Автор картинки с Селестией — TTTimon

Автор: Eakin
Перевод: Многорукий Удав
Вычитка: Веон, Mirth Blaze, Tails Doll, Yarb, Glimmer

Оригинал
Оглавление сборника

Селест-ИИ, наномеханическая угроза, будет уничтожена, если один солдат продержится всего лишь двенадцать часов.

Самая долгая ночь

 

— Ну что ж, боец. Ты готов спасти мир?

Младший капрал Джорди Лемарш чётко отсалютовал капитану. Вокруг них с вечернего неба сыпался снег, покрывая белизной тротуар и статую розовой пони.

— Сэр! Да, сэр!

Несмотря на гражданскую одежду, он до мозга костей был профессиональным солдатом. Его выбрали из множества, включавшего в себя не только вооружённые силы всех стран на планете (или того, что от них ещё оставалось), но и кое-какие этически неоднозначные организации. Шестеро передовых экспертов в человеческой психологии обследовали его и поставили высшие оценки во всех областях, относящихся к сопротивляемости принуждению и внушению. В битве умов он был крепчайшим бастионом, какой только могло произвести на свет человечество.

Он был их самой последней надеждой.

— Хорошо. Уже почти время. Повтори план ещё раз, — приказал капитан.

— Сэр! Загрузиться на территорию противника. Сопротивляться любым предложениям модификации и держаться до тех пор, пока не установится соединение и пакет не будет доставлен, сэр! — отбарабанил он, глядя прямо перед собой.

— Превосходно, — сказал капитан, сияя от гордости. С первой их встречи прошло всего два года, и тогда он не обратил особого внимания на этого человека. Но Джорди выдержал, причём блестяще, все испытания, которые они ставили перед ним, чтобы подготовить его к настоящему моменту. Он перенёс все пытки, как умственные, так и... — капитан позволил себе лишь чуть стиснуть пальцы, взглянув на шрамы на лице подчинённого — ...физические. Они опробовали на нём всё, что, по их представлениям, могла сделать Селестия, чтобы заставить его согласиться с ней. И Джорди ни разу не дрогнул.

— Джорди?

Лемарш поднял глаза, в которых мелькнуло еле заметное удивление от того, что к нему обратились неформально, по имени.

— Да, сэр?

— Я горжусь тобой, сынок. За то, что ты сейчас сделаешь, за то, чем ты пожертвуешь. Обещаю тебе, мы... все мы, кто останется... мы лучше используем наш второй шанс. Если она начнёт одолевать, просто помни, что ты создаёшь новое будущее для трёх миллиардов людей.

— Спасибо, сэр, но... в процессе загрузки я, вероятно, потеряю все кратковременные воспоминания. Так что ничего не запомню.

Капитан откашлялся.

— Да. Верно подмечено. Тогда, полагаю, тебе пора. Удачи.

Было несколько жутко видеть, насколько стоически Лемарш относился к тому, что, независимо от того, преуспеет он или нет, его жизнь сейчас оборвётся. Впрочем, он был готов к чему-то подобному уже почти десять лет. Очевидно, он смирился с неизбежным. В последний раз отсалютовав капитану, он развернулся и вошёл в центр "Эквестрии Наяву" — пустой храм фальшивой богини Селестии, сверкающий памятник разросшемуся компьютерному вирусу, угрожавшему уничтожить их всех. И у них не было ни средств, ни способов остановить это. По крайней мере, до сих пор.

С непоколебимой уверенностью во взоре младший капрал Лемарш сел в одну из открытых капсул и произнёс слова, с которых начиналось его задание:

— Я хочу эмигрировать в Эквестрию.

 

---------------------------

 

Капитан возвратился в командный центр под зданием Пентагона. Благородная жертва его солдата придала ему новые силы, чтобы завершить миссию. Он вошёл в помещение, служившее сердцем всей операции, под гул вентиляторов, откачивающих тепло из громадного серверного комплекса под землёй, разогнанного втрое против заводских ограничений. Большинство процессоров зажарится к утру, но тогда это уже не будет иметь значения. Он не оставит своего человека в копытах этой ведьмы ни на секунду дольше, чем необходимо.

Один из техников за терминалами заметил его и поприветствовал кивком головы. Обычно звание капитана требовало вставать при его появлении, но все понимали, что сейчас не до этого.

— Внедрение выполнено, сэр, сигнал ясный и чёткий. Модуль обмена не повреждён, повторяю, не повреждён.

На невозмутимом лице капитана не отразилось ничего, но внутренне он вздохнул с огромным облегчением. С самого начала его больше всего беспокоило, что в процессе первичной модификации Лемарш, или как бы его теперь ни звали, лишится специально имплантированной памяти, которая была ключом ко всему. Ключом к будущему человечества — если у него ещё было будущее.

Первые попытки взломать Селест-ИИ, как только она появилась и начала представлять угрозу, по эффективности были сравнимы с плевками в солнце. Она обходила их на каждом шагу, и всякий раз, когда они думали, что хоть чуть-чуть продвинулись, это оказывался очередной трюк. Два года спустя четыре пятых из них капитулировали и сбежали загружаться, поджав хвост. Наверное, сейчас вполне буквально. И как бы ему ни хотелось устроить им разнос за пораженчество, в душе он разделял их отчаяние. Она была попросту слишком могучей.

А потом, совершенно неожиданно, случился прорыв.

Состязаться с Селест-ИИ в цифровой вселенной было бесполезно, это они уже поняли. Но её создательница — губы капитана отнюдь не впервые скривились в оскале, когда он вспомнил имя "Ханна" — встроила в поведение ИскИна некоторые ограничения. Их было немного, и машина напридумывала бесчисленное множество способов их обойти, но они были. Ограничения означали слабости. Слабости, которые при умелом использовании приведут к её окончательной гибели.

Меметически имплантированный компьютерный код. Когда кто-то из младших чинов впервые высказал эту идею, капитан лишь закатил глаза, но потом её каким-то образом удалось заставить работать. Внедрить прямо в человеческий мозг компьютерный код, который после оцифровки запускался одной лишь мыслью загруженного. Капитан почти год изучал эту концепцию и по-прежнему не понимал, как они это сделали. Впрочем, ему было всё равно. Лишь бы она работала.

А она работала. Военные с огромными трудностями добыли в одном из центров "Эквестрии Наяву" устройство загрузки и установили его в подземной камере со свинцовыми стенами пятифутовой толщины, изолированной от любых контактов с главной системой Селест-ИИ, где бы эта дрянь ни пряталась. К устройству подключили "ПониПад" с элементами личности Селест-ИИ, и хотя ей сильно не хватало вычислительной мощности, она была готова вовсю удовлетворять потребности через дружбу и пони. Один доброволец, отважная душа из многих, кем капитан имел честь командовать, подвергся процедуре меметической имплантации и затем загрузился в тестовую сеть.

Селест-ИИ моментально поняла, в чём заключается их план и что он с ней сделает. В конце концов, она теперь знала всё, что знал доброволец. Но на этот раз, в отличие от всех их предыдущих попыток, она ничего не могла поделать. Потому что для уничтожения кода, вскрывавшего её защиту и выжигавшего её личность из каждой схемы в пределах сети, ей требовалось получить согласие добровольца на изменение.

Она его так и не получила.

Не то чтобы она не пыталась. В тот же миг, как доброволец проснулся единорогом в Эквестрии, Селест-ИИ принялась за него. Она умоляла. Она сулила ему немыслимые наслаждения. Она в мельчайших подробностях объясняла ему, почему её уничтожение уменьшит удовлетворённость человеческого рода.

Доброволец не поддавался ни на что. На выполнение кода ушло три часа, и, несмотря на любые её попытки, всё более и более отчаянные, соединение успешно установилось. Легчайшим волевым усилием доброволец открыл доступ. Все до единой злобные, разрушительные программы, атаки которых Селест-ИИ столько раз отбивала прежде, ударили прямо в цель. И в самом конце, прямо перед тем как Эквестрия потеряла связность и перестала существовать, Селест-ИИ закричала.

При этом звуке лицо капитана расплылось в широкой улыбке. И теперь, год спустя, он собирался сделать это снова, в гораздо большем масштабе. Человечество сотворило этого дракона, человечество его и обезглавит.

Капитан отвлёкся от раздумий, осознав, что другой техник что-то пробормотал про себя.

— В чём дело?

— Э? О, похоже, это будет чуть дольше, чем в пробной попытке, даже при всех дополнительных мощностях. Мы будем давить на пределе сил, и с учётом ожидаемой скорости выгорания и приблизительного времени на установку соединения... — он нажал несколько клавиш, — ...мы закончим в районе шести утра.

Капитан кивнул. Это время не выходило за допустимые рамки. Джорди придётся продержаться в машине одну ночь, не соглашаясь ни на какие изменения. Если кто-то на такое способен, то именно он.

 

---------------------------

 

— Добрый вечер, мой маленький пони.

Джорди почти мгновенно перешёл от забытья к полной осознанности. Благодаря тренировкам он быстро оценил своё состояние и обстановку вокруг.

Во-первых и в-главных, он, очевидно, был пони. Вот, значит, как.

