Автор оригинала: ROBCakeran53.

Редактор оригинала: SirPeppermintJam.

На картинке — кадр из ролика «Sonic Rainboom» производства MyLittleVFX (Oppositebros).

Нечего сказать, кроме того, что среди фанфиков по мультсериалу «Дружба — это чудо» это — "классика". И мы только лишь постарались сделать качественный и полный перевод рассказа.

Скачать pdf-версию этого перевода (653 KB с иллюстрациями), или читать её на DeviantArt. Оригинал тут. Перевод сделан и опубликован с разрешения автора Алекса Гриффина. Благодарим Алекса Гриффина (ROBCakeran53) и Тревора "Шупа" (Oppositebros) за приятное и плодотворное сотрудничество.

--------------------------------------------------------------------------------

Порою всё, что нам надо, это немного цвета — или шесть — чтобы вновь возвратиться к тому, что по-настоящему делает жизнь заслуживающей того, чтобы жить.

Моя маленькая Дэши

Написал ROBCakeran53.

Отредактировал SirPeppermintJam.

Основано на этом комиксе авторства Oppositebros.

Дополнительный фанарт, тексты и другие работы, основанные на этой истории.

В то время, когда началась эта история, я жил своей обычной жизнью. Большинство дней были тогда бедны событиями и неуклонно скатывались в одну и ту же колею: я просыпался, шёл на работу, работал, шёл домой, а потом до самого сна отдавался ничегонеделанию. Иногда я проводил время с моими немногими друзьями, а иногда просто играл в видеоигры, или смотрел «Май Литтл Пони: Фрэндшип из Мэджик». Время от времени случалось что-нибудь новое и интересное: я встречал старого друга, находил на земле доллар, или за мной гналась бездомная собака.

Жить в умирающем городе было не особенно весело, или интересно. Когда-то этот город был полон жизни и цвета, но сейчас... сейчас большинство домов стояли запущенными, покинутые предприятия стояли пустыми, и несколько голых участков располагались на месте некогда огромных заводов, поддерживавших экономику. Я никогда лично не видел этого города в те времена, впрочем, я видел рисунки. Мои мать и отец жили счастливо, и они могли лишь пожелать мне того же, когда я вырасту.

Грустно только, что я не мог сказать, что это их желание сбылось.

То, что мне выпало, это повторять одну и ту же скучную череду действий: проснуться, работать, спать, повторить. У меня бывали редкие моменты счастья, но мои повседневные тревоги перевешивали те короткие мгновения радости, что изредка мне перепадали. Хотя «Май Литтл Пони» и были моим утешением, это было лишь ещё одной вещью из тех, что давали мне надежду. Каждый раз, когда я смотрел этот мультик, или рассматривал одного из пони на фан-сайте, меня чуточку ошеломляли яркие цвета, радостные лица пони и мирные пейзажи их мира. Так было тяжело смотреть на их прекрасный мир с расстояния настолько близкого, что можно дотянуться; я протягивал руку, чтобы дотронуться до его тёплых цветов и ярких, смеющихся лиц пони.

Лишь затем, чтобы быть остановленным экраном моего компьютера.

Реальность возвращала меня к себе. И должен был наступить момент, когда я просто выключал свой компьютер и шёл гулять. Я часто это делал, особенно после смерти моих родителей. Я ходил гулять. Когда мне было грустно, я шёл гулять. Когда я чувствовал себя утомлённым, я шёл гулять. Когда я чувствовал настроение гулять... я шёл гулять. Прогулка стала, можно так выразиться, моей второй жизнью: я проводил как минимум половину своего дня на открытом воздухе, блуждая по осыпавшимся дорожкам разлагающихся окрестностей.

Я видел приближающихся и удаляющихся людей. Я видел дома снесённые, сгоревшие, или имеющие на своих стенах такое количество граффити, что было уже невозможно распознать их первоначальный цвет. Во время прогулок я очень редко встречал других людей. Большинство жителей не любили смотреть на свой некогда красивый город, свои дома и бывшие предприятия. Я не винил их. На самом деле, я им завидовал. Они своими собственными глазами видели это место, когда здесь всё ещё, высокие и гордые, стояли здания, лужайки были аккуратно подстрижены, а дороги и тротуары были нетронуты распадом.

Единственное похожее, что я видел, это картины моей матери с красочными сценами этого мира на каждой из них. Она начала рисовать, когда у неё всё начало рушиться под ногами. Она делала так, что безотрадный пейзаж, который возникал перед ней, начинал выглядеть на её картинах красиво. Её шедевр: голый участок, на котором стоит гараж. Над ним она изобразила изумительную радугу. Моя любимая картина. Я думаю, что это одна из причин того, почему я любил Рэйнбоу Дэш больше всех остальных пони. Её расцветка, её удивительная звуковая радуга, всё напоминало мне об этой картине.

Были моменты, когда мне хотелось, чтобы у меня была своя собственная Рэйнбоу Дэш, или, если быть реалистом, её плюшевый вариант, чтобы мне можно было вместе с ней спать. Старый плюшевый Симба стал моей “временной” заменой до тех пор, пока я не накопил на неё денег. В некотором отношении это помогло. Вроде бы, когда я укладывал его рядом с собой, это словно бы лечило мои раны, мою боль и мою печаль. Мои ноги ныли под простынёй после бесчисленных часов ходьбы в моих старых ботинках, и всё это время я держал этого набитого зверя в своих объятиях крепче, чем мать, защищающая своё дитя. Он был единственным, на что я мог смотреть и испытывать при этом настоящую радость, даже при том, что физически он не являлся той Рэйнбоу Дэш, которую я хотел.

Пока ещё это лишь предстояло воплотить в реальность.

----------

В тот день, как обычно, я пошёл на работу. Всё та же волынка — просто очередной день наблюдений за тем, как одни и те же люди приходят в магазин, хватают свои покупки и расплачиваются, после чего уходят, таща за собой сумки. Через несколько часов всего этого моя смена закончилась. Я отметился в журнале и пошёл домой. На этот раз я решил выбрать для разнообразия другой маршрут, несколько отличающийся от пути, по которому я обычно возвращался. Здешняя часть города пострадала больше всех: лишь несколько домов всё ещё стояли, и ни один из них не был заселён. Это было по-настоящему печальным зрелищем. Да и вообще, это было единственным зрелищем, которое я видел. Единственным зрелищем, которое я когда-либо увижу.

По крайней мере, мне так казалось.

Меня заставило остановиться кое-что необычное – брошенная картонная коробка посреди дорожки. Живя в подобной обстановке, я постоянно видел мусор. Ящики, чашечки из-под МакДональдсов и пластиковые пакеты замусоривали улицы и пустыри, однако мне редко попадались целые картонные коробки, которые не были бы так или иначе измяты. Эту конкретную коробку я заметил потому, что ей случилось оказаться на моём пути. В свои юные годы я старался делать для общества, что мог. Я подбирал мусор, когда я его видел, или же пытался помочь соседям. Это была проигранная битва. Теперь я уже оставил всякую надежду очистить этот город, особенно свои окрестности. Сейчас я просто проходил мимо мусора, позволяя ему лететь по воле ветра, или лежать и гнить. Я позволял тому, что осталось от “людей”, заниматься своими делами, ведь большинство из них не заботились ни о ком, кроме себя. Почему я должен был чем-то отличаться?

Я прошёл мимо коробки, едва удостоив её взглядом. В ней не было ничего, что сразу могло бы зацепить моё внимание. Я продолжил идти, мой дом был уже недалеко. Придя домой, я сел и поиграл в несколько видеоигр, пытаясь выбросить из головы странную коробку. Это оказалось непросто, потому что коробка неведомым образом возвращалась туда обратно. Время ползло, и вскоре я понял, что меня тянет прогуляться ещё раз. Я вышел из дому и начал идти по своему обычному маршруту, как вдруг остановился. Что же было такого с той коробкой, что забыть мне её не удавалось до сих пор? Я развернулся, чтобы сменить свой обычный курс на очень редкий для себя маршрут, – тот самый, по которому я сегодня шёл домой. Мною овладело любопытство, и ему нужен был выход.

Через несколько минут я увидел её снова, она по-прежнему лежала там, печальная и одинокая, среди раскрошившегося бетона и неухоженной травы. Она не двигалась, ничем не выделялась, и ничто не говорило о том, что она особенная. Это была лишь обыкновенная бурая картонная коробка. Мне не хотелось признать, что я пришёл сюда ни за чем, так что я подошёл поближе. Однако, как только я приблизился, я начал замечать что-то внутри. Оно было яркого цвета, точнее даже разноцветным, и довольно маленьким. Размером, быть может, со щенка лабрадора возрастом в несколько месяцев.

Я встал рядом с коробкой и стал смотреть на разноцветный шарик внутри.

Так вот: ситуация, в которой я в тот момент оказался, была следующей: я смотрел в коробку на маленькое... нечто. Нет, я знал точно, что это, но мой мозг пока ещё не позволял мне осознать это полностью. Вначале мне хотелось предположить, что это просто игрушка, брошенная умирать среди всего остального хлама в этом квартале. Но потом я увидел, что она дышит. По сути, она выглядела спящей. Мои ладони покрылись потом, моё дыхание перехватило, я стал моргать, чтобы прояснить зрение.

Каждый раз картинка оставалась прежней. Внутри – спящая... маленькая пони... Рэйнбоу Дэш.

Я встал на колени, чтобы взглянуть в коробку поближе. Я не мог поверить тому, что я видел. Не существовало никакого физического, психического, или внеземного способа реализации здесь этого... того, как она могла оказаться здесь, в моём мрачном, тёмном и ужасном мире. Я осмотрел коробку снова. На боку надпись обыкновенной ручкой гласила: „Отдать в хороший дом”.

