Автор картинки — Glimmer

Автор: Chatoyance
Перевод: Многорукий Удав
Вычитка: Веон, Tails Doll, Hariester, Yarb
Оригинал

Начало
Предыдущая глава

Глава 6
Ближний в пределах мира

 

— А никак нельзя сузить поле поиска, мистер Кроун?

Гийом работал сегодня с Наджеей, потому что Тибо заболел гриппом. Наджея некогда служила в какой-то там старой польской секретной службе — Urzad Ochrony Panstwa, что бы это ни значило, — а теперь работала исключительно на мистера Кроуна. Похоже, Малус Кроун притягивал недовольных и отчуждённых и к тому же готовых за бешеные деньги делать почти что угодно.

Впрочем, усмехнулся Гийом, это можно сказать практически про всех.

— Отчего ты смеёшься, Билл?

Наджея всегда называла Гийома Биллом. Он не поправлял, потому что для своего возраста она была довольно симпатичной и ещё потому, что в её устах это имя звучало как-то ласково.

Гийом перестал хихикать и улыбнулся Наджее:

— Просто подумал, до чего же абсурдна жизнь.

— Я над таким уже давно не смеюсь. А ты, должно быть, ещё способен удивляться. Это я буду иметь в виду. — Наджея вернулась к поиску и перепроверкам. Её пальцы так и мелькали над клавишами "Мака".

Мистер Кроун развернул кресло, в котором, как всегда, уселся на самый край.

— Гийом. У тебя какой-то вопрос?

Гийом поднял голову от собственного двадцатисемидюймового "Аймака" и кивнул:

— Я хотел узнать, нет ли способа хоть немного уточнить поиск. Так много рассказов и так много авторов, и все похожие. Может, есть какие-то намёки, любые детали, которые могут помочь?

Их задача была трудной, почти невыполнимой. Маленькая команда мистера Кроуна уже несколько дней занималась поисками иголки в очень большом стоге сена. Конечной целью их поисков был один человек. Человек, писавший рассказы. Фанфики.

Ему должно было быть от 21 до 30 лет. Он должен был быть фанатом мультфильма, детского мультфильма про пони, живущих в волшебной стране. Таких людей обнаружилось очень много, потому что, очевидно, этот мультфильм обрёл странную известность у совершенно неожиданной аудитории.

Мультфильм "Моя маленькая пони: Дружба это магия" предназначался для маленьких девочек, но каким-то образом оказался сильно популярен у взрослых, включая взрослых мужчин. Именно этот мультфильм, которым был одержим и мистер Кроун, стал причиной поездки в Прагу. Где-то в этом мире был молодой человек, который тоже любил этот мультик, и мистер Малус Кроун отчаянно стремился его найти.

А ещё этот молодой человек должен был быть солдатом. Солдатом, написавшим очень специфическую, но на удивление распространённую историю. Имелись сотни, возможно, тысячи вариантов этой истории, все написанные разными авторами, молодыми людьми, служившими в армии.

История была очень простой. Некий солдат, почти наверняка воплощение автора, погибал. Получал пулю в бою, или подрывался на мине, или разбивался на машине или в самолёте. В некоторых версиях истории вообще не уточнялось, как именно умер главный герой, но в каждой из них он умирал непременно.

А затем он приходил в себя. И оказывался пони, пони из мультфильма. Он мог быть жеребцом или кобылкой, единорогом или пегасом. Или даже маленьким жеребёнком. Реже он просыпался алмазным псом, или грифоном, или вообще драконом — кем угодно из жителей сказочной страны в мультфильме. Суть истории всегда была одной и той же. Эта сказочная страна, Эквестрия, оказывалась загробным миром. Правительницы Эквестрии, две пони-богини, по различным причинам даровали перевоплощённому человеку право жить в их владениях. Солдата могли перенести в Эквестрию, чтобы спасти её от врагов, или просто в качестве награды, в некоторых историях это была случайность, а в некоторых — выбор, сделанный душой солдата сознательно.

