, но, думаю, обязательно найдёт. Прости, Айла, постарайся быть сильной! — У Петры и у самой уже першило в горле. И губы тоже пересохли.

По мере того, как дети шли вслед за Плантаней, негромкое тявканье и редкий собачий лай начали понемногу достигать их ушей. Они слышались не постоянно, а эпизодически, но ощущение весёлых игривых щеночков становилось совершенно отчётливым.

Плантаня привела группу на широкую поляну посреди густого подлеска. Щенячьи звуки доносились как будто бы отовсюду и ниоткуда конкретно.

— Маленькие пёсики? — Айла обвела поляну взглядом, но ни виляющих хвостиков, ни пушистых лапок нигде не было видно.

— Чего? Невидимые собаки? Откуда этот звук? — Эшер выглядел не особо воодушевлённым перспективой встречи с щенками, что никого не удивило.

— Луговые собачки. — Плантаня села, и перевела дух. Она тоже порядком устала.

— Ты всё выдумываешь! — засмеялась Серафина, усаживаясь на подвернувшееся бревно.

— Чего? — Плантаня решила подогнуть под себя ноги и полностью улечься на живот. Ох... так-то лучше.

— Ты ведь смеёшься над нами. Луговые собачки? Потому что гавкают? — Серафина попыталась расчесать волосы пальцами, но получалось не слишком хорошо.

— Но это они и лают. Вон они, по всему краю поляны. Они почему-то любят открытые места. — Плантаня показала в сторону странноватых низкорослых деревьев, обступавших поляну по кругу. — Луговые собачки — хорошая защита в Вечнодиком лесу. Гавканье много чего может здесь отпугнуть. Они любят добрых существ, вот почему они сейчас так обрадовались.

Петра, Серафина и другие дети затихли и стали прислушиваться. И действительно, со стороны странных низкорослых деревьев доносилось радостное тявканье, мягкое игривое рычание и собачье пыхтение.

Айла робко подошла к одному из маленьких деревьев и заметила, что оно покрыто короткими волокнами — почти шерстью. Девочка протянула руку и осторожно погладила по стволу. Дерево радостно заскулило, как будто ему было приятно прикосновение.

— Я ему нравлюсь! — улыбнулась Айла и стала увлечённо гладить деревце. То дружелюбно затявкало.

— Это просто... — Эшер покачал головой. — Твой мир безумен, пони... Луговые собачки... что дальше? Снежные кролики?

Крем подскочила к Плантане и крепко вцепилась в её ногу. Кобылка ласково тронула свою подругу мордочкой.

— О, с этими тебе лучше не встречаться.

Эшер смутился, но потом на его лице возникла кривая ухмылка:

— Что, правда? — Плантаня казалась серьёзной как никогда. — А что снежный кролик может? Затискать меня до смерти?

Плантаня удивлённо уставилась на мальчика.

— Едва ли. Снежные кролики в основном мирные. Они прячутся на протяжении дня. Но если их что-нибудь вспугнёт, они могут заморозить всё вокруг. Мороз просто разбегается во все стороны, превращая всё в лёд, замораживая и растения, и животных. Это страшно, Эшер. Снежные кролики хуже древесных волков. От древесного волка хотя бы можно убежать, или разлягать его на палки, если загонит в угол. Но снежные кролики...

— Стоп... что значит "разлягать волков"... — оторопел Эшер, мозг которого сразу перешёл в ступор, минуя стадию недоумения. — Нельзя разлягать волка на палки!

— Конечно можно. Если достаточно сильно бить. И если он не очень большой. Большие сделаны не из палок, они из целых деревьев! — Плантаня видела, что Эшер не верит ни одному её слову, но не могла взять в толк почему.

С той стороны, где сидела Айла, послышался шелест. Какой-то ком свежих зелёных листьев ковылял к ним на коротких ножках, сделанных из переплетённых корней. Маленькое растительное существо, похоже, хотело поиграть с Айлой. Девочка, в свою очередь, начала смеяться и шевелить пальцами перед двуногим представителем флоры, чтобы он шёл за ней.

Эшер застыл в растерянности, от недоумения войдя в какой-то беспомощный ступор.

— Чего...

