Автор картинки — MadHotaru

Автор: Archonix, публикатор: AnonponyDASHIE
Перевод: Многорукий Удав
Вычитка: Веон, Tails Doll, Glimmer, Hariester, badunius
Оригинал

Начало

Слабость Лиры

Я помню далеко не всю свою жизнь. Кое-что я предпочла забыть, а многое просто не пыталась запомнить. Память и в лучшем-то случае ненадёжная штука, а уж тем более, когда вокруг нет ничего интересного, когда ты не хочешь чего-то помнить или когда тебе настолько умопомрачительно скучно, что всё влетевшее в одно ухо сейчас же вылетает из другого, ни на миг не задержавшись в извилинах.

Но кое-что, конечно, остаётся.

Я помню, как впервые играла музыку. Помню, что была какая-то веская причина, по которой я пробралась в заднюю комнату музыкальной студии, но какая именно — забыла напрочь; мне только кажется, что это было что-то неприятное.

О, нет, не в том смысле, как вы могли подумать, не какие-нибудь там мрачные заезженные страдания из уймы скверно написанных мелодрам, начинающихся с убийства, или похищения дочери, или ужаса от того, что все забыли твоё имя. Для юной кобылки "неприятное" — это плохая погода на пикнике, или когда все тебя ругают за то, что не вовремя путаешься под копытами, или за то, что у тебя не то настроение, в голове не те мысли и ты их не так высказываешь.

Я помню, что искала что-то, некий элемент, которого мне не хватало в жизни. Чувство завершённости. Когда я впервые тронула струну и услышала первую ноту, звонкую, чистую и ясную, словно солнце, я решила, что нашла искомое, и окунулась в музыку с головой, душою и телом, плотью и разумом, и она стала всей моей жизнью и сутью. Я нашла себя, обрела спокойствие.

Но мне чего-то не хватало.

Я помню, как в поисках цельности нашла саму сущность единорога, Путь Покоя, ведущий к просветлению. Я пошла по нему, чтобы найти тишину в своей музыке, но взамен музыка стала тишиной в моём искусстве. Я научилась ждать. Я стала чем-то большим... и меньшим.

Но мне всё равно чего-то не хватало.

Найти себе место во вселенной и просто быть — вот суть покоя. Найти ту единственную точку, где всё течёт к тебе и от тебя, где каждое действие идеально гармонирует с твоим окружением, где каждое движение становится частью бесконечного узора мелодии жизни. Каждая нота — частичка целого. Каждый такт, каждая пауза, каждый шаг точно в нужном месте и в нужное время.

Быть в покое, быть цельной, быть там, где следует быть именно в этот миг, искать без поиска, двигаться без движения. Быть вселенной, и быть ничем.

Равновесие.

Я помню равновесие. То, чего мне так не хватало, то, к чему я стремилась, то, без чего та юная кобылка и чувствовала мир неприятным.

Я помню тот день, когда ты стоял там, на окраине городка. Мои приказы были просты: наблюдать. Следить. Быть твоей тенью.

Ты стоял на задних ногах — целая башня из ткани и плоти, неподвижный, но всё время в движении, каждый мускул работает вместе с другими и против них, укороченная голова высоко наверху, конечности свисают по бокам. Нет хвоста, подумала я. Нет видимого противовеса. Как это тебе удаётся? И тут ты упал.

И ты всё падал, и падал, и одновременно держался прямо. Ты двигался, и каждое движение, вытекая из предыдущего, в итоге несло тебя вперёд. Каждый идеально выверенный шаг складывался с предшествующими, каждое действие точно в нужный момент. Ты вечно падал и вечно приземлялся на ноги. Непринуждённое, идеальное равновесие.

Я помню тот день.

 

* * *

 

— Меня всё время спрашивают про его руки.

Бон-Бон подняла глаза от газеты и нахмурилась при виде подруги, стоявшей посреди дверного проёма. Она знала про Лирину склонность к приступам самосозерцания в самые неподходящие моменты, но обычно её всё-таки хватало на то, чтобы хотя бы дверь за собой закрыть.

— Кто?

— Человек. Он...

— Нет, Лира, кто спрашивает про его руки?

— Он вечно падает. — Лира моргнула и встряхнулась. Закрыв дверь, она снова развернулась к Бон-Бон, застенчиво улыбаясь: — Прости. Я в последнее время немного рассеянная.

— Это от недосыпа, наверное, — ответила Бон-Бон, возвращаясь к газете. Где-то на этих страницах должен быть купон на половинную скидку в "Крахмале и сахаре" Хани Дью, и она удавится, но найдёт его.

В комнате воцарилась тишина, пока погрузившаяся в поиски Бон-Бон не осознала наконец, что её подруга так и не ответила. И не пошевелилась. Подняв голову, она обнаружила, что Лира по-прежнему стоит перед дверью, уставившись в стену, со странной улыбочкой на лице и торчащим между губ кончиком языка.

— Ты не ответила на вопрос.

Зелёная единорожка покачала головой.

— Ну так кто?

Лира нахмурилась, шевеля губами, что-то неслышно проговаривая про себя. Она обошла комнату и наконец остановилась у своей арфы, стоявшей на почётном месте рядом с семейной фотографией, с которой улыбались её родители и она сама, гордо демонстрировавшая свою свежеполученную Метку.

— Ты видела, как он двигается?

— Лира...

— Ладно, ладно. Какая-то журналистка на рынке заметила, что я часто бываю рядом с ним, и начала задавать мне кучу на редкость диких вопросов. — Единорожка улыбнулась, покачав головой. — Кажется, я начинаю сдавать.

— Лира, это не особо большой город, она, наверное, просто спрашивала всех вокруг на авось. Он же, считай, суперзвезда.

Опять тишина. Бон-Бон продолжала листать газету, скользя взглядом по страницам, но не находя купона. Она мимоходом проглядела статью про каких-то местных учёных, отправившихся в археологическую экспедицию в Импалави и обещавших быть на связи с понивилльской начальной школой для некоего научного проекта. Позади неё Лира рассеянно перебирала струны арфы, умудрившись сложить всего из десятка нот идеальную мелодию.

Бон-Бон отложила газету и развернулась к подруге:

— Что ты сказала?

— Хм?

— Журналистке!

— А. Ничего особенного. Посоветовала поговорить с Рэрити, если ей действительно интересны местные слухи.

— Ох, бедная пони! — воскликнула Бон-Бон, прижав копыта к лицу в притворном ужасе. — Надеюсь, она потом сумеет оправиться от потрясения.

На губах Лиры заиграла улыбка, а её копытце и магия продолжали щекотать струны, сплетая очередную незабываемую музыкальную фразу со звуками её голоса:

— Мне удалось поговорить с ним сегодня. Ничего такого, привет, как дела, хорошая погода, просто чтобы составить ему компанию, пока Твайлайт не вспомнила, где опять его оставила.

— Как мило.

— Он вечно падает...

— Ты это уже говорила, — ответила Бон-Бон, снова углубившись в газету. — И я всё ещё не понимаю, что это значит.

— Это значит, что он движется со вселенной.

— Этого я тоже не понимаю.

Музыка прекратилась, видимо, поглощённая очередной важной мыслью, возникшей у глубоко задумавшейся Лиры в голове. Бон-Бон по богатому опыту знала, что потеряла свою подругу как минимум на полчаса медитации; единорожка ушла куда-то в себя, уставившись золотыми глазами в некую точку вне пространства и времени. Бон-Бон никогда не могла этого понять; она сама немного знала Путь Покоя, и хотя, будучи земной пони, не могла освоить его магическую часть, медитативные элементы здорово помогали ей расслабиться после тяжёлого дня.

Лира, кажется, не тренировалась вообще. Она была грандмастером искусства, которым вроде бы и не занималась. Склонная к полётам фантазии, рядом с которыми самый эзотерический ум смотрелся бы банальным и скучным, Лира оставалась при этом самой практичной пони из всех, что знала Бон-Бон. Про кого угодно ещё такое звучало бы противоречиво, но для этой единорожки было в порядке вещей.

— Пожалуй, я приготовлю нам чаю, — сказала Бон-Бон скорее себе, чем Лире. Вряд ли та её вообще слышала. Напевая про себя Лирину мелодию, земная пони начала вставать, но её прервало зелёное копыто, упёршееся в грудь. — Лира, что...

— Ты найдёшь то, что ищешь, когда перестанешь искать, — проговорила единорожка. Она хлопнула копытом по газете и с хитрой ухмылкой выскользнула из комнаты. Бон-Бон, нахмурившись, посмотрела на газету. Купон — её купон — был прямо в центре, между статьёй про цены на недвижимость в Клаудсдейле и рекламой зачарованных стеклопакетов. Она готова была поклясться, что только что просматривала эту страницу и ничего не нашла.

— Что... — Бон-Бон остановилась. От её дыхания купон чуть-чуть шевельнулся. Она осторожно тронула его краешком копытца; уже вырезанный бумажный прямоугольничек слетел с того места, на которое её подруга так ловко его пришлёпнула.

— Лира, блин!..