Сотни и сотни историй, очень похожих, все с одной и той же идеей, все написанные недовольными солдатами, служившими в неприятных местах. Большинство авторов были из Америки, но попадались и британцы, и австралийцы. Гийом написал модераторам нескольких сайтов, на которых собирались рассказы, и выяснил, что такие сюжеты были самым обычным делом. В мире было много несчастливых солдат, и всех их роднило одно желание и одна мечта.

Однажды Гийом спросил мистера Кроуна, не думал ли он о епископе Джордже Беркли и его концепции имматериализма, который ещё называют субъективным идеализмом.

Кроун, кажется, приятно удивился его вопросу:

— Хех, мне это и правда приходило на ум. Ты неплохо начитан, мой дорогой Гийом.

— Сэр, так вы что, думаете, желания этих солдат изменяют мир?

Мистер Кроун медленно покачал головой:

— Нет, не совсем. Я не согласен с Беркли в том, что реальность создаётся мыслью. Считаю, что от этого слишком сильно попахивает богами и душами. И не вижу, чтобы человечество обладало подобной силой. — Кроун беспокойно поёрзал, как всегда, скорчив лёгкую гримасу. Иногда Гийом задумывался, не мог ли Малус Кроун быть безнадёжно больным человеком, пустившимся в безумный донкихотовский поход против смерти. Кажется, ему почти всё время было не по себе, и ещё он был очень тощим.

— Но тогда зачем мы ищем этого солдата?

Малус встал и потянулся, встряхивая ногами.

— Я думаю, что существуют ключи от мира, и наш солдат, возможно, нашёл один из них. — Кроун ненадолго задумался, притоптывая ногой. — Нет, пожалуй, "ключ" — не вполне подходящее слово. Скорее, чёрный ход. Да, чёрный ход к миру, вот так.

Гийому оставалось лишь головой покачать, когда мистер Кроун отвернулся. На большее можно было не надеяться: Малус Кроун всегда отвечал в таком духе, а все подробности держал при себе, словно стеснялся собственного безумия и не хотел обременять подчинённых своими бедами. Гийом очень уважал его за это, насколько такое вообще возможно.

— Наджея? — Гийом вернулся в настоящее, обнаружив возможного кандидата. Солдат, написал несколько рассказов, все на нужную тему — о солдате, убитом и проснувшемся в Эквестрии. Правда, этот автор ввёл одну любопытную идею. В его фанфике главный герой просил богиню Селестию позволить каждому человеку, если он захочет, отправиться после смерти в Эквестрию и стать там любым существом из живущих в том мире. Автор посвятил три рассказа этой своей маленькой фантазии.

А ещё этот автор подходил под последний критерий мистера Кроуна. Критерий весьма мрачный — сам автор должен был погибнуть, как и его персонаж. Интересно, что этот человек умер абсолютно такой же смертью, как солдат, про которого он писал: вместе с другими бойцами из своего отряда подорвался в грузовике на мине.

— Да, Билл?

Гийом щёлкнул однокнопочной аймаковской мышью:

— Вот. Не посмотришь ли, что можно найти о мистере... гм... рядовом первого класса Ричарде Декарде? Американская армия. — Гийом на секунду задумался. — Пожалуйста?

— Конечно, Билл. Нам ведь за это и платят, не так ли? — Наджея провела рукой по своим чёрным, средней длины волосам и принялась печатать и щёлкать мышкой. — Хм.

— Что такое?

Наджея пожала плечами:

— Любопытно. Этот человек... все записи о нём закрыты, причём от высших уровней тоже. Я не могу выяснить почему, в остальном он совершенно непримечателен.

Гийом помахал рукой:

— Мистер Кроун?