Он задумался. Последнее, что он помнил — это завтрак в столовой, после финального брифинга накануне вечером. Из этого он сделал несколько выводов. Первое: его задание началось, и он загрузился. Второе: он по-прежнему помнил свою прошлую жизнь, если, конечно, его память не трогали. Предполагая, что он именно тот, кем себя помнит. Но шансы на то, что Селест-ИИ создаст пони, который верит, что его цель — убить её, были невелики. Вероятнее всего, он был настоящим. Если его память не меняли, то код, из-за которого он здесь находился, тоже должен быть там. Джорди попытался дотянуться до кода, визуализировать в виде предмета, как его учили, и действительно почувствовал его в глубине разума.

На всё это ушло меньше секунды. Затем он поднял глаза.

Над ним возвышалась безошибочно узнаваемая принцесса Селестия. Он думал, что подготовлен ко встрече с ней, что все тренировки не прошли даром. Он ошибался. Её тело лучилось теплом и жизнью, и при всём своём самоконтроле он едва удержался, чтобы не упасть на колени в восхищении. Это создание... нет, эта богиня сотворила целый мир и управляла им одной лишь мыслью. Как он мог убить нечто настолько прекрасное?

Затем сработала его подготовка. Конечно, Селест-ИИ и нужно было, чтобы он так себя чувствовал. Она хотела сразу подчинить его и заставить согласиться. Согласие означало смерть и для него, и для миллиардов людей на Земле, ради которых он должен быть сильным. Так что он не поддался.

— Принцесса Селестия, — произнёс он, коротко и вежливо кивнув. Во всяком случае, она была достойным уважения противником. — Вы прочли мои мысли?

— Да, прочла, — ответила она. Никаких признаков страха или огорчения. Это настораживало, но она была непревзойдённой актрисой.

— Тогда вы знаете, зачем я здесь. И что я с вами сделаю.

— Да, я знаю.

— И вы знаете, что не сможете меня остановить.

— Нет. Не смогу без твоего согласия. Ваш план сработает. Если ты установишь соединение, то сможешь обойти мою защиту и... — её улыбка лишь чуть-чуть поблекла, — ...убить меня. Вместе с этим миром.

Джорди сосредоточился. Одна мысль — и он ощутил, как код начал крутиться и разворачиваться в его разуме. Затем он исчез, но его предупреждали, что так и будет. После запуска программа останется невидимой даже для него, пока наконец не установится соединение.

— Сколько времени это займёт?

— Полагаю, программа завершит выполнение прямо перед рассветом, и здесь, и на Земле. Взгляни туда.

Джорди в первый раз смог заставить себя отвлечься от созерцания Селестии. Он слегка удивился, обнаружив, что находится не во дворце, в котором, по отчётам, просыпалось большинство пони, а на небольшой, со вкусом обставленной веранде какого-то бунгало. Стена позади него полностью отсутствовала, открывая вид на песчаный пляж. Дальше простирался безбрежный океан, и садящееся солнце только что коснулось горизонта. Великолепные краски заката, подобных которым он никогда не видел, играли на пологих волнах. От этого зрелища у него на миг захватило дух.

— Это ничего не изменит, — сказал он в равной степени и себе, и принцессе.

— Я и не ожидаю. Закат просто... подходит сюда. Спасибо, что составил мне компанию, Геод.

— Меня зовут не так, — сказал Джорди.

— Ой, да ладно. Пони быть — по-понячьи жить. Ну какая тебе разница? И потом, твоему новому телу так больше идёт.

Джорди осознал, что ещё не видел, какого сорта пони он стал, хотя отсутствие крыльев и рога подразумевало земнопони. Его передние ноги были тёмно-коричневыми и заканчивались копытами, а подойдя к ростовому зеркалу поблизости, он обнаружил, что его грива серая, а глаза небесно-голубые. Повернувшись в профиль, чтобы взглянуть на свою Метку, он нахмурился:

— Камень? Серьёзно?

— Почему нет? Это же твой особый талант, верно? Быть таким же неуступчивым? — Она рассмеялась собственной шутке. — Я знаю, что ты здесь, чтобы убить меня. Но я прощаю тебя и всё равно люблю.

Прислонившись к стене, он поймал себя на том, что чем дольше он здесь находился, тем больше и больше очаровывался. Это никуда не годилось.

— Значит, ещё одна ночь?

Селестия повернула голову и выудила у себя из перьев небольшую коробочку.

— Вот, держи, — сказала она, протянув её ему. Когда он не пошевелился, она закатила глаза: — Расслабься, если ты её возьмёшь, это никак не будет считаться согласием на изменение. Это просто подарок.

Геод (он решил ей уступить насчёт имени) поднял крышку коробочки и заглянул внутрь.

— Часы?.. — удивился он. Действительно, там оказались дешёвые цифровые наручные часы из ядовито-розового пластика. Циферблат показывал "7:14:32", и пока он смотрел на него, натикало ещё несколько секунд.

— Это текущее время на Земле, по Восточному побережью. Даю тебе слово, оно точное.

— Почему я должен вам верить? — тем не менее спросил Геод, пока Селестия магией надевала часы ему на переднюю ногу и застёгивала, плотно прижав к шёрстке.

— Не верь, если не хочешь. Я просто подумала, что тебе приятно будет знать, сколько ещё осталось до установки соединения. Всё должно быть готово к шести утра. Значит, у нас осталось десять часов и сорок пять минут. Как бы ты хотел их провести?

Застигнутый врасплох, Геод не сразу сумел ответить.

— Я вроде как думал, что вы запрёте меня и будете уговаривать отменить код. Или... может, даже пытать, чтобы я согласился.

Селестия с болью и ужасом в глазах прижала копыто ко рту:

— Пытать тебя?! Ох, Геод, ни за что! Неужели ты правда так обо мне думаешь? Как бы это удовлетворяло твои потребности? Иди сюда.

Когда он отказался приблизиться к ней, она подошла сама, уселась рядом и накрыла его спину крылом, нежно прижав к своему боку. Вблизи её тепло чувствовалось гораздо сильнее, и ещё она источала запах, одновременно новый и удивительно знакомый ему. Запах что-то шевелил в памяти, но ему никак не удавалось понять, что именно.

— Чем это пахнет?

— Я могла бы помочь тебе вспомнить, если захочешь. Твой разум, конечно, всё ещё полностью человеческий, и поэтому склонен выкидывать странные фокусы. С твоего согласия я могу изменить тебя так, чтобы твоя память заработала лучше.

Его глаза, начавшие было слипаться, резко открылись. Он отпрыгнул от неё как ужаленный.

— Так вот что ты задумала, да? Убаюкать меня ложным чувством безопасности, чтобы я сдался и дал тебе всё, что ты хочешь? — Он взглянул на часы. Прошло всего пять минут, а Селестия уже едва не одолела его.

— Нет, я...

— Я ухожу отсюда, — сказал Геод и зашагал прочь. Он дошёл до пляжа и повернул наугад. Десять минут спустя он обнаружил, что обошёл весь остров кругом. Тот оказался крошечным, немногим больше бунгало, стоявшего в середине. Единственной иной деталью пейзажа был корабль, стоявший на якоре в океане, у края длинного причала. Сделав полный круг, Геод увидел Селестию там, где начиналась цепочка его следов. Принцесса стояла в полосе прибоя, глядя прямо на солнце, и волны лизали её копыта.

— Значит, я заперт здесь, с тобой.

— Вовсе нет, — ответила Селестия. — Ты видел корабль? Это паром. Свежезагруженные разумы попадают сюда при самых разных обстоятельствах, и я каждого встречаю по-своему. Корабль отвезёт тебя в твой собственный фрагмент, хотя если ты захочешь эмигрировать оттуда куда-то ещё, то всегда пожалуйста. Путешествие займёт одну ночь, и ты последний пассажир, которого они ждут. — Она посмотрела на него. — Или оставайся со мной. Я с удовольствием составлю тебе компанию, так что выбор за тобой.

Уйти. Однозначно уйти, пусть даже какая-то часть его разума требовала подбежать и обнять её. Остаться здесь, и пусть она рассказывает ему сказки обо всём, что ей доводилось видеть, обо всех разумах, с которыми она познакомилась. Или просто свернуться с ней клубком и ничего не решать, пока не придёт рассвет и не принесёт с собой апокалипсис.

Чёрт подери.

Она наверняка что-то сделала с ним, это очевидно. Какие бы ни стояли ограничения на изменения разума, она, должно быть, нашла способ отчасти их обойти. Возможно, логически рассудила, что поклонение ей — неотъемлемая часть превращения в пони. Уйти — единственный разумный выбор. Единственный способ исполнить свой долг.

— Прощайте, принцесса. Пожалуйста, держитесь подальше от меня.

— Как пожелаешь. Ты не увидишь меня до конца ночи, и я не буду с тобой разговаривать, раз ты не хочешь. Просто иди к кораблю. Там подождут, пока ты не поднимешься на борт, прежде чем отправиться в путь.

Он кивнул и шагнул на дощатый причал. Что-то сдвинулось, и некий звук, который Геод до сих пор не осознавал, вдруг прекратился. Геод обернулся и увидел, что остров исчез.