 

* * *

 

Она совершала патрульный обход, хотя не называла его так даже про себя. Будучи нестроевой и самостоятельно действующей стражницей, маршрут патруля Лира выбирала сама. На самом деле, она могла и вообще не ходить в патруль, но ей нравилось: это был повод выбраться из дома, встретиться с друзьями и приглядеть за своим подопечным, не подавая виду. Лира нашла хороший маршрут, который подо всё это подходил, а заодно давал физическую нагрузку, позволяя ей иногда немножко побаловать себя.

И вот, загрузив кексики в седельные сумки, Лира вышла из "Сахарного уголка" и двинулась дальше по главной улице, как раз когда означенный подопечный и его новая лучшая подруга вывернули из-за угла, хохоча над очередной шуткой кого-то из них, словно такая близость между пегаской и высоченным двуногим была в порядке вещей.

— Лира! — Рэйнбоу Дэш взвилась на дыбы и хлопнула крыльями, широко улыбаясь. Лире показалось, или кончик крыла пегаски только что мазнул по бедру человека?

— Привет, Рэйнбоу, Леро, как дела?

— Вполне неплохо, спасибо, — ответил человек. Он закинул передние конечности за шею и посмотрел вверх, на небо. — Рэйнбоу говорит, что скоро будет гроза, но мне так почему-то не кажется. Небо выглядит так, словно останется ясным навсегда.

— Погоди чуток, крепыш, две моих бригады прямо сейчас гонят к нам фронт из Клаудсдейла.

— Вот жалость-то, — продолжил Леро, щурясь от яркого света. Лира ощутила необъяснимое желание проследить за его взглядом. Она заставила себя смотреть ему в лицо, пытаясь прочитать, что он чувствует. Он не был расстроен, но и не то чтобы счастлив. Вполне понятно: для него всё вокруг было таким странным.

Лира не сразу осознала, насколько легко его понимает.

— Пожалуй, сейчас я бы предпочёл солнце дождю, — с этими словами Леро потрепал пегаску по ушку.

— Наслаждайся, пока можешь, — усмехнулась Рэйнбоу. Она вспорхнула на уровень глаз Леро и ткнула его в грудь. — Два часа, не больше, а то б я точно устроила матч-реванш. Ладно, мне надо лететь командовать Клауд Кикер и Блоссомфорт, а то все будут думать, что я от работы отлыниваю. Увидимся!

Леро проводил взглядом умчавшуюся в небо Рэйнбоу Дэш, по-прежнему полуприкрыв глаза и улыбаясь. Но ему, кажется, было теперь неуютно; он чуть-чуть напрягся, когда его подруга исчезла за горизонтом. Это наблюдение так изумило Лиру, что она даже не сразу заметила, как человек отвернулся от неё.

— Э-эй, постой секунду! — Лира протрусила поближе к Леро, старательно наклонив вперёд ушки, чтобы скрыть непонятно откуда взявшуюся нервозность.

— Да?

— У меня ещё не было случая представиться как положено, — проговорила она, чуть запоздало вспомнив, насколько угрожающе человек выглядит вблизи, несмотря на все её способности. Лира сдержала порыв попятиться назад и изобразила самую приветливую улыбку. — Ты, кажется, немного... ого.

Леро опустился на корточки, одним плавным движением сложив тело так, что его плосковатое лицо оказалось вровень с её, оперевшись локтями на бёдра и непостижимым образом сохраняя равновесие, балансируя на кончиках ног. Вот теперь она попятилась, чтобы как следует его рассмотреть.

— Ты, кажется, немного напряжён, — повторила она, чувствуя себя совершенно нелепо. Поза человека чуть изменилась, в равной степени излучая напряжение и спокойствие. Пауза затянулась; Леро разглядывал единорожку, сохраняя странно-нейтральное выражение лица.

Лира открыла рот, чтобы заговорить, но потом передумала. Вместо этого она уселась и улыбнулась человеку, чуть-чуть склонив голову набок, чтобы скопировать его позу. Похоже, его это озадачило; он немного выпрямил спину, огляделся вокруг, словно ожидая, что кто-то что-то скажет или сделает, а затем отклонился назад, так и этак наклоняя голову и разглядывая Лиру. Та попыталась изобразить такое же нейтральное выражение, но почему-то так и не смогла согнать с лица улыбку.

Осторожно выпрямив ноги, Леро сел на траву напротив Лиры и скрестил ноги перед собой, а руки положил на колени.

— Ничего себе ты гнёшься...

"Ну что за глупость... зачем ты вообще это сказала, Лира?" — Она попыталась сообразить, что бы ещё добавить, и даже ушками зашевелила от напряжения, но никаких идей так и не появилось. Но человек то ли не обратил внимания, то ли ничего не имел против её слов.

— В общем, я хотела сказать, что уже несколько недель вижу тебя в городе, но мне пока так и не удалось с тобой поговорить.

— А по-моему, мы недавно разговаривали.

— Да, верно. О погоде.

Леро ухмыльнулся и почесал в затылке, оценив иронию ситуации.

— Я тогда ещё не понимал, — заметил он, глядя вверх, в безбрежную синеву. — Думал, что все разговоры насчёт "мы управляем погодой" — просто преувеличение, пока не увидел, как бригада Рэйнбоу готовит облачное утро.

— Наверное, многое из того, что мы делаем, на твой взгляд странно.

— Можно и так сказать, — ответил человек, снова взглянув на небо, как будто что-то высматривал. — У меня дома погода живёт сама по себе.

— Ни управления, ни влияния?

— Ни малейшего. Ну, говорят, мы, возможно, влияем на неё через загрязнения и всё такое, а кое-где из-за вмешательства в экосистемы, но это не то же самое, что гонять облака вручную. Э, вкопытную?

— Вкопытную, — согласилась Лира, подняла переднюю ногу, помахала копытом в воздухе и опустила снова. Леро, нахмурясь, следил за её движениями. Он что, сердился? Нет, непохоже, ему просто было интересно. Разгадывать его настроение оказалось довольно занятно. Лира опять почувствовала, что улыбается, и на этот раз не стала скрываться. — Хочешь кексик?

— Хм, да, пожалуй. Никогда не отказывайся от выпечки Пинки Пай, так мне Рэйнбоу говорит.

— Отличный совет, — одобрила Лира. Она левитировала из седельной сумки коробку, а из неё — пару кексиков. Один поплыл по воздуху к Леро, второй остался поблизости.

Потянувшись вперёд, Леро осторожно ухватил пирожное, немного помедлив, когда его пальцы коснулись Лириной магии. Её тонкая аура струилась вокруг пальцев словно вода, обтекающая камень, пока человек вытаскивал из неё кексик.

Он поднёс угощение к лицу, чтобы рассмотреть поближе, а затем положил на траву рядом с собой.

— Теперь я вижу, почему всех пони так заворожили эти твои штуки, — сказала Лира, откусив от своего кексика. Леро снова склонил голову набок. Единорожка подумала, что, если бы он мог двигать ушами, они бы сейчас подрагивали от плохо скрытого веселья. Губы Лиры приоткрылись в радостной улыбке.

— Могу сказать то же самое насчёт... — он взмахнул рукой, пошевелив пальцами в воздухе там, где недавно парил кексик. — Это как в сказке какой-то. По-моему, я никогда не привыкну.

— У тебя дома нет магии?

— Абсолютно. Мы обходимся старой доброй человеческой изобретательностью, разумным количеством техники и вот этими крошками, — сказал он, снова подняв руку и растопырив пальцы.

Лира наблюдала, как Леро поднял кексик, поднёс к носу и глубоко вдохнул. Его глаза закрылись, а с губ сорвался довольный вздох.

— И пирожные у нас совсем не такие вкусные, — добавил он, прежде чем откусить кусочек. Лира не удержалась от смешка; человек явно старался во всём найти что-нибудь хорошее. Она доела последние крошки от своего кексика и запихнула обёртку в сумку.

Ну вот, вернулись, откуда начали. Лира задумчиво смотрела, как человек с удовольствием жуёт кексик, глядя, как вокруг кипит понивилльская жизнь. Время от времени он бросал взгляды на горизонт, за которым скрылась Рэйнбоу Дэш, и тогда начинал жевать чуть помедленнее.

— О чём задумался?

Он пожал плечами. Жест был совершенно очевидный, это движение было ни с чем не спутать. Но иного ответа не последовало. Лира проследила за его взглядом; на горизонте едва виднелась узкая полоска облаков, полным ходом летящих к городу — очевидно, обещанная послеполуденная гроза. Несколько облаков уже искрилось зачатками молний, которые погодная бригада зарядила для завершающих аккордов грозы.

— Любителям гроз будет на что посмотреть, — заметила она, кивнув на приближающиеся тучи. — Мне всегда нравились световые эффекты.

— Да, но половина веселья в том, чтобы она к тебе подкралась внезапно. Не пойми меня неправильно... — Леро откинулся назад, уперевшись ладонями в землю позади себя, отвёл глаза от горизонта и посмотрел в ясную синеву над головой, — ...знать, когда погода испортится, это хорошо, но я скучаю по таким денькам, когда небо просто берёт и удивляет тебя. Оттепель посреди зимы, или внезапный ясный день в дождливую неделю, когда ты выходишь наружу и по-настоящему наслаждаешься солнцем. Или ливень откуда ни возьмись в самую жару. Ощущение, словно... я и сам не знаю. — Он рассмеялся и заслонил рукой глаза. — И даже не знаю, почему тебе это говорю.