──── Δ ────

Рэйчел пришлось помочь Грегории воспользоваться мобильником — экран попросту не реагировал на копыта так, как на кончики пальцев. Мама Грегории без малейших проблем согласилась, чтобы дочь не ночевала дома: одним ртом меньше, плюс она явно втайне надеялась, что это, может быть, вторая попытка начать жить самостоятельно. Если подумать, то мама даже как-то слишком обрадовалась, отчего у Грегории на душе стало просто... чудесно.

— Грегги, да она не имела в виду ничего такого! Просто она рада, что нам с тобой весело! — Рэйчел всегда старалась видеть в людях только хорошее. Грегорию эта её способность особенно бесила. Ну, по крайней мере раньше бесила, до того как Грегория обзавелась понячьим мозгом. Теперь Грегория обнаружила, что её не бесят ни попытки Рэйчел её приободрить, ни то, что Рэйчел посчитала мамины восторги за радость от дочкиной возможности пообщаться, а не от временного избавления от обузы. Спасибо понячьему мозгу, Грегорию это больше не волновало.

Что её бесило, так это то, что она и впрямь необычайно приободрилась. Это было реально страшно.

Подругам требовалось сходить за продуктами, особенно такими, которые могла есть эквестрийская пони. Грегория упомянула, что она теперь строгая вегетарианка, и Рэйчел устроила ей подробную лекцию о том, что ели пони из сериала. Всё растительное подходило отлично, но, к удивлению Грегории, яйца тоже годились. Оказывается, даже обычные земные лошади могли переваривать яйца, так что в этом не было ничего странного. Конезаводчики давали яйца лошадям как источник белка и чтобы шёрстка блестела.

Видимо, по крайней мере для лошадей, яйца за мясо не считались. В этом была своя логика — яйцо, в сущности, просто одна огромная клетка в скорлупе. Ни плоти, ни тканей, жидкий белок как он есть.

На улице и в магазине Рэйчел поначалу нервничала, постоянно оглядывалась в поисках воображаемой толпы крестьян с вилами и факелами, как в чёрно-белом кино про Франкенштейна. Бросающаяся в глаза поняшность Грегории была ей теперь настолько очевидна, что её изумляло, как никто больше этого не замечал.

— И я тоже такая была, да? Как они? — Рэйчел указала на женщин, выбиравших груши и яблоки.

Грегория фыркнула:

— Ага, и всего-то этим утром! Ты помнишь, как я выглядела, когда пришла? — Она снова насмешливо фыркнула, более мягко, но всё равно по-понячьи.

— Я... я вообще-то не уверена. — Рэйчел задумалась и остановилась в проходе между полок. — Всё как-то, что ли, размыто. Трудно вспомнить. Я помню тебя как прежнюю Грегорию, но одновременно и такую, как сейчас. Словно я знала, но не видела, и теперь я это вспоминаю... вроде как. — Она нахмурилась. — Звучит глупо, да?

— Нет, не особо. По-моему, суть этой штуки со слепотой не в том, что ты чего-то не видишь или видишь то, чего нет. — Грегория с Рэйчел двинулись дальше, к лоткам на краю отдела фруктов. — Это не какая-то завеса, или щит, или маскировка. Люди смотрят на меня и отлично видят, что я пони. Думаю, их мозги почему-то решают воспринимать то, что видят, не как пони, а как человека. По-моему, это как цвет.

Рэйчел указала на что-то очень понячье по виду. Пророщенная пшеница, в маленьких коробочках. Любители натуральных соков завели моду делать смеси с размолотыми пшеничными ростками, так что теперь они иногда попадались в магазинах. Эти коробочки походили на нарезанную квадратиками лужайку.

— Цвет? В каком смысле?

При виде коробочек с пшеницей у Грегории потекли слюнки. Она энергично закивала, и только потом увидела цену. Пять баксов за клочок травы!

— Я однажды читала на каком-то научном сайте, что мы на самом деле не видим цвет. Мы вычисляем его, причём иногда вычисляем неправильно.

