Автор картинки — sketchyjackie

Автор: Bookplayer
Перевод: Cloud Ring
Оригинал
Начало

Глава третья
Настоящее время

Когда они забрали Ская и направились к «Сладкому яблоку», солнце уже клонилось к закату. К облегчению Эпплджек, Бигмак отправился на ферму, чтобы сделать другим детям обед и заниматься ими до возвращения Эй-Джей. Рэйнбоу не очень понимала, почему нельзя было один раз накормить их оладьями, но Эпплджек и Черили на это предложение нахмурились.

Не считая этой остановки, они шли в тишине. Рэйнбоу была несколько задумчива — она пыталась понять, кто она такая.

Конечно, она это знала. Она была лучшим летуном мира, героем Эквестрии, будущим Вандерболтом, верным другом и, как ни посмотри, крутой пони. Это и была Рэйнбоу Дэш. Но… кроме того, была ли она той пони, что вступила в брак с Эй-Джей, ушла из Вандерболтов, завела троих детей, зовущих её мамой? Рэйнбоу Дэш мамой не была. Мамы — это старые, некрутые пони, которые беспокоятся, что дети едят на обед. Рэйнбоу Дэш к ним не относилась.

Но Рэйнбоу была пони, которая не подводит других. Если она обещала любить Эй-Джей, если она решила, что вырастит детей, она обязана, так ведь? Она не помнила, с какой стати это оказалось хорошей идеей, но — не важно. Она обещала. Если только обещала именно она, а не какая-то её будущая версия… а это вообще считается?

Но обязанность ложится на всю её будущую жизнь. Которой, кстати, уже осталось куда меньше, чем следовало быть — лишние пятнадцать лет уже прожиты. Конечно, она хотела спать с Эй-Джей, это было бы круто. Но спать только с Эй-Джей? Кроме того, семейные обязанности, наверное, этим не ограничивались. Она даже не знала, что именно входит в обязанности семейной пони, так что не годилась для этой роли. И это ещё не говоря о «мама» и всём таком...

— Нам надо будет что-то сказать детям, — прошептала Эпплджек, прерывая молчание и ход мысли Рэйнбоу. Они были в саду, и свет в окнах дома едва пробивался через наступившую темноту, на верхушке следующего холма.

— Ладно… — Рэйнбоу согласилась, полагая, что Эй-Джей в курсе таких дел. — Что сказать?

Эпплджек нахмурилась:

— Не знаю… не хочу говорить, что ты их забыла. Не хочу, чтобы они даже на секунду решили, что ты можешь их разлюбить.

Рэйнбоу покачала головой:

— Эй-Джей… я их даже не знаю.

— Постой-ка, — Эпплджек остановилась сама и протянула копыто, чтобы задержать Рэйнбоу. Быстро взглянула на Ская, уснувшего в переноске, и продолжила жестким шепотом:

— Рэйнбоу Дэш, пятнадцать лет назад ты не была глупым жеребёнком. Ты взрослая пони, а мы говорим о маленьких детях. Твоих детях, которые любят тебя всем сердцем, и им надо знать, что ты любишь их ещё сильнее. Помнишь ты их или нет, что ты к ним чувствуешь или не чувствуешь, они должны в это верить, и ты должна любой ценой сберечь эту веру — отнять её будет просто неправильно. Понятно?

Желудок Рэйнбоу скрутило узлом, слова Эй-Джей и её взгляд давили Дэш как гранитная плита, и не было никакого выхода. Возможно, она не хотела детей, но и не ненавидела их, и Эй-Джей была совершенно права… она не могла просто сказать, что детям, что мама их больше не любит, в особенности если была мамой.

— Да, — шепнула Рэйнбоу в ответ. — Просто скажи им, что считаешь правильным, я поддержу.

Эпплджек вздохнула:

— Ладно. Я что-нибудь придумаю.

Остаток пути до дома они прошли в молчании. Рэйнбоу этот уютный дом с тёплым светом из окон казался зданием суда, и ей предстояло отвечать. Вот только после признания вины наказание ждало вовсе не её, и это было нечестно. Всё это было совершенно нечестно.