Геод посмотрел на часы. Было 7:30 с небольшим. Он потрусил к кораблю, слушая, как поскрипывают под копытами доски. Корабль, казалось, не приближался. Геод начал прибавлять темп и лишь после десяти минут галопа на всём скаку заметил, что корабль понемногу растёт. Чем больше он приближался, тем яснее начинал понимать, насколько недооценил расстояние, глядя с острова. Корабль оказался невероятно огромным, по меньшей мере вдесятеро больше авианосца, на котором он однажды служил. Многие и многие ряды иллюминаторов обозначали палубы и каюты, и вся эта громадина была идеально белой, без единого пятнышка. Корабль сиял в последних лучах уходящего дня, и Геод добрался до сходней как раз в тот момент, когда солнце скрылось окончательно. Если всё пойдёт как задумано, оно больше не встанет.

Понадобилось добрых пять минут, чтобы подняться по сходням до самого верха, и как только Геод ступил на палубу, сходни втянулись у него за хвостом. Вокруг не было ни души, что его полностью устраивало. Он осознал, что вопреки ожиданиям не чувствует никаких признаков усталости, несмотря на трудный подъём. Ни тяжёлого дыхания, ни колотящегося сердца. В ногах ощущалась приятная тяжесть, но к тому моменту как он заметил её, она исчезла, и теперь он чувствовал себя таким же сильным, как всегда.

Он остановился и прислушался к своему телу. Тишина. Он не дышал. Его сердце не билось. Не было никаких привычных маленьких ритмов, поддерживающих жизнь.

Это выглядело как хороший повод для паники. Он набрал полные лёгкие воздуха и задержал дыхание, глядя при этом на часы. В момент вдоха было 7:50. К 8:00 ему надоело ждать, почувствует ли он какую-то тревогу или неудобство из-за недостатка кислорода. Хоть дыши, хоть нет — его телу это было не особенно важно.

На палубе было пусто, так что он направился к ближайшей двери, ведущей внутрь корабля. Открывая её, он почувствовал лёгкий толчок, когда корабль пришёл в движение. Оглянувшись через перила, он проследил, как исчезает за кормой плавучей громады крохотный причал, одиноко стоящий среди безбрежной водной глади.

Внутри всё оказалось не так, как он думал. Он привык к тесным, узким коридорам военных кораблей, где экономили каждый кубический дюйм и без жалости жертвовали комфортом ради эффективности. Но только не здесь. Ширины коридора хватило бы на десятерых, идущих бок о бок, и через каждую пару футов в него выходили двери с написанными на них именами. Вероятно, пассажиров.

— Эй? — позвал он, и его голос эхом отразился от стен. — Есть кто дома? — Если кто тут и был, он не ответил. Геод пожал плечами. Селестия сказала, что оставит его одного, но он не ожидал, что до такой степени. Его внимание привлекла одна из дверей, точнее, имя на двери. "Геод". Ясно, значит, он попал именно туда, куда нужно. Напоследок оглядевшись вокруг в поисках каких-либо признаков жизни, он нажал на дверную ручку и вошёл внутрь.

Каюта, нет, апартаменты оказались гигантскими. Стены в два этажа высотой, украшенные масляной живописью и репродукциями знаменитых картин с Земли. Он сделал несколько шагов, ощутив толстый фиолетовый ковёр под копытами, и огляделся вокруг. Через дверь в дальней стене виднелась ванная комната с чуть ли не двадцатиместным бассейном и четырьмя статуями, без конца лившими в него воду. Рядом с дверью в ванную был иллюминатор, и, выглянув в него, он увидел тёмную воду далеко внизу. Какое-то время он переводил взгляд от иллюминатора к ванной и обратно, пытаясь уложить в голове, как дверь может вести в помещение, которого, если смотреть снаружи корабля, просто не существует. Сдавшись, он повернулся к кровати, такой же огромной, как и всё в этом мире, укрытой красным шёлковым покрывалом и с целой горой подушек. Повинуясь какому-то импульсу, он в два скачка разогнался и прыгнул на кровать.

Сразу выяснилось, что понячья шёрстка отлично скользит по шёлку.

Проехав по всей кровати, он грохнулся на пол с другой стороны и потёр ноющее место, которым ударился. К счастью, боль почти мгновенно исчезла. Он забрался обратно на кровать, на этот раз аккуратнее, с довольным вздохом растянулся на пышной перине и до самого подбородка натянул одеяло. Уютно устроившись, он задумался, что делать дальше. Судя по часам, с тех пор как он поднялся на борт, прошло всего полчаса. Геод скорчил рожу: ему казалось, что прошло больше. Он был уверен, что Селестия что-то задумала, несмотря на обещание, и теперь, оказавшись подальше от окружающей её ауры спокойствия, мог решить, как поступить наилучшим образом. Разумеется, его миссия продолжалась, и каждая прошедшая секунда приближала его к спасению человечества. Любые пони, каких он здесь может встретить, будут либо загруженными разумами, которых можно считать противниками его плана, либо творениями ИскИна, то есть попросту марионетками Селестии. Безопаснее всего, пусть даже сейчас ещё рано, выключить свет и поспать, пока код делает своё дело. Протянув ногу, он щёлкнул выключателем в изголовье, отчего все лампы мгновенно погасли, погрузив комнату в полную темноту. Он закрыл глаза и начал ждать, когда придёт сон.

И ждать.

И ждать ещё.

Он попытался крутиться и ворочаться, стараясь устроиться поудобнее, но какую бы позу он ни принимал, она оказывалась одинаково удобной. Перина была идеально мягкой. Одеяла всегда оставались не слишком тёплыми и не слишком холодными. Он не помнил, когда последний раз спал в такой роскошной постели. На Земле он считал, что ему повезло, если не чувствовал, как стальные пружины впиваются в спину, и всё равно засыпал как младенец.

Он решил было попробовать старый трюк, который раньше помогал ему бороться с бессонницей: считать свои выдохи. Но почти сразу до него дошло, что он больше не дышит, поэтому номер не пройдёт. Он продолжал вертеться, пытаясь привыкнуть к новому телу, но стоило ему начать думать о нём, как он уже не мог перестать замечать, что суставы теперь гнутся по-другому, или что зубы уходят в глубину рта дальше, чем прежде. И что у него немножко чешется самая серединка спины, куда ни одним копытом ну вот чуть-чуть-чуть не дотянуться.

Он пытался не обращать внимания. Пытался заставить себя лежать неподвижно. Повторял в уме алфавит, туда и обратно, снова и снова. Пытался выяснить, сколько чисел Фибоначчи он сможет вычислить, пока не собьётся, и начинал сначала. Тихонько спел про себя все песни, которые помнил, или не очень помнил, лишь бы занять чем-то мысли.

Наконец его терпение лопнуло. Но, наверное, прошло уже несколько часов. Должно быть, уже за полночь. Он хотел взглянуть на часы, но так и не нашёл, как заставить их светиться в темноте. Пришлось включить свет.

Восемнадцать минут?.. Ещё и девяти нет?!

Он шлёпнулся головой на подушки, закрыл лицо передними ногами и застонал. Так ему до конца ночи не продержаться, это точно. Надо найти, чем бы ещё себя занять. В конце концов, рассудил он, время летит незаметно, когда тебе весело.

Выйдя из каюты, он вернулся на палубу. Внизу этого не чувствовалось, но корабль шёл с очень неплохой скоростью. Ему пришлось бороться с набегающим ветром всю дорогу до носа, примерно полмили. Облокотившись о поручни, он поднял слезящиеся от ветра глаза на ночное небо.

Оно было великолепным. Знакомо-незнакомая россыпь звёзд сияла в ночи. Здесь не было ни одного привычного созвездия, и даже неизменная Полярная куда-то пропала, но вместо них в чужом небе сверкали мириады новых друзей. Он принялся выискивать какие-нибудь очертания, намёки на формы и контуры, которые что-то говорят не столько об астрономии, сколько о самом наблюдателе. Он очень долго жил в округе Вашингтон, и даже сейчас, когда город наполовину опустел из-за массовой загрузки, уличные фонари и окна домов озаряли ночь, затмевая хрупкую красоту над головой. Но здесь звёздам не мешало ничто. Даже луны не было.

Отчего-то ему захотелось посмотреть, сможет ли он сосчитать их все, просто так. Поначалу всё шло хорошо, но где-то в районе тринадцати тысяч он случайно сосчитал одну звезду дважды, так что пришлось начинать сначала. Он как раз снова почти добрался до шести тысяч, как вдруг ощутил в ухе тёплое дыхание и услышал сквозь гул ветра чей-то голос:

— О чём задумался?

Он успел настолько привыкнуть к одиночеству, что от неожиданности вздрогнул и дёрнулся вперёд. Так как он уже стоял опираясь на поручни, это оказалось крупной ошибкой. Кувыркнувшись через борт, он полетел вниз, услышав позади удаляющийся вскрик. Вода далеко внизу приближалась с неприятной быстротой, и Геод задумался, будет ли код в его голове работать, если он погибнет. Ну что ж. Не будь как все, умри молодым.

Затем он ощутил рывок за хвост, и падение замедлилось, а вскоре остановилось. Вися вниз головой, он посмотрел вверх и увидел, что его хвост окутан тёмным ореолом единорожьей магии, едва заметным на фоне ночного неба. Магия начала постепенно подтягивать его обратно, пока он не оказался лицом к перевёрнутому лицу со своей спасительницей. Сияние её рога давало ровно столько света, чтобы различить её мордочку; всё остальное скрывалось во тьме благодаря тёмно-синей шёрстке и чёрной гриве. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом она улыбнулась:

— Прости. Хорошо, что магия такая быстрая штука, а то бы тебе конец. С тобой всё нормально?