Первая мысль, которая пронеслась у меня в голове, не считая первоначальной „В коробке маленькая Рэйнбоу Дэш”, была: „Кто мог бросить маленькую Рэйнбоу Дэш?” Вопросы толпились у меня в голове. Как она сюда попала? Почему она здесь? Почему она такая маленькая? У неё на боку как раз не было ещё отличительного значка, что говорило о том, что она действительно была ещё очень маленькой. Когда я встал, чтобы распрямить свои уставшие ноги, я случайно задел стенку коробки ногой, и произошло неизбежное: она проснулась.

Она огляделась, протирая своё лицо передней ногой, чтобы пробудить себя. Вначале всё, что она видела, было бурыми стенками коробки, но потом она посмотрела наверх, на меня. Её большие чёрные глаза с розовым ободком по краям заставили моё сердце, как говорит мем, взорваться... дважды. Чистая прелесть её облика вынудила меня снова встать на колени, и я не смог сдержать улыбки. Я не улыбался так многие годы, с тех пор как я и мои родители в последний раз ходили в единственный оставшийся в окрестности парк.

Её глаза продолжали смотреть на меня, а я смотрел на неё. Я не знал, что сказать, или что сделать, но я должен был с чего-то начать.

– Привет, – произнёс я, но она не ответила. – Эээ, что ты тут делаешь?

Она посмотрела вокруг, потом опять на меня. Чем больше я изучал её, тем больше убеждался, что она и в самом деле была очень маленькой: сейчас она была намного моложе, чем в двадцать третьей серии, когда она была показана в юности. Возможно, она даже ещё не умела говорить... то есть, если она вообще могла говорить в моём мире. И вообще, тот факт, что она существует здесь и сейчас, просто приводил меня в растерянность. Я опять перевёл своё внимание на неё и заметил, что её тело слегка дрожит. Осень вступала в свои права, и могло стать довольно холодно, особенно учитывая, что была середина сентября.

Я не был уверен, что именно делать в этой ситуации; забрать ли мне её домой? Позвать ли мне кого-нибудь? Кого мне вообще звать? О том, что я брони, я ни с кем не откровенничал, так что никто из моих друзей не знал о моей любви к этому мультфильму. Я не мог отдать её в приют... это, в первую очередь, было глупой мыслью. Не только потому, что он мог оказаться ужасным местом, её ещё могли забрать в какую-нибудь лабораторию и подвергнуть экспериментам, или сделать что-нибудь в равной степени ужасное. У меня был только один выбор.

Она вздрогнула ещё раз, когда холодный воздух охватил её тело; её крылья взлохматились, и она снова легла, прижав ноги поближе к телу, чтобы сохранить тепло. Это было последней каплей, я уже не мог этого вынести. Я снял свою собственную куртку, дотянулся до неё и взял её на руки. В качестве первой реакции я получил именно то, что ожидал: страх. Она начала извиваться, не зная, что я с ней делаю. Она ещё не умела летать, но она трепетала своими крылышками, словно надеясь, что вдруг случится чудо, и магическим образом она сможет улететь. Я поместил её в свою куртку, обернул её так, чтобы голова оставалась снаружи и положил её себе на руку. Она продолжала извиваться, но потом тепло моего тела начало наконец проникать сквозь тонкую куртку, и она успокоилась.

– Всё хорошо. Давай найдём для тебя место потеплее, ладно?

Я снова улыбнулся ей. Пытаясь понять, что происходит, она смотрела на меня полными смущения глазами.

– Не волнуйся, я не собираюсь сделать тебе больно. Становится поздно, и здесь ты замёрзнешь.

Мне показалось, что она меня поняла, так как после этих слов её глаза снова стали нормального размера, и она поудобнее устроилась в моей куртке. Она немного подвигалась, пытаясь принять более удобное положение. Я чувствовал, что, когда она двигалась, её копыта и крылья тыкались в меня. Напоследок она положила свой подбородок мне на руку, и, глубоко вздохнув, закрыла глаза, чтобы отдаться сну.

Моё сердце взорвалось в третий раз.

На протяжении всего обратного пути я следил, не появляются ли другие люди, которые могли бы пройти мимо. Мне не хотелось, чтобы кто-то ещё увидел её. Я не мог знать, как они отреагируют. Впрочем, я, как обычно, не видел ни одного человека. К тому времени как я вернулся домой, была полночь; к счастью для нас обоих, я оставил свет на своём крыльце включенным, иначе я мог бы заблудиться. Когда живёшь в одном из немногих населённых во всём квартале домов, это означает много темноты. Город перестал даже включать своё уличное освещение, что ещё больше усугубило проблему. Я взглянул вниз на маленькую пони, которая по-прежнему спала в куртке, пока я её нёс. Она уже не дрожала: ей было достаточно тепло.

Взойдя на своё крыльцо, я осторожно, чтобы не сильно шуметь, достал свои ключи, открыл два засова, главный замок, дверную ручку, и, наконец, распахнул дверь. Свет внутри был выключен, из-за того, что, когда я уходил, снаружи было ещё достаточно светло. Я щёлкнул выключатель, и ожила единственная в прихожей лампочка, проливая немного света и в гостиную. Большая часть обстановки была моих родителей. Как, впрочем, и дом. Я стал его владельцем после их ухода, и я делал всё, что мог, чтобы сохранить его таким, каким он был.

Всё ещё с маленькой Рэйнбоу Дэш на руках я вошёл в гостиную. Проходя мимо портрета моей семьи, я поздоровался: „Здравствуй, мама, здравствуй, папа”. Я знал, что их здесь нет, но память о том, что они любили меня, и что я любил их, помогала мне оставаться в здравом рассудке и продолжать идти дальше по моей несчастной жизни. Когда я вошёл в гостиную, я почувствовал шевеление на моей руке. Она проснулась, скорее всего когда я включил свет, и сейчас стала проявлять беспокойство. Не зная, как поступить, или что делать в этой ситуации, я усадил её на диван.

Тотчас же она выпрыгнула из куртки и огляделась, уже исследуя своё окружение. Я наблюдал за ней, как она изучала диван, затем журнальный столик.

– Что ты делаешь здесь в моём мире?

Я не собирался произнести это вслух, просто по временам у меня так бывает. Я виделся с моими немногими друзьями довольно редко, и часто ловил себя на том, что разговариваю, ну, сам с собой. У меня не было домашнего животного, просто потому, что это означало бы больше расходов, чтобы его прокормить, а у меня и так были нелёгкие времена.

Всё, что я получил в ответ на свой вопрос, был ещё один отсутствующий взгляд на её лице. Это сказало мне, что она тоже не догадывается. Да и вообще, что я мог ожидать от маленькой пони, которая даже ещё не умела говорить.

– Ты что, потерялась?

В момент, когда эти слова сорвались с моих губ, её уши наклонились, и она опустила взгляд.

– О...

Внезапно до меня дошло, что она понятия не имела о том, что происходит, где она, кто я, да и обо всём остальном. Слово “потерялась” здесь не подходило: она просто вообще была не там, где надо.

– Что ж, пока ничего не выяснится, я думаю, ты могла бы... остаться со мной.

Я увидел, что она подняла голову, её уши снова стали выпрямляться, и она с волнением посмотрела на меня. Мои слова прозвучали не так уж ободряюще, и поэтому я попытался улыбаться, когда начал говорить:

– Не волнуйся. Какой бы ни была причина, по которой ты здесь оказалась, я уверен, со временем всё исправится. Мы просто... подождём. Хорошо?

Я не знал, почему я это спросил, но вроде бы это сработало. Её уши сразу же встали прямо, и она улыбнулась.

Несколько следующих часов мы провели, делая для неё “большой тур” по моему дому. Ничего интересного, на что можно посмотреть, и я не стал приводить её в свою спальню, опасаясь, что там она будет полностью окружена большим количеством грязной одежды. Потом я дал ей кое-чего поесть. Я разломал несколько маленьких морковок и с удивлением обнаружил, что у неё есть зубы. Так как она была ещё очень маленькой, до сих пор я не был уверен, могла ли она есть твёрдую пищу, такую как морковки. Во всяком случае, учитывая то, что она была из мультика, я не знал, что для неё являлось “правильным”.

Покончив с едой, она нашла удобное место в кресле моего отца и уселась там. Я был не против, это не то, как если бы я сел в нём. Когда он был жив, мне этого никогда не позволялось, так почему что-то должно было меняться даже после его ухода? Это было его кресло. Но я не собирался быть таким уж пунктуальным с маленькой пони, ведь она этого не знала, поэтому я позволил ей сидеть там, где ей было удобнее всего. Я дал ей ещё маленькое одеяло, чтобы она в нём закуталась, из-за низкой температуры в моём доме. Было не так холодно, как снаружи, однако перед уходом моих родителей стали возникать проблемы с печью. Был какой-то хитрый способ их устранения, но он умер с моим отцом.

В какой-то момент я должен был заснуть. Честно говоря, мне казалось, что из-за такого интересного события меня не будет клонить в сон, но после долгого времени на работе и бдения с Дэш моё тело имело другие планы. Я не помнил, на сколько времени я впал в забытьё перед тем, как проснулся снова, но это было неважно: мои глаза были закрыты, и я что-то почувствовал сбоку от себя. Я взглянул, и увидел, что рядом со мной спит маленькая голубенькая пони: её разноцветная грива и хвост не двигались, а её голова лежала на внутренней стороне моего локтя.

Я понимаю, что это начинает становиться баяном, но я вынужден это сказать: моё сердце взорвалось снова.

