Сказка об Ордене Сумерек. Часть 7. То, чего все ждали.

Эта история о том, как пони научились жить в изменившемся мире и захотели достойно отплатить тем, кто его изменил.

Начало.

Предыдущая глава.

Следующая глава.

По многочисленным просьбам трудящихся.

Какой-то звук.
Темно.
Дождь.
Постель.
Одиночество.
Сон.
Неправильный – тогда чудовище напало на ту, вторую пытавшуюся помочь ему кобылку. Пока несчастную рвали и топтали, Бон-Бон удалось утянуть Лиру в дом. Они попытались отсидеться там до тех пор, пока вменяемые собратья монстра не успокоят убийцу. Это была ошибка, чуть не стоившая им жизни…
Ноги с едва слышным стуком опустились на покрытый ковром деревянный пол домика. Ее маленького, но уютного жилища в Понивилле.
Сейчас оно кажется таким пустым. Безжизненным, одиноким.
Копыто резко ударило вправо. Раздался тихий треск.
Проклятые сны.
Конечности начали обрабатывать ни в чем не повинную стену, как когда-то избивали некого жеребца, решившего, будто две одинокие кобылки – легкая добыча даже для начинающего негодяя.
Как же ей было тогда страшно…
Ненавистные воспоминания.
От косяка начали отлетать щепки.
Но сейчас все в порядке.
Град ударов постепенно иссяк.
Бон-Бон прислонилась к избитому ни за что дому лбом и начала корить себя за эту глупость. Она же разумная, прагматичная, серьезная кобыла, а ведет себя как какая-нибудь истеричка или, того хуже, трусиха.
Богема, понимаешь.
Все это – ничто, тени, которых боятся разве что дети.
Мы в реальном мире, а тут важно лишь настоящее. То, что можно сделать или увидеть именно сейчас, а все твои «воспоминания», «страхи», «переживания» никого не волнуют и не должны волновать. Мы должны работать, чтобы выжить.
Ради возможность увидеть завтрашний день.
Она отняла лицо от успевшей нагреться деревянной поверхности.
Осмотрелась.
Что ж, надо признать – получилось у них на славу. Конечно, мебели мало, а имеющуюся она в прежней жизни и даром бы не взяла, стекла толстые и мутные, пол неровный, стены только частично покрашенные…
Вот только все это ерунда. Главное — пони существуют и более того – уже даже жалуются на недостаточную комфортность своей жизни, имея при этом крышу над головой и еду на столе. Рано или поздно, но они истребят тех, кто когда-то казался непобедимыми, и снова будут жить как прежде. Так говорит Биг Мак.
Внимание наконец привлек тот звук, что разбудил ее. Дождь глушит, да и ее домик на самом отшибе, но ошибиться вряд ли получится.
Сердце попыталось уйти в пятки, но закаленная последними десятью годами противоборства с самой природой воля не дала ему отделаться так легко. Глаза даже в темноте нашли крюк с висящим на нем серпом. От «мелочевки» поможет.
-
Все-таки возможность быть на самой стене во время атаки – это скорее плюс – неожиданно спокойно для окружающей обстановки размышляла Бон-Бон при этом быстро перебирая ногами дабы не дать удерживаемому ей раненому упасть вниз. Наконец кто-то из жеребцов заметил ее и одним рывком втащил товарища наверх, мгновенно затем исчезнув в хлещущей водой полутьме.
Конечно, привилегия весьма сомнительная – думала медсестра, уже на автомате таща пациента к ближайшей лестнице – но, по крайней мере, дает возможность работать в самой гуще событий и получать информацию из первых копыт…
В паре шагов от нее через парапет перехлестнулась узкая полоска щупальца. Не отрываясь от царившей в ее голове задумчивости, кобылка быстро ударила его закрепленным над копытом ножом. Понаблюдать за шевелением отрубленного отростка ей помешала целая куча прибывших следом конечностей, которыми она занималась до тех пор, пока какой-то солдат не обратил внимание на творящееся безобразие.
Что ни говори, а новости у нас разносятся далеко не так быстро, как хотелось бы, да и исказить их не просто легко, а очень легко, причем занимаются этим буквально все, кому не лень. Вон Бэрри мне на той неделе рассказывала…
Внутренний разговор был прерван ради внешнего:
— Куда?
— С восточной давно никого не было – не отвлекаясь от вырезания шипа, отозвался ассистент Дока – хотя жарче всего вроде на задних воротах.
Бон-Бон кивнула и вновь ступила в уличную грязь. Около больничной палатки она была довольно красивой – все-таки кровь очень приятно переливается в свете ламп. Но вот она вышла из-под навеса и ни капли внутренней жидкости на земле не осталось – всю заменила небесная.
Забавно: вроде раньше чудища одновременно со всех сторон не нападали.
Что ж, еще один довод в пользу ее утренних пробежек. Не просто же так форму поддерживать – все равно ведь никто не ценит.
— Где все? – обратилась она к двум сидящим под крышей жеребцам, один из которых был явно легкораненым.
— У нас кончились – отозвался целый – ушли к воротам. Мы сторожим.
— Дай рану – солдат послушно оторвал копыто с набухшим от влаги компрессом.
Пара минут внимательного изучения, во время которых они донимали ее вопросами о положении на других стенах. Как будто у нее есть время по сторонам смотреть.
— Чистая. На – она протянула ему свежий бинт из своей непромокаемой сумки.
К тому же, что ни говори, а сидеть в забаррикадированной мэрии каждую минуту ожидая удара в дверь и в ужасе молить Принцесс о пощаде на порядок хуже, чем бегать на открытом воздухе. Да еще там сейчас небось ужасно тесно – как-никак во времена возведения ратуши Понивилль был раза в три меньше и вряд ли строители были столь оптимистичны, чтобы предсказать сегодняшнее процветание.
Свалившийся прямо на спину жеребец чуть не превратил ее в деталь ландшафта.
Не шевелится. И не дышит.
ПРОЦВЕТАНИЕ.
Распластанная под телом кобылка задергалась.
ТИХО.
Тьма сгустилась вокруг нее.