— Значит, я так путано помню, как впервые тебя увидела, потому что... мой мозг осознал свою, э, вычислительную ошибку? — Несмотря на цену, Рэйчел взяла две картонки с пророщенной пшеницей. Там было недостаточно, чтобы наесться, но она заметила, как бурно Грегория-пони на них реагировала. Рэйчел очень хотела чем-нибудь порадовать подругу.

— Ага... что-то вроде. Но с мостом у меня ничего подобного нет. — Грегория указала копытом на мангольд, сельдерей, морковку и ещё на какую-то штуку с листьями, ценника которой не видела, потому что он был слишком высоко, но на этом стеллаже всё стоило очень дёшево. Рэйчел улыбнулась, и они вдвоём принялись нагружать свою тележку зеленью.

— Может, потому что это было слишком давно? Может, бардак в голове бывает только от свежих воспоминаний? — Рэйчел взяла большую красную свёклу и покачала ею перед Грегорией; та принюхалась, а затем радостно кивнула. — Хочешь латука? Пони любят латук?

— Эта пони точно любит! — улыбнулась Грегория. — И капустку ещё, если есть. О-о! А давай возьмём яблок? Та пони в мультике была такая вся "Бо-о-о-льше-е я-а-бла-а-к!!!"

— Это ты вспомнила Джепл-Эк, её придумал Диггити Демон. Она на самом деле не каноничная. — Рэйчел перекатила тележку во фруктовый отдел и выбрала несколько "фудзи" посимпатичнее... и ещё "брэйбёрн", потому что Брэйбёрн. — Но Эплджек, она и выращивает яблоки, и любит их, верно. Вообще-то, все пони из канона, похоже, любят яблоки. Просто не до умопомрачения.

— Эм... слушай, только учти, что я за всё плачу, ладно? Я взяла карточку, она у меня, гм, в перемётной сумке. — У Грегории на спине опять висели старые велосипедные сумки, а на задних ногах были ботинки. — Я не халявщица.

Рэйчел рассмеялась:

— Глупая. Ты же моя гостья. И потом, сегодня ты подарила мне чудо, так что я тебе здорово должна.

Грегория повесила ушки.

— У меня есть деньги, я не совсем на мели. Здесь же куча всего! Я хочу помочь! — это говорила она сама или мозг "отзывчивой эквестрийской пони"? Наверное, в любом случае говорила она — в конце концов, она же теперь и была пони. Иногда было очень трудно различить, где кончалась прежняя Грегория и начиналась Грегория-пони. И с каждым принятым ею решением эта граница всё сильней размывалась.

— Нет, ты не понимаешь. Я серьёзно. Ты принесла мне чудо. Ты и представить себе не можешь, что это для меня значит! — Рэйчел, вопреки обыкновению, чуть ли не светилась. Она месяцами ходила грустной и прилипчивой — именно поэтому Грегория-человек её и бросила. Но теперь она прямо-таки излучала жизнерадостность.

— Да в чём дело, объясни мне? Что значит "чудо"? Что я стала пони? По мне так это проклятие. — Теперь они были в отделе злаков, и Грегория увидела, как Рэйчел взяла несколько жестянок овса, и цельного, и молотого.

— Пони едят овёс. Правда. Спорим, ты по нему с ума сойдёшь. — Немного подумав, Рэйчел заодно загрузила в тележку большую жестяную банку шотландской овсянки, "для разнообразия". — Я серьёзно сказала про чудо. Подумай, Грегги. Ты превратилась в пони за одну ночь, как по волшебству! Р-раз — и ты пони!

— Не напоминай. — Грегория понурилась.

— Нет, нет, ну что ты, это не проклятие, я точно знаю. Это благословение, величайшее благословение на свете, пусть даже сейчас тебе тяжело. — Грегория уже успела в красках расписать Рэйчел, до чего же маффински хурмово быть пони. Как ей всё теперь сложно и как чуждо и одиноко она себя чувствует.

— Ты вот это, — Грегория ткнула в себя копытом, — не считаешь проклятием?..