Как только они вошли, из кухни в общую комнату пронёсся быстрый стук копыт, и два жеребёнка подбежали к ним.

— Ма! И мама! — крикнул Лиф, с разбега крепко обнимая Рэйнбоу. — Ты в порядке, мама?

— С ней всё будет хорошо, — сказала Эпплджек, потрепав его по плечу.

— Дядя Мак играл с нами в карты! — прощебетала Сайдер, кивая на дверь в кухню, перекрытую мощным телом названного жеребца.

— Правда? — Эпплджек взъерошила её гриву и улыбнулась брату. — Мак... спасибо, что посидел с ними. Не думала, что так задержимся.

— Всё окей? — спросил он, медленно подходя к семье, собравшейся у двери.

Эпплджек прикусила губу:

— Потом расскажу. Дети накормлены?

Он поднял бровь, но ответил:

— Агась.

Эпплджек кивнула, направила Сайдер к дивану и указала Лифу, чтобы тоже присоединялся. Лиф неохотно отцепился от Рэйнбоу, и та проследовала за ними к сидячему месту.

— За это тоже спасибо, — сказала Эпплджек. — Думаю, тебе пора домой к Черили и жеребятам. Передай ей спасибо от меня.

— Угу, — ответил Мак, выходя из двери. Обернулся на Рэйнбоу и добавил:

— Береги себя.

Когда дверь закрылась, Эпплджек сглотнула и посмотрела на детей.

— Лиф, Сайдер, нам надо с вами поговорить.

Мордочка Лифа вытянулась:

— Что-то не так.

Эпплджек кивнула:

— Что-то немного не так. Доктора говорят, что мама в порядке, но у неё проблемы с памятью о том, что было до падения. Так что ведите себя хорошо, и помогайте ей, если она чего-то не может вспомнить. Справитесь с этим для мамы?

— Конечно! — Сайдер широко улыбнулась и подлетела к Дэш. — Мама, мой любимый сорт мороженого — клубничный! И через две недели я отправляюсь в лётный лагерь!

Рэйнбоу поколебалась, но смогла улыбнуться, несмотря на беспокойство.

— Эм… спасибо. Я запомню.

— Хочешь посмотреть мои новые очки? — спросила кобылка, перелетев к крюку над дверью.

— Давай, посмотрим, — Рэйнбоу кивнула, кобылка вернулась назад с очками в копытах. Она должна справиться с проверкой очков. Может, всё не так и сложно.

Они очень отличались от знакомых ей лётных очков. Да, конечно, детская модель, но слишком лёгкая, и материал оправы — гладкий и словно вылепленный размашистыми движениями.

— Неплохо выглядят, — сказала Эпплджек с улыбкой, но чтобы услышать, что она не понимает, о чём говорит, быть её женой было не обязательно.

— Из какого сена их сделали? — спросила Рэйнбоу, внимательно осматривая очки.

— Гибкий пластик, — сидящий на кушетке Лиф пожал плечами. — Сомневаюсь, что ей действительно нужны очки из лёгкого сплава, она же не будет делать Звуковые Радуги или что-то такое.

— Странно смотрятся. — Рэйнбоу нахмурилась, потом обернулась к нему и приподняла бровь. — Они хорошие?

— Мама, ты лично поддержала их выпуск, когда они только появились, — он подозрительно уставился на Дэш. — Что ещё ты забыла?

Рэйнбоу запнулась, взглянула на Эпплджек, потом на Лифа:

— Я… мм…

Лиф кивнул:

— Окей, глупый вопрос. Ты же не можешь помнить список всего, что забыла, — он подумал, и на секунду Рэйнбоу показалось, что она сорвалась с крючка. Потом он продолжил:

— Помнишь мою последнюю программу?

Рэйнбоу подумала, не стоит ли сблефовать, но она видела его взгляд. В этом выражении явно было что-то от Эй-Джей; он видел её насквозь. Наконец, она покачала головой.

— Нет.

Теперь он смотрел очень серьёзно, почти гневно, но его ушки начали опускаться.

— Как насчёт «Падения пылающих перьев»?

Рэйнбоу сглотнула и опустила взгляд.

— Прости.