Оттого, что она лежала там и спала, свернувшись рядом со мной, она заставила меня улыбнуться от уха до уха. Её нежное дыхание было едва слышно. Волосы её гривы щекотали мою руку, но я сдерживал всякое движение, чтобы почесаться. Тепло её тела возле моего живота согревало моё уже слабое сердце. Хотя несколько месяцев – это не долгое время, именно столько я жаждал момента вроде этого. Моя собственная маленькая пони, плюшевая Рэйнбоу Дэш, с которой можно спать, уложив её рядом и крепко обняв. А теперь вот у меня есть настоящая Рэйнбоу Дэш, маленькая пони, спящая возле меня; такая довольная, как если бы она знала меня с рождения.

В этот момент не было ничего другого, что было бы значимо для меня. Моя безысходность, мои воспалённые ноги и наполненное болью сердце – всего этого я уже не замечал, ведь ничто другое не могло даже отдалённо сравниться с тем чувством, которое я сейчас испытывал: этой радостью, которую я переживал в тот момент, когда я лежал без сна на своём диване. Она здесь. Она реальна. В данный момент она моя маленькая пони. Она... моя маленькая Дэши.

----------

Прошло лишь четыре месяца с того времени, как я принёс юную Рэйнбоу Дэш себе домой. Я провёл что-то вроде небольшого “исследования” в рамках моих возможностей по этому вопросу, но не пришёл ни к каким выводам. Я понятия не имел, почему она здесь, и, откровенно говоря, меня это уже не волновало. Эти несколько месяцев вместе с ней стали самым удивительным временем моей жизни. Она, среди всего прочего, раскрыла моё сердце для любви и радости. В тот момент она сидела рядом со мной на диване, а я смотрел телевизор.

Кажется, ей нравилось смотреть утренние мультфильмы по местным телеканалам, да и сам я вскоре ими увлёкся. Она вела себя во многом как маленький ребёнок. Да и почему бы ей было и не вести себя так? Другое удивительное достижение – она научилась разговаривать. Я был не таким уж хорошим учителем, или, если уж на то пошло, родителем, но я делал всё, что мог, чтобы помочь ей научиться говорить и читать. Я не знал как, или даже с чего начать попытки научить её писать. В мультике они делали это своими ртами, но пока я решил это пропустить. Как только она будет немного постарше, и если она вообще будет оставаться со мной так долго, я решил, что сделаю всё, что смогу, чтобы её научить.

----------

Я привык к тому, что один год тянется медленно. Обычно я ожидал нового года в надеждах получить свежий старт. Теперь же мне показалось, что этот год прошёл для меня слишком быстро. Я принял решение, что так как я не знаю её настоящего дня рождения, считать днём её рождения тот день, когда я её нашёл. Семнадцатое сентября... довольно забавно, ведь это та самая дата, когда начал выходить в эфир второй сезон «Май Литтл Пони: Фрэндшип из Мэджик». Я перестал смотреть этот мультфильм после того, как в моей жизни появилась Дэши. У меня не было причин продолжать это делать и, если честно, у меня уже не было на себя много времени.

Было бы трудно скрываться от неё во время просмотра этого мультфильма, и ещё труднее было бы разъяснить ей ситуацию, если бы вдруг она его увидела, особенно учитывая её нынешний возраст. Она знала, что её зовут Рэйнбоу Дэш, но я уж как-то привык называть её данным ей Пинки ласковым прозвищем “Дэши”, и у неё с этим проблем не возникало. Сейчас она уже могла полноценно со мной общаться и читать по-английски, и даже начала учиться писать, как вы поняли, своим ртом.

Я пытался “изобрести” некие устройства для её копыта, чтобы она могла писать им, но для неё более естественным оказалось писать своим ртом, чем выполнять движения копытом. Теперь меня беспокоила одна вещь. Каждый день она сидела у окна и смотрела наружу. Я не волновался о том, что её могли увидеть прохожие. Так как я жил на тупиковой улице, это беспокоило меня меньше всего. Но всё же, хотя она мне об этом пока не говорила, я видел в её глазах жажду свежего воздуха. Я не мог держать её здесь, дома, всю её жизнь.

Ха... Я сейчас рассказываю так, как будто она должна была остаться здесь навсегда. Это было не так. Когда-нибудь, однажды, она должна была вернуться домой, неважно, был бы это просто “пумс”, и она исчезла бы, или же это произошло бы посредством некоего магического заклинания, явилась бы Твайлайт, и забрала бы её домой, чтобы вернуть всё на круги своя. В глубине души я надеялся, что этого никогда не произойдёт. Умом я понимал, что это случится. Вопрос был только лишь в том, когда.

Я надеялся вскоре попробовать начать выводить её на прогулки. Во время ходьбы на работу и с работы я обследовал несколько заброшенных участков и бывших парков, высматривая лучшее место, куда её можно будет привести. Как ни странно, лучшим местом оказался парк, в котором я играл, когда был маленьким. Следующим шагом было доставить её в этот парк. Как же это сделать? Она была ещё довольно маленькой, так что её можно было спрятать внутри куртки, или чего-нибудь ещё. Во всяком случае, завтрашний день обещал быть хорошим.

----------

Она сделала это. После двух лет под моим присмотром и полном отсутствии у меня знаний о полёте я помог ей научиться летать. Она стала уже довольно большой всего лишь за пару лет, и стало трудно скрывать её, когда мы ходили в парк. Я был в таком отчаянии, пытаясь её скрыть, что купил ей костюм собаки, чтобы она надевала его, так чтобы она могла ходить туда незамеченной. Она не была в восторге. И, я взял в библиотеке несколько книг и стал по ним изучать то, как обучают птиц летать.

Я мог бы посмотреть в интернете, но я боялся, что она могла заинтересоваться им сама. В интернете много ужасов, и она была к этому не готова. Если оглянуться назад, то, что она была знакома с телевидением, уже было достаточно плохо, однако она слишком полюбила смотреть Губку Боба и Наскар, чтобы я мог лишить её этого.

Вернёмся к полётам. В течении нескольких недель я брал её в тот старый парк, надеясь, что я смог бы ей помочь научиться летать. Там было большое дерево с ветвями, которые торчали над песочницей. Идеальное место для неё, чтобы практиковаться. Когда она падала, и я не мог подхватить её, у неё было по крайней мере что-то слегка мягкое, на что приземляться. Она много раз падала. Я знал, что она будет много падать. Она заработала много царапин, порезов и ушибов на пути к своей цели, но, в конце концов, после многих недель стараний, она полетела. Это было лишь короткое расстояние, около пятидесяти футов, но она всё же сделала это. Она немного поцарапалась, но она светилась от гордости. Возможно, теперь она могла летать в вышине, так что немногие люди на земле не заметили бы её. Мне предстояло выяснить, могла ли она манипулировать облаками, как она это делала в мультфильме: это значительно упростило бы наши прогулки. Тогда она могла бы прятаться на облаке, когда мы идём в парк.

Вот о чём ещё мне пришлось задуматься. Она попросила меня о своей собственной комнате. Подумав, я вспомнил, что в доме имеется лишняя спальня, хотя мои родители заполнили её моими старыми школьными вещами, а также моими старыми игрушками. Она могла бы ими играть, впрочем, она становилась старше, и я не был уверен, насколько интересными они бы ей показались. Если бы у неё была своя собственная комната, я мог бы приобретать ей её собственные вещи, чтобы она могла чувствовать себя до некоторой степени нормальной. Она была довольно умной для маленькой пони и имела представление о наших межвидовых различиях, но о своём происхождении она всё ещё ничего не знала. Она была ещё не готова; всё, что я мог, это всего лишь делать так, чтобы она оставалась счастливой.

Жаль только, что я не мог купить ей все те вещи, которые она хотела.

----------

Если бы четыре года назад вы сказали мне, что у меня будет разноцветная пони из мультика, о которой я буду заботиться, я бы сказал, что у вас не все дома. И хотя сам я был из реального мира, мне было плевать. Я был счастлив. Она была счастлива. В тот день мы праздновали, так как моя маленькая Дэши получила тогда свой отличительный знак.

Если честно, я сначала не знал, как отнестись к этому факту. Она даже не знала, что это было такое, пока я ей не объяснил. И это привело её в ещё больший восторг, чем прежде. Была обычная прогулка в парке, но на этот раз она решила, что ей надо увидеть, как высоко она сможет добраться. Я установил для неё рамки того, насколько высоко ей можно было летать, но, по правде говоря, я не мог ничего поделать с тем, что она вытворяла там наверху. Я не умел летать, и всё, что я мог поделать, это просить её быть осторожнее.

Она как-то вбила себе в голову, что должна увидеть, с какой максимальной скоростью она может летать, наверное, из-за того, что она была большой поклонницей Наскар, да и вообще гонок. Иногда она придумывала свои собственные трюки и фигуры, давая им свои имена. Я же сидел на специально поставленной мною скамейке и “болел” за неё. Вокруг больше никого не было. По сути, я считал, что последний человек уехал из этого квартала год назад. Ходили слухи, что весь этот участок собиралась выкупить какая-то компания, чтобы превратить его в одну большую промзону. Не знаю, что я чувствовал в связи с этим... но сейчас это было неважно. Ведь сейчас я так был переполнен радостью, что моя Дэши нашла себя. Пусть это был и не её мир, но она была всё той же Рэйнбоу Дэш из мультфильма... Вне зависимости от того, как я её вырастил, она обладала такой же дерзостью, и тем же характером, как и в мультфильме. А теперь у неё был ещё и свой отличительный знак.

В общем, она поднялась на довольно большую высоту, чтобы набрать скорость в падении. После этого ей способствовали все благоприятные факторы: как она сама потом рассказывала, её концентрация, и, может быть, моё внимание и поддержка с земли, но она сделала это. Она преодолела звуковой барьер и создала в небе звуковую радугу.