СПОКОЙНО…
-
Огромная стрела вошла в лунку. Копыта заработали, оттягивая ее назад.
Тетива поскрипывает от напряжения. Который за сегодня уже выстрел? И всё же их слишком мало, чтобы остановить эту прущую орду. Вот очередной здоровенный жучара как раз перелезает через стену.
Баллиста поворачивается ужасающе медленно. Тяжеленая и мокрая, копыта соскальзывают, но нужно успеть прежде чем тварь исчезнет из зоны поражения.
Проклятый дождь — ничего не видно
Кобылка буквально приклеилась к прицелу.
Нить вот-вот порвется. Надо было заменить.
Уже слишком мало.
Быстрее, он же сейчас сбежит.
Один снаряд – как минимум один враг.
Ведь это ее призвание.
Еще чуть-чуть.
Фокус.
Точка.
Вдох.
Мгновение полноты.
Выстрел.
Вместо головы у монстра теперь древко, а туша давит собой пару тварюшек поменьше, на которых в обычной ситуации кобылка и внимания бы не обратила.
Тетива все-таки разорвалась, ударив ее по ноге.
Звонкий щелчок приводит обрадовавшуюся очередной небольшой победе Арчер в себя. Бой продолжается, нельзя отвлекаться.
Копыто опустилось в насквозь промокший мешок и достало последнюю запасную нить.
Надо было взять больше.Ччто она будет делать, когда порвется и эта? Не важно. Главное — вернуть орудие в исправное состояние.
Открыть, вытянуть старую.
Вставить новую, натянуть.
Отчаянный крик боли со стены заставил её вздрогнуть.
Не смотреть по сторонам.
Только баллиста.
Ее лук. Единственное оружие, которым она владеет.
Которым может помочь тем, кто сражаться. Они нуждаются в её таланте, оказавшимся бы практически бесполезным в другой ситуации. Но не сейчас, когда Арчер может биться вместе со всеми, защищая свой город.
Готово.
Кобылка в очередной раз смахнула насквозь промокшую гриву.
Снаряд в лунку.
Осторожно натянуть тетиву, не забывая, что это последняя и других скорее всего не будет.
Глаза отыскивают достойную цель, коротким взглядом оценив обстановку на стене. Кажется крупным тварям не удалось взобраться. Но сколько же крови и искалеченных тел, которые периодически оттаскивают в стороны...
Не смотреть.
-
Незваного пассажира внезапно стошнило. Уже было пошатнувшееся самообладание Бон-Бон вновь пришло в норму, а новый больной был потащен к ближайшей палатке. Ему даже выразили благодарность за столь своевременное и точное падение – давненько ей не попадались столь сознательные пациенты, чтобы самостоятельно влезать на нее. Хотя в следующий раз лучше бы спросить разрешения.
— Кажется, парализующий яд – сообщила она, сваливая новичка на как раз освободившийся стол.
— Ну! Сама все вижу – весело отозвалась Вэт, кивая на жеребца едва стоящей на ногах Колгейт – ты-то как?
— Жива еще – дала очевидный ответ кобылка, приклеивая пластырь к небольшой ранке на крупе – вот, сей кавалер угостил.
— Скорей уж ты об него порезалась – возразила ветеринар, вгоняя в упомянутого парня второй шприц, пока стоматолог с впечатляющей скоростью вытягивала из него отравленные иглы – глотни там, в углу.
Ну и мерзость. Зато бодрит, а то ноги уже едва двигаются. Как-то гости слишком уж задержались. А все от недостатка воспитания, что отлично заметно и по их безобразно раннему приходу. Она позволила себе еще пару минут повалятся на полу, после чего вновь вышла в слякоть и промозглость улицы. Ну, хоть рассвет наступил. Он, говорят, всегда надежду приносит. К задним.
Этот до икоты надоевший дождь наконец заканчивается. Чего ради такой роскошный ливень почтил их своим присутствием перед самой зимой? Нет, чтобы весной или лучше летом. Ведь всем же от него плохо: ходить тяжело, устаешь быстрее, оружие выскальзывает, стрелкам ничего не видно, крылатые едва в воздух подняться могут. Хотя последнее даже к лучшему, для нее, во всяком случае. Впрочем чего уж там – пегасок так и так бы не хватило, чтобы перетащить всех.
— У нас всего пять снарядов осталось! – заорал некто рядом очень знакомым голосом. Бон-Бон отвлеклась от осмотра поверхностной раны.
— Так он может вообще сейчас уйдет! – в тон ему ответила Арчер. Тут ошибки быть не могло – она единственная кобылка в страже – я попаду! Дай мне шанс! Ты же видел…
Увы, дослушать ей не удалось: рядом упал солдат, а тварь, распоровшая ему шею, как раз переваливалась через стену. Поразмыслив буквально секунду, медсестра бросилась к истекающему кровью жеребцу – ее ножичком тут вообще ничего не сделать, а вот парня еще можно спасти, если поторопится. Мир показал, что она не прогадала: чудовище почему-то застопорилось и его морда почти мгновенно превратилась в кровавое месиво, после чего нечто понеобразное сбросило тушу вниз.
Еще одна ходка, как ни странно, вроде быстрее предыдущих.
— Крови!– Док тоже еле ноги передвигает – надо…
— Знаю, знаю – Бэрри быстро доставила к столу кучку пакетов – только не больно-то разгуливайся. Там уже почти нет.
— Так принеси – после щепотки порошка из синего пакета рог врача засиял вдвое ярче, а раненый на столе задёргался.
— Ой, а кто ж тебе тогда помогать будет? – она нагло проигнорировала всех остальных зашивающих, бинтующих и колдующих обитателей палатки – красавица, не хочешь?
— Я сегодня уже чего только не попробовала – потянувшуюся была к предложенному пакету Бон-Бон внезапно ударили по ноге – эй, ты чего?!
— Прости. Нельзя – главный алхимик уже бежала к следующему пациенту – совместимо не совсем!
Ладно, еще ощущается варево Вэт.