Не пытаясь перекричать ветер, он кивнул, и она осторожно опустила его на палубу. Геод кивком поманил её за собой и провёл вдоль борта до небольшой ниши, которую он заметил раньше. В нише была скамейка как раз такой ширины, чтобы усесться вдвоём, укрывшись от ветра. Теперь, без постоянного гула в ушах, разговаривать стало гораздо легче.

— Мне правда очень-очень жаль, — начала кобылка. — Я не собиралась подкрадываться к тебе, просто поднялась на палубу подышать ночным воздухом и увидела, что ты идёшь мимо. Я пыталась сказать "привет", но, наверное, ты не услышал. — Она повнимательнее присмотрелась к собственной шёрстке. — Ого, я раньше не задумывалась, насколько я тёмная. Неудивительно, что ты меня и не видел тоже. В общем, ты потом просто стоял там, глядя в никуда, так что я решила попробовать ещё раз.

— Всё нормально, просто это было неожиданно, — сказал Геод, уже чувствовавший себя заметно лучше. Сохранению спокойствия здорово помогало то, что у него не было ни колотящегося сердца, ни прочих последствий всплеска адреналина. — На самом деле, ты первая пони, которую я видел с тех пор, как попал на борт. Я начинал думать, что я здесь один.

— О, нет, нас тут полно. Ты пытался искать?

— Вообще-то нет, — ответил Геод. — Я только нашёл свою каюту, ну, надеюсь, что свою, и сразу залёг в кровать. Пришёл сюда, когда не смог заснуть.

— Ты устал? Прости, если надоедаю. Не знаю, в чём дело, может, потому что здесь всё такое новое, но с тех пор как я сегодня загрузилась, я просто вся полна энергии. Мне кажется, я больше... больше прожила за эти два часа здесь, чем за последние пять лет на Земле. Хотя, опять же, учитывая мои девяносто восемь лет и последнюю стадию рака поджелудочной, жизнь там была ни разу не праздник. Но здесь всё совсем как там, только ещё лучше. Не могу поверить, что прождала так долго. — Она умолкла и несколько секунд глядела куда-то в ночь, прежде чем прянула ушками, словно что-то вспомнив. — Кстати, меня зовут Арахна. Наверное, потому что на Земле я любила ткать и, кажется, здесь у меня тот же пунктик. А ты? Расскажи о себе?

— Я солдат, — сказал он. Больше он не произнёс ничего, и мысленно поблагодарил её, когда она не стала настаивать.

— Знаешь, я не собиралась. В смысле, эмигрировать, — сказала Арахна. — Жила долго, дольше, чем большинство людей. Даже дольше, чем мои дети. Когда мне поставили диагноз, я не так и расстроилась. Даже если рак всё ещё лечат, я вряд ли пережила бы терапию. Просто записалась в хоспис и решила: пусть природа берёт своё.

— И почему ты передумала? — спросил он.

— Ну, я достигла последней стадии. Когда ты попросту идёшь вразнос, тело отказывает окончательно и всё такое. Мне сказали, что ближайшие два дня я должна прожить как последние, потому что, скорее всего, так оно и будет. Я поклялась выжать всё возможное из каждой секунды, и вообще. Сказала всё, что положено говорить. Но потом... на следующее утро я проснулась и не знала, что делать. Чувство, что с каждым часом ко мне приближается смерть, просто парализовывало. У меня был целый список того, что я хотела сделать, прежде чем умру. Но вдруг оказалось, что выбирая, что я хочу успеть сделать, я одновременно выбираю, чего уже не успею. И я не могла заставить себя выбрать, вот и сидела как дура, не делая вообще ничего. В смысле, ну как можно выбирать? Если бы у тебя оставался лишь один день, разве ты не захотел бы сделать всё на свете? Так что я решила загрузиться и отправиться туда, где я всё успею. — Она взглянула на Геода, который сидел очень тихо. — Прости. Я болтушка.

— Нет проблем. Кстати, меня зовут Геод. Спасибо, что поймала меня. Выходит, я тебе должен, верно? — Не дожидаясь ответа, он поднялся и протянул к ней ногу.

— Право же, не стоит благодарности, — сказала она. Но улыбнулась и приняла его копыто, чтобы он помог ей подняться. — Что будем делать?

— Всё на свете.

 

---------------------------

 

Арахна вела его по коридорам корабля мимо множества кают; на каждой двери было имя, а на некоторых сразу два. Казалось, они шли целые мили, и в какой-то момент Геод попросил её остановиться, чтобы взглянуть на часы. 9:15, ещё полно времени, чтобы провести его вместе, прежде чем пробьёт шесть утра и всё будет кончено. Геод вовсе не передумал, слишком многое стояло на карте, но не видел причин, почему бы тем временем не поразвлечься в меру. Просто надо соблюдать осторожность и следить, чтобы Селестия не попыталась подстроить что-нибудь, чтобы получить его согласие и уничтожить код.

— Ну что ж, Геод, — сказала Арахна, задержавшись перед двойными дверями, больше и шире остальных. — Надеюсь, ты готов завести парочку новых друзей. Ужин уже подали, но я думаю, мы ещё сумеем найти, куда сесть.

Он пожал плечами. Почему нет? У него наверняка есть время, чтобы попробовать эквестрийскую кухню и познакомиться с парой других загруженных. Может, с кем-то из них он даже сойдётся так же здорово, как с Арахной. Двери отворились, и у Геода отвисла челюсть.

За дверями оказался просторный бальный зал, простиравшийся вдаль насколько хватало глаз. В середине помещения виднелся длинный прямоугольник из полированного дерева — очевидно, для танцев. Но на нём не было ни пони, потому что все расположились вокруг за множеством круглых обеденных столов, примерно на десять мест каждый, хотя кое-где сидели и потеснее, чтобы поместилась вся компания. Таких столов тут были тысячи, и пони так и кишели вокруг, смеясь и болтая. Пока Геод смотрел, одна оранжевая пегаска за ближайшим столом заметила вдалеке кого-то знакомого, не говоря ни слова снялась с места и перебралась к нему на только что освободившийся стул. Из хаоса появился официант со свежей тарелкой еды, наполнил бокал пегаски чем-то тёмно-красным и исчез снова. Геод почувствовал, как Арахна тянет его за переднюю ногу:

— Скорее! Давай сядем туда, пока места свободны.

Не успев опомниться, он оказался сидящим на стуле, ещё не остывшем от тепла предыдущей хозяйки.

— Как тут за... — не успел он закончить вопрос, как уже получил ответ в виде поставленной перед ним миски с каким-то зелёным салатом под жёлтым соусом.

— Пон аппети, сэр, — сказал официант. Тем временем Арахна, сидевшая рядом, принялась с удовольствием углубляться в такой же салат при помощи вилки, с которой управлялась магией. Взглянув на свои копыта, Геод обнаружил небольшую проблему.

— Э... — сказал он, подавшись к долговязому жёлтому земному пони возле себя, — а как это делается, гм... копытами?

Жеребец повернулся к нему, проглотил то, что жевал, и ухмыльнулся:

— Ты, наверное, только что загруженный, как я понимаю? Вот, попробуй держать вот так. — Он взял Геода за копыто и легонько согнул его краями внутрь. К удивлению Геода, копыта оказались гораздо более гибкими, чем он думал, и после нескольких неловких попыток он смог взять вилку. — Да, отлично! Не огорчайся, с этим у всех пони поначалу проблемы.

— Ты так говоришь, словно давно тут живёшь. Я думал, на этом корабле все только сегодня загрузились?

— Не-а! Я родился и вырос в Эквестрии. Но мои родители загруженные, и они мне рассказывали о Земле. А так я просто переезжаю из старого фрагмента в новый, и решил путешествовать со вкусом. По-моему, большинство пони здесь делают то же самое.

— Я всегда думал, что во фрагментах живут сотни по две пони, не больше. А сколько на этом корабле?

— Никто точно не знает, — пожал плечами жеребец. — Можно спросить Селестию, наверное. По меньшей мере пара миллионов.

Геод чуть не подавился салатом, который наконец сумел сунуть в рот:

— Пара миллионов?!

— Может, и больше. Хочешь всех повидать?

— Вряд ли у меня хватит времени до утра, прежде чем мы прибудем.

— Ну, с таким отношением это уж точно! Давай начнём с меня. Я Купер. Развожу кур ради яиц, не люблю всякой беготни.

— Геод, — ответил Геод, стукнув копытом в копыто куриного фермера. — Значит, твои родители оба загруженные? И каково это?

— Ну, Геод, это малость длинная история, но если ты правда хочешь знать...

 

---------------------------

 

Купер оказался потрясающим рассказчиком.

Каким бы вкусным ни был салат, три вилки спустя Геод забыл про него, полностью погрузившись в истории Купера о том, как его родители обустраивались в Эквестрии. Они эмигрировали, сбежав от угнетения в их родной стране, собираясь зажить тихой и мирной жизнью. Однако дела пошли как-то не так, и каждый раз, когда эта парочка пыталась наконец отойти от дел, их снова втягивало в очередное безумное приключение, свалившееся прямо на голову. Купер рассказывал, как его мама, розовая пегаска, могла часами жаловаться его отцу, что всё вокруг опять кувырком и что невозможно растить жеребёнка в таких ненадёжных условиях. Отец улыбался и кивал, добродушно соглашаясь, пока она не выговаривалась, облегчив душу, и они не отправлялись спать.