Тогда я не мог и вообразить, что нечто подобное возможно совершить в моём мире. Я знал, что можно преодолеть звуковой барьер, но реально сделать ещё и радужную составляющую? У меня просто сорвало крышу. Так вот: среди последствий этого взрыва были множество разбитых окон и запуск автомобильных сигнализаций в соседнем округе. Я мгновенно бросился к ней, и мы помчались домой, пока в парке никто не появился. К счастью, ни одно из моих окон не разбилось.

Всю оставшуюся часть того дня мы праздновали. Так уж случилось, что именно тогда был её четвёртый день рождения. Мне неоткуда было знать, сколько лет ей было на самом деле, когда я её нашёл, поэтому я просто начал отсчёт заново. Я купил бы торт, но из-за “бума” все предприятия закрылись – им теперь нужны были новые окна. Поэтому мы испекли торт сами. По-видимому, авторы фанфиков оказались правы: печь она не умела совсем. Пусть я в этом тоже был не лучшим, но некое кушанье всё же получилось. И всё-таки нам было весело, она была собой довольна, и была счастлива. И поэтому счастлив был я.

Хотя это было её основным событием в тот день, моё основное событие в тот день произошло только что. Она теперь уже приучилась спать в своей собственной комнате, а не со мной на диване, как раньше. Фактически, я перестал спать в моей комнате, и вплоть до недавнего времени разделял её общество в гостиной. Теперь я снова мог спать в своей собственной кровати, но я оставлял свою дверь незапертой, так что если бы я вдруг ей понадобился, она могла бы до меня добраться. Я как раз уложил её в кровать и пожелал ей спокойной ночи, когда она сказала это.

– Спокойной ночи, папочка. Я люблю тебя.

Сколько же я не был в интернете, наверное, три года? Я не знал, как поживали «Май Литтл Пони» онлайн, и какие мемы ещё живы, а какие уже нет. Но, пропади оно всё пропадом, я скажу это ещё раз, потому что это правда! Моё сердце взорвалось дважды! Прежде всего, не только потому что она назвала меня папочкой, что она уже делала иногда, но ведь она ещё произнесла это... „Я люблю тебя”.

На мгновение я не знал, что сказать, или что сделать. Прежде я никогда не оказывался в подобной ситуации. Но я вспомнил, что обычно делали мои мать и отец. И, наклонившись, я поцеловал её в лоб и сказал ей то же самое:

– Спокойной ночи, моя маленькая Дэши. Я тоже люблю тебя.

Она улыбнулась мне и закрыла глаза, собираясь уснуть. Я вышел, выключил у неё свет, убедившись, что её ночник-Губка Боб был включен, закрыл, разумеется, её дверь и сел на диван. Я сидел без движения уже в течении часа, так я погрузился в раздумья. Когда она несколько раз называла меня “папочкой”, я об этом не задумывался. Разумеется, я мог бы объяснить, почему она меня так называла. Я провёл с ней уже очень много времени, и воспринимал это просто как проявление её заботы. Но сегодня вечером, когда она произнесла эти три слова, я наконец-то понял это всем сердцем. Я её папочка.

Она считала меня своим папочкой. И, откровенно говоря, я считал её своей дочерью. Несмотря на то, что мы принадлежали к совершенно различным видам, всё-таки я любил её всем сердцем. И для того, чтобы я окончательно это понял, ей понадобилось всего лишь произнести эти слова. Думаю, наконец-то я сделал это. Я сломал свою твёрдую оболочку, которая сформировалась, когда умерли мои родители. Я впустил в свою жизнь милую маленькую пони. Я дал ей дом, чтобы жить, пищу, чтобы есть, а теперь и папочку, чтобы любить. Она подарила мне надежду, любовь, сочувствие, а теперь и нечто такое, название чего, как я думал, я никогда не вымолвлю: дочь.

Я всё ещё пытался предугадать, когда настанет время отправиться ей обратно в Эквестрию. И с каждым днём мне становилось всё труднее представить, когда действительно это произойдёт. Я лишь надеялся, что она меня никогда не забудет, потому что я её никогда не забуду.

----------

Я был уже уверен, что сейчас Дэши была своего окончательного размера. Она была около трёх футов ростом, и была уже совсем взрослой. И, хотя сейчас ей было, согласно моему условному способу подсчёта её возраста, лишь десять лет, я полагал, что ей скорее что-то около четырнадцати, или пятнадцати реальных лет. Так что мы отпраздновали пять пропущенных дней рождения и официальный день переезда. Всё верно, день переезда. Мы переехали из дома моих родителей благодаря тому, что я наконец скопил достаточно денег, плюс везению в казино. Мы купили красивый дом в сотне миль от города. Там было много открытых пространств, не было ни одного другого дома в радиусе пяти миль, а были только я и она.

Теперь она могла летать повсюду, где ей хотелось, где бы ей ни вздумалось. Она была поистине счастлива, хотя она скучала по старому парку. Теперь он канул в прошлое вместе со всем, что осталось на том участке. Крупное предприятие купило всю ту землю целиком, разровняло её и построило там большой завод. Возник поразительный экономический бум, и люди снова начали строить дома! Меня это радовало, но... просто это было не для нас. Из-за большого количества людей ей нельзя было бы выходить на улицу, а я не собирался заставлять её сидеть дома целый день, если только не шёл дождь.

Я нашёл новую работу, на которой платили намного больше, чем на прежней. О поиске работы говорила и Дэши, но потом она вспомнила, что я ей сказал. Её лицо в тот момент выглядело душераздирающе. Мы сидели за тортом, который мы испекли, о чём мне следует добавить, что мы улучшили это умение, по мере того как она набралась опыта. Я шутя сказал, что она не может из-за того, что она пони, и засмеялся. Она промолчала. Боже мой, я был ужасен. Я... я посмеялся лишь потому, что моя дочь другая.

Я просил прощения часами, и даже когда она сказала, что она всё понимает, я знал, что ей было всё ещё обидно. К счастью, у меня был способ исправить это. Из-за своих огромных размеров наши владения нуждались в долгом кошении травы. На следующий день я видоизменил газонокосилку так, чтобы она могла ею пользоваться, так что у неё появилась своя работа. Я даже стал ей платить, так что если бы она захотела, то смогла бы теперь купить себе свои собственные вещи. И хотя приобретать их для неё пришлось бы мне, теперь она действительно могла бы сказать, что она на что-то заработала. По мультфильму, она была пони, отвечающей за погоду. Но я не хотел заставлять её возиться с матушкой-природой без крайней на то необходимости, тем более, что, на самом деле, там не возникало никаких дел, которые стоило бы выполнить.

Я всё никак не мог поверить, что она была со мной уже десять лет. Боже мой, как быстро летит время... Я хотел бы, чтобы оно шло помедленнее, чтобы мне можно было остаться с ней подольше. Я не помню, когда именно, но внезапно у меня появилось чувство, что время, отмеренное нам для нашей совместной жизни, уже на исходе. Всё стало каким-то слишком хорошим, чтобы быть правдой.

----------

Сегодняшний день стал худшим днём моей жизни. Он даже был хуже того дня, когда умерли мои родители. Из-за событий, которых я не смог предотвратить, Дэши узнала правду прежде, чем я сам ей об этом рассказал. Она узнала, кем она была на самом деле, – вымышленным персонажем из мультфильма для детей. Она была в бешенстве, нет, расстроена сверх всякой меры. Она заперлась в своей комнате, но я же знал свою дочь. Она никогда не оставалась там подолгу. Она открыла своё окно и улетела, возможно, на дерево, чтобы погрузиться в свою печаль там.

Я был чудовищем.

Я должен был рассказать ей раньше, просто я не мог выбрать подходящее время. Теперь мы оба страдали из-за моей легкомысленности. Мне казалось, что приобрести кабель было хорошей идеей, что это даст ей возможность смотреть чуть больше программ, но вот что я проглядел, так это то, что мы получили станцию HUB. Мне даже не было известно, было ли это до сих пор так, но к своему удивлению я обнаружил, что мультфильм «Май Литтл Пони» всё ещё выходил в эфир! Его съёмки были прекращены на восьми сезонах, но его повторы транслировались до сих пор.

Я помню, как я пришёл с работы с кое-какими продуктами, оставил их на кухне и направился в гостиную. Вот тогда я увидел это...

„Ура! Она сделала это!” – кричала Флаттершай, прыгая от радости, а Эпплджек, Твайлайт и Пинки Пай сидели на облаках с ошеломлёнными лицами.

Моё сердце упало... Я знал эту серию... Я помнил эту серию. Даже после двенадцатилетнего перерыва... я всё ещё помнил ту проклятую серию. В той серии Рэйнбоу Дэш сделала звуковую радугу, так же, как моя Дэши несколько лет назад. В тот момент я всё ещё держал свои ключи... и я выронил их. Они лязгнули о деревянный пол, и если она и не знала до сих пор, что я был дома, то теперь она это знала.

– Как давно... – спросила меня Дэши без единой эмоции в голосе.

– Я...

– Как давно ты об этом знал?

– Я...

Дэши повернулась, чтобы посмотреть на меня, и грива её выглядела ещё хуже обычного.

– КАК ДАВНО ТЫ ОБ ЭТОМ ЗНАЛ?!

Я был в полной беспомощности... слеза сбежала по моей щеке, когда она крикнула на меня. За все эти годы это был первый раз, когда она повысила на меня голос.

И я целиком этого заслуживал.

Так вот, я сел, выключил телевизор, и рассказал ей всё. Я рассказал ей о мультфильме, о том, как я нашёл её, и я ответил на все вопросы, какие у неё ко мне были.

Их было много.