— Потому что Рэйнбоу Дэш занята в погодной бригаде, а Твайлайт битый час объясняла бы тебе, почему всё устроено именно так, а не иначе. Ну а я просто странная единорожка, которая дала тебе кексик и шанс поболтать, — ответила Лира. Когда он покосился на неё из-под руки, она подмигнула и высунула кончик языка. Леро не то фыркнул, не то усмехнулся в ответ и покачал головой.

Добавить к этому было особо нечего. Лира посмотрела на небо, но вскоре её взгляд вернулся к городу вокруг и его обитателям, которые сновали туда-сюда и, что неудивительно, при этом старательно обходили их с Леро стороной. Они начали привыкать к человеку, но Лира всё ещё замечала, как пони при виде него сбиваются с шага и торопливо поворачивают в сторону, стараясь держаться подальше от пугающего хищника.

— А каково это? — она рискнула тронуть его за колено. Когда она впервые его увидела, человек явно стеснялся прикосновений, но, может быть, это уже прошло. — В смысле, когда гроза к тебе подкрадывается? Учитывая, что я вообще не представляю, как гроза может красться.

Леро соединил руки вместе и задумчиво провёл сложенными пальцами по губам.

— Весело, — ответил он наконец.

— Весело?

Леро кивнул, продолжая держать сцепленные ладони перед лицом. Он улыбнулся через них Лире и скосил глаза на приближающиеся тучи.

— Весело, — повторил он. — Потому что ты не знаешь, чего ждать, а значит, каждый раз это сюрприз. Даже если ты смотрела прогноз погоды, неизвестно, что именно ты получишь. Нельзя заранее выяснить, промочит тебя гроза или обойдёт стороной. Или устроит световые эффекты, — добавил он с ещё одной, более широкой улыбкой. — Погодой никто не управляет, поэтому никто не может её по-настоящему предсказать.

— По мне, звучит немного хаотично.

— Немного. Просто так устроена погода. Так устроено всё. — Леро снова закинул руки за шею и оглядел город вокруг, самую капельку неуверенно. — Крошечное изменение со временем вырастает в разницу между ясным небом и бурей с дождём. Всё как бы...

— В равновесии, — вклинилась Лира. Леро взглянул на неё удивлённо, но затем на его лице отразилась задумчивость. Он кивнул.

— Верно.

— Каждая частичка идёт своим путём, но все вместе движутся как единое целое.

— Ну, это для меня уже слишком по-философски, — ответил Леро. Когда он улыбнулся, Лира заметила, как на миг блеснули его острые зубы, но страха не ощутила. Напротив, с ними его улыбка стала более тёплой, как если бы он не пытался скрывать от неё свою природу.

Расслабив плечи и вытянув одну ногу, Леро откинулся назад и подавил могучий зевок.

— Тебе со мной точно не скучно?

— О, нет, нет, конечно нет! — Человек протёр глаза обеими руками, затем встряхнул головой. — Просто я устал. Почти всё утро потратил, гоняясь за Рэйнбоу вокруг парка. Она пыталась научить меня очередной вашей спортивной игре.

— Кстати, о Рэйнбоу Дэш... — Лира кивнула в сторону радужной чёрточки, мчавшейся к ним впереди облачного фронта. Она поднялась на ноги, наскоро поправила седельные сумки и улыбнулась Леро: — Пожалуй, я предоставлю тебя твоей судьбе. Спасибо за беседу, было очень приятно.

— Взаимно. Не считая Рэйнбоу и её подруг, ты первая пони, которая уделила мне время. Я очень признателен.

— Мне самой понравилось, — ответила Лира. Она взглянула на его руки, потом подняла взгляд на лицо и подмигнула как раз в тот момент, когда Рэйнбоу приземлилась рядом с ними. — Ещё увидимся, Пальчики.

 

* * *

 

Концерт. Её первый концерт почти за два года. Лирино сердце буквально пело при мысли о том, чтобы после такого долгого перерыва наконец-то показать своё искусство на публике. Она пару раз импровизировала на улице, добавляя горстку полушек к жалованию стражницы, но в идее выступления в полном концертном зале — или хотя бы на маленькой сцене в бутике Рэрити — было нечто такое, что вызывало отклик в той части её души, которую она последнее время так редко баловала.

Как обычно, она была одна. У неё никогда не получалось выступать иначе, чем в одиночку. Нет, она не считала себя лучше других музыкантов — Лира знала более чем достаточно пони, чей талант превосходил её собственный; она просто не попадала с ними в лад. Из-за своей привычки следовать туда, куда ведёт музыка, Лира часто меняла тональность и ритм в таких странных местах, что редкие музыканты могли угнаться за ней. Пока что она встречала всего троих. Все они играли в Кантерлотском национальном оркестре, и все были мастерами своего дела.

Лире даже не платили за это, впрочем, она всё равно не нуждалась в деньгах. Самой возможности выступить было более чем достаточно. Рэрити упомянула, что приглашает в гости нескольких клиентов из Кантерлота, Лира предположила, что им не помешает немного фоновой музыки, а дальше всё как-то покатилось само собой. И вот сейчас она сидела за своей радостью и гордостью, лицом к нескольким рядам сидений, которые Рэрити где-то раздобыла, тихо наигрывала импровизированную мелодию, чтобы заполнить тишину, и ждала.

У дальней стены просторного центрального зала бутика собралась небольшая толпа, охая и ахая над последней коллекцией модной одежды Рэрити, а сама хозяйка вечера кружила поблизости и как заправская сводница периодически выуживала из толпы отдельных пони, подбирая самые полезные — и, несомненно, выгодные — сочетания клиентов для каких-то своих целей. Лире это было не особенно интересно; она просто хотела играть музыку.

Играть, впрочем, для кое-кого конкретного. Она снова бросила взгляд на двери бутика и улыбнулась, зная, что он где-то там и прямо сейчас направляется сюда.

Просить Лире не пришлось. Ей стоило лишь намекнуть Рэрити насчёт приглашения человека, как дизайнерша едва не взорвалась от головокружительного восторга при мысли о том, чтобы представить кантерлотскому высшему обществу своего скандально известного клиента, пусть даже в такой тесной и неформальной обстановке. Особенно в такой неформальной обстановке, объявила она и добавила, что на званом вечере будет гораздо легче всех познакомить.

Мелодия затихла, добравшись до естественной паузы; Лира позволила ей растаять в прохладной пустоте между собой и остальными, и мимо неё поплыли звуки приглушённых голосов, бесед о моде и политике — музыка, сопровождающая вечный танец этого табуна. Какое-то время Лира удовлетворённо наблюдала за гостями, спокойно и молча, а затем к ней подошла Рэрити. Смех хозяйки вечера был весёлым, походка непринуждённой, и лишь по лицу было заметно, как она нервничает.

— Дорогая, он ведь придёт, правда? — тихо спросила она, поравнявшись с Лирой и продолжая улыбаться, как будто они обсуждали украшения или цены на струны.

— Я ещё не слышала, чтобы он по своей воле куда-то опаздывал.

— Да, если считать, что он хочет прийти, — ответила Рэрити. В её голосе ясно слышалось напряжение; похоже, этот вечер для неё был важнее, чем она желала показать. — Не удивлюсь, если он всё-таки решит не появляться, хотя это будет крайне досадно. Я не обещала гостям, что он будет здесь непременно, но все они проявили большой интерес ко встрече с...

В дверь постучали. Рэрити вскинула голову, в её глазах вспыхнули хищные огоньки, а от улыбки шарахнулся бы даже древесный волк. Быстро, но не теряя грации, она направилась к двери и самым обыденным образом приоткрыла её.

— Дорогие мои!

Дверь широко распахнулась, явив странный силуэт человека и его неизменной спутницы. Когда они вошли, Лира, не удержавшись, выдала короткий приветственный мотивчик. Рэйнбоу Дэш выступала царственно, не хуже Рэрити, высоко подняв голову, а Леро, похоже, старался казаться как можно меньше.

— Как замечательно, что вы пришли! — Рэрити прижалась щёчкой к щеке Рэйнбоу и даже снизошла до того, чтобы повторить тот же жест с рукой Леро — самый близкий эквивалент формального приветствия, не требующий от него опускаться на четвереньки. Широко улыбаясь, Рэрити развернулась, чтобы проводить новоприбывших к остальным. — Господа, среди нас ещё одна знаменитость!

"Ещё одна знаменитость?" — Лира оглядела гостей, но не увидела никого, достойного такого титула. Она вплела в мелодию, которую вела с момента появления Леро, очередную затейливую музыкальную фразу, а затем дала музыке соскользнуть на минорный лад. Он явно подходил к общему настроению, поскольку, несмотря на радостное приветствие Рэрити, группка кантерлотских пони сгрудилась вместе, не сводя взглядов с крупного хищника, вставшего между ними и единственным выходом.

А может, их запугала Рэйнбоу Дэш, сердито зыркавшая на всех, с кем встречалась глазами. Она ни с того ни с сего вдруг стала жутко ревнивой.