Они остановились возле стеллажей с макаронами. Макароны — это те же злаки, а для пони злаки источник энергии, они на них процветают, значит, макароны должны были подойти. К тому же они в любом случае вегетарианские. Грегория тоже одобрила: макароны нравились ей раньше, так что для неё-пони они должны были быть по крайней мере не хуже.

— Я знаю, что тебе трудно, но подумай, что это всё значит для меня. — Рэйчел присела на корточки и обняла ладонями мордочку Грегории. — Я потеряла моего милого. Но вот приходишь ты, и вся такая пони! Ты не умерла, ты осталась собой, просто ты теперь говорящая пони. По-моему, это чудо. Это совершенно невозможно, полная чепуха, но вот она ты. Подумай, что это значит для нашего мира!

— Это значит, что наш мир злой и подстраивает пони всякие пакости, вот что! — Грегория теперь так очаровательно дулась, что Рэйчел с большим трудом сумела скрыть умиление и не захихикать.

— Это значит, что возможно всё. Всё, что угодно. — Рэйчел помолчала, подчёркивая важность своих слов. — Если случилось невозможное, то, может, и нет ничего невозможного. Может, где-то действительно существует Эквестрия. Может, есть вселенные люди, может, есть магия, может... есть... небеса.

От Грегории не укрылось то, что она имела в виду. Если чудеса действительно случаются — а превращение в настоящую, живую эквестрийскую пони, как ни крути, было чудом, — то, может быть, всего лишь может быть, у Рэйчел появлялась надежда где-то, когда-то вновь увидеть своего Рика. Вот почему она была такой счастливой. Превращение Грегории позволяло... надеяться на прежде немыслимое.

Внутренне Грегория не одобряла этого из-за логической нестыковки. Одно невозможное явление ещё не значит, что можно выбросить вообще всю логику — но она не могла заставить себя спорить с охваченной горем подругой. Надежда сейчас была великой ценностью, и сама Грегория тоже держалась исключительно благодаря надежде. Она решила не спорить, отчасти благодаря пони-мозгу, сочувствовавшему подруге, а отчасти из-за страха, что если она развеет беспочвенные надежды Рэйчел на жизнь после смерти, то может заодно развеять и собственную беспочвенную надежду на излечение своего превращения.

Какое-то время они выбирали покупки молча, общаясь кивками: помидоры? Мм. Артишоковые сердечки? Мм. Чили? А, нет, там мясо. Не-а. Наконец Рэйчел заговорила:

— Ты ведь не можешь просто ходить как есть, в понячьем виде, верно? Тебе нужно хоть как-то одеваться?

Грегория вздрогнула, отвлекаясь от попыток не думать о том, что её надежды на обратное превращение могут оказаться беспочвенными.

— Э?

— Твоя одежда. Не обижайся, но... она явно не кутюр от Рэрити, знаешь ли... — Рэйчел сдавленно хихикнула, пытаясь сгладить неловкость: ведь она фактически оскорбила наряд подруги.

— Хех, ну да. Я знаю, она ужасная. — Дешёвая юбка Грегории очень быстро переставала что-либо прикрывать, превращаясь в тряпку на талии, волочилась по земле и иногда путалась в задних ногах. Топик был измят до неузнаваемости и больше всего походил на ошейник, а ботинки болтались, постоянно грозя свалиться с копыт.

— Но без неё никак, да? — Рэйчел взвесила в руке пачку чипсов со вкусом лука. — Иначе ты всем кажешься голой?

— В том-то и дело. Мне нужно что-то надевать. Похоже, необязательно, чтобы одежда хорошо сидела или вообще была хоть как-то осмысленной. По-моему, тут есть какие-то правила, но они очень вольные. Но да, нужны ботинки на задних ногах, что-нибудь типа прикрывающее задницу и что-нибудь, что можно считать за топ. Без этого я просто выгляжу голой. — Грегория уставилась на пачку печенья "Киблер". Фирменные киблеровские эльфы на этикетке были пони. В затейливых шапочках и с острыми ушками. — Рэйчел... посмотри на эту упаковку печенья, вот эту, прямо здесь. На ней эльфы?