Другие дети сбились в кучку вокруг Айлы и стали с изумлением наблюдать, как та играет с чем-то похожим на оживший кустарник.

— Бродячий кустик! — обрадовалась Плантаня. — О, это очень хороший знак! Если здесь водятся бродячие кустики, значит это особо безопасное место! Бедняжек очень легко поймать, так что встретить их можно только там, где не бывает по-настоящему гадких существ.

Эшер, оправившись немного от изумления, стал рассматривать травянистое существо и наконец отважился высказать свои мысли:

— Значит, "древесные волки" в этом мире сделаны из...

— Из брёвен и веток, конечно. Из чего же ещё? — Плантаня расслабилась, осознавая, что непосредственная опасность им не грозит. — Я всё не могла понять, почему ты как будто не веришь тому, что я говорю. О снежных кроликах ты же явно раньше слышал.

Эшер опустился на землю, наблюдая, как бродячий кустик пытается забраться на бревно рядом с Айлой. Айла нагнулась и взяла ворочающееся лиственное создание на руки. Ему, видимо, хотелось, чтобы его подержали, и оно затихло. Айла начала тихо ворковать над странным существом, что, по всей видимости, нравилось ему ещё больше.

Плантаня заметила, как по щеке Эшера неторопливо скатилась слеза. Он отвернулся и начал ковырять землю палкой. Ей захотелось спросить, что его гложет, любая пони на её месте поступила бы так же, но она достаточно много общалась с разными новопони, чтобы знать, что люди не всегда охотно делятся эмоциями.

— Плантаня? — Петра уселась на траву рядом с ней и позволила Крем забраться к себе на колени. Айла теперь была занята, и Крем, по-видимому, ревновала, так что Петра решила как следует почесать крольчишку за ушками.

— Мм? — Плантаня всё ещё была поглощена загадкой Эшера.

— После того, как принцессы превратят нас в настоящих пони... — Конечно они нас превратят, подумала она. Обязательно превратят. Луна именно так ей и сказала — теперь Петра помнила её последние слова. Принцессы непременно превратят их. — ...что будет дальше? Мы не сможем вернуться к своим родителям, они не захотят принять нас, и я точно не жажду встретить гнев маменьки ни в понячьем теле, ни в человеческом. Есть ли... какие-то службы опеки в Эквестрии? Какое-то место для жеребят без дома?

Последнее, что Петре хотелось произносить, это "сиротский приют", но смысл был фактически таким.

Плантаня очнулась от своих размышлений над слезой Эшера и повернулась к Петре:

— Эм... нет. Такого места нет. Специального, по крайней мере. Потому что такого просто не бывает. У пони не очень часто родятся жеребята, так что ими очень сильно дорожат. Я слышала, у людей на Земле рождалось очень много детей, и большинство из них нежеланные. В Эквестрии есть куча пони без жеребят, которые с радостью возьмут вас к себе! Пони будут буквально умолять вас, чтобы вы выбрали их семью.

— О... и правда.

Петра вспомнила, как однажды читала в статье в гипернете про то, что у пони очень низкий уровень рождаемости. Они очень долго жили и заводили очень мало детей. На целый город в любой момент времени могло набираться не больше двадцати жеребят. Как только детей конвертируют, они превратятся, как выразился бы отец, в "ценный дефицитный ресурс".

— А разве нас просто не отошлют в эти "Экспонентные Земли", в которые преобразовалась Земля? Мы ведь всё-таки станем новопони, — произнесла Серафина почти с горечью. — Наверно, наша конверсия будет первой и последней возможностью посмотреть на Кантерлот.

— Ах, Серафина, прошу тебя, не надо так! — От Петры не ускользнула интонация старшей девочки. — На Земле были многие миллиарды людей, а в Эквестрии не наберётся и миллиарда пони, даже если включать сюда драконов, собак и других существ! Куда ещё они могли нас всех разместить? Если бы все люди попытались жить в той Эквестрии, о которой мы слышали, то всем негде было бы даже присесть!

Серафина повесила голову:

— Я знаю. Знаю. — Она снова подняла глаза и ещё раз попыталась расчесать перепутанные волосы. Сон на земле плохо отражался на детях. — Я просто слышала истории, что им пришлось начинать там с нуля, а меня не очень прельщает перспектива какого-либо физического труда.