Надо думать о хорошем – размышляла кобылка, возвращаясь по своему еще видному кровавому следу. Судя по всему, к нам сегодня за раз пришло все нынешнее население этого дурацкого леса. А это значит, во-первых: спокойное и мирное существование оставшийся сезон. Во-вторых: такую огромную кучу трофеев, что Бэрри буквально взвоет. Причем, вполне вероятно и от ужаса – консервантов-то считай не осталось. Почти. Хотя с другой стороны: урожай уже почти весь собран, так что крылатые могут просто взять и подморозить наш уютный городок, вместе с раскиданными вокруг него сокровищами.
Нечто громадное ударило в стену. Она выдержала, но качнулась настолько угрожающе, что чуть не скинула с себя медсестру. Нескольким солдатам не так повезло, но вселенная все-таки не дала им пропасть – один успел зацепится зубами и был втянут обратно товарищами, а двое других упали достаточно удачно: первый в промокший насквозь, но все-таки мягкий стог сена, а второй на лестницу. Больно, конечно, но все же не так высоко. Затем раздался звук взрыва, а поверхность под ногами снова покачнулась.
— Куда! – снова донеся до нее знакомый голос и она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть край драной накидки с обрывком веревки, исчезающий с той стороны стены.
— Попала! – восторженно раздалось почти одновременно с первым воплем.
— Он опять это делает! – начались мелкие толчки.
Увы, для удовлетворения любопытства времени снова не оказалось – тот парень, что удачно встретился с лестницей, двигался как-то неправильно. Однако Бон-Бон все-таки не сдержалась и по дороге глянула на творящееся снаружи. Нечто огромное и плоское с разнообразными конечностями копошилось у самой стены. В панцире, вместо «хвоста» была отвратительнейшего вида здоровенная воронка. Под массивной костяной бровью слева торчало древко от снаряда, а справа виднеются чьи-то задние ноги. Что за бред.
Помнится, во время их пребывания в Кантерлоте Лира водила ее в какую-то очень странную картинную галерею. Нет, Бон-Бон конечно слышала об «альтернативном искусстве» и «арт-хаусе», но эти рисунки скорее походили на случайно, пусть и обильно, посаженные кляксы либо на кошмарные сны сумасшедших. Единорожка шла туда ради двух конкретных уродств. Первая — безголовая кобыла с червями на копытах – «те самые пальцы» по версии подруги. Вторая сперва показалась менее омерзительной, поскольку понять, ЧТО именно на ней изображено было практически невозможно. Нечто вроде песочных часов бледно-розового цвета с отростками, дырами и пятнами. «Люди».
Медсестра усмехнулась. Ее вытошнило прямо на стоящего рядом с этим «произведением» жеребца. Это был автор, которому, как ни странно, польстила столь яркая реакция на его творение. Более того – он пригласил их на обед и Лира успела ответить согласием прежде, чем Бон-Бон успела оклематься.
— Переломы? – удивилась Бэрри – мельчаешь. Положи его вон там. Все сейчас заняты.
Она послушно сгрузила стиснувшегося зубы до скрипа жеребца в углу палатки.
— Нюхни – он послушался и тут же мешком сполз по стенке – у нас просто нет времени.
— Что вообще происходит? – воспользовалась она случаем, чтобы прилечь.
— Это ты меня спрашиваешь? – усмехнулась алхимик и, не найдя места для срочного приложения своих усилий, шлепнулась рядом с медсестрой – знаю только, что в одной нашей палатке побывала чуть ли не треть всех охранников. Сама понимаешь, сколько вернулось в бой.
— В других местах лучше – отозвалась Бон-Бон – здесь вообще мясорубка. Когда уходила, чудища уже были на стенах. Готовьтесь.
— Умеешь же ты подбодрить – отозвалась сиреневая кобыла, снова вдохнув что-то из пакетика – лучше скажи: генерал – это правда? И что это был за взрыв? А грохот?
— Что-то вроде гигантского краба с кучей кос, клешней и булав протаранило стену. Не знаю – начала подниматься медсестра – да. Арчер уже отметилась на нем. Твари поперли как сумасшедшие.
— Как будто они умеют иначе…
Обед прошел еще куда ни шло – тот тип вел себя вполне прилично, хотя их с Лирой перемигивания вызывали нездоровые подозрения. Они оказались в полной мере оправданными -после приема пищи Бон-Бон был выдвинут ультиматум: либо она отправится сегодня вечером вместе с подругой на какое-то подвальное сборище «очень приличных и талантливых пони» либо единоржка идет одна.
Откровенно говоря, сейчас, с высоты этих облитых кровью и запачканных внутренностями ступеней, можно признать, что ее капитуляция перед сумасбродством Лиры на самом деле привела к очень даже положительному результату. Тот тошнотворный вечер был полон странных, неприятных запахов, удивительно отвратно, в большинстве своем, одетых, а кое-где и просто покрашенных гостей, бессмысленных стихов и непонятных декламаций, а также выносящих мозг скульптур и кушаний. Хотя, несмотря на крайне своеобразный вид и, по меньшей мере, нестандартные ингредиенты, тамошняя пища была очень даже ничего, пусть и в небольшом количестве. Уже ради нее одной это мероприятие можно было посетить. Жаль, что так и не удалось по-настоящему пообщаться с кулинарами…
Кобылка наконец закончила собирать внутренние органы в надлежащее им пространство. Парень уже не шевелится. Быть может, просто обморок. На минуту появилось искушение заняться только что упавшим пегасом – у того больше шансов, однако, увидев как упомянутый крылатый смог сам встать, медсестра все-таки решила отдать пальму первенства претенденту с распоротым брюхом.
Сердце не бьется. Что ж, когда еще ей посчастливится заняться прямым массажем?
Ее окатило кровяным фонтаном сверху.
Покатилось обезглавленное тело.
СПОКОЙНО.
Вернемся к выгодам от посещения того омерзительного места. Во-первых, чисто профессиональные: вряд ли ее где-нибудь еще научили делать крекеры из косточек. Ей бы до такого в принципе не додуматься, да и взрывающиеся эклеры с перцовым мороженым, откровенно говоря, были чуть ли не плагиатом. Увы, немногие способны оценить столь изысканные блюда…
Слава Принцессам. Забилось. Вот только в дальнейших действиях она не уверена.