— Киблеровские, да.

— Они нормально выглядят? — Грегория указала на пачку копытом.

— Эм... да?

— Я вижу их как пони. Это то же, что и с мостом на твоём снимке. — Грегория опустила копыто и подалась вперёд, разглядывая пачку. Пони. Одетые под лепреконов, или что там в компании "Киблер" думали насчёт того, как должны одеваться эльфы. Определённо не так, как во "Властелине колец".

Рэйчел присела на корточки и взяла пачку в руки. Она вперилась в неё взглядом, будто пытаясь заставить себя увидеть то же, что и Грегория.

— Хотела бы я их видеть. Пони-эльфы, наверное, забавные!

— Не говори так! — панически вскрикнула Грегория, по-настоящему испугавшись. — Помнишь, что я тебе говорила? Видения, сны. Может, достаточно захотеть!

Рэйчел вернула пачку на полку и повернулась к Грегории:

— Грегги... а ты хотела быть пони?

Грегория какое-то время лишь открывала и закрывала рот.

— НЕТ! — прорвало её наконец. — НЕТ! Я НИКОГДА БЫ...

Рэйчел накрыла ладонью мордочку Грегории, успокаивая её:

— Прости! Я просто спросила, прости! — Грегория уставилась в пол. — Грегги... Грегория, послушай, я знаю, ты бы никогда такого не пожелала. Ты едва терпишь этот мультик. Я знаю. Ты его смотрела только ради меня.

Тут Грегория почувствовала себя виноватой и посмотрела Рэйчел в глаза:

— Ну... он хороший, для мультика, я просто... просто...

— Всё в порядке, Грегги. Ты просто беспокоилась за меня. Я понимаю. — Рэйчел слишком долго просидела на корточках, и теперь ей было трудно подняться, потому что кровь в ногах застоялась. — Уй...

— Вот, держись за меня. У меня спина сильная. По крайней мере, сейчас. — Грегория встала так, чтобы Рэйчел могла выпрямиться, оперевшись рукой ей на спину.

Рэйчел неловко двинулась вперёд. У неё затекла нога, и теперь по ней бегали противные колючие мурашки.

— Спасибо... ох, чёрт. Ненавижу, когда так получается.

— Понимаю, сама терпеть не могу. В смысле, раньше не могла. С тех пор как я превратилась, со мной ничего такого не было.

Грегория не могла не признать, что её новое тело было на удивление надёжным и крепким. У неё вообще не затекали ноги, даже когда она на них лежала. Она, похоже, никогда не уставала — Рэйчел сказала, что это особенность земных пони. Бесконечная выносливость. И — ещё одна земнопоньская черта — она теперь была страшно сильной.

Когда у огромного мусорного контейнера за домом заело крышку, Рэйчел попросила Грегорию её лягнуть. Толстая тяжёлая стальная створка промялась, как из фольги сделанная. Подруги быстро переглянулись, затем Рэйчел выбросила мусор, и они обе унесли хвосты подальше оттуда, надеясь, что никто не заметил. Грегория заподозрила, что если она всерьёз постарается, то сможет разлягать до основания каменный дом, и при этом даже не вспотеть. В результате она почувствовала себя этакой суперпони, и с тех пор старалась быть очень осторожной со своей земнопоньской силой.

Рэйчел покатила тележку к кассам.

— Значит, тебе приходится носить одежду. У меня идея. Даже пара идей. Давай заглянем ещё в несколько магазинов, или ты уже устала?

Грегория лишь выразительно посмотрела в ответ.

— А, да. Земнопони. Хи! Туплю. — И Рэйчел принялась выкладывать покупки на ленту конвейера.