— Сейчас, может быть, и нет... — Плантаня передвинулась, так чтобы её задним ногам было удобнее. — Но если ты станешь земной пони, как я, пользоваться своим телом тебе станет в радость. Я гарантирую! — Плантаня расплылась в улыбке. — Все новопони ставшие земными пони, которых я знала, утверждали, что чувствуют себя в сто раз сильнее и здоровее. Я видела, как взрослые кобылки и жеребцы просто бегают весь день по округе, как жеребята, просто потому что могут. Они охотно брались тянуть, поднимать и возить разные вещи, потому что говорили, что им это просто приятно.

— Что, если я не стану земной пони, как ты? — с неуверенностью спросила Серафина.

— Тогда, в общем-то, то же самое, только с другими способностями. Единороги не сильные, но они могут делать магию, и все новопони-единороги, кого я знала, не упускали ни единого случая воспользоваться рогом. Пегасы... их на земле верёвками не удержишь. Одной из самых лучших летуний, кого я знала, была пегаска-новопони — Тандер Роуд. Она открыла собственную пассажирскую службу, возила кареты через самый лютый шторм, а потом присоединилась к Шоу Счастливых Пони и нашла своё призвание в аэробалете! Когда она летает, даже если это очень сложно делать, ей трудно сдержать улыбку.

Нет, правда. Бывает, Тандер танцует какой-нибудь печальный номер, а на лице у неё улыбка до ушей. Пейн от этого бывал злой, как Дискорд.

Плантаня помнила, как ярко-красная пегаска чуть ли не хохотала от восторга, танцуя в воздухе под самую траурную музыку.

Мило, который сидел невдалеке и тоже внимательно слушал, наклонился ближе:

— Может, ты хотела сказать "злился как чёрт"?

— А что такое "чёрт"? — спросила Плантаня, почесав в затылке.

— Петра... — Серафина оставила всякую надежду сделать что-нибудь с волосами и стала безуспешно пытаться отскрести с одежды пятно. — А почему ты хочешь стать пони? В смысле... ты же Бетанкур. Я полагала, что ты... — Голос старшей девочки прервался и смолк. Она не знала, как точно сформулировать то, что хотела спросить.

— Это не просто из чувства противоречия или чего-то такого. — Петра потёрла нывшие ноги. Это путешествие тяжело давалось детям, не привыкшим к таким физическим нагрузкам, за исключением, разве что, Эшера, который утверждал, что ходил с дядей лазать по горам в Антарктике. — Я... я искренне влюбилась в принцессу и во всё, что она рассказала мне об Эквестрии. Я посмотрела все передачи и прочитала все статьи, которые разрешили мне мои опекуны. Когда Селестия вынуждена была уйти по требованиям Ковенанта, я была более чем огорчена. Но я нашла для себя одну передачу — о девушке, которая отправилась в Бюро, чтобы стать пони. Больше всего на свете мне хотелось пойти вслед за ней. Но... мне запретили.

— Нет... я не совсем это имела в виду. — Серафина поразмышляла немного, пытаясь найти нужные слова. На краю поляны Айла баюкала маленький бродячий кустик, напевая ему колыбельную и качая в руках. Серафина снова повернулась к Петре: — Что я хотела спросить, так это... что именно в том, чтобы быть пони... заставляет тебя хотеть стать ей. Это ведь будет навсегда, до конца наших жизней.

Петра улыбнулась, совсем не Бетанкуровской улыбкой, а очень редкой и искренней — настоящей улыбкой Петры.

— О! С чего бы начать! Я хочу бегать, и играть, и чувствовать ветер в гриве! Я хочу быть просто обычной пони, а не какой-то... Петрой Бетанкур. Я хочу принадлежать Селестии, чтобы её у меня больше не могли отобрать. Мне совсем не важно, стану ли я пегасом, единорогом или земной пони. Я в любом случае буду счастлива и буду с благодарностью танцевать на своих чудесных копытцах каждый день!