Лира позволила музыке завершиться и вышла из-за инструмента. Погладив арфу по широкому резонатору, она двинулась сквозь толпу под певучий смех королевы моды, продолжавшей свои представления. И точно, Рэйнбоу невзначай вклинивалась между Леро и другими пони, чуть-чуть приподняв крыло, чтобы касаться его ноги.

"Любопытно".

— Приветик, Пальчики, — шепнула она, подойдя к этой парочке сзади. При звуке её голоса Леро вздрогнул и нервно улыбнулся ей, чуть повернув голову; Рэйнбоу, почувствовав его движение, с любопытством покосилась на Лиру краешком глаза.

— Ох, дорогая, как ужасно грубо с моей стороны, — проворковала Рэрити, заметившая Лиру при очередном витке вокруг толпы. Обняв музыкантшу, она втащила её в центр круга гостей, которые как-то очень уж обрадовались, получив повод отвлечься от Леро и Рэйнбоу. — Ты же весь вечер сидела в углу без капли внимания, я просто обязана представить тебя как положено!

— Если честно, мне вполне нравится одиночество, — ответила Лира, решив, что толпа купится на образ гения не от мира сего. Рэрити покосилась на неё с огоньком понимания в глазах и по-особенному прянула ушками — верный признак того, что она только что выиграла какую-то сделку.

— Что ж, мне очень неловко отрывать тебя от твоего искусства, дорогая, но у нас гости. Леди, джентльпони, это Лира Хартстрингс, лучшая арфистка Понивилля и одно из истинных сокровищ нашего города.

— И друг мистера Михалидиса, — вставила Лира, просто чтобы посмотреть на реакцию. К их чести, гости Рэрити приняли это странное заявление как должное, очевидно, в силу привычки к причудам артистов.

Лира ещё раз подмигнула Леро и Рэйнбоу, обернувшись через плечо, и включилась в общие разговоры. Пустопорожняя болтовня, необходимая плата за возможность помочь подруге и показать своё искусство; впрочем, она провела пару весьма приятных минут в беседе с другой последовательницей Пути Покоя. И всё время Лира держала одно ушко развёрнутым к Леро. Это было неосознанное действие, но она не пыталась бороться с собой: даже здесь и сейчас ей нужно было делать свою работу.

Она выудила у новой знакомой обещание снова встретиться на этой неделе, удачно совпавшее с поездкой в Кантерлот для встречи с начальством, которую Лира уже слишком долго откладывала. Отчёты о расходах были готовы, но для них требовалась подпись командира и...

— Ну что ж, дорогая, мы готовы к основному событию?

— Основно... ох. Ох! Я совсем забыла...

Судя по вежливо засмеявшейся толпе, теперь её образ окончательно укрепился. Лира закончила с разговорами и последовала за Рэрити к небольшому подиуму, на котором стояла арфа. Когда она приблизилась, инструмент как будто нетерпеливо загудел, дожидаясь прикосновения её магии, но она знала, что это просто воображение. Лира села за арфу и приложила ушко к её плечу, прежде чем тронуть копытом центральную струну, бережно, ровно так, чтобы почувствовать, как корпус арфы дрожит у неё под щекой. Опустив на минутку веки, она позволила этой почти что неслышной ноте заполнить всё тело. Когда она вновь открыла глаза, все сиденья были заняты и все пони выжидающе смотрели на неё. С широкой улыбкой на лице Лира оглядела зрителей и остановилась взглядом на Леро, сидевшем позади, рядом с прижавшейся к нему Рэйнбоу Дэш.

Как это часто бывало, она сама не заметила, что уже начала играть. Мелодия, рождавшаяся под её копытами и магией, текла свободно, почти сама по себе.

"Я пойду за тобою повсюду, — прошептала она под музыку, и каждое слово стало частицей целого. — Я пойду за тобой и увижу, куда ты идёшь".

Когда зазвучали первые такты, она взглянула на слушателей, отмечая тех, чьи лица смягчились или ушки расслабились. И на Леро. На морщинки в уголках его глаз, которые казались ей такими ужасно знакомыми, на подрагивающие губы и на странный наклон головы, говоривший о том, что сейчас, вот в этот момент, он доволен. Снова закрыв глаза, Лира прильнула к арфе, в свою очередь довольная тоже.

 

* * *

 

— Леро, ты даже не представляешь, как мы тебе благодарны.

— Да... э... пустяки, — гулко раздалось из дыры перед раковиной. Голос Леро странно искажался в тесном пространстве под полом кухни Бон-Бон и Лиры.

Бон-Бон снова обошла дыру, глядя вниз, в полумрак.

— Тебе нужно что-нибудь? Может, попить? Или вторую лампу?

— Только... немного... времени. — Леро крякнул, трубы скрипнули и застонали под его сильными руками, а затем раздался лязг отложенного на пол инструмента. Голова человека вынырнула из-под пола. — Готово!

Его внезапное появление напугало Бон-Бон, и она отпрыгнула, тихонько пискнув.

— Ой. Прости.

— Н-нет, я... я сама виновата, надо было смотреть, где стою.

Она нервно рассмеялась и заставила себя сесть, а Леро начал поднимать наверх инструменты.

— Вроде бы внизу всё, — сказал он, выбравшись из дыры. — Не знаю, кто там прокладывал эту трубу...

— Моя мама.

— ...Но она сделала очень неплохую работу, — продолжил он лишь самую малость торопливо, и нервно улыбнулся. — Возраст, вот в чём дело. Все соединения проржавели.

— Ой, да ладно тебе. Я знаю, что мама была никудышным сантехником. Её особый талант был кондитерским, как и у меня. — Бон-Бон качнула фланками и ухмыльнулась. — Если честно, я вообще удивляюсь, что у неё что-то вышло.

Леро, нахмурясь, принялся закладывать дыру половицами. Взял в руки молоток, а затем удивлённо взглянул на Бон-Бон:

— Прости за вопрос, но если её "талантом" было делать сладости, зачем ей понадобилось заниматься водопроводом?

— Она была очень самостоятельной пони, — ответила Бон-Бон, внимательно глядя, как Леро придерживает каждый гвоздь перед тем, как его забить. Она никогда в жизни не пользовалась молотком — молоточки для ирисок не считаются, — но всё равно видела, что он справляется с этим делом гораздо лучше, чем большинство пони. И он так рисковал этими хрупкими с виду пальцами, подсовывая их под тяжёлую железку...

— Я просто удивился, — продолжил Леро, не отрываясь от работы. — Мне казалось, что эти ваши Метки определяют всё. Один талант и ничего больше?

— Ну, как я сказала, она была самостоятельной. Мама всегда повторяла: хочешь понять мир — не бойся впрягаться в чужую упряжь. Ей никогда не нравилось думать, что кондитерское дело — её единственное, как бы она в нём ни была хороша. Она мне часто говорила: а что, например, если спрос пропадёт? Нужно уметь и другими способами себя прокормить... — Бон-Бон поскребла копытом пол, пытаясь понять выражение лица Леро. Это было всё равно, что читать кирпичную стенку. — Можно подумать, все пони могут вдруг перестать есть сладости. Ты точно не хочешь попить?

— Конечно, почему нет? — Леро забил последний гвоздь и выпрямился на корточках, как раз когда хлопнула входная дверь. — Как вовремя, — пробормотал он.

— Бонни? Ты дома?

— На кухне!

— У Леро получилось? — Дверь кухни приоткрылась, и Лира заглянула внутрь. — О, привет, Пальчики! Ты не заблудился в том бардаке, который мама Бонни устроила из нашего водопровода?

— Не волнуйся, я во всём разобрался, — сказал Леро, собирая инструменты в матерчатую сумку. Уже не в первый раз Бон-Бон посмотрела на его руки с лёгкой завистью, затем торопливо отвернулась и встала на дыбы перед раковиной, чтобы наполнить чайник.

У неё за спиной скрипнул стул: Леро присел у кухонного стола. Бон-Бон подавила негромкий смешок, представив, как долговязому человеку пришлось для этого скрючиться. Она поставила чайник на плиту и повернулась, чтобы достать свой чайный набор — подарок от всех её табунных мам на восемнадцатилетие.

— Значит... — Леро пару раз кашлянул. — Значит, твоя мама была кондитером?

— Точно.

— И сносным водопроводчиком, — сказал Леро. Лира фыркнула, и Бон-Бон почти что увидела, как она прикусила губу, сдерживая смех. — Чего я не понимаю, это как она... ну да, я всё время вижу, как вы работаете, но не могу взять в толк, как земная пони может, скажем... запаять трубу или сделать инструменты. Или заварить чай.

— Мы справляемся, — ответила Бон-Бон, тщательно отмеряя порцию листьев в ситечко. Приостановившись, она принюхалась к чаю и цокнула языком. — Смоки опять переборщил с бергамотом. Кстати, я знаю, что ты хочешь спросить, — добавила она, продолжая готовить чай. Налить кипятку в заварочник, опустить ситечко, помешать три раза...

— Да?

— Ага. Почему бы не позвать единорога? — Она улыбнулась человеку через плечо, но не вполне поняла его реакцию.