Кобылка осторожно вложила сердечный мускул обратно в грудную клетку, старательно заклеила все, что только можно и осторожно потащила этот относительно живой мешок вниз по лестнице. Там давешний пегас помог взвалить товарища на спину. Голова безжизненно свесилась с плеча и ее взгляд случайно встретился с вытаращившимся в никуда глазом.
ТИХО.
Во-вторых: как-никак это было великолепное расширение кругозора. Не в ту сторону, конечно же, но дела не меняет. В конце концов, знания лишними не бывают, ведь правда? Как минимум полезно иметь в виду насколько сумасшедшими могут быть вполне нормальные и более того – приличные на первый взгляд пони. Да и мысль о том, что во всякой даже самой очевидной для тебя гадости может скрываться чужой идеал красоты, также не лишена интереса. Не стоит судить о чем-либо поспешно или только со своей высоты.
Когда врач снял пластыри его буквально залило кровью и прочими внутренними жидкостями – привет восстановлению кровообращения без ремонта сосудов. Ничего, он справится. Кобылка посмотрела на десятки раненных, разложенных вокруг палатки и сваленные в груду тела тех, кто не справился. Вновь повернулась к уже разваливающейся стене. Заметила летучку – дождь открыл небо не только понивилльцам.
Им просто не перетащить столько пациентов.
Нога погрузилась в нечто мягкое и теплое.
НЕ СМОТРЕТЬ.
Ну и главное: то мероприятие показало Бон-Бон насколько отвратительно может быть окружающее пространство. Научило игнорировать его, переходя на что-то более приемлемое в данной ситуации. Ведь мир таков, каким мы его видим, не так ли?
Дрожь прекратилась и медсестра вновь пошла вперед.

Комната буквально залита светом.
Сочными, выдержанными лучами полудня.
Как же это она так разоспалась? Давно на работу пора…
Уже попытавшийся было проснуться разум остановила новая мысль: будь она кому там нужна, то за ней давно бы послали. А может сегодня у нее вечерняя смена? Тогда вчера была ночная, что все объясняет. Могу еще поваляться.
До чего же хорошо.
Мягко, тепло.
ЧТО ЗА?!
Резкая боль в плече, на которое она только-только перевернулась. Глаза, естественно, распахнулись и уставились на нарушительницу спокойствия. Мало-помалу в них появилась осмысленность и они сообщили голове о расположенном там пластыре, причем уже черном.
Изо рта кобылки вырвался стон понимания, а сразу за ним последовала попытка вскочить с постели. Память о недавних, надеюсь, событиях была очень смутной, однако ее участие в них отражалось на диво отчетливо. Найти-помочь-оттащить. Просто и понятно.
Главное – только бы не думать.
Тогда наша возьмет.
Причем, судя по тому, что Бон-Бон лежит в постели и чувствует боль, сей нехитрый план удался в полной мере. Кто бы мог подумать.
Но как же болит голова.
Слава Принцессам, что она не помнит лиц: сперва ее выручила темнота, потом – усталость, а в конце сказались те впопыхах выпитые, съеденные и занюханные вещества, что ныне так сурово карают ее. Перед глазами только великое множество разных тел, похожих на учебный манекен в госпитале. Он тоже мог быть мягким или жестким, молчаливым или стонущим, открытым или закрытым…
Раздавшееся рядом шевеление удивительно вовремя отвлекло от пошедших не в ту сторону мыслей. Кобылка с некоторым трудом повернула в полной мере проснувшуюся, а следовательно и протестующую против безобразного обращения тушку в сторону звука и открыла глаза. С правым не получилось – видно какой-то синяк. Через эту узкую щелочку удавалось разглядеть только свет. Но зато левый показал ей прелюбопытнейшую картину.
На когда-то чистом, а ныне превращенном в филиал улицы, ковре возлежал никто иной, как заместитель мэра по безопасности! И даже этот впечатляющий слой таинственной сине-зелено-буро-коричневой субстанции, покрывавшей незанятые повязками части тела, не мог ввести в заблуждение касательно его личности. Бон-Бон вообще почему-то казалось, будто теперь она сможет узнать «кавалера» когда угодно и при любых обстоятельствах.
Сколь бы кобылка не была рада видеть его живым и, скорее всего, относительно здоровым, но факт нахождения спящего жеребца в ее доме несколько смущал. Впрочем, эти бредни быстро уступили место действительно важным мыслям. Откровенно говоря, ужасающим.
Посмев попытаться найти им опровержение она с трудом удержалась от крика. Вместо этого только тихонько застонала – все-таки незваный, но довольно приятный гость наверняка измотан не меньше ее самой. А скорее даже больше, иначе наверняка догадался бы о том, чтобы сначала помыть кобылку и только потом укладывать на чистую постель. У нее не было даже иллюзии надежды на успех стирки, сколь бы отчаянными не были усилия.
Ладно – глупо в такое время оплакивать белье.
Бон-Бон с некоторым трудом встала с кровати и, стараясь идти неслышно, направилась в ванную. Для отдирания от себя стремившейся стать частью ее тела формы пришлось приложить немалое старание, но вот бесформенные останки некогда белой рубашки брошены на пол и кобылка наконец может приступить к отмыванию.
Вода в душе чуть теплая. Наверняка еще позавчерашняя. Вряд ли во всем городе сейчас найдутся настолько бесполезные пони, чтобы заняться ее подогревом вместо спасательных работ. Ей тоже надо туда, но не сразу – если вовремя не позаботится о себе, то достаточно скоро твоя тушка станет еще одной проблемой для окружающих.
Помывка, как и ожидалось, принесла облегчение, а мыло, используемое ныне без всякой экономии, четко указало на проблемные места. Пришло время для самого ужасного – зеркала. Надо сказать, что ему-то собственное несовершенство обычно ставилось в плюс: кривизна часто делала клиента уже, чем он есть на самом деле, а если подобного не случалось, то всегда можно было сбросить собственные недостатки на низкое качество новодела. Однако не в этот раз.