Серафина задумчиво молчала, переваривая услышанное. Мило, которого тоже увлёк их разговор, подполз ближе:

— Этого мало. Ты и сейчас можешь бегать и чувствовать ветер в волосах. Я понимаю мысль насчёт Селестии. Думаю, мы все понимаем. — Сзади него со стороны Эшера донёсся "хмык". — Ну, большинство из нас понимают. Я тоже очень хотел бы узнать, что именно для тебя значит быть пони.

Петра стала необычно тихой. Невинная улыбка стёрлась с её лица.

— Селестия говорила мне, что пони думают не так, как мы. Не совсем так. Иногда... иногда я думаю очень плохие вещи. Я думаю ужасные вещи практически про всех. Однажды я была очень-очень зла на маменьку и хотела, чтобы её убили у меня на глазах. Только не быстро, а очень медленно, с долгими криками и мольбами о пощаде. Я хотела посмотреть, как её разбирают на части, отрезая по кусочку, пока ей не останется только махать на меня культяпками и умолять оставить ей жизнь. Я хотела вырвать у неё глаза и сделать из них себе бусы.

Плантаня замерла, все её мускулы натянулись в тревожном ожидании. Это было не то же самое, когда люди ругаются, и от выплеска агрессии на секунду становится неуютно. Тот факт, что её подруга Петра могла просто вообразить такие ужасные... что бы она ни могла вообразила. Разум Плантани наткнулся на внезапную пустоту в том месте памяти, где должны были помещаться ужасные вещи, которые сказала Петра, словно завёрнутые в мягкий защитный кокон, который она могла ощущать, но, к счастью, не могла пробить. Тот факт, что Петра могла... сказать... что бы она сейчас ни сказала... глубоко потрясло и встревожило Плантаню.

Её друзья-новопони из Шоу Счастливых Пони пытались объяснить ей, что люди были опасны, что даже самые добрые из них способны думать поистине ужасные вещи. Но, поскольку сами они были понифицированы, для них теперь стало невозможным объяснить, что же конкретно это были за ужасные мысли.

Теперь же, услышав немного из того, на что был способен человеческий разум и не способен разум пони, Плантане хотелось вскочить и помчаться бегом без оглядки, в любом направлении, лишь бы оказаться подальше отсюда. Казалось, даже её шёрстка зашевелилась сама по себе, пытаясь как можно дальше отодвинуться от Петры. Плантаня успокоила себя тем, что всё это время Петра была исключительно добра, и что другие дети наверняка никогда не имели подобных мыслей.

— Ох, господи. Как хорошо, что ты это сказала. — Мило облечённо перевёл дух. — Я тоже. Всё время. Блин, я ведь хотел вышибить мозги молотком некоторым детям в Париже. И почти сделал это... У меня и молоток был приготовлен с таким острым концом, и там был этот парень, и я был абсолютно уверен, что мне это сойдёт с рук. И сошло бы, если бы не... — Мило ещё раз глубоко вздохнул. — Короче, после Селестии, я больше никогда не хотел думать таких штук. Я рад, что ничего не сделал тому пацану, но... я был очень, очень зол. Я всё спланировал у себя в голове и уже готов был это сделать. Я хочу стать пони, чтобы больше никогда такого не чувствовать.

— Ну, видимо, мы все можем с этим согласиться! — засмеялась Серафина, а с ней засмеялись Мило и Петра. — Мы все ни капельки не любим наши злобные тёмные стороны. А я ещё добавлю, что не хочу стать такой, как мои родители. Моя мать ужасно нетерпимая фанатичка. Она ненавидит самых разных людей по самым дурацким причинам. Мой отец озабочен только властью, и кто над кем стоит и в каких кругах обращается. Я не хочу иметь с этим ничего общего! Когда я смотрю на пони, я вижу жизнь, в которой все могут просто... ну... просто быть. Они могут дружить и никогда не бояться, что однажды...

— Что однажды получат нож в спину. — Эшер наконец решил к ним повернуться. — Вот в чём на самом деле вся соль. В глубине души все знают, что у каждого человека своя цена. Так мой отец говорит. Твои собственные родные перережут тебе глотку, если оно будет того стоить. Нельзя доверять никому из людей. — Эшер обвёл детей прищуренным взглядом. — И никаким особенным пони, которые ведут с людьми дела.

Никто не предполагал, что он говорит о Селестии. Все просто знали это.