──── Δ ────

Ужин вышел очень интересным. Грегория наслаждалась, пробуя самые разные виды подходящей для пони еды. Выяснилось, что она может съесть сколько угодно овса — цельный ей понравился больше молотого, потому что в нём не было привкуса железа от мельницы. Её новые понячьи зубы, в отличие от человеческих, и сами легко перемалывали твёрдые зёрна. На вкус овёс был восхитительным и вызывал ощущение чего-то ужасно калорийного — Рэйчел подтвердила, что так оно и есть, во всяком случае, для обычных землянских пони.

Овощи оказались ещё одним райским пиршеством, и особенно Грегории понравилась сырая свёкла. Рэйчел весело смеялась, глядя, как Грегория закатывает от наслаждения глаза, радостно хрумкая. Взяв свёклу в руки, Рэйчел скормила её Грегории, как девушка-рабыня из фильма про Рим кормила виноградом претора.

Морковки тоже были чем-то особенным; на новый вкус Грегории они стали теперь остро-сладкими. Рэйчел восторженно расспрашивала Грегорию обо всех мельчайших подробностях вкусов и запахов. Это было ужасно увлекательно — пытаться представить себе, как самые привычные вещи воспринимает полностью чуждое разумное существо, способное рассказать тебе о том, что чувствует. Да и сама Грегория тоже получила массу удовольствия: в глубине души ей нравилось сравнивать понячьи и до-понячьи ощущения. Всё равно что исследовать целый новый мир.

Или, точнее, старый мир, вдруг ставший новым для них обеих.

После ужина пришло время опробовать их дополнительные приобретения. Рэйчел изрядно разошлась и накупила для Грегории кучу всего. Они заглянули в магазин кожаных изделий, где у Грегории засвербило в носу от запаха обработанной кожи. Долго пробыть там она не смогла, но всё же успела выбрать из трёх комплектов мотоциклетных кофров один, который ей подошёл. Теперь у неё была вполне симпатичная пара перемётных сумок из блестящей чёрной кожи с заклёпками. Без сомнения, с точки зрения окружающих они выглядели как очень "панковская" дамская сумочка.

Там же, в магазине, Рэйчел довелось увидеть момент "подстройки" — когда Грегория примеряла сумки, владелец магазина вдруг заморгал. Затем он замер с отстранённым видом, и Рэйчел по подсказке Грегории пригляделась к его глазам. Зрачки человека словно никак не могли найти нужный размер, сужаясь и расширяясь независимо друг от друга. А потом, внезапно, с ним всё стало нормально. После этого он полностью игнорировал всё происходящее, как если бы девушка, примеряющая на спину мотоциклетные кофры, была совершенно обыденным явлением.

— Это вот так было с твоей мамой? И со мной тоже? — Рэйчел явно стало не по себе от этого зрелища.

— Ага... так оно и выглядит. Довольно жутко. Особенно с глазами, — ответила Грегория, и Рэйчел с ней полностью согласилась.

На новых сумках болталось несколько ненужных ремней и пряжек, от которых Рэйчел избавилась при помощи технического скальпеля, зазубренного ножа и ножниц. Когда она закончила, Грегория потренировалась надевать и снимать сумки, как это делали пони в мультфильме. Благодаря жёсткой коже их можно было поставить на пол так, чтобы перемычка образовывала дугу. Грегория обнаружила, что может просунуть под эту дугу голову, а потом сдвинуть сумки вниз по шее. Чуть повозившись, она сумела аккуратно расположить их на спине.

— Но они всё ещё воняют. — Грегория сморщила нос.

— Со временем выветрится. С кожей так всегда бывает, я точно знаю. — Рэйчел сделала вид, что сердится. — И вообще, неблагодарная! Радуйся, не всякой пони достаются модные седельные сумки, знаешь ли.

— Что, я уже твоя питомица? — Грегория попыталась открыть клапан сумки зубами. К её удовольствию, у неё получилось.

— Эй... я всегда хотела себе пони. И вот она ты, — ухмыльнулась Рэйчел.