Кобылка без какого-то бы то ни было энтузиазма разглядывала свою изрядно попорченную шкурку. Как минимум пара достаточно крупных порезов, бесчисленное множество синяков и царапин, отсутствие нескольких кусков кожи и части хвоста и как вишенка на торте – мозоли и очень нехороший налет на языке и зубах. Что ж, значит, она хорошо поработала.
Тяжелый вздох.
Ладно. Так и так было понятно: без второго пункта – оказания самой себе медицинской помощи – не обойтись. Против головы она специально не стала ничего принимать, да и вообще никаких таблеток или уколов. Все-таки Бон-Бон понятия не имеет, что и в каких количествах вчера поглощала. Особенно утром, когда твари перелезли стену и казалось, будто это уже конец...
Короче: не стоит сейчас рисковать и использовать медикаменты, а то еще выпьешь какого-нибудь обезболивающего и все. В смысле совсем.
Достаточно скоро шкурка заклеена и намазана — хорошо иметь дома запас лекарств – и настала пора для третьего пункта: съесть чего-нибудь. Нейтрального. Может и не хочется, однако судя по всему ее очень даже нехило рвало, причем неоднократно. Надо кинуть чего-нибудь исстрадавшемуся желудку, а то мало ли…
Суп. Капустный. Ее собственного приготовления, а значит категорически невкусный, лишенный всяческой выдумки и почти без специй. Отлично – это именно то, что надо. Греть не хотелось, да и вряд ли бы получилось. Причины те же, что и с водой. Рот ничего не чувствовал. То есть, вообще: ни вкуса, ни температуры, ни консистенции. Запахов тоже нет. Звуки глухие. Да и вид вокруг какой-то размытый.
Ничего. Пройдет.
Она сгрузила тарелку с ложкой в мойку и догрызла кусок хлеба. Вроде все в порядке.
Что ж, о себе мы позаботились, а теперь давайте о ближнем.
Кобылка без особой надежды попыталась-таки зажечь плиту. Как ни удивительно, но получилось. Странно, хотя по идее и умирающим порой хочется чего-нибудь горяченького и кто мы такие, чтобы отказывать им? Думаю, они не будут против, если она покормит их командира.
Еды, естественно, полно. Во всяком случае, «основной». Пони, в конце концов, «травоядные». Вот только желудок Бон-Бон зачастую с этим не соглашался и травушка-муравушка была далеко не на первых позициях ее листа предпочтений. Помнится, в детстве это было поводом для длительных и страстных дебатов касательно ее природы. Малышка, что вполне ожидаемо, обычно проигрывала и все-таки ела сено, капусту, брокколи и прочие «вкусности».
ХА – а ведь ей пророчили к двадцати годам безмерное растолстение и отсутствие зубов. Вот бы она их всех сейчас покусала…
Звуки, доносившиеся из спальни, по мере готовки становились все громче и в тот момент, когда только-только началось обжаривание сельдерея, в дверях показался чумазый гость. После недолгого словесного сражения заместитель мэра все-таки отправился в ванную, а хозяйка стала работать с утроенной скоростью. К моменту возвращения Биг Мака единственное удающееся ей не-сладкое блюдо было почти готово. Увы, священнодействие пришлось прервать: медсестру категорически неудовлетворило качество помывки – видно гость был настолько скромен, что постеснялся воспользоваться не только ее мочалками, но даже мылом. Пришлось взять дело в свои копыта, несмотря на возражения.
Сия операция вновь продемонстрировала ей пагубность излишней мужественности, иначе называемой показухой – этот в принципе не чувствующий боли жеребец даже не думал сообщать ей о разбросанных там и сям ранах, которые как на зло были зачастую неотличимы от этой весьма своеобразной и намертво присохшей к шерсти грязи. Хотя, может он действительно не чувствует: в конце концов не она же одна вчера пыталась поддержать свои силы сторонними веществами.
Но вот их бесстрашный защитник был-таки отмыт до удовлетворяющей хозяйку кондиции, вытерт и допущен до стола. Благодаря наличию Бон-Бон ему посчастливилось совместить второй и третий пункты и пока Макинтош забыв обо всяких манерах жадно поглощал ее самую чуточку подгоревшее рагу, представитель медицинского персонала занималась своими прямыми обязанностями. Ничего такого уж страшного, кроме ну очень подозрительного шва вдоль хребта.
— Так что же все-таки случилось? – наконец нарушила уютное молчание Бон-Бон, наклеивая предпоследний пластырь.
— На нас напали – доедая суп, отозвался заместитель мэра.
— Вау – в наказание она слегка пришлепнула его по ране, заодно подравняв край – поподробнее, пожалуйста. Я помню только, как проснулась среди ночи, а потом до самого утра таскала на себе представителей сильного пола.
— А что еще можно сказать? – бесцветно уточнил Биг Мак – твари выбрали идеальный момент: ливень и темнота. Нам ничего не видно, пегасы летают еле-еле, тетива рвется на пятом выстреле и прочее. Атаковали разом со всех сторон, почти сразу сбросив нас с третьей стены, а вот на второй завязли. Под утро трупов в промежутке накопилось столько, что кое-где они как помост стали. Чудища по ним аж до половины взбирались.
— Вот она, взаимопомощь и по ту сторону могилы – прокомментировала кобылка, одним движением вырывая забытую иглу у самого копыта – скажи, а генерал правда был?
— Агась – даже не дернулся. Видно действительно не притворяется – урод все время позади летал, командовал. В него три снаряда вогнали, да так «удачно», что прикололи щупальцами к частоколу. Страшно вспомнить, что тогда началось. Твари стянулись и поперли как сумасшедшие, а главное – откуда-то вылез косарь с выводком. До чего же здоровенная была зараза: я ему пол тела взорвал, а Арчер последним выстрелом глаз выбила и то он еще минут пятнадцать стену ломал, пока Страшила бедолаге мозг не вырезал.
— Опять? – Бон-Бон присоединилась к остаткам ужина – я его, кстати, видела: по стене все время бегал и ножиками вращал. Под утро и за пони-то принять было сложно.