Большинство из них были связаны с мультфильмом, и я на них ответил просто то, что думал на самом деле. Что хотя она являлась Рэйнбоу Дэш из этого мультфильма, сама она была другой анимированной пони. Я попытался ей это объяснить, но ею овладело упрямство, и она продолжала меня обвинять.

Я получил всё это сполна. Я всё это заслужил. Я слишком долго скрывал от неё эту ужасную тайну. Она сейчас была уже совсем взрослой пони, способной самой о себе позаботиться, если бы она жила в Эквестрии. А я вот всё ещё относился к ней, как если бы она была моей маленькой кобылочкой. С моей стороны это было неправильно, но я ничего не мог поделать. Я вообще не хотел, чтобы это когда-либо случилось, хотя я и знал, что это произойдёт. Мне нужно было сделать то, что следовало сделать, однако я этого не сделал. Было лишь вопросом времени, когда она всё это узнает, ведь она догадывалась, что она была необычной.

После нашего разговора она улетела наверх в свою спальню и захлопнула дверь. Через час я решил её проверить, и тишина в ответ поведала мне, что она улетела. Я мог лишь надеяться, что она вернётся, а если нет, то хотя бы будет держаться подальше от других людей. Если что, как я надеялся, откроется нечто вроде портала, она вернётся обратно в свой мир, и ей не придётся думать обо мне снова. Всё, что я мог бы ей сказать в тот момент, это попросить прощения.

Мне было так... так... жаль.

----------

Прошло уже три дня, как Дэши улетела. В ту ночь, когда она меня покинула, я сделал то, чего не делал уже очень давно: я пошёл гулять. Я не помню, где я гулял, и как долго я гулял, но делал я именно это. Я гулял. Сейчас, три дня спустя, я обнаружил, что гуляю снова. Я был вне дома уже около трёх часов, и, хотя было только пять часов вечера, стала сгущаться тьма.

Надвигался шторм, и скоро я должен был ощутить на себе его силу. Я развернулся, чтобы идти домой, впрочем, я не торопился. По прошествии этих последних нескольких дней мои силы были почти на нуле, ведь съел я едва ли чего-то больше нескольких тостов. Каким же растерянным я себя чувствовал, когда я шёл через леса, окружавшие мой дом. Нет, наш дом. Он был настолько же её, как и мой, и ничто не могло этого изменить.

Начался дождь, но я не ускорил шаг. Я просто шёл, как делал это давным-давно. Далёкие воспоминания обо всей моей боли и печали до встречи с Дэши начали вдруг просачиваться в мой разум обратно. Годами у меня не возникало подобных мыслей. Капли воды, стучавшие по листьям деревьев, помогали мне отвлечься. Это был такой спокойный звук, один из тех, что никогда не услышишь в городе.

Дождь стал усиливаться, и моя рубашка насквозь промокла. Я был уверен, что завтра утром буду больным, но мне было плевать. Я и так уже болел все эти три дня, – душевной болезнью, которая разрывала на куски моё сердце. Моя дочь была где-то там, страдающая, лишённая всякого комфорта и тепла под этим дождём. Я хотел бы быть там, с ней, даже если она могла и не хотеть этого. Судя по тому, как она себя вела, она могла даже не захотеть видеть меня снова.

Я не обвинял её... так, должно быть, ужасно узнать нечто подобное о своём прошлом. Я не мог даже вообразить, на что это могло быть похожим. Я знал, что Дэши – сильная пони, и она могла с этим справиться. Но ещё я знал, как порою она могла держать обиду. Я не был уверен, что, даже если она вернётся, сможет ли она когда-нибудь простить меня. И, что более важно, смогу ли я когда-нибудь простить себя.

Дождь лил уже вовсю. Кроны деревьев едва сдерживали проливной дождь, и по мне стучали капли воды. Я остановился оглядеться и сориентироваться, чтобы вернуться домой. Я не заблудился – большую часть этой местности можно было с лёгкостью пройти, если её знать. Просто я, пока шёл, пытался ещё и найти Дэши. Прежде всего, именно это было причиной того, почему я гулял по лесам.

Я прибавил шагу, неуклонно продолжая идти сквозь этот дождь. Вдруг я заметил большое толстое дерево. Оно выделялось ростом среди остальных, и, увидев под ним лишь слегка влажную траву, я понял, что его многочисленные ветви могли сдержать даже этот сильный дождь. Мне нужно было отдохнуть, поэтому я пошёл под дерево и сел там. Трава была едва мокрой, ведь здесь лишь немного маленьких капелек пробивали себе путь вниз.

Мне представилось, что именно под таким деревом могла бы спрятаться от этого дождя Дэши. Мне хотелось, чтобы это на самом деле было так, но, когда я подошёл, я не заметил никаких её признаков.

Я закрыл глаза и прислонился к громадному стволу дерева, размышляя о моей жизни... нашей жизни, вместе, в роли отца и дочери. Какой же крепкой мы стали семьёй, и нам повезло, что у нас случались лишь довольно редкие ссоры. И ни одна из них не была настолько душераздирающей, как три дня назад.

Когда я снова представил лицо Дэши, я почувствовал, как слеза сбегает у меня по щекам. Злость, и вместе с тем растерянность в её глазах едва не разрывали меня на части. Мне ужасно хотелось всё исправить, или повернуть время вспять и предотвратить произошедшее. Но ни то, ни другое сделать я не мог. Что было сделано, то было сделано.

– Прости... – сказал я вслух, не волнуясь о том, что меня услышат. В этих лесах я был один, за исключением диких зверей. Кроме того, все они прятались от дождя, а те, кто этого не делал, были далеко отсюда.

– Прости меня, Дэши.

Я продолжал плакать, закрыв свои глаза и прислонившись к дереву. Вокруг меня продолжал лить дождь. Одна случайная капелька попала по моей голове, но я не обращал внимания.

Тут что-то хрустнуло рядом.

От внезапного звука я открыл глаза и взглянул слева от себя. Я был шокирован тем, что я перед собой увидел. Дэши, моя маленькая Дэши, покрытая от гривы до хвоста колючками и древесным соком, стояла в паре футов от меня и смотрела глазами, полными слёз. Она вся была мокрой, от дождя и от слёз. Я не слышал, как она приблизилась, ведь всё-таки она была пегасом, и поэтому ступала очень тихо и легко.

Она ничего не сказала, – вместо этого она подошла ко мне, не обращая внимания на шум, который возникал под её копытами. Я не двигался; я просто сидел на земле и смотрел своими промокшими глазами. Как же она выглядела ужасно, и вместе с тем прекрасно. Её шерсть нуждалась в хорошей чистке, но это было наименьшей из моих тревог.

Без единого слова она села рядом со мной, не глядя мне в глаза и повернувшись в сторону леса. Я лишь смотрел на неё, желая обнять её крепко-накрепко и никогда больше не отпускать. Но я сдержался, зная, что это было бы слишком неожиданно. Наконец, она заговорила первой.

– Я... я слышала тебя, – и тут она перешла на шёпот, – и я тоже извиняюсь.

Я лишь улыбнулся сквозь слёзы: её упрямый характер всегда проявлялся в том, насколько нелегко ей было извиняться.

– Дэши, тебе не за что извиняться. Всё просто же, это моя вина.

Кажется, мои слова прошли мимо неё, и в этот момент она наконец-то посмотрела на меня с грустью в глазах.

– Папа. Ты... ты по-прежнему меня любишь?

Настало время действовать. Я дотянулся до неё и схватил, заключив в крепкие объятия.

– Конечно, Дэши. Я любил тебя всегда. И я до сих пор тебя люблю, несмотря ни на что. Даже никакая маленькая ссора вроде этой не смогла бы этого изменить.

Она возвратила объятия, и мы сидели там и плакали вместе. Мы продолжали просить друг у друга прощения, я за то, что скрыл правду, а она за то, что повысила голос и улетела. Через некоторое время дождь стал стихать, а мы всё ещё сидели под этим деревом.

– Папа.

– Да?

– Может, нам пойти домой? Мне нужен душ, очень сильно.

Я прыснул от смеха, и она тоже засмеялась. Я поднялся. Мы шли домой; и она снова улыбалась. И я тоже. После некоторых раздумий я решил подарить ей подарок на её день рождения чуточку раньше.

Билет на Инди 500. Да, я решил взять её на те самые Инди 500. Она может просто забраться на какое-нибудь облако и смотреть оттуда, в то время пока я буду на трибунах. Мне даже можно было не брать ей билет, но так у неё останется какое-то напоминание об этой поездке. Я знал, что она от этого будет в восторге, и хотя я не ждал, что это сможет всё исправить, я надеялся, это немного её подбодрит.

Спустя некоторое время, как я надеялся, ей удастся успокоиться и примириться с существованием самой себя в мультике. Она была умной кобылой, и знала, что она была настоящей, а не той вымышленной пони из мультика. Я лишь помог ей поверить в это, и, надеюсь, она сделала то же самое и для меня.

----------

В жизни любых родителей наступает момент, когда они должны отпустить своего ребёнка. Будь то лучшему, или к худшему, когда-нибудь это должно случиться. Я сидел один в своей гостиной, погрузившись в фотографии с моими далёкими воспоминаниями о себе и Дэши. На её двадцатый день рождения я спланировал специальную поездку, чтобы посмотреть авиашоу. Но когда мы уже собрались уходить, в дверь постучали.