Когда она снова взглянула на него, его напряженная нижняя губа мелко дрожала, а ушки были полностью опущены. Бедный ребёнок, она бы очень хотела вспомнить это падение каких-то там перьев. Она отвернулась, сердясь на себя.

Эпплджек вмешалась:

— Дети, у мамы был сложный день. Как насчёт отпустить её спать пораньше, а я сыграю с вами ещё один круг в карты перед сном?

— Ладно! — согласилась Сайдер.

Лиф вздохнул и снова посерьёзнел:

— Звучит хорошо. Но мама завтра будет с нами, правда?

Эпплджек кивнула:

— Конечно.

Затем посмотрела на Рэйнбоу и перестала улыбаться. Поколебавшись, она добавила:

— Мне… надо будет, чтобы она присмотрела за вами, пока я готовлюсь к урожаю вольт-яблок.

— Всё будет хорошо, Эй-Джей. — Рэйнбоу постаралась изобразить уверенную улыбку. — Я справлюсь.

— Я ей помогу, — быстро добавил Лиф.

Эпплджек всё ещё выглядела озабоченной, но кивнула:

— Ладно, Дэш, иди наверх. Я скоро подойду.

Поднимаясь по лестнице, Дэш обнаружила, что Эпплджек идёт за ней, и удивлённо обернулась.

Эпплджек кивнула на бок:

— Уложу Ская в ясли.

— А… — ответила Рэйнбоу. Иногда она забывала, что ребёнок здесь вообще есть. Может, это не очень хорошо, предположила она по пути к спальне, которая, как теперь было ясно, принадлежала им с Эй-Джей. Особенно если помнить, что он в какой-то момент вышел из её тела. Но их же трое, слишком много детей, чтобы за всеми уследить! Младшие, наверное, к этому уже привыкли.

Внутри комнаты Рэйнбоу прислонилась к двери, медленно вдохнула и выдохнула. Всё это было безумием. Она совершенно ничем такого не заслужила.

...ладно, хорошо, она поломала вольт-яблоки, потому что хотела заняться любовью. Но это же совсем не повод заставлять её делать… что бы там она ни сделала. И всё-таки, точно надо поговорить об этом с Твайлайт, только сначала взять клятву молчания, чтобы Эпплджек никогда не узнала.

Рэйнбоу осмотрелась. Она не хотела спать, и, наверное, Эй-Джей и не думала, что она ляжет спать. Её просто надо было убрать от детей, пока она их окончательно не испугала. Она вспомнила выражение мордочки того ребёнка… Лифа… и поёжилась.

Потом её лицо просветлело. Может быть, Эпплджек разрешит ей вернуться в Вандерболты, и тогда они смогут платить за лечение...

Это навело на мысль. Она ещё раз осмотрелась в комнате, на этот раз с определённой целью.

В углу стоял белый шкаф с выдвижными ящиками; она перелетела к нему и открыла верхний ящик. Верёвка, чёрная обувь, что-то похожее на складной стул… не то, что искала, но ненадолго она задумалась, не появились ли у них с Эй-Джей очень интересные развлечения для ночей, когда дети уже спят. Ниже нашлись зимние сёдла — скукота и не то, что нужно.

Искомое нашлось в нижнем ящике, под толстым слоем рисунков, писем и вырезок из газет. Сложенный и прижатый, в самом низу лежал лётный костюм Вандерболтов. Её собственный костюм Вандерболтов, тот, о котором она мечтала с детства. Она прошлась копытом по жёлто-синей ткани, представляя себя в нём.

Она его носила. Точно носила, так сказала Эпплджек, а значит, так и есть. Она напряглась, пытаясь вспомнить хоть что-то, как это чувствовалось, что она думала, надевая его… ничего. Только воображение. Воображение, пустое и бессмысленное, теперь, когда в её копытах была настоящая вещь.

Она вздохнула. Её ушки опустились, она положила костюм обратно в ящик и потёрла мордочку копытами. Затем покосилась на другие вещи в ящике.