— Агась – кажется, в голосе наконец появились краски – везучий парень: в самое пекло лез и ни одного серьезного ранения, причем работал не без соображения. Но вот когда генерала подстрелили как будто взбесился: у нас всех, правда, что-то там, в голове зашевелилось, вот только мы через стену не прыгали. В первый раз успел его перехватить и привязал к столбу – тогда как раз на нас пошла волна. Пока он их шинковал, я отвлекся на ломавшего в стену косаря.
Биг Мак улыбнулся:
— Вот всегда так: только отвернешься, а твои подчиненные уже лезут самоубийственные подвиги совершать.
— Да, пони они такие – попыталась выдавить улыбку кобылка – мертв?
— Как же! – Макинтош щелкнул языком – достали. Одну ногу по колено отрезало, другая копыта лишилась, а все остальное буквально сплющилось. Вне очереди обслужили да так здорово, что может даже опять выйдет сухим из воды.
— А кто лечил? – поинтересовалась Бон-Бон, внутренне готовясь к выходу на работу – ведь это ж сколько сил надо. Или конечности решили не приживлять?
— Ты его не знаешь – в глазе мелькнула искра гордости – это единорог из того отряда Ордена, что убил генерала и спас нас всех…
-
Медсестра уложила больного поудобнее и только после этого позволила себе завалится на ковер.
Очередная спасенная тушка, причем в немалой степени – ее стараниями.
По коридору как раз прошел пони в фиолетовой одежде и кобылка устыдилась появившейся было гордости за свои усилия. В конце концов, вся проделанная ею работа: кормление, помывка, обработка ран и прочее – ничто, по сравнению с трудом врачей. Ведь именно они спасают жизни.
Однако всегда должен быть некто, доставляющий им эти самые нуждающиеся в лечении тела, так что не надо этой ложной скромности. Да и вообще, какой смысл выяснить, кто больше сделал? Каждый вносит лепту в соответствии со своими возможностями. Кстати об этом…
Хорошо, хорошо. Уже встаю.
Слава Принцессам, что голова уже не так болит. Скажем прямо: ее интоксикация – ерунда по сравнению с таковой у Дока. Бедолага до сих пор не очнулся.
Впрочем, Бэрри от него не отстает.
Как и десяток других, излишне напиравших на внешние источники сил.
Копыто подвернулось и кобылка чуть не покатилась по лестнице.
Да. Не всем же быть такими сильными, как она.
— О, привет – едва слышно поприветствовала Бон-Бон стоявшего внизу Биг Мака – прости, некогда болтать. Нужно трудится.
Как бы в подтверждение ее слов, конечности снова подвернулись на этот раз бросив ее на жеребца.
— Неа – никак не прокомментировав ее падение, отозвался заместитель мэра – работа завершена.
Он подхватил ее под ногу и потащил к выходу.
— Это очень мило с твоей стороны – как могла сурово произнесла кобылка, безуспешно пытаясь высвободится – но там больные, которые нуждаются в моей помощи.
— Неа – весело отозвался похититель, уже выведя ее за дверь – я же сказал: все закончилось.
— Отпусти меня! – почти громко потребовала медсестра и увидев, что требование не выполняется, врезала ему по лодыжке.
Не ожидавший такой наглости жеребец упал на колени, что дало ей возможность высвободится и сразу же свалится на бок. Сил на то, чтобы встать уже не хватило. Макинтош укоризненно взглянул на нее, не слушая возражений взвалил на спину и потащил в город. Заснула она еще по дороге.
-
— Знаешь, это было удивительно мерзко – Бон-Бон все-таки решила, что прочитать нотацию будет лучше, чем обиженно дуться – а уж как это безобразие выглядело со стороны…
В ответ на ее многозначительное молчание жеребец только подмигнул и пододвинул поближе к ней маленькую вазочку с сушеными фруктами.
— В качестве подкупа не прокатит – сурово заявила кобылка – ты понимаешь, что там меня ждали пациенты?
— Неа – нагло отозвался Биг Мак – они знали, что ты уходишь.
— «Ухожу»? – подняла она брови.
— Ну, уносишься, велика разница – пренебрежительно отмахнулся Макинтош, вновь обратившись к салату.
Спокойно так, будто…
— ДА КАК ТЫ – Бон-Бон сделала над собой усилие и сдержала-таки рвущееся наружу возмущение – посмел? Я – свободная кобыла и не совершала ничего такого, что позволило бы тебе задержать меня. Причем даже в этом случае я должна была быть препровождена в мэрию, а никак не к тебе домой.
— Прошу прощения – наконец-то извинился этот хам – я тоже был уставший и решил не тащить тебя к тебе. Касательно же «ничего не сделала» ты не права.
— В каком смысле? – перебрав в голове свои относительно расплывчатые воспоминания, с опаской уточнила медсестра.
— Некая кобылка заставила окружающих усомниться в их профессиональной пригодности и патриотизме бессовестно высокой производительностью. Обработать столько раненых – главный по безопасности присвистнул – меня прямо попросили убрать тебя оттуда, чтобы прочий медперсонал окончательно не почувствовал себя разгильдяями и не впал в депрессию.
Странно. Вроде даже и не шутит, во всяком случае, не полностью.
— Что ж, приятно конечно, когда твою работу ценят – запнулась было Бон-Бон, однако возмущение быстро восстановило свои позиции – но это все равно не давало тебе никакого права столь беспардонно воспользоваться моей усталостью и унести меня оттуда.
— А что еще мне было делать? – развел он копытами – ведь ты настолько заработалась, что попыталась спасти уже мертвых. Хотя, если тот диван, которому ты сделала аж три укола, был твоим близким другом, то я все пойму. Бывает.
Мучительные попытки сдержать рвущуюся к щекам кровь оказались безрезультатными.
Тут же, как на зло, вспомнились ее недавние рыдания, что заставило Бон-Бон вовсе ретироваться из комнаты.

— С ними все будет в порядке – заявил орденский врач – через недельку. Хотя в будущем я бы рекомендовал воздержаться от столь ударных доз стимуляторов, тем более магических.