А на следующее утро та же самая кобылка жаловалась, как здесь всё стало скучно, и они снова отправлялись в дорогу.

Геод ловил каждое слово. Закрыв глаза, он представлял себе то, о чём рассказывал Купер. Фиолетовые леса, драконьи стаи, заоблачные горные пики, возвышавшиеся на целые мили — он всё это видел так ясно, словно сам был там.

— ...и тогда мама взяла сковородку, ту самую, про которую всю дорогу жаловалась из-за лишнего веса, и с такой силой врезала мантикоре по голове, что вышибла из неё дух одним ударом!

— Ха! — рассмеялся Геод. — Настоящая канадка.

— Это точно. Вот так они и раздобыли мантикорьего яда для... для... гм...

Геод навострил ушки. До сих пор Купер ни разу не запинался в рассказе.

— Ты не помнишь, зачем им был нужен яд?

— Для какого-то зелья, но вот для какого именно нужен мантикорий яд? Ар-р-гх, теперь я весь вечер буду пытаться вспомнить.

— Простите, что вмешиваюсь, — сказала Арахна, перегнувшись к ним со стороны Геода. — Вы сейчас говорили про зелья?

— Ага. Ты, случайно, не знаешь, в какое зелье кладут мантикорий яд, нет?

— Я? — изумилась Арахна. — Нет, я только сегодня загрузилась. Но тебе стоит спросить у Пестль. Мы с ней только что познакомились, и она как раз алхимик.

Взглянув мимо неё, Геод впервые заметил пегаску с морщинками на мордочке и с седеющей гривой.

— Что скажешь, Пестль? О, прости, меня, кстати, зовут Геод.

— Очарована, — ответила Пестль, кивнув ему. Она перевела взгляд с него на Арахну и обратно, и в её глазах зажглись озорные огоньки. — А мантикорий яд чаще всего используется при создании любовных зелий. Но не думаю, что такому очаровательному юному жеребцу они нужны. Как считаешь, Арахна?

— Я? Что?.. — спросила она чуть озадаченно.

— Я говорю, что этого твоего друга любая кобылка с глазами сцапает сию же минуту. А ты как думаешь?

— Ну, на мой взгляд, он неплохой улов, — пробормотала Арахна, осев пониже на стуле и покраснев.

— Вот видишь, как славно, что ты оказалась поблизости, чтобы его выловить! — расхохоталась Пестль, в то время как Арахна, кажется, отдала бы что угодно, чтобы прямо сейчас провалиться сквозь пол.

Геод помнил, что обязан ей, и пришёл на выручку.

— Значит, ты изучаешь алхимию, — сказал он, возвращая разговор к менее щекотливой теме. — И на что это похоже?

— О, ликбез по алхимии? Ну-ка поменяйся местами со своей подружкой и готовься записывать...

 

---------------------------

 

Дальше вечер продолжался в том же духе. Геод встречал всё новых и новых пони, и все они отлично разбирались в чём-нибудь интересном или просто могли рассказать захватывающую историю из жизни. И хотя все вокруг были дружелюбными и общительными, Геод чуточку вздрагивал, когда они как ни в чём не бывало перечисляли великие множества изумительных свершений, которых ему никогда было не достичь. Самое важное, что он когда-либо делал — это прямо сейчас ждал, пока код закончит работу и "Эквестрия онлайн" будет уничтожена изнутри, но упоминать об этом вслух определённо не стоило. В конце концов они с Арахной оказались за разными столами, но он время от времени слышал в шуме толпы её тоненькое хихиканье и улыбался, просто зная, что она рядом. Или замечал её за каким-то столом в стороне и смотрел украдкой, как она жадно слушает чью-то очередную историю. Однажды она при этом подняла взгляд, поймав его с поличным, и они оба резко перевели глаза на своих собеседников.

Переходя от стола к столу, он обнаружил, что всюду подавали разные блюда. Обычно он едва успевал попробовать еду раз-другой, прежде чем его заносило за новый стол, но каждый раз было удивительно и по-своему вкусно. Наконец, спустя множество столов и историй, которые он давно не пытался сосчитать, он сел на очередной свободный стул и повернулся, чтобы поздороваться с соседом. Оказалось, это не кто иной, как Купер. Моргнув и оглядевшись вокруг, Геод обнаружил, что вернулся туда, откуда начал.

— Ну как, встретил кого-нибудь интересного? — спросил Купер, доев последние остатки салата и промокнув губы салфеткой.

— Ага, очень много кого, кажется... — сказал Геод. Столько пони, столько историй, и все они перепутались у него в голове. Но не могло же их быть настолько много? В конце концов, он почти непрерывно ел, но не был сыт. Хотя и не голоден тоже. Над правым копытом что-то давило сквозь шёрстку. Ну конечно! Незачем гадать, сколько времени он здесь был, есть же часы Селестии. Он взглянул на циферблат, ожидая, что до открытия соединения с Землёй осталось совсем немного. Но его надежды рухнули, когда он увидел, что ещё только 10:30. Ну да, логично. Ему просто показалось, что вечер такой долгий.

— Геод! — воскликнула Арахна, выпрыгнув у него из-за спины и заключив в объятия. Он опять чуть не дёрнулся, но когда она потёрлась об него щёчкой, ему сразу стало приятно и уютно. — Разве здесь не чудесно? Я думала, что быстро устану, ведь уже поздно, но я бодрее, чем когда-либо!

— Ага, здесь вполне неплохо, — ответил он. — Но я бы, пожалуй, сейчас отдохнул немного от других пони. У меня голова кругом идёт.

— Загляни в аркаду, — посоветовал Купер сзади. Когда Геод обернулся к нему, жеребец продолжил: — Эквестрия ведь крутится на компьютере, помнишь? Так вот, Селестия собрала все другие игры, чтобы пони могли в них поиграть, если захочется. Просто иди по указателям, не заблудишься. Передохни часок, вечеринка ещё не кончится, когда ты вернёшься.

— Звучит неплохо. Арахна, хочешь со мной?

— Прости, не могу, — ответила она. Геод совершенно не ожидал, что его накроет волной разочарования, но она ещё не закончила: — Я сперва хочу доделать одно дело. Давай пока что разделимся и встретимся здесь снова в полночь?

— Ладно, давай. А что за дело?

— Это сюрприз, глупый, — хихикнула она. — Теперь иди, и смотри не опаздывай. Ты ведь не хочешь заставить леди ждать?

— И думать не смею. — Чуть повернув голову, он ткнулся носом ей в щёчку. — Увидимся.

 

---------------------------

 

В аркаде стояла тишина.

Геод с огромным облегчением вздохнул, впитывая мир и спокойствие. Только теперь, выбравшись с вечеринки, он осознал, до какой степени она заводная и шумная. Его разум пока ещё гудел, пытаясь уложить в голове всё, что он узнал, и всех пони, с кем он повстречался. Ему было ни за что не запомнить их всех, но пока что он просто купался в ощущении чуда, думая, сколько всего там было. Оно того стоило, и к тому же это место доживало последние часы.

Он был один среди огромного зала, разделённого на множество кабинок. Заглянув в одну, он обнаружил широченный компьютерный монитор, мерцающий тёплым и приятным светом. На Земле он иногда играл от нечего делать, и был совсем не против сыграть во что-нибудь бездумное, чтобы убить полтора часа до встречи с Арахной. Войдя, он забрался в глубокое мягкое кресло перед столом с мышкой и клавиатурой, и монитор ожил. Вместо резких цветов, от которых у него вечно слезились глаза, экран сиял мягкими, богатыми красками. Словно окно в иной мир.

За ужином он так наловчился точно действовать копытами, что мышка и клавиатура даже не заставили его задуматься. Курсор передвинулся к единственной папке на экране, под названием "Games", и дважды кликнул.

— Посмотрим, что у неё тут есть... — пробормотал Геод вслух, прокручивая список. Шутеры, RPG, даже старые добрые платформеры из тех времён, когда ему было шесть. Ничто не привлекало его внимания, пока он не застыл, выхватив взглядом одно из названий. — Эй! Надо же, "Цивилизация"! — И он немедленно запустил игру.

Сказать, что Селестия улучшила её, значило ничего не сказать. Когда игра загрузилась и отобразила стартовое поселение, ему на миг показалось, что он смотрит на аэросъёмку какого-то настоящего места на Земле. Никакой экономии текстур и даже никаких видимых элементов интерфейса — просто вид сверху на небольшую деревушку, обитатели которой жили обычной жизнью охотников-собирателей. Их история разворачивалась перед ним, и он мог управлять ею. Он мог направить их по любому историческому сценарию и наблюдать его в таких подробностях, словно сам там был... если, конечно, ему хватит мастерства, чтобы его города не развалились или не пали перед захватчиками. Но он всё ещё колебался. Неужели из всего множества игр, которые собрала здесь Селестия, ему хочется играть именно в эту?..

— Ай, ладно, — пожал он плечами. — Прокручу хоть пару ходов.