Пачка плохих рисунков цветными карандашами. Видимо, детские рисунки; точно такие же, как и любой другой детский рисунок — пони с палочками вместо ног, с большими красными улыбками, иногда с красным амбаром и большим жёлтым солнцем на фоне. Некоторые рисунки — в конвертах, на конвертах подписи «З днемрашденья» или «СаМоЙ лУчШеЙ МаМе». Почти все письма в ящике были от Эпплджек, написаны раньше, чем родились дети, но Рэйнбоу заскучала не дочитав первое — Эпплджек писала об участии в каком-то родео, о котором, наверное, сама уже не помнит. Дэш сунула его обратно в ящик.

Затем подобрала газетную вырезку. На черно-белой фотографии, в костюме, который не смогла вспомнить, стояла она сама. Рэйнбоу долго смотрела на фотографию, и только потом заметила заголовок: «Рэйнбоу Дэш отважно летит на помощь».

Рэйнбоу широко улыбнулась. Конечно же, она отважно летела на помощь! Видимо, это только один случай; вступив в Вандерболты, она только и делала бы, что отважно спасала пони! Она начала читать саму заметку про то, как она нарушила строй в шоу Вандерболтов, чтобы поймать упавшего жеребёнка, а потом вернулась на своё место, продолжив программу так, словно ничего не случилось. Именно таким она бы и занималась, если бы была в Вандерболтах.

Или когда была в Вандерболтах. Она перерыла ящик в поисках других вырезок. Некоторые были про то, что она делала с друзьями, некоторые — про то, что друзья делали без неё, но были и другие, касающиеся «Вандерболта Рэйнбоу Дэш». Именно в них она и погрузилась, читая одну за другой.

Время промелькнуло незаметно; за спиной открылась дверь, она оглянулась и увидела входящую Эпплджек.

— Извини, пришлось сыграть два круга, а потом рассказать Сайдер сказку.

Рэйнбоу снова посмотрела на вырезки и нехотя положила их обратно в ящик вместе со всем прочим.

— Ничего страшного.

— Вот, я думаю, можем это посмотреть. — Эпплджек сбросила со спины на кровать тяжёлый альбом. — Если завтра ты занимаешься детьми, тебе понадобится краткий курс.

Рэйнбоу закатила глаза:

— Ты знаешь, как я умею учиться.

— Дэш, сейчас хоть что-то — лучше чем ничего.

Эпплджек вздохнула и покачала головой, затем открыла альбом, когда Рэйнбоу подошла посмотреть. Она указала на полную фотографий страницу.

— Это после рождения Лифа. Я ни разу не видела, чтобы ты хоть о чём-то заботилась так, как о нём.

Рэйнбоу видела себя на каждой следующей фотографии, держащую маленького зелёного жеребёнка, кормящую его, несущую его на спине. Она выглядела круто, потому что она была Рэйнбоу Дэш. Но приходилось признать — кроме того, она была действительно счастливой. Дэш перевернула страницу; там были такие же фотографии, такая же Рэйнбоу Дэш, изредка встречалась Эй-Джей или они обе.

— Здесь много фотографий меня и Лифа, — сказала Рэйнбоу. Их было больше, чем фотографий с Лифом и Эпплджек.

— Ты думала, он круче и лучше всего на свете. Стоило ему сделать хоть что-то — чуть ли не просто чихнуть — и ты просила, чтобы кто-то это заснял. Неудивительно, что он тебя обожает, вы друг для друга — фанаты номер один.

Эпплджек улыбнулась и покачала головой.

— Конечно, это не очень хорошо. Если честно, может, ему стоит почаще выглядывать из-под твоего крыла. А впрочем, не волнуйся, со временем выправится.

Эпплджек перелистнула довольно много страниц, и Рэйнбоу продолжила смотреть. Теперь на фотографиях была маленькая Сайдер вместе с ней самой или Эпплджек; если в кадре была Рэйнбоу, то рядом с ней и младшей сестрой всё ещё часто стоял Лиф.

— Здесь у нас родилась Сайдер. Самый счастливый ребёнок на свете, и любопытный до всего, что только есть на ферме. — Эпплджек указала на фотографию, где Сайдер спала на чём-то очень похожем на гнездо. — Это когда она потерялась, а ты её нашла спящей в курятнике. Потом ты научила её отдыхать на яблонях, чтобы она оставалась рядом со мной. Меня всё ещё пугает до полусмерти, но ей нравится. Думаю, она и сейчас бы так спала, если бы я разрешала.