– Благодарю вас, коллега, за беспокойство, но я сам знаю свою норму – едва слышно отозвался Док
— Это вы только что пошутили? – поднял брови зеленый единорог – или серьезно процитировали всех алкоголиков и наркоманов мира?
— Надо же: у членов Ордена, оказывается, есть чувство юмора – не остался в долгу понивиллец – и как оно только не…
— Он благодарен вам за помощь. Просто стесняется в этом признаться – тихо прервала его лежащая вплотную Бэрри.
Стэйбл недовольно посмотрел на кобылку, но увидев ее просящие глазки только сжал зубы и кивнул.
Бон-Бон незаметно подмигнула подруге, на что получила исполненный самодовольства взгляд и зафиксировала попытку еще плотнее прижаться к делящему с ней постель жеребцу. Тот старательно имитировал полнейшую нечувствительность и даже вроде пытался притворится обморочным.
Ну а что было делать: коек-то категорически не хватает, а размещать больных, тем более столь общественнозначимых, на полу как-то неприлично. Да и отнести их домой также не представлялось возможным – ведь пациентам нужен уход и присмотр. Вот только ей почему-то не верится, что сию разнополую пару, кстати, единственную на весь госпиталь, уложили вместе случайно.
Судя по всему, Док уже сейчас мечтает о том, как полностью сменит весь младший медперсонал. Ну, ничего – мало ли, что произойдет за неделю.
— Замечательно – наконец распрямился Биг Мак. Видимо он все это время просил единорога вести себя прилично – ты записала?
— Естественно – вновь продемонстрировала планшет Бон-Бон – может, прекратишь уже об этом спрашивать? Неужели ты правда думаешь, что я тупая?
— Неа – широко улыбнулся главный по безопасности – просто каждый раз, когда вижу все эти имена и цифры, у меня душа поет.
— Ну, так взял бы…- она прикусила язык. Не при фиолетовом.
Не дождавшись продолжения, заместитель мэра вновь повернулся к орденцу:
— Больше никого нет? Вы никуда пациентов не относили?
— Здесь все – кивнул тот – сами понимаете: больным по этому профилю без моего присмотра придется гораздо хуже.
— В таком случае слава Твайлайт, что вы у нас есть – Макинтош благодарно хлопнул единорога по плечу и проследовал дальше.
Выходя за ним из палаты, она уловила как Стэйбл просит врача ускорить срок выписки, а Бэрри умильным тоном упрашивает лечить как можно более основательно. Ладно – это их проблемы и почему-то кажется, что Док сдастся первым. У нее есть свой повод для беспокойства. Посерьезней.
— Скажи, а ты ничего не принимал? – решилась-таки спросить медсестра, пока они поднимались по лестнице – я имею в виду, для настроения?
— Неа – ничуть не смутившись, отозвался жеребец – а что?
— В таком случае, не поделишься причиной своего веселья? – возмущенно произнесла Бон-Бон – у нас десятки погибших и множество раненых, а ты ведешь себя как…
Она не нашла слов и просто всплеснула копытами.
Какое-то время шли молча. Уже у самых дверей крайней палаты он внезапно остановился и обернулся к ней. Ни следа веселости в глазах. Впрочем, горя тоже нет — только серьезность и какая-то…обреченность?
— Когда упала вторая стена, я думал это все – Бон-Бон рефлекторно отступила назад – более того – был УВЕРЕН, что это конец. Меня задавило бревном и я видел, как пони бежали, а за ними гнались твари. Никто уже не сражался. Может они бы и продержались на первой стене, но палатки-то никто не эвакуировал…
Кобылка собралась и изо всех сил постаралась не допустить в голову недавние воспоминания. В тот момент она тоже так подумала. И ничего не сделала. Просто упала в грязь и закрыла глаза. Последнее, что помнит – свои рыдания. Потом был свет.
— Если бы они не пришли – вовремя продолжил Биг Мак – то даже в лучшем случае погибло бы две трети горожан, а это, в сущности, смерть для города. Да что там – он всплеснул копытами – мне уже тогда казалось, что они перебили почти всех. Мы не справились. Все кончено.
Жеребец, отвечающий за безопасность сжал зубы и вперился взглядом в стену. Простоял так минут пять. Когда же он развернулся обратно, на губах вновь была та самая чуть ли не блаженная улыбка, которая успела настолько ей надоесть за последние сутки.
— Но это оказалось не так – голос стал мягким, мечтательным – в двух стенах проломы, кое-какие дома повреждены, погибло много моих собратьев и еще больше ранено. Однако Понивилль жив.
От его единственного здорового глаза по щеке потекла слеза, а взгляд ушел вдаль.
— Наша история продолжается – Макинтош какое-то время смотрел в никуда, а затем снова обратил внимание на стоящую перед ним кобылку – а еще мы убили генерала, уничтожив и его потомство. Еще один шаг. Наши дети будут жить в лучшем мире. Мы создадим его для них.
Бон-Бон молча наблюдала за ним. Кажется, что от жеребца идет свет.
— Ты спрашивала, зачем проводить перепись и чему это я так рад – улыбка стала заметно приземлённей. В хорошем смысле – потери даже меньше, чем ожидалось. Вечная слава Твайлайт и Принцессам – Орден Сумерек спас нас дважды: сперва смертью, отданной тварям, а затем жизнью, ниспосланной его врачами. Имена павших вечно останутся в наших сердцах, но именно потому, что они будут биться в груди живых.
Кобылка решила все-таки не спорить с ним в такой момент, хотя выслушивание этого восхваления ее задело. Нет, конечно, фиолетовые им помогли и так далее но – соленый блин – они ж пришли только в самом конце! А все это время, чуть ли не с полуночи до утра именно понивилльцы дрались не за жизнь, а насмерть. И это она, вместе, с Бэрри, Доком, Вэт и десятками других медиков спасла большую часть раненых, едва не погибнув сами. Да и вообще – большая часть их отряда – наши же сограждане, которых они увели уж несколько месяцев назад «на пару недель». Будь они в тот момент на стенах…
Хватит. Безусловно, Орден помог – честь им за это и хвала – но все-таки не стоит забывать о тех, кто сделал большую часть работы. Да и вообще: откуда только взялся этот дурацкий пафос?