Плантаня заметила, как Крем медленно, словно маленький пушистый паук, выползла у Петры с колен, так что девочка ничего не заметила, а затем забралась кобылке на холку и вжалась в её загривок, закутавшись в длинные жёлтые пряди. Крольчишка так крепко вцепилась лапками в волосы, что было больно загривку.

Айла направилась к их группе, оставив заснувший кустик на земле возле бревна. Девочка уселась возле Оливера, который всё это время тихо слушал, и коротко его обняла.

— Я тоже иногда думаю плохое.

Серафина тут же повернулась к ней:

— Ты поэтому хочешь стать пони, Айла? Чтобы плохие мысли ушли?

Айла огляделась в поисках Крем Буннэ, но крольчишка очень надёжно спряталась в гриве Плантани. Наконец, она подняла взгляд на Серафину:

— Да. И это, и... мне не нравится, как люди обращаются друг с другом. — Айла взяла Оливера под руку, заставив его дёрнуться от неожиданности, и стала задумчиво грызть ноготь. — Мне не нравится, как мой папа смотрит свысока на другие семьи, и как все смотрят свысока на семью Оливера.

Оливер сделал вид, что нашёл что-то очень интересное на земле.

— Но как же все эти придворные пони в Кантерлоте? Это ведь то же самое! — воскликнул Мило. Его ничуть не убедили слова Айлы.

— Да... у них это есть. Но эти придворные штуки не для жизни. Мама Плантани хотела, чтобы она стала придворной пони. А нас... нас и не спрашивают. — Айла покрепче обняла руку Оливера. — Когда мы будем пони, Оливер — мы все будем пони, а пони никогда ни на кого не смотрят свысока.

— Оливер, — спросила Петра, внезапно заинтересовавшись, — а почему ты хочешь стать пони?

Оливер встрепенулся, как будто вопрос застал его врасплох:

— Всё это и...

По лесу прокатился ветерок, шелестя листьями в кронах деревьев. Нигде поблизости не было пегаса, который мог бы его создать. Только эквестрийцы находили это жутким и зловещим. Плантаня заметила, как бродячий кустик проснулся и встал. Отряхнув листья, он в заметной спешке побежал в лес.

— И?.. — не унималась Петра.

Некоторое время Оливер смотрел в какую-то невидимую даль, и выражение на его лице казалось смутно напуганным.

— Я не знаю.

Всем показалось, что он очень даже знает, но по какой-то причине не хочет говорить. На какое-то время воцарилось молчание, слышно было только, как луговые собачки рычат на краю поляны. Никто не знал точно, что ещё можно сказать, да и Оливер вряд ли хотел, чтобы ему задавали ещё какие-то вопросы.

Наконец, Петра повернулась к Эшеру. А с ней и все остальные, кроме Оливера, посмотрели на Эшера. Тот долго молчал, но когда увидел, что и свиньи, и даже куры уставились на него, наконец сдался:

— Хотите знать, почему я хочу стать пони? — спросил он, вставая и отряхивая брюки. — Я знаю, что вы думаете. Эшер — он же такой говнюк. Даже не пытайся, Серафина. "Ой, мамочки! Я совсем не могу представить тебя пони!" Утрись, Сэра! У меня не меньше причин стать пони, чем у всех вас, придурков. Даже больше, если хотите знать. Так что оставьте меня в покое!

— Но... мы правда хотим знать. — Серафине стало стыдно за свои недавние слова. — Прости, что я так говорила, но и ты вёл себя так... ну, грубо.

— Ну да! Да, может быть и грубо! Может, я зол, может...

Эшер так и не смог закончить свою тираду. В этот самый момент что-то чёрное, змеистое и странно переливающееся пронеслось над его головой и смахнуло скальп прямо с его с макушки. От шока Эшер даже не издал ни звука, когда его ноги подкосились и он упал на колени. Кровь начала хлестать из раны, заливая ему лицо.

Ком умирающей кожи и волос, ранее прикрывавший череп мальчика, плюхнулся на траву в нескольких шагах от него.

 

Читать дальше

 

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2018
"HUMAN in Equestria: A Conversion Bureau Story", Chatoyance, 2013
Перевод: Веон, 2018