Эпплджек улыбнулась и начала медленно переворачивать страницы. Рэйнбоу смотрела, как дети на фотографиях растут, как проходят семейные дни. Утро Дня Согревающего Очага с подарками под флагштоком, День Солнца, и дети, полуспящие на спинах родителей, сезоны сидра и сезоны вольт-яблок, Лиф с сумкой Вандерболтов, впервые идущий в школу. Сайдер в том же возрасте, и жёлтое яблоко на сумке.

Эпплджек остановилась на фотографии Рэйнбоу. По крайней мере эта кобылка была на неё похожа, те же цвета и грива — но округлое лицо, отечное тело, и она смотрела в камеру с выражением, ясно говорящим, что идея фотографироваться совершенно не встречает одобрения.

— Здесь ты беременна Скаем. Вот уж не знала, что можно так долго быть такой ворчуньей. Ты клялась чем попало, что больше ни за что на это не пойдёшь. Но вот здесь, сразу после того как он...

— Погоди, это новая книга о Дэринг Ду? — Рэйнбоу перебила её, заметив, что пони держит книгу с незнакомой обложкой и пегасом-приключенцем на ней.

— Наверное… — сказала Эпплджек, внимательнее присмотревшись к фотографии.

Рэйнбоу просияла:

— Здесь, наверное, тонна новых книг о Дэринг Ду! И я их ещё не читала! Или, хотя бы, не помню, что читала!

Это открытие было встречено долгим молчанием, затем сердитым взглядом Эпплджек.

— Я тебе пытаюсь рассказать о твоих детях, а ты думаешь только о Дэринг Ду? Серьёзно?

— Ага, потому что я знаю Дэринг Ду, а всё остальное здесь просто бессмысленно! — ответила Рэйнбоу, указывая на альбом.

— Я пытаюсь объяснить, а ты не слушаешь! — рявкнула Эпплджек, толкнув альбом к Рэйнбоу. — Блинчики, здесь твоя жизнь, Дэш! Твоя жена, твои дети, всё, что тебе важно… мне казалось, ты хотя бы попробуешь притвориться, что тебе интересно.

— Но ведь мне всё равно! — Рэйнбоу оттолкнула книгу обратно — То есть, ты крутая и всё такое, но я не люблю тебя. Я просто попросила тебя переспать, потому что думала, что будет приятно заниматься этим после пробежек. И я никогда не хотела детей, я хотела быть Вандерболтом.

Эпплджек выглядела так, как будто её ударили. Нет, она выглядела так, как будто её ударил один из лучших друзей; смесь удивления и боли на её мордочке заставила Рэйнбоу моргнуть. Она поискала, как сделать, чтобы Эпплджек не смотрела таким взглядом.

— Эй-Джей… я не это имела в виду…

Эпплджек глубоко вдохнула, выдохнула; теперь на её спокойной мордочке невозможно было прочесть ничего.

— Нет, я поняла.

— Я о тебе очень забочусь, ты одна из моих лучших подруг. — Рэйнбоу продолжила, ища на мордочке Эй-Джей намек на прощение. — Я только… не готова к этому. Понимаешь, я пропустила всё хорошее и всё важное, и теперь всё по-другому, и я пытаюсь, правда пытаюсь. То есть, должна пытаться.

Несколько секунд они смотрели друг на друга; потом выражение Эпплджек смягчилось. Она опустила взгляд и покачала головой.

— Жди здесь, — сказала она, выходя из комнаты.

Рэйнбоу ждала и надеялась, что Эпплджек в порядке. Вроде бы Эй-Джей поняла. Дэш знала, что, возможно, сказала глупость, но не понимала, чего Эпплджек от неё хочет. Это было как смотреть чужие скучные семейные фотографии, только ещё хуже — они заставляли её чувствовать себя эгоисткой, потому что ей всё равно. Дэринг Ду хотя бы имела смысл и была чем-то хорошим, чем-то, что она помнила и к чему могла относиться.