За все те годы, пока мы там жили, никто ни разу не стучал к нам в дверь. Проклятье, мы даже не выработали никаких инструкций на тот случай, если кто-то покажется. Я просто сказал ей пойти в свою комнату, пока я с этим разберусь. Как только я услышал, что она закрыла свою дверь, я спокойно и собранно спросил, кто там, ожидая, что это какой-то незнакомец, который сбился с пути во время его, или её странствий. Женский голос ответил мне таким изящным, и вместе с тем величественным тоном, что я ощутил, что слушаю её с наивысшим вниманием. Она спросила, может ли она войти, – просьба, которую в обычных условиях я отверг бы во мгновение ока, и кроме того, что-то в её голосе было знакомым. Я не смог удержаться от того, чтобы подойти и открыть дверь.

Сначала, когда я увидел фигуру, стоявшую на моём крыльце, я не мог понять, сплю я, или же у меня галлюцинации. Стояла там лучезарная и величественная Принцесса Селестия. Я лишился дара речи; во мне смешались эмоции волнения брони, которые я испытывал только во время первой встречи с Дэши, и эмоции грусти, ведь я понимал, что это означало. Ещё секунду она стояла и смотрела на меня; наши глаза были на одном уровне, ведь размером она была почти с крупноразмерную лошадь. Я отступил назад и позволил ей войти. Следующим поразившим меня сюрпризом были пять других пони, последовавших её примеру. Сначала Твайлайт Спаркл, а потом и вся остальная компания: Эпплджек, Рарити, Флаттершай, и последней прискакала Пинки Пай.

– Ого, так вот как выглядит здешний дом изнут- УХ ТЫ! У ТЕБЯ ЕСТЬ КУХНЯ! Я голодна, ты голоден? Я могу приготовить нам что-

Копыто Эпплджек остановило её:

– Полегче, моя сладкая. Мы здесь только за Рэйнбоу, и ни на какую еду у нас нет времени, – в животе у Эпплджек пробурчало, – неважно, как мы голодны.

Я всё ещё не знал, как на всё это в целом реагировать, но, чтобы не быть грубым, я решил предложить кое-какие остатки:

– Эээ, у нас осталось кое-чего от ужина с прошлого вечера. Можете располагаться.

Пинки расценила это как “окей” и с готовностью умчалась на кухню. Казалось, мне даже не нужно было объяснять ей, где что находилось: она сразу же узнавала, где что лежало. Спишите это или на слепую удачу, или же просто на то, что она была Пинки Пай... Я лично выбрал последнее.

– Я послежу за ней, – сказала Эпплджек и пошла присоединиться к своей гиперактивной подруге. Проходя мимо, она вручила мне свою шляпу. Я нашёл странным, что этих пони не так уж смущало присутствие такого странного существа, как я. То же самое можно было сказать и про меня, но ведь из-за того, что я пятнадцать лет прожил с Дэши, я давно привык к присутствию рядом подобного создания. А теперь у меня тут были ещё пять пони и в придачу одна крупноразмерная лошадь, смотревшие на меня с той же долей любопытства, с какой и я на них.

Возникла пауза, во время которой я наблюдал, как две пони вошли в мою кухню и начали рыться в моём холодильнике.

– Я очень удивлена, – начала Селестия, – я ожидала несколько большего противодействия перед тем, как вы нас впустите.

– Почему? Я знаю, кто вы все.

Селестия кивнула:

– А, так значит вы знаете.

– Если вы о том, что вы – вымышленные персонажи из детского мультфильма, тогда да. Но вот почему вы все здесь, я понятия не имею.

Насчёт последнего я солгал, чтобы не тревожить своих чувств. Я знал причину, но старался о ней не думать.

– О, я думаю, вы знаете.

Моё сердце упало в подложечную ямку. Я действительно знал, и она была достаточно прямой, чтобы указать мне на это. В течение всех этих лет я предвидел этот момент, но по мере того, как тянулось время, эта мысль медленно рассеивалась, пока от неё не осталось ничего кроме одного маленького клочка в моём разуме. Именно в такие моменты, вы же знаете, всегда нечто подобное происходит: когда всё наконец идеально, и вам больше не о чем беспокоиться.

– Эмм, простите, сэр, – начала Твайлайт, – но могли бы мы убедиться, что Рэйнбоу Дэш, как это должно быть, здесь? Так ли это?

Я посмотрел на сиреневую пони; мне хотелось ответить ей нет, но я понимал, что это было бы бесполезно.

– Она наверху в своей комнате.

– В своей комнате? – удивлённо спросила Рарити.

– Да, Дэши в своей комнате. Я не знал, кто пришёл, и не хотел, чтобы её увидели.

– Дэши? Как мило, вы уже так с ней сдружились? – продолжила Рарити.

В этот момент мне так сильно захотелось ударить эту пони: меня оскорбило то, как она ответила.

– Сдружились? Это, уж точно, совсем не то, с чего надо начинать. А прежде всего я должен спросить вас, пони, что это вы натворили со всем этим?

Селестия подняла бровь, удивлённая сменой моего тона.

– Видите ли, моя ученица-

– Мне известно, кто она такая, давайте ближе к делу, – я был очень резок с ней. Хотя я и был взбешён, мне хотелось понять, почему они отправили маленькую Дэши в какой-то другой мир.

Твайлайт закусила губу, а её наставница продолжила:

– Да, конечно. Гм, она работала над заклинанием, чтобы помочь команде погоды с развитием шторма. Ну, шторм у них получился немного сильнее, чем было нужно, и когда Твайлайт попыталась использовать свою магию, чтобы рассеять его, ударила молния, которая повстречалась с её магией. Рэйнбоу Дэш имела несчастье оказаться вблизи этого взрыва, он поглотил её и отправил сюда. Итак, мы здесь, чтобы вернуть её обратно, всё достаточно просто, я полагаю.

Прежде чем я смог ответить, Дэши позвала из своей спальни:

– Папа? Там всё в порядке?

В ту секунду моё сердце перестало биться, и я поочерёдно смотрел на лица пони. На каждом из них читался полный шок и растерянность. Они узнали голос своей Рэйнбоу Дэш, но ведь она же произнесла “Папа”.

– Эээ... прости меня, мой сладкий, – начала Эпплджек, возвращаясь из кухни, – я правда только что слышала, как Рэйнбоу назвала тебя “папа”?

Прежде чем я ответил, снова вмешалась Селестия:

– Не потрудитесь ли объяснить?

Я был растерян; так много всего сразу пронеслось в моей голове. Я мог сделать только одно... и мне нужно было это сделать, хотя мне этого и не хотелось бы.

– Идите в гостиную и располагайтесь, я сейчас вернусь с ней.

Я не получил ответа. Развернувшись, я медленно пошёл по лестнице наверх.

– Папа?

– Да, Дэши. Я иду. Нам... – я посмотрел вниз на группу пони, наблюдавших, как я поднимаюсь, – ...нам нужно поговорить.

И так вот что я сделал. Я рассказал ей, кто там был внизу, и что они пришли вернуть её обратно. С некоторого времени она периодически смотрела этот мультик и находила эти дурацкие приключения забавными. Она уже отбросила все мысли о том, что Рэйнбоу Дэш из мультика – это она, и воспринимала её лишь как одного из персонажей этого мультфильма. Когда я пытался ей объяснить, что там сейчас внизу те самые пони, она со смехом отмахнулась от меня. Она не поверила мне, и думала, что я разыгрываю над ней какую-то шутку. Поэтому мне пришлось привести её в гостиную.

– ДЭШИ! – закричала Пинки, запрыгнув прямо на свою голубенькую подругу.

Дэши немедленно оттолкнула розовую пони:

– Эй, уйди от меня!

Она была поражена присутствием такого количества пони у нас в гостиной. Все они смотрели на неё с тревогой, не понимая, почему она оттолкнула свою ближайшую подругу.

Пинки была в растерянности, сахарная вата её гривы начала распрямляться.

– Ты... меня не помнишь... что ли?

– Нет, да и никого из вас, – ответила Дэши.

Мне было во многих отношениях обидно. Я знал, что это были её друзья, но так много всего пошло не так, как надо, что она не знала всей правды полностью. И поскольку никто из них тоже, мне нужно было им объяснить.

– Я... – начал я, – Дэши, присядь, пожалуйста, я должен им рассказать.

Она просто села в своё кресло. На протяжении всего времени она смотрела на всех этих пони, которые расселись на диванах и на коврике посередине возле камина.

Пора было начинать, но я начал в первую очередь с вопроса:

– Как давно она была отправлена сюда?

Вопрос застал их врасплох, но Твайлайт, прочистив своё горло, сказала:

– Около пятнадцати дней назад, а что?

Я лишился дара речи. Пятнадцать дней назад? Вот проклятье, она ведь жила со мной пятнадцать лет! Это значило, что день в их мире означал год здесь.

– Что ж, – продолжил я, – Тут прошло гораздо больше времени, чем там.

– Сколько? – спросила Твайлайт.

– ...Пятнадцать лет.

Все пони, кроме Селестии, разинули рты.

– Это не объясняет, почему она не узнаёт нас, – сказала Эпплджек.

– Что ж, дело вот в чём. Когда я её нашёл, она была... совсем маленькой.

– Что вы сказали?

– Согласно моим расчётам, я думаю, ей было не более четырёх, или пяти лет.

Теперь и Селестия выглядела удивлённой.

– Вы хотите сказать нам, что вы заботились о Рэйнбоу Дэш в течении пятнадцати лет, с того времени, когда она была совсем малюткой? – спросила она.

Я просто кивнул и посмотрел на Дэши, которая сидела с ничего не выражающим лицом.

– Мы... она... – начал я, но больше уже не мог сдерживать слёзы, – Я знаю, что это не так... боже, я хотел бы этого, но-

– Я понимаю, теперь слово “папа” имеет смысл, – оборвала меня Селестия, сохраняя строгое выражение лица. Она думала, пытаясь собрать в своих мыслях воедино то, что, возможно, произошло. Лично я списал это на счёт магии, которая вследствие, может быть, возникшей нестабильности отбросила её назад в возрасте.