Лира искоса взглянула на Леро. Она с самого первого дня как-то нащупала хитрый способ, которым человек выражал свои чувства. Единорожка не казалась недовольной, а значит и Леро, скорее всего, тоже не сердился.

— Верно, у меня мелькала такая мысль. Я знаю, что вы очень ловко орудуете зубами и копытами, но у единорогов, по-моему, большое преимущество, когда надо действовать инструментами. Думаю, я хотел спросить: если она не была водопроводчиком, почему не воспользовалась такой возможностью?

Бон-Бон промолчала, не зная, как бы ответить. Вместо этого она углубилась в приготовление чая, используя занятый рот как повод не отвечать, пока Лирина магия аккуратно не выдернула чайник у неё изо рта.

— Лира...

— Бонни, ответь этому доброму человеку.

— Но... — она поникла под пристальным взглядом Лиры. — Ладно... мама была слегка традиционалисткой.

— Традиционалисткой?

— Точнее, трибалисткой. — Лира поставила чайник на середину стола и ободряюще улыбнулась Бон-Бон. — Ничего запущенного, никаких грубых прозвищ, требований вышвырнуть нас из города и прочих глупостей, но о большинстве единорогов у неё было весьма однозначное мнение.

— Она не хотела зависеть от единорогов, потому что из-за них чувствовала себя слабой. — Бон-Бон обошла стол и прижалась головой к шее Лиры. — Я этого никогда не понимала, учитывая, что мы почти всегда физически сильнее них, но, думаю, она имела в виду, что единороги магией делают то, что для нас трудно или невозможно... Но Лиру она всё равно обожала.

— О. Я не знал, что вы пара.

— Мы не пара, — хором возразили обе пони, взглянули друг на друга и расхохотались. Секунду спустя Леро тоже засмеялся.

— Ошибиться легко. Мы много времени проводим вместе и любим обниматься. — Бон-Бон устроилась поудобнее, не отстраняясь от Лиры, и улыбнулась. — Когда мы учились в колледже, я постоянно приводила её домой. Мы считай что сёстры.

— Очень дружные сёстры, — добавила Лира, разливая чай. Её магия ловко и без видимых усилий управлялась с чайником, ложечками, лимоном и полудюжиной других предметов, настолько очевидно впечатлив Леро, что даже Бон-Бон заметила.

Он взял ложечку и поболтал ею над чашкой, зажав между большим и указательным пальцами.

— Я точно никогда не привыкну.

— Это ты ещё не видел, как Твайлайт жонглирует домами. — Лира сделала глоток чаю и улыбнулась, глядя, как брови Леро пытаются уползти на затылок.

— Домами?..

— Ага! За ту пару лет, что она здесь живёт, я от неё много чего навидалась. Бонни, помнишь тот случай с Урсой?

— Пытаюсь забыть, — проворчала Бон-Бон. Воспоминания о том, как эта тварь чуть не разнесла её магазин — и заодно растоптала её рыночную тележку, — были ещё достаточно свежими, чтобы заставлять её вздрагивать по ночам. Она вернулась на своё место, между человеком и единорожкой, и попыталась сосредоточиться на чашке с чаем.

— Я слышал об этом, Рэйнбоу Дэш мне как-то рассказывала. Что-то про огромного медведя?

Всякая возможность отвлечься от этих мыслей благополучно исчезла. Бон-Бон кивнула:

— Огромного магического медведя, устроившего в Понивилле огромный магический погром.

— И, как я понимаю, Твайлайт Спаркл спасла положение, — проговорил Леро с непонятным выражением на лице. Лира дёрнула ушками и показала человеку язык, словно в ответ на шутку.

— Её решение включало в себя водонапорную башню, пару дюжин коров и уйму магии. Уйму, — повторила Лира, для убедительности стукнув копытом по столу. — Кроме неё, на такое никто не способен. Не будь её там, мы бы по-настоящему влипли.

— Звучит страшновато, — проговорил Леро чуть отстранённо, как будто только что осознал что-то важное. Нахмурясь, он взглянул на Бон-Бон, одной рукой потирая подбородок; кажется, это должно было что-то значить, но она не могла понять, что именно. Человек отвёл глаза и принялся играть с чашкой, обхватывая её пальцами и отпуская снова.

— "Страшновато" — это ещё мягко сказано.

— А как бы вы стали действовать, если бы под боком не нашлось магического гения?

— Острыми палками, — ответила Бон-Бон. Она усмехнулась, услышав, как сухо прозвучали её слова, и постаралась не думать о том, что бы из этого вышло. — Или позвали бы стражу и надеялись, что они успеют вовремя. Впрочем, Урсы настолько редкие, что почти никогда не приближаются к жилищам пони. Со времён Объединения они больше не угроза.

— А до того? — "Он всегда такой назойливый? Неудивительно, что Рэрити его полюбила, он наверняка притаскивает ей кучу слухов. Нет, нет, Бон-Бон, это несправедливо..."

— А до того... — Лира сочувственно улыбнулась Бон-Бон. — Скажем так: единорогам очень долго пришлось завоёвывать доверие земных пони. Мы... они были склонны пренебрегать своим долгом защищать пони, которые по сути являлись их вассалами.

— Ты хочешь сказать, рабами, — проговорил Леро, пристально взглянув на Бон-Бон. Он провёл пальцем по ободку чашки.

— Ну да, в некотором роде. Пони не лучше и не хуже любых других видов, когда дело касается эксплуатации и отвержения всех, кто на нас не похож. Мы стадный вид, и такое поведение тысячелетиями помогало нам выжить.

— Эволюция пони для чайников, — ответил Леро с ухмылкой. — Твайлайт уже прочитала мне эту лекцию.

Лира показала ему язык, по-прежнему улыбаясь:

— Вряд ли она успела рассказать тебе о нашей более современной истории. Войны, раздоры, всяческие империи и мелкие королевства, столько времени тратившие на борьбу между собой.

— А тем временем, — добавила Бон-Бон, — земные пони обычно оказывались между двух огней, и им приходилось самим о себе заботиться.

— Могу понять, почему это вызвало недоверие, — сказал Леро. Он говорил тихо, уставившись в никуда, и глубоко задумался.

Бон-Бон поёрзала на сиденье и покосилась на Лиру, которая выглядела очень довольной, что нашла слушателя. "Похоже, не только Твайлайт нравится читать лекции".

Леро без предупреждения потянулся и поставил чашку на стол. Снова взглянув на Бон-Бон, он улыбнулся:

— Прости, я, кажется, злоупотребил вашим гостеприимством. Мне надо идти.

— Всё в порядке.

— Мне не следовало навязываться. А кроме того, — добавил он со смешком, — как бы мне ни было интересно с вами поговорить, я обещал Рэйнбоу сегодня после обеда научить её одному человеческому спорту.

Когда он начал вставать, Лира вдруг спрыгнула со стула.

— Стой, не уходи, — сказала она и ускакала из кухни, оставив Леро и Бон-Бон в неловкой тишине. Леро нахмурился и снова потрогал чашку.

— По-моему, я тебя расстроил, — тихо проговорил он. Бон-Бон ощутила в его голосе странные нотки сочувствия, эмоции, которых раньше не замечала. Она моргнула.

— Да нет. Про маму был немножко больной вопрос, но не то чтобы очень. Мне не следовало так себя вести.

— Что ж. Прости всё равно. Насмехаться над работой твоей мамы, а потом заваливать тебя личными вопросами... я обычно вовсе не так обращаюсь с клиентами.

Леро поднялся, собираясь подобрать инструменты, а затем остановился, неловко пригнувшись, чтобы не стукнуться о потолок, хотя высоты ему здесь хватало. Нахмурившись, он посмотрел на дверь, за которой скрылась единорожка.

— А она всегда такая?

— Зависит от настроения. Лира всегда была немного необычной. Она думает не так, как другие пони. — Отвечая, Бон-Бон принялась убирать со стола, быстро и ловко двигая копытами чашки, чем заслужила одобрительный хмык от Леро. Она чуть улыбнулась. — Знай я её похуже, то сказала бы, что она родилась не в том месте и не в то время... — не договорив, она взглянула на Леро с новым интересом. Чем Дискорд не шутит...

— Ну, не знаю, куда она пошла...

Дверь распахнулась, явив за собой Лиру с победной улыбкой, сияющей на лице, и толстой книгой в кожаном переплёте, парящей над головой. Единорожка приземлила книгу на стол и подтолкнула к Леро:

— Вот. Когда закончишь, не забудь вернуть.

— Что это?

— Книга, — невозмутимо ответила она. Леро со стоном накрыл рукой лицо. — Да, да, смейся сколько хочешь. Это книга по истории. Тут описана часть эпохи, о которой мы говорили, в основном про войны между крупнейшими единорожьим и пегасьим государствами, но ещё много сказано о том, как они повлияли на всех остальных.

— Звучит интересно... — Леро поднял книгу и осмотрел обложку. — "История войны Крыла и Самоцвета"?

— Если захочешь, у меня ещё есть. Я всегда интересовалась этой темой, но местная библиотека чуть ли не вся про земных пони и историю после Объединения, так что приходится покупать самой.