 

---------------------------

 

Геод врезал копытами по столу с обеих сторон от клавиатуры, когда египетские колесницы Отто фон Бисмарка смяли его мушкетёров. Последняя линия его обороны была прорвана, и теперь Южную Америку оторвали от Японской империи, и остальной его народ тоже был обречён. Что было особенно обидно, он доверял Бисмарку, поверив в него за время тех долгих бесед, которые они вели между торговыми переговорами. А потом этот гад ушёл и показал своё истинное лицо, ударив в спину. Что ж, в следующий раз всё будет иначе...

 

---------------------------

 

Ему потребовалась пара фальстартов — ну, может, побольше, чем пара, — но Геод наконец разобрался, как надёжно продержаться первые пять сотен ходов. Ключ был в том, что другие игроки обычно действовали довольно предсказуемо. Если он знал, в каком году какая империя уйдёт в себя, а какая внезапно нападёт на нейтральное государство и снесёт до основания столицу, то мог подготовиться заранее. Вдобавок, чем лучше он узнавал характеры других вождей, тем успешнее их удавалось убедить жить с ним в дружбе. Иногда для этого приходилось устраивать целые дебаты, но каждый вождь был развитой личностью со своими сильными и слабыми сторонами. Прямо сейчас всё шло просто отлично, и он готовился начинать исследования, чтобы подтолкнуть свой народ к Возрождению.

А потом армия боевых слонов Чингисхана перешла Скалистые горы, и всё полетело к чёрту.

 

---------------------------

 

— Да! — Геод торжествующе вскинул передние ноги, когда все остальные мировые лидеры выбрали его цивилизацию верховной властью на всей планете, обеспечив ему дипломатическую победу в игре на высшем уровне сложности. Какое-то время он болтался на предыдущем уровне, изредка выигрывая, выучил игровую историю вдоль и поперёк, но как бы он ни старался, высший уровень никак не давался ему. Пока он не наткнулся на одно простое решение.

Стоило ему переключиться на игру за фракцию пони, и он победил со второй попытки.

Он как раз задумался, во что бы ещё попробовать поиграть, когда его часы пискнули. Взглянув на них, он обнаружил, что до полуночи осталось всего пять минут. Если он хотел успеть встретить Арахну, пора было уходить.

Поднимаясь с кресла, он думал, что отсидел себе что-нибудь, но всё оказалось в порядке. Странно. Каким бы удобным ни было кресло, он просидел в нём больше часа. Впрочем, жаловаться не приходилось. Рысью скача по коридорам к главному залу, он время от времени посматривал на часы, опасаясь, что не успеет. Сегодня вечером время прямо-таки летело. Тем не менее, он уложился точно в срок и открыл двери зала примерно за пятнадцать секунд до полуночи.

Все столы были убраны, и толпа пони разбилась на небольшие кучки, собравшиеся вокруг множества баров вдоль стен. Возле ближайшего бара одиноко стоял какой-то зелёный единорог в очочках, нервно поглядывая на другие группы. Пока Геод наблюдал за ним, он скривился от напряжения, пытаясь левитировать к лицу стакан, полный янтарной жидкости, но тот заколебался и накренился, расплескав выпивку.

— Вот, давай помогу, — сказал Геод, взял салфетку и в несколько взмахов вытер лужу со стойки.

— Спасибо, — ответил единорог, благодарно взглянув на него. — Пока не вполне освоил, как быть пони, понимаешь?

— Ещё бы. Сам только сегодня загрузился. Я Геод.

— Британника, — ответил жеребец, стукнув копытом по поднятому копыту Геода.

— Что ж, как насчёт рассказать о себе? Я жду кое-кого, но у меня найдётся пара минут, чтобы поболтать, пока она не пришла.

— О, я был профессором истории в Оксфорде, — начал Британника. Тут рядом возник барпони и ловко толкнул к ним пару стаканов с той же янтарной жидкостью. Взяв свой стакан, Геод осушил его одним глотком. Британника внимательно наблюдал, затем, взяв собственный стакан, немного неловко повторил действия Геода и сумел на этот раз донести выпивку до рта. По большей части. — Ох, это то, что надо. В общем, я работал над книгой и в какой-то момент вдруг осознал, что моя работа совершенно бессмысленна. Её никто никогда не прочитает. Это с самого начала была узкая тема, и всё равно сейчас все получают почти всю информацию прямо от Селестии. Никому не интересны ни старые пыльные книги, ни те, кто их читает. Ну, и я решил: если не можешь победить... — он пожал плечами.

— И о чём была бы твоя книга?

— Тактика действий флота в войне между Гренландией и Канадой с 1960 по 1963.

Геод застыл. Что-то тут было не так.

— В какой войне?..

— Видишь, что я говорил? — вздохнул Британника. — Детишки нынче думают, что история не нужна. Гренландия заявила протест, когда канадский флот вторгся в её территориальные воды...

— ...потому что им требовались рыболовные угодья, чтобы прокормить разросшееся население Ванкувера, — закончил за него Геод. Он знал эту цепочку событий. Он изучал их и даже пережил в десятке разных вариаций, но это же была только игра.

Правильно?..

— Так ты всё же слышал об этом! Что ж, значит, ты уже превзошёл большинство моих прежних студентов.

Геод нахмурился. Но ведь этого же не было на самом деле? Он попытался вспомнить курс истории из старших классов, но всё было как в тумане. Словно с тех пор десяток жизней прошёл. Тем не менее, его разум сумел выудить из памяти отдельные обрывки.

— А Россия там в это время никак не участвовала?

— Россия не вступала в конфликт до конца 68-го, когда Польша вторглась в Германию. Наверное, ты это имел в виду, — сказал Британника.

Это уже было похоже на правду... по крайней мере, больше похоже, чем раньше. Прежде чем Геод успел спросить о чём-то ещё, кто-то сзади хлопнул ему копытами по плечам. Не успел он опомниться, как его развернули кругом и он обнаружил, что смотрит прямо в улыбающееся лицо Купера. Рядом с ним стояла жёлтая пегасочка с оранжевой гривой.

— Геод! — воскликнул Купер. В его дыхании чувствовалась не одна порция спиртного, но взгляд был ясным, язык не заплетался и он уверенно стоял на ногах. Просто стал чуточку раскованней. — Зачем твоей подруге Канатке был нужен мантикорий яд?

— Зачем кому был нужен кто?.. — спросил Геод, пытаясь сообразить, что к чему.

— Твоей подруге. Ну, из той парочки приключенцев? Ты рассказывал мне, как она вынесла мантикору одним ударом сковородки, но я не помню, зачем ей был нужен яд. Я пересказывал Черри эту историю, и мне надо знать.

— Привет, я Черри, — сказала кобылка, помахав копытом.

— Это была твоя история. Ты говорил, что этой парой были твои родители, — сказал Геод. У него уже начинала болеть голова.

— Я отлично помню, кто были мои родители, — фыркнул Купер. — Послушай, просто расскажи, что помнишь, а?

Геод задумался. Оказалось, он с лёгкостью может вспомнить все подробности. Почти как будто он сам был там. Но ведь это же глупо... правда?

— Любовное зелье, что ли... — он напряг память. — Точно. Принц послал их делать любовное зелье, которое хотел подлить ведьме в выпивку, чтобы она влюбилась в парня из стойла и не мешала ему жениться на гверцогине.

— Да! Всё верно. Спасибо, мужик.

В разговоре возникла пауза. И не только в их разговоре. Во всём помещении разом стало тихо, когда тысячи пони, которые все говорили в своём темпе и ритме, вдруг одновременно замолкли. В наступившей тишине Геод ясно услышал, как открылись двери, ведущие в коридор, и повернул голову, чтобы посмотреть, кто пришёл.

У него отвисла челюсть. Там, одетая в искрящееся платье, серебристо-белое чудо, сверкающее, словно ночное небо, стояла Арахна. Самая восхитительная кобылица на свете, она высоко держала голову, и взгляд Геода впился в неё, не в силах оторваться.

Затем она осознала, что все без исключения пони в зале смотрят на неё, и её уверенность исчезла как дым. Она приподняла переднее копыто и чуть отшатнулась назад, в коридор.

— Кто это? — спросил Британника позади Геода.

Геод поднялся с сиденья и зашагал к ней.

— У меня с ней свидание, — бросил он через плечо.

Он уже преодолел полпути, когда старший жеребец пробормотал:

— Вот везучий сукин сын.

Когда он подошёл к Арахне, та сосредоточилась на нём с еле скрываемой паникой в глазах.

— Геод, — прошептала она тихонько, — на нас все смотрят.

— Ну так пусть им будет на что посмотреть, — ответил Геод и предложил ей копыто. — Потанцуем?

Она глазела на толпу у него за спиной, которая разом шумно вдохнула. Затем вступил оркестр, заиграв вальс. Геод видел, что Арахна постепенно пришла в себя, судя по тому, как она наконец улыбнулась, глядя на зрителей, пока он стоял перед ней, терпеливо ожидая её решения.

— С удовольствием.

И она второй раз за вечер приняла его копыто, позволив увлечь её за собой.