Вскоре дверь открылась, и она услышала голос Эпплджек:

— Дэш, я кое-кого привела, и думаю, ты будешь не против с ним повидаться.

Рэйнбоу взглянула. В копытах Эпплджек лежал тёмно-зелёный черепаший панцирь с пропеллером на верхушке.

— Он прятался за диваном, — с грустной улыбкой сказала пони, когда Танк осторожно вытянул голову из панциря. — Скай пытается пережевать его пропеллер, когда может до него добраться.

Чувства не были сильной стороной Рэйнбоу Дэш. Поэтому она старалась чувствовать не более одной вещи одновременно, и чем ближе это чувство было к «круто», тем лучше. Но после этого дня вид Танка атаковал её примерно миллионом чувств, и она не была уверена, что справится с ними.

С широкой улыбкой она цапнула черепашку из копыт Эпплджек, притянула его ближе, но почувствовала влагу на глазах, и тут же спрятала их, уткнувшись мордочкой в панцирь Танка.

— Привет, партнер! Ох, как я рада тебя видеть! Ты же не изменился, правда?

Танк потёрся мордочкой в ответ, и Рэйнбоу просто прижала его крепче.

Через минуту Эпплджек вздохнула. Рэйнбоу тщательно вытерла глаза о жесткую и мокрую черепаху, и посмотрела на пони поверх панциря.

Эпплджек смотрела вниз, покусывая губу. Затем покачала головой.

— Ох, Дэши, что ж за сено… я… прости. У меня под седлом пятнадцать лет, которых у тебя нет. Твайлайт была права. Я должна была о тебе заботиться как только могу, а вместо этого все нагружаю и нагружаю.

Не успев сдержаться, Рэйнбоу шмыгнула носом, и положила Танка на кровать. Почесала его по спине и вздохнула.

— Да не… не, всё в порядке, ты думаешь о детях. Кто-то же должен. Я могу справиться. — она улыбнулась Эпплджек. — Если кто-то может выиграть гонку, отстав на пятнадцать лет, то ты знаешь, что это я.

— Я знаю. Ты никогда меня не подводила. — Эпплджек улыбнулась в ответ. — Как насчёт лечь спать? Может, завтра всё увидится в лучшем свете.

— Неплохая мысль. У меня и правда был сложный день. — Рэйнбоу подобрала Танка и перешагнула, чтобы расстелить покрывало.

Эпплджек моргнула и коротко вздохнула:

— Дэши… это моя половина.

Рэйнбоу моргнула в ответ, потом посмотрела на Эпплджек. Её глаза расширились, когда до неё начало доходить, что это была их общая кровать. Они были женаты.

Но были ли на самом деле? Говоря о детях, Эпплджек была совершенно права, независимо от чувств Рэйнбоу, отнимать у них маму было неправильно. Но женатые пони, имеющие общую кровать, спящие вместе, обнимающиеся в ней, занимающиеся сексом в ней, должны любить друг друга.

Рэйнбоу не любила Эпплджек, по крайней мере не так. Она должна постараться и изобразить любовь, как с детьми? Может ли пони вообще пытаться любить другую пони так, как будто они в супружестве? Так вообще можно?

Эпплджек прокашлялась, и Рэйнбоу поняла, что молчит и смотрит слишком долго. Но Эпплджек продолжила:

— Если ты хочешь, чтобы я ушла спать на диван, я скажу детям, что мы хотим, чтобы ты хорошо отдохнула. По крайней мере пока не решим, что делать...

То, что Эпплджек тоже не знает, что делать, слегка облегчило груз для Рэйнбоу. С Танком в копытах она перелетела на свою сторону и улыбнулась.

— Мы и раньше делили кровать. Ну, ещё до свиданий, на ночёвках и прочем.

— Если ты так хочешь, сахарок, — сказала Эпплджек, осторожно подходя к своей стороне кровати.

Рэйнбоу кивнула, когда они обе свернулись и устроились каждая на своей половине:

— Да, всё окей. И может, завтра всё будет как следует.

Эпплджек погасила свет и прошептала:

— Светлая Селестия, я очень на это надеюсь.

Читать дальше