— Спасибо большое. — Леро взвесил книгу в руке и осторожно уложил в сумку с инструментами. Закинув сумку на плечо, он в последний раз улыбнулся обеим пони: — Ещё раз благодарю за чай и беседу. Приятно было ещё с кем-то поболтать.

— Без проблем, — сказала Лира, прижавшись щекой к его запястью; через секунду её глаза широко раскрылись, когда Леро легонько потёр её костяшками пальцев сразу под ухом. Затем он как ни в чём не бывало вышел из кухни, одной рукой спокойно открыв дверь, а другой на ходу доставая из сумки Лирину книгу, и напевая какой-то незнакомый мотивчик.

Как только входная дверь закрылась за ним, Бон-Бон повернулась к Лире и склонила голову набок:

— Он что, сейчас...

Лира кивнула. Она оглянулась через плечо на дверь и фыркнула:

— Вот уж не ожидала.

— Скажем ему?

— Гм... — Лира прикусила губу. Она что, покраснела? — Наверное, да.

— Я пойду и...

— Нет! Нет... — Лира уже опять улыбалась своей кривоватой улыбкой. — Я сама потом скажу. Пусть лучше он это именно от меня услышит, верно? И потом, ты просто засмущаешься и не сможешь ему объяснить, что дотрагиваться до любой кобылки вот так — всё равно что целоваться с ней на публике.

— Кстати, как ты думаешь, откуда он взял такую идею?

Лирины глаза немного расширились, затем улыбка тоже стала чуть шире.

— Понятия не имею.

 

* * *

 

— Всё проходит. Всё мимолётно. Возьми кисть и пиши на камне. Краска выцветет, камень раскрошится. Всё вернётся к истоку.

Лира кружилась, закрыв глаза, её тело почти самостоятельно выполняло приёмы еженедельной медитации. Она чувствовала, как первые лучи солнца, пробиваясь между двумя деревьями на краю небольшой низинки, гладят ей спину, согревают ноги, шею и бок. Она улыбнулась, совсем чуть-чуть, когда тепло проникло под шёрстку, и продолжила упражнения.

— Взойди на холм, обогни холм, все пути приведут к подножию. Вернись к центру, пройди дальше и возвратись снова.

До неё этой лощиной пользовался кто-то ещё. Копыта той пони проложили слабую, еле заметную извилистую колею вокруг и через низину, говорившую о целых годах, посвящённых медитациям. И хотя, судя по следам, её предшественница выполняла упражнения с исключительной тщательностью, Лира никогда не вступала на эту дорожку, предпочитая свою тропу, в конце которой всегда оказывалась хвостом к солнцу точно в момент восхода.

— Реки впадают в море, и всё нераздельно. Свет обращает камень в пыль, и всё нераздельно. Всё и вся возвращается к началу начал. Сегодня я проложу новый путь, чтобы однажды вернуться обратно.

Она открыла глаза и взглянула на свою тень, протянувшуюся перед ней по траве. Лощина, неглубокая впадина голой земли среди перелеска, осталась позади неё. Поблизости журчал ручей, играя и прыгая по гладким серым камням, огибал половину её укромной гавани и разливался в глубокую заводь. Вокруг, куда ни глянь, вздымались травянистые склоны Сёдел, усиливая ощущение, как будто стоишь на дне огромной чаши; вдали, над самым краем, виднелась граница Вечновольного леса, скрытого за неизменной пеленой тумана. Лира напоследок оглянулась через плечо на рощицу и шагнула вперёд, навстречу новому дню, довольная, но не удовлетворённая.

Отсюда до города было недалеко, но сегодня Лире не хотелось сразу возвращаться к повседневным заботам, и она решила побродить наугад и посмотреть, куда её занесёт. Несмотря на близость Вечновольного, вокруг было тихо, не считая жужжания насекомых и шелеста травы, колыхавшейся под лёгким ветерком. Время словно остановилось; небо было безоблачным, вокруг поднимались края долины, по которой она шагала. Пушистое облачко семечек пролетело по воздуху, будто замерев на миг перед её глазами, прежде чем ветерок унёс его прочь.

Лира смотрела, как пушинки поднимаются всё выше и выше, растворяясь в безбрежной голубизне, пока не услышала позади шелест крыльев и тихое "топ" копыт пегаса, приземлившегося на траву.

Одни пегасы при посадке буквально втыкают копыта в землю, словно хотят убедиться, что достаточно крепко стоят на ногах. Другие спускаются неохотно, едва дотрагиваясь копытами до земли, стараются сделаться как можно легче и поскорее подняться в небо. Лира знала только одну пегаску, которая возвращалась на землю, как в объятия давно потерянного возлюбленного.

— Привет, Флаттершай.

Пегасочка изумлённо пискнула, звук осторожных шагов по траве на секунду прервался.

— Как ты всегда узнаёшь, что это я?

— Магия, — ответила Лира, поворачиваясь к новоприбывшей и постаравшись изобразить как можно более весёлое лицо. Флаттершай раз или два прянула ушками, пытаясь понять, дразнит её Лира или говорит правду, а потом вгляделась ей в глаза.

— Лира, что-то не так? Ты кажешься, эм, печальной.

— Мне немного грустно, угу.

— И ты поэтому здесь? Мне иногда нравится приходить сюда, чтобы подумать. — Флаттершай посмотрела в небо, а затем перевела взгляд к Вечновольному лесу. — Здесь всё почему-то кажется таким мирным.

Лира не ответила, отдавшись чувству солнечных лучей, ласкающих тело, и прохладного ветерка, ерошащего шёрстку. Какое-то время они просто молча стояли рядом. Лира позволила мыслям свободно течь, а Флаттершай, наверное, делала что-то своё, но потом наконец нарушила тишину.

— Это из-за Леро?

Глаза Лиры вдруг распахнулись. Вторая пони глядела на неё пристально, почти пронзительно — ну, насколько так можно было сказать о Флаттершай. Сочетание очаровательной застенчивости и беспокойной озабоченности не давало Лире шанса увильнуть от вопроса. Она коротко кивнула и снова зажмурилась.

— Значит, ты...

— Наверное, даже раньше, чем Рэйнбоу Дэш, — сказала Лира. — Но не думаю, что он заметил. Я ждала, хотела посмотреть, как всё пойдёт.

— Ох. Ох, но это же...

— ...Жизнь, — произнесла Лира с нажимом, как можно увереннее. — Так уж оно вышло. Я не буду сражаться с судьбой. — Она опять открыла глаза и повернулась к Флаттершай с самой бодрой улыбкой. — Ну а ты что здесь делаешь?

— О... ох, ну, я, эм, искала кое-что. — Когда Флаттершай нервничала, она ужасно очаровательно оглядывалась по сторонам, но при этом совершенно очевидно избегала смотреть в сторону Вечновольного леса.

— Не ты первая... это тоже связано с Леро, так? — Флаттершай кивнула в ответ, на что Лира фыркнула: — Он сейчас популярная тема.

— Я думала, что если ещё разок посмотрю, то, может, пойму, откуда он появился.

— Насколько я помню, он выглядел так, словно прополз через колючую изгородь, — сказала Лира, и её взгляд словно сам по себе обратился к лесу. — Царапины везде. Довольно скверные, особенно для него.

Флаттершай разволновалась так, что её крылья распахнулись, а копытца заплясали на месте. Должно быть, только страх высоты удержал её на земле.

— В этой части леса нет ни ежевики, ни колючих кустов. А к тому месту, где мы его нашли, нет никаких тропинок.

— Он как будто вышел из сна...

Флаттершай прижала ушки и нахмурилась:

— Скорее, из кошмара.

— Пожалуй, тут ты права, — ответила Лира. Она снова взглянула в сторону леса и покачала головой. — Сомневаюсь, что ты что-то найдёшь, Флаттершай. Какой бы путь его сюда ни привёл, теперь он закрылся.

— Мне просто кажется, что ему, наверное, одиноко...

— Так и было. Он скучает по семье, это каждому видно... ну, может, не каждому... но я это вижу. Он каждый день сюда приходил, искал дорогу домой, пока Рэйнбоу... — Лире сдавило горло. Почему ей вдруг стало так трудно об этом говорить? Она заставила себя продолжать, не обращая внимания на комок в груди: — Теперь его любят, и он научился смотреть на это место как на свой новый дом. Зачем же ему теперь искать путь обратно?

Какое-то время Флаттершай оглядывала лес, водя глазами туда-сюда, а затем, видимо, приняла решение. Она опустила голову:

— Ты права. Я видела, как они счастливы вместе. Я... я просто хотела немножечко помочь.

— Мы можем помочь ему, став его друзьями. Сейчас это ему особенно нужно, когда все пони знают о его отношениях с Твайлайт и Рэйнбоу. — Лира подняла ногу и ободряюще погладила Флаттершай копытом по плечу. Долю секунды спустя пегасочка закинула передние ноги Лире на шею и крепко обняла её. — Что...

— За то, что помогла мне, — шепнула Флаттершай. Она потёрлась щекой о Лирину шею и быстро отпрянула, расправив крылья и готовясь взлетать. — Мне пора!