— Тогда будешь чистить моё стойло. Жру я точно как лошадь — угадай, что ещё я делаю? — Теперь они обе хохотали.

— Так, ладно, давай посмотрим, может, моя вторая идея сработает не хуже, чем с "сумочкой". — Рэйчел походила на ребёнка, открывающего подарки. Она залезла в кладовку, вытащила оттуда швейную машинку и установила на стол. Туда же она подняла коробки с одеждой, которую купила для Грегории — план Рэйчел заключался в том, чтобы перешить её для тела пони на основе образцов из "Дружбы это магии": открытые юбки, которые закрывают лишь спину, блузки, которые можно легко надеть или снять зубами. Обувь, маленькая и округлая, по форме понячьих копыт — у Рэйчел возникла отличная мысль, как сделать имитацию обуви, которая навсегда избавит Грегорию от неуклюжих ботинок. Рэйчел явно была в восторге от возможности помочь своей дорогой подруге.

Грегории это казалось довольно странным.

Она бросила свою, по идее, лучшую подругу, потому что та стала обузой из-за вполне понятного горя. Грегория не отвечала на её звонки, удаляла емэйлы и притворялась, что её нет дома, когда Рэйчел приходила лично, чтобы узнать, что случилось. Грегория проигнорировала день рождения Рэйчел, лишь бы не иметь дела с "приставучей" подругой.

Теперь сама Грегория оказалась в отчаянном положении. Она эгоистично вывалила свою беду на подругу, потому что ей больше не к кому было обратиться. Рэйчел имела полное право плюнуть на неё. Но вот она, тратит свои сбережения на новые сумки и другие вещи, чтобы облегчить Грегории жизнь, покупает ей особую еду и посвящает Грегории всё своё время.

С ледяным ужасом Грегория поняла, как бы она всё это приняла раньше, когда была человеком.

Даже не задумавшись.

— Что такое? Грегги? Грегория? Что с тобой? Тебе больно? — Рэйчел вмиг оказалась рядом. Грегория стояла на четырёх своих новых жёлтых ногах и плакала.

Да, Грегории было больно, она ужасно страдала. По её мохнатым золотистым щекам катились слёзы, и капали на пол. Замечательные новые сумки вдруг показались свинцовыми, когда на Грегорию всей тяжестью обрушились стыд, раскаяние... и ужас.

За всё время с момента превращения ей ещё ни разу не было так глубоко и всеобъемлюще страшно. Ужас вцепился в неё изнутри, грыз её, как какое-то чудовище, как зубастая, когтистая адская тварь, и, сколько ни плачь, от него не было спасения.

С той самой секунды, когда она впервые проснулась в теле пони, Грегория без тени сомнения знала, что она невинная жертва какого-то злодейства. Что её задача — дать бой злобной жестокости, с которой её насильно превратили в четвероногое животное. Её дело было правым, и за насилие над её формой и образом следовало отомстить. До сих пор Грегория старалась чётко разделять свой человеческий разум и пони-мозг, который его теперь содержал. Весь смысл её существования заключался в том, чтобы удержать свою человечность, объявить, что она на самом деле Грегория, а не какая-то жёлтая лошадка.

Каждую секунду сравнивая и сопоставляя то, что было раньше, и то, что с ней стало сейчас, она выискивала малейшие отличия от себя прежней, считая их чужими, навязанными, инородными, отвратительными, и мечтала их уничтожить.

Но сейчас Грегорию, заливавшуюся слезами в доме у Рэйчел, среди щедрых и сердечных подарков Рэйчел, сытно поужинавшую благодаря доброте Рэйчел, наконец настигло осознание истинного, самого ужасного следствия её превращения.

Враг, в котором она обитала, чуждое тело пони, чуждый мозг пони, был по самой своей природе добрее и достойнее жизни, чем когда-либо была Грегория-человек.

 

Читать дальше

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2013
"That Indestructible Something", Chatoyance, 2013
Перевод: Многорукий Удав, сентябрь 2014