Несколько мгновений стояла тишина, было слышно только дыхание семи пони и моё. Наконец, тишину нарушила Дэши:

– Так что теперь будет?

Я посмотрел на принцессу, пытаясь предугадать её мысли. Независимо от того, как хорошо я научился читать мысли Дэши по её лицу, у Принцессы Селестии было самое непроницаемое лицо, которое я когда-либо видел. Я понятия не имел, о чём она в данный момент думала, и что чувствовала.

– Что ж, всё довольно просто. Твайлайт? – Селестия посмотрела на свою ученицу, которая мгновенно оживилась, услышав своё имя, – ты всё ещё помнишь заклинание памяти? То, из случая с Дискордом?

Твайлайт просто кивнула и слезла с дивана, спрыгнув на пол.

Я понимал, что происходит, что задумала Селестия. Она хотела, чтобы Твайлайт либо стёрла её воспоминания, чтобы начать их заново. Либо, возможно, как мне хотелось надеяться, она всего лишь хотела вернуть Дэши её воспоминания об их дружбе и жизни в Понивилле. Я не знал, что делать, – я чувствовал, что всё это было правильно. Я знал, что это было правильно, и это следовало сделать. Я говорил себе, что в течении пятнадцати лет я ждал этого момента. Но, прежде чем это случится, я должен был кое-что сказать. Эти пони собирались забрать с собой мою Дэши, и прежде чем это произойдёт, мне нужно было сказать несколько слов.

– Нет, пожалуйста, подождите, – начал я. Твайлайт остановилась и посмотрела на солнечную принцессу, – дайте мне всего лишь ещё минутку с ней, пожалуйста. Это всё, о чём я прошу, потому что... потому что это последний момент, когда мы друг друга видим.

Я перестал сдерживать слёзы, и с этого момента уже в открытую плакал. Уже все пони видели, как я страдаю, и видно было, что Дэши тоже не слишком хорошо держалась. Итак, понимая, что нехорошо оттягивать неизбежное, я подошёл к креслу, в котором сидела Дэши, опустился на колени, чтобы встретиться с ней на уровне глаз, и стал ей говорить:

– Дэши, моя маленькая Дэши. Я люблю тебя всем своим сердцем. Ты сотворила чудеса, ты раскрыла меня из того человека, каким я был когда-то прежде. Ты... – я сделал небольшую паузу, чтобы успокоиться, –... ты принесла так много радости в мою жизнь, что нет никакой возможности, что мне когда-либо удастся отблагодарить тебя полностью.

С этого момента и Дэши начала плакать. От этого мне стало только хуже.

– Эти пятнадцать лет, что мы провели вместе, разговаривая, играя, летая; таким всё это было для меня особенным. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я вечно буду тебя любить. Неважно, что мы не связаны биологически, или что мы из разных миров. Мне всё равно, что ты будешь обо мне когда-либо думать, и будешь ли ты вообще меня помнить, но в данный момент, когда ты – моя Дэши, я хочу, чтобы ты, – я ткнул ей в грудь, чтобы физически показать, что я говорил ей, – знала вот что. Если появится какая бы то ни было проблема, и ты будешь нуждаться во мне, не стесняйся отыскать дорогу и добраться ко мне, ладно?

Я попытался засмеяться, чтобы выдать последнее за шутку. Это сработало, лишь чуточку, и мы оба продолжили плакать. И ещё я слышал какое-то сопение позади меня; я мог представить только Пинки Пай, плачущую так же, как тогда, в конце второй серии первого сезона, когда Луна и Селестия воссоединились.

– Д-д-должна ли я уходить, п-п-папочка?

Прошло уже несколько лет с тех пор, как она в прошлый раз называла меня “папочкой”. Большую часть времени она называла меня просто “папа”, или “папик”. Было приятно узнать, что она до сих пор была достаточно обо мне заботлива, чтобы называть меня папочкой, как тогда, когда много лет назад она говорила мне это впервые.

Я просто кивнул головой и встал. И прежде чем я полностью успел вернуть себе равновесие, она запрыгнула на меня и крепко обняла. Я почувствовал, как её слёзы текут сзади по моей шее, и возвратил объятие.

– Там твоя настоящая родина, Дэши. Твой дом не здесь. Тебе нужно вернуться туда, где твоё место.

– Моё место здесь, с тобой!

Мне было так больно говорить это, но я должен был убедить её, что это нужно сделать:

– Нет, это не так. Здесь ты ограничена, здесь ты можешь летать только возле дома. У тебя нет друзей, или других пони, с которыми ты бы могла общаться. Я всего лишь заботился о тебе до того, как придёт этот момент, но просто я никогда не думал, что это будет так болезненно.

В течении нескольких минут, пока продолжалось молчание, мы держали друг друга в крепких объятиях. Она уже ничего не возражала и уже не противилась происходящему, и я осознал, что она тоже поняла, что всё это необходимо сделать.

– Я люблю тебя, папочка...

– И я тоже люблю тебя, моя маленькая Дэши.

Мы разомкнули объятия, и она опустилась на пол.

К этому моменту слёзы текли уже у всех пони, даже у самой принцессы. Кажется, она довольно хорошо могла истолковать то, что именно произошло, – относительно разницы во времени и всего такого, но, очевидно, отклонение в возрасте стало для неё шоком. Скорее всего, она ожидала встретить тридцатипятилетнюю Рэйнбоу Дэш, но вместо этого обнаружила мою двадцатилетнюю Дэши.

Твайлайт подошла поближе к Рэйнбоу Дэш, ещё раз всхлипнув перед тем, как её рог начал светиться. Я понимал, что сейчас будет, и было это так больно... но я знал, что это было правильно. Это должно было случиться, ради неё, ради её друзей и, в конечном счёте, ради меня. Я теперь знал, что в данный момент она отправляется домой, что теперь она сможет быть со своими друзьями и летать куда и когда ей захочется, без каких бы то ни было ограничений. Она сможет снова наслаждаться своей дружеской компанией.

– Подождите!

Я перевёл взгляд с пола на Дэши, – она отстранилась от Твайлайт.

– Прежде чем мне уйти, я хочу кое-что взять.

Прежде чем кто-либо из пони, или я, успел возразить, она улетела в свою комнату. Через какое-то мгновение она вернулась с коробкой из-под обуви в своих передних копытах. Я не знал, разрешат ли ей что-нибудь забрать с собой, и был наполовину уверен, что принцесса воспротивится. Однако она молчала и позволила Дэши что-то быстро написать на клочке бумаги и положить его на журнальный столик.

Она снова посмотрела на меня, всё ещё плача, но уже с улыбкой на своём лице. Я теперь понимал, что она осознавала, что именно так всё это и должно было закончиться, и я знал, что я тоже это знаю. В той коробке, по моему предположению, были, вероятно, самые дорогие её сердцу вещи, которые она хранила там на случай, если ей придётся уходить. И хотя мне было больно об этом думать, я надеялся, что у неё там была фотография нас с ней. С другой стороны, я надеялся, что нет, ведь в этом случае она вынуждена была бы вспоминать меня в своём далёком мире, и это причиняло бы страдания, так же, как и всё остальное.

– Прости меня, Рэйнбоу Дэш, – начала Твайлайт, – Я... я искренне хотела бы, чтобы был другой способ это сделать. Я хотела бы, чтобы мне не пришлось этого делать. Но...

– Нельзя ли... – начала Дэши, – нельзя ли ему пойти со мной?

Судя по её запинающемуся голосу, она просто размышляла вслух, а не по-настоящему задавала вопрос. Твайлайт покачала головой, не в силах взглянуть в глаза своей подруге, которая перед ней плакала.

– Рэйнбоу Дэш, – начала Принцесса Селестия, – Он не может присоединиться к тебе в нашем мире так же, как ты не можешь остаться у него. Всего этого никогда не должно было произойти, и этот мир вокруг нас не предназначен для того, чтобы быть твоим домом. И тем не менее... – Селестия, улыбаясь, посмотрела на меня, а затем стала оглядывать нашу гостиную. Все эти фотографии нас с ней, все её безделушки и прочие вещи, разбросанные по комнате, – ...и тем не менее, здесь произошло нечто прекрасное. Нечто, что объяснить полностью выше моих возможностей.

– Когда я поняла, куда ты попала, я ожидала худшего. Я знала, что тебя погубит, испортит и лишит сияния жестокость этого мира. Однако сейчас я вижу, что всё как раз наоборот. Этот человек вырастил тебя, и мне очевидно, что ты была в хороших копытах- или руках, так сказать.

Дэши, вникая в слова Селестии, ещё один раз шмыгнула и начала успокаиваться.

Затем Селестия, по-прежнему улыбаясь, посмотрела на меня снова:

– Я не могу говорить за вас, но судя по тому, что я вижу перед собой, по тому количеству любви, которой вы оба обладаете по отношению друг к другу, вы, должно быть, растили её так, как если бы она была вашей собственной. Даже несмотря на очевидные различия, вы всё же растили её без предвзятости к её виду, к её происхождению. Вы растили её как свою дочь, и это делает всё положение лишь намного хуже.

Я внимательно слушал её слова, как и остальные пони в этой комнате.

– И, я должна вам сказать, дорогой сэр, пожалуйста, не считайте мою ученицу ответственной за это. Ни у неё, ни какого-либо другого пони ни в коем случае не было намерения принести так много страданий кому-либо из вас. Если вам нужно обвинить кого-то, я попросила бы обвинить меня. Это я помогла им добраться сюда, чтобы вернуть Рэйнбоу Дэш обратно на её родину... далеко отсюда.