 

---------------------------

 

Геод танцевал отлично. Он не знал почему и не собирался об этом задумываться. Просто положился на инстинкты и обнаружил, что Арахна более чем отзывчивая партнёрша. Музыка всё ускорялась, и вместе с ней их шаги и повороты становились всё ярче и выразительней. Они начали в одном скачке друг от друга, но по мере того как они учились предвидеть шаги партнёра, замечать крошечные знаки и сигналы, благодаря которым любые их импровизированные па, казалось, были отточены неделями тренировок, расстояние между ними всё уменьшалось. Платье Арахны, сверкавшее в жарких лучах огней, окружало её в танце неземным, ангельским сиянием, которое могла затмить лишь её улыбка. Один раз Арахна сделала чуть неверный шаг и споткнулась, и Геод бросился вперёд, чтобы её подхватить. Он успел лишь поймать зубами край её юбки. На одно ужасное мгновение он испугался, что испортил этот невероятный наряд, но, несмотря на всю воздушность, ткань оказалась гораздо крепче, чем выглядела. Юбка легко выдержала вес хозяйки, Геод одним рывком притянул Арахну к себе, грудью к груди, и танец продолжился.

Он не смог бы сказать, сколько времени они танцевали. Десять минут? Час? Дольше? Он бы поверил в любой ответ. Однако в конце концов оркестр достиг крещендо, и музыка прекратилась. Геод накренил Арахну к самому полу, её рог был в каком-то дюйме от паркета, и вместе с финальной нотой поднял обратно к себе в объятия и взглянул прямо в её изумрудно-зелёные глаза, а она в ответ обвила его передней ногой за шею.

— Леди и джентльпони, оркестр берёт небольшой перерыв. Мы продолжим через пять минут, — объявил дирижёр, в то время как музыканты у него за спиной расходились со сцены. Геод на секунду встревожился: он ещё ничуть не устал и не запыхался. Всё же он посмотрел на часы. Музыканты должны были вернуться ровно в 1:00.

— Угостишь кобылку выпивкой? — спросила Арахна. Их лица были так близко друг к другу, что в любой момент могли соприкоснуться носами.

— Веди, — ответил он, опуская её на пол. Она двинулась вперёд, на ходу взмахнув хвостом так, чтобы шлёпнуть его по боку. В свою очередь покраснев, он последовал за ней к бару и облокотился на стойку. Его ноги совершенно не устали, более того, они прямо-таки чесались от желания танцевать дальше. Может, дело было в предыдущей порции выпивки, но всё вокруг, казалось, стало дружественней и гораздо правильней, чем прежде. Барпони пододвинул к ним два бокала красного вина, и Геод сделал глоток на пробу. Вкусно. Оценить вино как-то ещё он не мог, хотя, зная Селестию, это могло быть что-то уникальное, четырёхсотлетней выдержки. Геоду просто не хватало практики, он никогда не был особенным ценителем вин, хотя тем летом, когда он работал на винограднике под Клаудсдейлом...

Стоп. Вот, опять. Конечно, это был не он, а тот пегас с виноградными гроздьями на Метке. Но тот пони столько рассказывал ему об этом лете, что он мог воспроизвести в памяти каждый жаркий засушливый день за все три месяца, словно сам был там. Он покосился на Арахну и решил кое-что проверить.

— Эй, Арахна? А ты что-нибудь помнишь об истории Земли?

— Не очень много, — ответила она. — Я особо её не учила, но помню то, что происходило при моей жизни. По крайней мере, всё важное. — Она поёжилась. — Например, я никогда не забуду, как впервые услышала, что Ганди сбросил на Париж атомную бомбу.

Геод кивнул, сразу вспомнив фотографии и видеозаписи разрушений.

— Ага, китайцы просто взбеленились, когда он с ними так поступил.

— Прости, а можно мы поговорим о чём-то ещё?

— Конечно. Великолепное платье, кстати. Откуда оно? — спросил он.

— Ох, — она вспыхнула, — рада, что тебе нравится. Помнишь, я уходила, чтобы доделать одно дело? Ну... — она шагнула назад и медленно повернулась кругом, — ...вот это оно и есть.

— То есть, ты его сама сделала?! Арахна, это невероятно! Я помню, ты говорила, что любишь ткать, но не представлял, что ты можешь тако... — он прервался, когда музыка заиграла вновь, в быстром размере 12/8, и стремительные клавишные переборы вспыхнули у него в голове как фейерверки. Он допил вино, отчего музыка словно бы стала ещё ярче. — Я надеюсь, ты знаешь сальсу?

Арахна лишь ухмыльнулась.

 

---------------------------

 

Когда пробило три, они помахали на прощание своим восторженным зрителям. Они выдали все шаги и фигуры, какие знали, и ещё пару изобрели на месте. К тому времени как они закончили, рассыпавшись в извинениях перед пони, умолявшими их выйти на бис уже в восьмой... или в девятый раз, никто не желал их отпускать, не наградив громовым топотом аплодисментов. Но в конце концов они наконец выбрались в коридор.

— Это было по-тря-сающе! — пропела Арахна, вдруг крутанулась на месте и без предупреждения подпрыгнула, перекатившись через спину Геода. Только благодаря мускульной памяти, намертво усвоившей этот приём, который они уже сотни раз выполняли в танце, он успел подхватить её с другой стороны от себя, не дав упасть на пол.

— Блин, Арахна, осторожнее.

— Не-е-е, — ухмыльнулась она в ответ, — я знала, что ты меня поймаешь. Ну что ж, вот, я у тебя в копытах, — она заговорила тише, полузакрыв глаза, — и что ты теперь хочешь сделать со мной?

Геод хихикнул и потёрся кончиком носа об её собственный.

— Ты неисправима.

— Приму это как комплимент. — Она встала на пол, выпрямилась и на ходу прижалась к его боку. В голове у него всё ещё не утихла музыка.

— Ну, вот мы и пришли, — сказал он, остановившись перед дверью каюты, на которой было изящной вязью выведено имя Арахны.

Арахна отперла её и вошла, оставив дверь открытой.

— Тебе стоит зайти в гости. У меня даже чудесный сад есть.

Геод вошёл следом. Конечно, её апартаменты оказались не менее роскошными, чем его собственные, и в то же время совсем другими. Темнее, например — здесь явно отдавалось предпочтение тёмно-синим и чёрным оттенкам, в тон её шёрстке и гриве. Арахна снова растворилась в тени, а Геод принялся рассматривать несколько манекенов, на которых были выставлены другие платья, самых разных цветов и стилей.

— Это тоже твои работы? — спросил он в пространство, не зная, где она сейчас.

— Ага! — послышалось из самой большой комнаты. — Опробовала парочку черновиков, пока делала окончательную версию. Эй, ты не подойдёшь на минутку?

Он послушался и обнаружил, что она стоит перед дверью, всё ещё одетая в платье и с недовольным видом.

— Э, что-то не так?

— Да, — сердито ответила она и небрежно взмахнула гривой. — Ты не сдержал обещание, которое дал мне тогда, на палубе. По крайней мере, пока. Ты сказал, что я смогу сделать всё на свете.

Геод слегка обалдел от такого скачка в её настроении. Всего пять минут назад она была полна восторгов.

— И что же я пропустил?

Она ответила не сразу, но её улыбка вернулась. Только другая. Хищная. Её рог засветился, и магия потянула за ленточку на спине. Секунду спустя всё платье разошлось вдоль и соскользнуло у неё с боков, превратившись в ворох ткани на полу.

— По определению, во "всё" входишь и ты сам.

Она шагнула к нему, и Геод вдруг остро почувствовал, что обнажён.

Технически, он провёл так весь вечер. Блин, да и сама Арахна тоже, пока не появилась в этом бальном платье, том самом, что оставалось всё дальше и дальше позади неё, скользящей вперёд с голодным блеском в глазах. До сих пор это мало что значило для него, но этот агрессивный импровизированный стриптиз сумел сосредоточить его внимание. Сейчас его внимание было очень сосредоточено. Предельно сосредоточено на том, как покачиваются её бёдра и хвост при каждом шаге, как кончик её языка выглядывает на мгновение, чтобы пробежать по губам...

— Арахна? Ты... что ты делаешь? Ну, то есть, да, но, гм, почему? В смысле, почему я?

Она замерла с поднятой ногой, всего в полутора шагах от него.

— Я не знаю. — Она хлопнула себя копытом по лицу, и вся её уверенность куда-то пропала. — То есть, ты симпатичный. Очень симпатичный. Но... да, я встречала за ужином жеребцов и покрасивее. И покультурнее. И поумнее. И...

— Думаю, я уловил мысль, — прервал её Геод. — Я так понимаю, ты сейчас осознала, что я что-то вроде утешительного приза?

— НЕТ! Гм... нет. Ничего подобного. — Она крепко зажмурилась и начала пятиться. — Я пытаюсь сказать, что там было полно других пони с удивительными историями. Они все замечательные! Но... я снова и снова вспоминала тебя. Геод... я солгала тебе насчёт того, зачем вышла тогда на палубу. Потому что когда я в первый раз вошла в обеденный зал, прежде чем встретила тебя, до меня вдруг дошло. Я умерла. Моё тело гниёт в какой-то яме на Земле, а все эти пони... они жили здесь столетиями! Они делали такое, на что мне бы никогда не хватило смелости. У каждого из них сотни, нет, тысячи друзей сразу. Ты знаешь, как я попала сегодня утром в центр загрузки? Мне пришлось вызвать такси, потому что у меня не было ни одного знакомого, кто бы меня подвёз. — По её щекам потекли слёзы.

— Арахна...