Лира следила, как она скользит над лугом, едва поднявшись над высокой травой и торопливо обогнув по дороге одинокое дерево. Пегасочка двигалась с такой грацией и изяществом... удивительно, как она этого раньше не замечала. Лира осторожно дотронулась до шеи там, где к ней прижималась Флаттершай, и улыбнулась.

Может быть, в другой жизни... но только не в этой. Сейчас её жизнь катилась лишь в одну сторону, стремясь туда, о чём она до недавнего времени и подумать не могла. Если только у неё получится...

Лира взглянула на небо и решила, что у неё ещё есть время до официального начала дня. Она упёрлась копытами в землю и закрыла глаза, приняв открытую стойку Пути. Подняв голову к солнцу, она поставила переднюю ногу на самый кончик копыта, глубоко вдохнула и начала путешествие к центру.

— Всё проходит. Всё мимолётно. Возьми кисть и пиши на камне...

 

* * *

 

Дверь закрылась, оставив ошеломлённую Рэйнбоу снаружи, и Лира прислонилась к ней боком, от всей души вздохнув так, что эхо по комнате прокатилось.

— Ненавижу, когда я права.

Бон-Бон подняла глаза от своей неизменной газеты, с грустной улыбкой на обычно безмятежном лице:

— Настолько плохо?

— Хуже. Вся троица, да ещё их подружка. Глиттер Даст, кажется.

— О, вот как? Жаль, она была хорошей клиенткой. — Бон-Бон аккуратно свернула газету и отложила в сторону. — И, полагаю, мне следует найти нового поставщика.

— О нет, последнее, что я хочу видеть, это как пони теперь начнут объединяться друг против друга, — сказала Лира, глядя, как её подруга не спеша идёт через комнату. Бон-Бон закатила глаза и, проходя мимо Лиры, ткнулась ей в шею мордочкой.

— Ну вот что ты драму устраиваешь, а?

— Мы, музыканты, такие, — парировала Лира. Она сняла сумочку и кинула её на тахту, а секундой позже запрыгнула туда сама.

Бон-Бон проследила за ней с рассеянной полуулыбкой:

— Но это ничего не изменит.

— Бон-Бон...

— Лира, у тебя есть твой значок, а у меня табличка "Не обслуживаем". И я не желаю закупаться у пони, которая так ведёт себя с другими пони. — Она глянула на сложенную газету и вздохнула: — Даже если она делает оптовые скидки "три по цене двух"...

— Ты их даже не знаешь толком.

— Могу сказать то же самое. Выпьешь? — Бон-Бон скрылась в кухне, ненадолго оставив Лиру наедине с мыслями. Арфистка-стражница немного подумала, а затем хлопнула копытом по тахте.

— Сидру, — ответила она. Вскоре Бон-Бон вернулась под звяканье упаковки из шести бутылок, которую несла в зубах. Не в первый раз Лира задумалась, как не-единороги умудряются столько всего делать без магии. Ей казалось, что это ужасно неудобно — брать вещи зубами и копытами, без той точности, которую даёт магия.

Её мысли прервались, когда Бон-Бон вскрыла бутылку зубом. Ловко передав её Лире, земная пони взяла ещё одну для себя, сдёрнув крышку без малейших проблем. Вся растущая жалость Лиры к бедственному положению земных пони на этом благополучно завяла.

— Итак, — сказала её подруга, тоже растянувшись на тахте, — я так понимаю, они попытались сделать какую-то глупость?

— Они собирались наехать на Рэйнбоу Дэш. Вчетвером на одну.

— Как-то нечестно.

— Ага. Когда я вмешалась, Рэйнбоу уже почти дошла до белого каления. Я даже удивилась, что она ещё на них не накинулась. В последнее время она где-то сумела неплохо подучиться самодисциплине. — Лира с ухмылкой глотнула сидра. Кисло-сладкий напиток защипал язык и вспенился в горле, заставив её вздрогнуть от неожиданности. Бон-Бон выбрала отличную выпивку. — Если она ещё чуть-чуть обуздает свой нрав, из неё может выйти неплохая стражница.

— Ого, кажется, эта кобылка тебя прямо-таки очаровала. Мне начать ревновать?

— К Рэйнбоу Дэш? Бон-Бон, ты же меня знаешь!

— Может, не к самой Рэйнбоу, а к кому-то поблизости. К кому-то, кто всегда рядом с ней... — Бон-Бон задрала голову, допивая бутылку, и нарочито проигнорировала Лиру, показавшую ей язык. Вздохнув, она причмокнула:

— Как многозначительно ты молчишь.

— Иногда молчание громче любых слов.

— Значит, ты мне это говоришь постоянно, — ответила Бон-Бон. — И со смаком. — Она спрыгнула с тахты за новой бутылкой. — Видимо, если слишком долго смотреть на что-то, оно притянет глаза.

— Можно и так сказать. — Лира обнаружила, что не может оторвать взгляда от бутылки у себя в копытах. Она с минуту покачивала ею, дожидаясь ещё каких-то слов, а потом поглядела на подругу. Бон-Бон наблюдала за ней через плечо, улыбаясь. — Бонни...

— Лира. Из нас с тобой вряд ли выйдет одна упряжка. — Бон-Бон хлопнула пробкой и вернулась на тахту. Прижавшись к боку Лиры, она продолжила: — Я понятия не имею, что ты в нём нашла, но не стану мешать тебе, когда ты так очевидно хочешь к нему. А кроме того, я не один месяц знаю про твои чувства. В тот день, когда ты узнала, что Рэйнбоу Дэш его соблазнила, ты заперлась в спальне со своей лирой...

— Леверсной арфой.

— ...и отказывалась выходить, пока не наиграла целую симфонию. Кстати говоря, очень красивую. Тебе стоит попробовать записывать такие вещи.

— Музыка, привязанная к бумаге, умирает.

— Хотела бы я сказать тебе что-то такое же мудрое, — проговорила Бон-Бон. Она уткнулась носом Лире в шею и вздохнула. Лира прижалась к ней и вздохнула тоже, наслаждаясь тёплым чувством товарищества.

— Может быть, он станет моим завершением. А может, моим безумием.

— Как сказал великий мастер, жизнь — как коробка конфет. В жару липко, зато пахнет приятно.

— Это задумывалось как комплимент? Я тронута.

— Это то, что ты сама захочешь, — ответила Бон-Бон. Прильнув к подруге, она закрыла глаза. — Обещай мне кое-что, Лира.

— Что угодно. — Лира подняла бутылку и осушила её. Она и не заметила, как мало там оставалось. — Хоть целый мир.

— Ничего такого глобального, — заверила Бон-Бон и сделала глубокий вдох. — Не упусти его, ладно? Я же знаю тебя, — продолжила она, прежде чем Лира успела ответить. Единорожка, нахмурясь, склонила голову набок. — Знаю, не сомневайся. Ты не любишь конфликтов, и это замечательно, но это значит, что ты всё пускаешь на самотёк, если только у тебя нет другого выбора. Ты могла бы заполучить Леро давным-давно, если бы не тянула время.

— Я... я просто хотела сперва посмотреть, как всё утрясётся с Твайлайт.

— А в следующий раз ты какую отговорку придумаешь?

Лира снова опустила глаза на бутылку. Она очень-очень давно не видела Бон-Бон с этой стороны. И успела соскучиться.

— Наверное, ты права. Но пока ещё слишком рано.

— Лира, слишком рано не будет вечно.

— И ты ещё жаловалась, что не можешь говорить мудро!

 

* * *

 

На галерее городской ратуши было уже темно, когда троица вышла, тихо переговариваясь между собой. Их смех эхом раздавался над площадью, прыгая между колоннами ратуши, пока не достиг Лириного укрытия возле задней лестницы.

Она задержалась, глядя, как её друзья уходят, отчасти чтобы дать им насладиться минуткой спокойствия, а отчасти из-за переполнявшего её облегчения и радости за них. Если бы она пошла с ними, то, наверное, сказала бы или сделала что-то, о чём бы потом пожалела. Подумать только, как легко она могла потерять контроль над собой...

Её губы тронула улыбка. Бывает, когда чувствовать себя вот так — это правильно. Контроль был точно такой же иллюзией, как постоянство или мысль о том, что она может просто помчаться за ними вдогонку, хотя у неё есть незаконченные дела и работа с бумагами. Комната, из которой они только что вышли, была в её распоряжении лишь до конца дня, так что она быстро протрусила к двери, в последний раз оглянулась на удаляющихся друзей и толкнула дверь плечом, входя внутрь.

В комнате стоял письменный стол, а на нём были разложены папки, относящиеся к этому делу, что сразу озадачило Лиру; она пока не просила, чтобы их принесли. Стражница-на-полставки склонила голову набок и навострила ушки, с новым интересом изучая комнату. Что-то здесь было в воздухе... что-то, пахнущее скошенной травой в тёплый летний день.

— Я думала, вы ушли. — Она снова улыбнулась, поворачиваясь к источнику аромата.

— Большинство моих маленьких пони начало бы с чего-то более формального. — Принцесса Селестия вышла из угла, в котором ухитрилась спрятаться не скрываясь. Когда Лира повернулась к ней, она приостановилась. — Прошу, не нужно кланяться.