Я просто не мог смотреть ни на кого из них. Моё тяжёлое дыхание прерывалось рыданиями. Моя память сорвалась с цепи, пробуждая воспоминания обо всём, что мы с Дэши делали вместе. Я глубоко вздохнул и сказал:

– ...Да как же я могу обвинить кого-то? За то, что Рэйнбоу Дэш оказалась здесь?

Я всхлипнул, затем прочистил горло и продолжил. Я почти не мог говорить, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить себя.

– Это были лучшие пятнадцать лет моей жизни. И, во всяком случае, я чувствую, что как раз наоборот: я хочу поблагодарить тебя, Твайлайт, и всех вас. Спасибо вам за то, что вы сделали, пусть и непреднамеренно. Спасибо вам за всё то, что из этого получилось. И, наконец, спасибо вам за все мои годы, мою жизнь и мою любовь... с Дэши.

Я попытался улыбнуться Твайлайт между рыданиями, но она сама смотрела, чуть не плача, и успела лишь отвернуться, прежде чем заплакать самой.

Затем Селестия встала с коврика, на котором лежала, и пока я стоял, она подошла ко мне.

– Не нужно благодарностей, добрый сэр. Напротив, это я хочу поблагодарить вас за заботу об одной из моих маленьких пони. Она никогда не сделала бы этого сама без такого, как вы.

Селестия закрыла глаза и затем наклонила свой рог ко мне. Я не двигался; я не понимал, что происходило, но она коснулась своим рогом моей головы. Я почувствовал тепло, которое стремительно распространялось по моему телу. Всё ещё улыбаясь, она убрала свой рог, и отступила назад.

– Спасибо вам.

Затем стали говорить другие пони.

– Спасибо вам, сэр – добавила Твайлайт, наконец-то в состоянии говорить сквозь слёзы.

– Спасибо вам, – сказала Эпплджек.

– Спасибо вам, дорогой мой, за заботу о нашей Рэйнбоу Дэш, – проговорила Рарити.

– Эмм, с-спасибо вам, – тихонько сказала Флаттершай.

– СПАСИБО! – выкрикнула Пинки, запрыгнула на меня и обняла.

Этот её эксцентричный поступок заставил меня на мгновение засмеяться. Более того, слухи из интернета подтвердились: её грива действительно пахла сахарной ватой.

Я только лишь молчал и кивал, а затем опять посмотрел на Дэши, на лице у которой тоже была улыбка.

Все пони вернулись к Дэши, и рог Твайлайт снова начал светиться.

– Ты уже готова, Рэйнбоу? – спросила снова Твайлайт, приблизившись к Дэши и приступив к своим магическим заклинаниям.

Она просто кивнула и закрыла глаза, приготовившись к неизбежному.

Когда рог Твайлайт приблизился ко лбу Дэши, время, казалось, замедлило свой ход. Моя память с огромной скоростью начала пробуждать случайные воспоминания о нас с ней. Я мог живо припомнить плескание в ванной во время её купаний, когда она ещё не принимала душ самостоятельно. Я до сих пор чувствовал вкус наших многочисленных неудачных попыток что-то испечь, и вообще приготовить. Я всё ещё чувствовал запах улицы во время наших забав в парке, когда она могла расправить свои крылья. Так много было воспоминаний, что мне пришлось просто отключить свою память, чтобы сосредоточиться на Дэши.

Слезинка сбежала по её левой щеке, и я видел, как её глаза двигались под её веками. В её памяти так же, как и в моей, мгновенно проносились все наши заветные воспоминания, ведь это был последний раз, когда мы друг друга когда-либо видели.

Наконец, рог Твайлайт коснулся лба Дэши. Возникла яркая вспышка, и когда я снова смог видеть, никого из них уже не было. Все пони исчезли. Сквозь слёзы я вздохнул с облегчением. Это казалось неправильным, но и, вместе с тем, это казалось правильным. Теперь она снова стала обычной Рэйнбоу Дэш из Понивилля. Ещё несколько минут я стоял в гостиной, безучастно смотря на пустой пол, на котором ещё несколько мгновений назад стояла Дэши. Затем я оглядел комнату, и тут я обратил внимание на то, что меня окружало: я заметил, что вещи стали другими. Фотографии с запечатлёнными на них мною и Дэши уже не висели на стенах.

Множество её личных вещей, которые были в беспорядке рассеяны по гостиной, также исчезли. Я был сбит с толку, и на всякий случай я побежал наверх в её спальню посмотреть. Когда я открыл дверь, то всё, что я увидел вместо её постеров Наскар и авиашоу, вместо её кровати и всей остальной мебели, ...был простой офис. Дешёвый стол с компьютером на нём и уродливое растение в горшке.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить случившееся, прежде чем я понял, что произошло. Хотя это было разумным объяснением, всё равно это жгло мою грудь. Чтобы убедиться, что ничего не произошло между нашими мирами, Селестия удалила все следы пребывания здесь Дэши. Пребывания со мной. Все пятнадцать лет были насмарку, потому что все следы её пребывания были стёрты с нашей планеты. Я чувствовал, что все эти годы прошли даром, что они были потрачены впустую, ведь я ничего не смогу о ней вспомнить.

И всё же... мои воспоминания о ней всё не исчезали. Я мог припомнить все события, как если бы они происходили сейчас, причём настолько же ясно, как когда они происходили. Затем щёлкнула мысль: она сделала что-то при помощи своей магии, когда дотронулась до меня своим рогом. Не... не защитила ли она от удаления мои воспоминания, чтобы я мог её помнить? Не сделала ли она то же самое для Дэши? По мере того, как я думал, я шёл обратно, вниз по лестнице, а затем в гостиную. На журнальном столике лежала книга. Я её узнал: это был мой фотоальбом. Я сел на свой диван и открыл его на первой странице. Там были мои мать и отец вместе со мной вскоре после моего рождения.

Я стал перелистывать страницы, разглядывая своё собственное прошлое. Там был пробел во времени после смерти моих родителей, но потом я решил продолжить альбом, чтобы не дать разрушиться мечте моей матери. Я создавал фальшивые фотографии счастливых времён, того, как я наслаждаюсь жизнью, и наклеивал их в её книгу воспоминаний. Потом, перевернув страницу, я обнаружил там клочок бумаги. Я взял его и сразу же узнал, чьей руки это почерк. Или, правильнее сказать, чьего рта это почерк. Я догадался, что это было то, что она написала перед тем, как покинуть мой мир.

Папа,

Пятнадцать лет ты заботился обо мне. Пятнадцать лет ты любил меня, играл со мной и делал так, что я наслаждалась жизнью в мире, который не предназначен быть мне домом. Я не умею говорить много, но, даже хотя я говорила тебе это лично, мне кажется, тебе нужна ещё и письменная версия этого, чтобы ты знал, что всё это так было на самом деле.

Я люблю тебя, папочка. Ты помог стать мне той кобылой, которой я сейчас являюсь. Я не знаю, что случится дальше, буду ли я помнить что-нибудь из этого, или нет, но я хочу, чтобы ты знал, что ты проделал невероятно хорошую работу, вырастив меня, даже если по временам я была немного упрямой, а по временам бывала с тобой резкой.

Я надеюсь, что, с разрешения Селестии, тебе можно будет сохранить наши фотографии – наши с тобой воспоминания, чтобы ты всего этого никогда не забыл. И ещё раз, я люблю тебя, и спасибо тебе.

Всегда твоя маленькая дочь,
Навеки твоя маленькая Дэши,
Рэйнбоу Дэш.

Я вложил эту записку обратно в альбом и, когда я разглаживал её своей рукой, я почувствовал, что на бумаге были отметины от высохших слёз. Я перечитывал эту записку снова и снова, и ещё раз снова, пока не запомнил её наизусть. А потом я перевернул страницу, и меня встретила улыбка маленькой Дэши.

И вот теперь я сидел, рассматривая свой фотоальбом с нашей жизнью вместе. Её первое купание, её первые слова, её первый рисунок, даже её первое вычесанное перо, всё было в этой книге воспоминаний. Всё остальное в этом доме исчезло, но всё, что я когда-либо положил в этот альбом, сохранилось. Я не смел там что-либо изменить, но я продолжу делать новые добавления. Чтобы доказать, что все те годы с ней не только помогли сформировать её, но помогли также сформировать и меня.

Теперь я уже не тот человек, что пятнадцать лет назад. Изменившийся, получивший новый шанс каким-то чудом счастливых событий, которое явилось оттуда, откуда я не мог даже вообразить. Если бы я тогда не вернулся и не проверил ту коробку... если бы я тогда сделал что-либо иначе... ничего этого с нами не было бы. Я думаю, мне повезло, что всё это случилось именно так. С радостью теперь могу сказать, что я достиг единственного желания моих родителей: чтобы я был счастлив. Хотя я был опечален, я, тем не менее, был счастлив от той жизни, которую я прожил с ней.

Сейчас я сижу один в этом пустом доме и с запечатлевшейся на моём лице улыбкой рассматриваю картину моей матери, – ту, где нарисована радуга: каждый раз, когда я её вижу, я думаю о Дэши. Казалось бы, я должен был плакать, должен был чувствовать себя ужасно и не хотеть ничего другого, кроме того, чтобы моя дочь вернулась. Но всё же я чувствую облегчение, понимая, что всё в порядке. Она не убежала, и не покинула меня в худшем смысле этого слова: она ушла, к себе домой, туда, где её родина, и сейчас пребывает в безопасности.

И вот я снова рассматриваю свой фотоальбом, перелистнув страницу с нашей самой последней фотографией. Здесь страницы чистые. Впереди у меня ещё долгая жизнь, и я собираюсь прожить её наилучшим образом.

Ради себя.

Ради моей маленькой Дэши.

Конец.