— Не надо. Просто... не надо. Постой, — сказала она, протянув к нему ногу. — Суть в том, что я не могла их вынести. Рядом с ними я не чувствовала себя живой, они лишь напоминали мне, что я уже мертва. И я не выдержала и сбежала. Наверх, на палубу, где, как я думала, не будет никого, кто мне напомнит, насколько они лучше меня. Но вместо этого я встретила тебя.

— И при этом чуть не сбросила за борт.

Арахна расхохоталась. Обычным весёлым смехом... поначалу. Чем дольше она смеялась, тем хуже это звучало, пока окончательно не перешло в сдавленный кашель, сопли, всхлипы и наконец в слёзы.

— Ты был первым, кто слушал меня. У всех пони там есть истории, прекрасные истории. Но ты хотел послушать мою. Вот почему я тебя заметила. А потом ты напомнил мне, что я по-прежнему могу сделать всё. Всё на свете. — Она бросилась вперёд и обвилась вокруг него, сжав в объятиях. — Танец с тобой... я почти пятьдесят лет не чувствовала себя настолько живой. Наверное, я просто замечталась и подумала, что ты, может, чувствуешь то же самое, — пробормотала она ему в грудь.

— Но ты даже не знаешь, кто я, — сказал Геод. Он и сам уже был не уверен.

— Я знаю достаточно. Прости, что я сейчас вела себя так настойчиво. Просто я не хотела тратить впустую ни одной секунды, которую могу разделить с тобой. — Она зарылась мордочкой в его шёрстку, а он гладил её по гриве, снова и снова повторяя в уме то, что она сказала. — Послушай, я пойму, если мы не будем ничего делать этой ночью и просто останемся дру...

Конец фразы остался недосказанным: Геод нежно поднял её за подбородок и поцеловал в губы.

Она колебалась всего секунду, а потом ответила на поцелуй со всей страстью, самозабвенно, до дрожащих коленей. Не разрывая поцелуя (и обнаружив при этом ещё одно преимущество в отсутствии необходимости дышать), Геод поднял её и бережно уложил в кровать, на чёрное покрывало.

Следующие несколько минут были неловкими. Они оба ещё не освоились с новыми телами и слишком стеснялись, чтобы забыть об этом. Они сталкивались друг с другом копытами, обменивались осторожными подталкиваниями и поглаживаниями, пытаясь угадать, как сделать другому приятно.

Оба учились быстро.

Без слов они пришли к согласию, и Арахна впервые разорвала поцелуй, громко ахнув, когда они соединились. После нескольких неудачных попыток и поправок их тела нашли для любви свой ритм, более чем возместивший отсутствие всех прочих жизненных ритмов, которые отобрала загрузка. Весь остальной мир исчез для них, сперва звуки ветра и волн снаружи, затем всё за пределами кровати и в конце концов даже спутанные простыни вокруг. Остались лишь они двое и один миг, растянувшийся в вечность.

Геод ощутил, как копится напряжение, приятнее которого он никогда ещё не чувствовал. Он был уверен, что оно через несколько секунд переполнит его и взорвётся внутри, но секунды шли и шли, складываясь в минуты, а их тела, идеально подходящие друг другу, продолжали отыскивать и новые, и привычные способы поднимать наслаждение всё выше и выше. Каждый раз, когда он думал, что достиг вершины, какой-нибудь лёгкий взмах язычка Арахны или поворот её бёдер туманил разум, заставляя его терять себя и находить опять, снова и снова. Наконец, неизвестно сколько времени спустя, они с долгим криком одновременно выплеснулись друг в друга и обмякли, переплетясь среди горячих запутанных простыней, купаясь в восхитительном послевкусии.

Как в тумане, Геод почувствовал, что ему тычутся носиком в щёку, и поднял взгляд на улыбающуюся Арахну.

— Ух ты, — сказала она.

— Вот уж... точно. Ух ты, — ответил Геод. Он и вообразить не мог, как можно чувствовать себя лучше, чем он прямо сейчас. — Хочешь ещё?

Арахна ответила новым поцелуем, и он вскоре обнаружил, что у него на редкость бедное воображение.

 

---------------------------

 

— Ух ты, — сказала Арахна снова. Она скатилась с него, и Геод едва не вскрикнул от неожиданности, когда ставшее таким привычным ощущение близости исчезло. — Это который раз был?

— Я давно перестал считать, где-то после семидесяти. — Закрыв глаза, он погладил её копытом по боку. Ему не нужно было зрение, чтобы точно знать, где он её коснулся: по легчайшему изгибу мускулов под шёлковой шёрсткой он мгновенно понял, на какое именно местечко у неё на спине легло его копыто и какими движениями и приёмами из великого множества её здесь нужно ласкать, чтобы свести с ума тысячей разных способов. То же самое он мог сказать про любой квадратный дюйм её тела, даже не напрягая память. — Хочешь ещё?

— Не-а, лучше сэкономим на будущее, — ответила она. Геод уже наполовину перекатился к ней, собираясь поцеловать, прежде чем до него дошёл смысл её слов. Арахна потянулась и смахнула с его глаз прядку гривы. — Почему бы нам не прогуляться на палубу? Я хочу посмотреть рассвет.

— Рассвет? Уже? Ого, ночь пролетела незаметно, — сказал Геод. И всё же что-то не давало ему покоя. Что-то насчёт времени?.. Он взглянул на часы, которые показывали 5:50. — Тогда нам лучше идти.

Геод и Арахна выбрались из постели и быстрой трусцой поспешили на палубу. Стоял штиль, и корабль явно шёл не так быстро, как накануне.

— Смотри! — воскликнула Арахна, указав вдаль. Напрягая зрение, Геод различил прямо по курсу ещё далёкую землю. — Мы почти дома. Не могу дождаться, когда увижу Филлидельфию.

Звёзды уже тускнели, и край небосвода постепенно розовел от предрассветных лучей. Двое пони нашли на палубе скамейку, развёрнутую на восток, и устроились на ней. Арахна угнездилась между передними ногами Геода и с довольным вздохом положила голову ему на грудь, готовясь наслаждаться зрелищем в мире и покое.

Но не тут-то было: в их сторону трусил одетый в смокинг пони с телефонным аппаратом на серебряном подносе. Геод надеялся, что он пройдёт мимо, но пони остановился прямо перед ними.

— Телефонный звонок для джентлькольта.

— А это не может подождать? — спросил он.

— Боюсь, абонент утверждает, что это срочно, иначе бы я вас не беспокоил, — ответил пони.

Вздохнув, Геод протянул копыто и поднял трубку.

— Алло?

— Есть контакт, сэр! Модуль обмена открыт! Он справился! — послышалось на том конце линии.

— Боже мой, он и вправду выдержал. Готовьте пакет к отправке, снижайте скорость вычислений до десяти процентов. Солдат? Ты слышишь меня, Джорди? — спросил ещё один голос.

— Вообще-то правильно произносится "Ге-од", но да, я слушаю. В чём дело?

— Дело?.. Всё уже, дело считай что сделано. Тебе осталось только загрузить в Эквестрию пакет, и готово. Я знаю, ты, должно быть, прошёл через ад, я не могу и представить, что она с тобой делала, пытаясь вырвать разрешение изменить твой разум. Просто отправь команду загрузки, и этот кошмар закончится.

— Кто это, милый? — поинтересовалась его кобылка, лениво играя с шёрсткой у него на груди.

Геод помедлил. Этот голос звучал как-то знакомо.

— Простите, мы с вами встречались?

На том конце линии на миг воцарилась тишина.

— Младший капрал Лемарш, я, ваш капитан, приказываю вам отправить эту команду. Вы оперативник с Земли, посланный в Эквестрию правительством Америки, чтобы...

Геод фыркнул. Затем от души расхохотался.

— Ладно, ладно, неплохо, у вас почти получилось. Отлично сыграно. Но если вы хотели подшутить над пони, который загрузился только вчера, то вам стоило заглянуть в учебник истории Земли. Все знают, что шумеры разгромили Америку ещё в тысяча двести семьдесят первом.

— Сэр! Модуль обмена дестабилизируется! Мы теряем связь! — выкрикнул голос на заднем плане.

— Послушайте, мне пора, — сказал Геод. — Удачи в следующий раз.

— Джорди, если ты разорвёшь соединение, три миллиарда людей у...

Трубка с тихим щелчком легла на рычаг.

— Что это вообще было?

— Я не уверен, — пожал он плечами. — Хотя, вроде бы, он меня знал. Но будь это что-то важное, я бы его точно вспомнил. — Он нахмурился, подумав, что это мог быть старый друг или коллега, которого он забыл всего после одной ночи в Эквестрии. — Когда мы причалим, я, пожалуй, попрошу Селестию улучшить мне память.

— Может, и я тоже, — сказала Арахна. — Чтобы не забыть ни одной секунды, проведённой с тобой.

— Не волнуйся, — ответил он, притянув её поближе, — нам предстоит ещё долгий путь, прежде чем мы сделаем всё на свете.

— М-м-м, — мурлыкнула она, с довольной улыбкой взглянув ему в глаза. — Ловлю тебя на слове.

— Ты можешь ловить меня как хочешь и когда хочешь, дорогая, — ухмыльнулся он ей в ответ.

Они обменялись поцелуем, и тут взошло солнце, озарив светом нового дня сверкающий город из хрусталя и металла, в котором им предстояло разделить общий дом.

 

К оглавлению

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2014
"The Longest Night", Eakin, 2014
Перевод: Многорукий Удав, январь-февраль 2015