— Спасибо, ваше высочество, — ответила Лира, хотя и так не собиралась. — Могу я спросить, почему вы всё ещё здесь?

— Конечно. Я здесь, чтобы избавить вас от бумажной работы, сержант запаса Хартстрингс.

Лира взглянула на стол и аккуратную стопку бумаг. Сверху лежала папка со всеми её записями за этот день, которые следовало собрать в двухстраничный отчёт о расследовании и отправить почтой в региональную штаб-квартиру Стражи вместе с заявкой на возмещение расходов и её обычным двухнедельным докладом.

Её взгляд вернулся к принцессе, которая улыбнулась ей благосклонно, как и положено полубогине.

— Вашему командованию уже известно о моём присутствии, и предполагается, что вы доложитесь мне лично. В конце концов... — Селестия обошла вокруг Лиры и встала у окна, глядя на вечернее небо, — ...я и ваша правительница, и ваша главнокомандующая, и у меня имеется личный интерес к этому делу.

— Разумеется, мэм, — ответила Лира, едва успев скрыть улыбку. Само собой, принцесса была заинтересована. — Что именно я должна...

— Ты веришь ему?

— Верю ли я Леро? Конечно! Он... — она остановилась, нахмурившись. — Простите, что я спрашиваю, мэм, но дело в Леро или в Твайлайт?

Отвернувшись от окна, Селестия улыбнулась. А потом рассмеялась тем смехом, что порой заставлял даже самых суровых жеребцов и кобылиц ронять слёзы в овёс и сочинять ужасные, но прочувствованные стихи.

— То ли ты очень чуткая, Лира Хартстрингс, то ли я чересчур открытая. Давай предположим первое? — Принцесса коротко взмахнула крыльями, будто сбрасывая неудобный плащ, и когда заговорила снова, в её голосе появился некий оттенок, который Лира не могла точно определить. — Я ни на миг не сомневаюсь в суждениях моей ученицы, но ты, наверное, понимаешь, что её выбор меня несколько встревожил. За очень долгое время у меня не было никого настолько близкого; она мне почти как дочь.

— Думаю, я понимаю, — ответила Лира. Она подошла поближе к окну и села так близко к принцессе, как только осмелилась. Похоже, девизом этого вечера была неформальность, поскольку через несколько секунд Селестия тоже уселась.

— Вот как?

— Мэм, простите мои слова, но вы чувствуете то, что однажды приходится переживать любой кобылице. Все мы вынуждены отпускать кого-то рано или поздно. — "И смотреть, как они уходят за дверь..." — Вы наверняка понимаете, во что она ввязалась. Было бы странно, если бы это вас не заботило.

— Хотела бы я знать, понимает ли она сама, во что ввязалась, — сказала принцесса так тихо, что Лира почти засомневалась, должна ли она была это слышать.

— У меня не очень много опыта, но... но я думаю, никто на самом деле не понимает.

— Ты, возможно, не догадываешься, насколько права. — Селестия опять улыбнулась, а когда заговорила снова, в её глазах плясали смешинки. — "Чистую радость любви никогда не погубят ни привычка, ни время, ибо каждый день она открывается заново".

— Кловис?

— Клифф Корд.

— Кажется, я ничего из неё не читала.

Усмехнувшись, Селестия покачала головой:

— Это потому, что он никогда ничего не записывал, кроме как водой на камне. Клифф Корд считал, что доверить слова бумаге значит уничтожить их смысл и безвозвратно привязать к прошлому.

Лира невольно улыбнулась знакомой мысли. Комнату заполнила тишина; она текла меж ними, как лёгкий ветерок, тёплый, но освежающий. Говорить пока было не о чем. Лира наблюдала, как солнце плавно исчезает за горизонтом, и думала о действии и бездействии.

Она ощутила, как принцесса зашевелилась рядом с ней:

— Кажется, я на миг забылась, сержант.

— Миг — это всё, что у нас есть, мэм, — ответила Лира. Селестия с любопытством нахмурилась, затем кивнула.

— Я слышала, что ты иногда говоришь загадками. Не стану вас больше задерживать, мисс Хартстрингс. Хорошей вам ночи. — Селестия повернулась и направилась к двери. Она шагала медленно, с королевским достоинством, и её уши чуть дёрнулись, когда Лира вскочила на ноги:

— Принцесса?

— Сержант?

Лира остановилась. Впервые за очень долгий срок она чувствовала себя настолько неуверенно. Селестия медленно развернулась, по-прежнему улыбаясь и озорно блестя глазами. Конечно, она знала. У неё были тысячи лет, чтобы научиться понимать пони. Наверное, она могла по походке Лиры определить, что именно она ела на завтрак.

— Я... э... — Она вдохнула. — А вы ему верите?

— Ве... — Селестия рассмеялась второй раз за вечер, и таким звонким был её смех, что Лиру тоже невольно захлестнула радость. "Она так из меня поэтессу сделает". — Как я сказала, в этом вопросе я доверяю моей ученице, так что да. Я верю ему. Ты, кажется, нервничаешь, Лира Хартстрингс.

— Ох, вы даже не представляете.

— Возможно, всё-таки представляю, — скромно заметила Селестия. — Твой вопрос приводит меня к подозрению, что ты сама не вполне уверена в своих чувствах. — Селестия потёрла подбородок, и Лира заметила, как между губами принцессы промелькнул кончик языка, в точности как у Твайлайт, когда та о чём-то задумывалась. — Далее, я полагаю, что ты пытаешься спросить меня о чём-то более конкретном, но не знаешь, с чего начать.

— Ну... да. Но, понимаете, Твайлайт... заинтересованное лицо, и это всё усложняет, потому что, значит, вы заинтересованы тоже... — Лира помедлила, закусив губу. Когда она успела стать такой косноязычной?.. — А вы мой старший офицер, значит...

— Сержант, за свою долгую жизнь я слышала достаточно отговорок, чтобы понять, что ты, моя маленькая пони, на редкость умело за них цепляешься. — Селестия чуть опустила голову и шагнула к Лире. — Перед тобою путь. Ты желаешь понять, верный ли он. Ты повсюду ищешь подтверждений тому, к чему твоё сердце давно стремится.

Лишившись дара речи, Лира просто кивнула. Она даже отдалённо не предвидела, что этот разговор примет такой оборот. Собственно, она вообще не предвидела этот разговор. Это точно надо записать в дневник, подумала она, когда Селестия вновь подняла голову. Несколько секунд принцесса смотрела ей в глаза, а потом тепло улыбнулась.

— Ты найдёшь то, что ищешь, когда перестанешь искать, Лира Хартстрингс.

И прежде чем Лира нашлась, что ответить, владычица Эквестрии вышла за дверь.

 

* * *

 

В будущем, думая о настоящем, я скажу себе: я помню тот день.

Если на то пошло, наберётся довольно много дней, которые стоит запомнить, но по-настоящему драгоценны лишь некоторые. Те мгновения, когда всего один толчок направляет тебя на путь, по которому тебе следует идти. Когда сопротивляться немыслимо, ибо это значит пойти против самой Вселенной.

Я прождала ещё месяц, в основном по привычке, но моё сердце уже сделало выбор, а сражаться с собственным сердцем — всё равно что сражаться с ветром в лицо. Я так долго искала свой путь, и лишь перестав искать осознала, что он уже лежит у меня под копытами. Я начала ухаживать за тобой, сама того не зная, моё сердце уже рвалось вперёд, возвращалось туда, где и должно было быть.

Тот день не был ни тёплым, ни особенно солнечным, но это было неважно. Никакие облака не могли скрыть сияние твоих глаз или омрачить твой дух. Ты возвышался над всем, как гора, на которую мне предстояло взойти. Вы втроём показали мне, кем я должна быть и где я должна быть. Ваша свобода, ваша раскованность и ваше равновесие — вот к чему стремилась я всю свою жизнь.

Найти вас было легко. А вот найти эти цветы оказалось труднее, чем я ожидала, да и дороже. Но что есть деньги? Лишь ещё одна переменная величина в бесконечно меняющейся вселенной. Это была самая последняя, самая крошечная отговорка, и я просто отмахнулась от неё.

Я буду помнить, как ждала, наблюдая за небом и за миром вокруг, пока ты не заполнил его. Я буду помнить, как Рэйнбоу танцевала вокруг тебя, свободно и радостно, как Твайлайт держалась рядом, а ты слушал и ловил каждое слово; и как ты, шагая всё вперёд и вперёд, отпускал эти слова, наслаждаясь свободой, и они сплетались друг с другом, поднимаясь всё выше и выше. Вы втроём так увлеклись разговором, что едва не прошли мимо меня, не заметив.

Но ты заметил, ты заметил, мой странник, что вечно падает, ты подошёл и опустился передо мной, как волна, смывая прочь последние сомнения и страхи.

И они знали. Они улыбнулись и подошли ко мне с обеих сторон, словно две руки, чтобы обнять меня и привести в твою жизнь, а ты смотрел смущённо и радостно, как всегда при встрече с чем-то новым и неизвестным.

А потом ты понял.

А потом ты улыбнулся.

И я стала целой.

 

К оглавлению

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2012
"The Weak Lyre", Archonix, 2012
Перевод: Многорукий Удав, март-май 2014