Бон-Бон вздохнула, растворяя раздражение: наверняка он и сам все понимает, просто не считает нужным указывать очевидное. Или слишком радуется. Да какая разница?
Лучше поиграем, а то он так и будет разглагольствовать.
— Прости, ты сказал: «нашим детям»? – прервала она Биг Мака на середине очередного дифирамба – мне расценивать это как неприличное выражение или все-таки сперва свадьба?
От неожиданности жеребец поперхнулся. Одухотворенности на его лице явно поубавилось.
— Если второе, то я категорически не согласна – ударим копытом – ни тебе цветов, ни кольца, ни обещания с ухаживанием. Звать кобылу замуж, будто это тебе раз плюнуть – просто оскорбительно. Ради твоего же блага скажи, что имел в виду первое.
Заместитель мэра явно собирался последовать ее совету, но, уже открыв рот, внезапно задумался.
— И что тогда будет? – отлично, он пришел в себя.
Она протянула ногу и погладила его по щеке:
— Я заявлю о собственной приличности и дам тебе в морду. Возможно, даже с разворота.
Кобылка иронично улыбнулась, глядя на его потерянное выражение лица.
— Агась – протянул Макинтош, с явным разочарованием проводив взглядом вернувшееся на пол копыто – ну…пойдем?
— Веди – дверь открылась и переписчики вошли в очередную однотипную комнату. Хотя ее обитатель определенно делает ее уникальной. Тихо спавшая рядом с кроватью медсестра мгновенно встрепенулась и густо покраснела – спокойно, мы к нему, продолжайте терапию.
Пегаска сделала губами «бе-бе-бе» и покинула палату. Какая обидчивая – Бон-Бон же действительно имела это в виду. Ведь один только вид спящей кобылы определенно способствует спокойствию и хорошему настроению жеребцов. Впрочем, за конкретно этого представителя сильного пола она поручиться не может. Даже если бы он был в сознании.
— Ну и зачем мы сюда пришли? – шепотом поинтересовалась вечный кондитер у Биг Мака.
— Понятия не имею – так же понизив голос, отозвался жеребец – просто первая на этаже. А зачем ты сестру выгнала?
— Чтобы укусить тебя за ухо без свидетелей – надо же, дернулся. До чего же она его запугала – никого я не выгоняла.
— И как нам теперь узнать, что с ним? – поинтересовался главный по безопасности.
Кобылка возвела очи к потолку и без лишних слов передала ему вложенную в карман у постели историю болезни. Он полистал ее секунд пять, после чего с не менее глубокомысленным видом продемонстрировал девственно чистые страницы. Бон-Бон с трудом удержалась, чтобы не покраснеть – можно же было догадаться, что в такой суматохе никто не будет тратить время на заполнение бумажек.
— Тоже мне, неразрешимая проблема – пересилив себя, фыркнула медсестра и, спокойно подойдя к кровати, откинула простыню. После чего обернулась к Макинтошу и позвала его подойти поближе. Кстати: как-то странно он на нее смотрит – как видишь, обе конечности в целости и на месте. Некроза и отторжения тканей не видать, хотя точно сказать не могу из-за повязок. На мой взгляд, орденцы все сделали как надо. Пошли дальше.
Вполне ожидаемых вопросов типа «а что это за сбруя» и «почему он так странно повернут» не последовало. Заместитель мэра просто кивнул и направился к двери. Кобылка облегченно выдохнула – как-то не было желания раскрывать свою некомпетентность. Простыня вернулась на место, фиксаторы и гири проверены, а остальным пусть занимается пегаска. Надо бы ее отловить.
Погрузившись в размышления о сбежавшей, Бон-Бон не сразу заметила, что они никуда не идут. Биг Мак просто стоит и смотрит в окно.
— Мы уже закончили? – поинтересовалась она.
Никакой реакции.
Она легонько шлепнула его по плечу
— Что? – дернулся жеребец.
-Я так понимаю, ты решил оставить остальных на сладкое – саркастически изогнула брови медсестра — могу быть свободна? Или идем дальше?
— Неа – он потряс головой – в смысле, агась. Пошли короче.
Биг Мак-таки двинулся к следующей комнате, однако излишняя задумчивость никуда не делась даже и к концу их обхода. Результаты действительно можно назвать обнадеживающими, хотя радоваться тому, что погибли всего-навсего десятки, а не сотни Бон-Бон готова не была. Тем, у кого умер брат или муж тоже нет до этого никакой разницы. Впрочем, не стоит зацикливаться на потерянном.
Нужно идти вперед и решать проблемы сегодняшнего дня.
Например, очередная поведенческая аномалия.
— О чем так задумался? – Макинтош от неожиданности уронил бутерброд
– Я, знаешь ли, все еще здесь – обиженно заметила кобылка – так в чем проблема? Хотя думаю, что она связана со Страшилой, не так ли?
Какое-то очень подозрительное молчание.
— Агась – тяжело вздохнул жеребец, почему-то отворачиваясь – понимаешь, этот…неуравновешенный уже дважды спас Понивилль. Не один, конечно, да и вряд ли он имел это своей целью, но все равно – мы в долгу перед ним.
— Согласна – кивнула медсестра – и что дальше?
— Ну, надо бы отплатить ему – неуверенно отозвался он.
— Отлично, как? – она отложила салат в сторону – или ты вдруг понял, о чем этот тип думает? Чего хочет? Думаю самое лучшее, что мы можем для него сделать – вылечить, причем я имею в виду не только физическое состояние.
Биг Мак почесал затылок.
— Агась – наконец выразился он – вот только у меня есть еще одна мысль…
— Думаю Вэт больше упрямится не будет – быстро проговорила кобылка.
— Агась – немного обескураженно кивнул заместитель мэра и снова принялся за еду.
Она не отводила от него пристального взгляда.
— В чем дело? – наконец не выдержал Макинтош – тебе что-то нужно?
— О! На меня обратили внимание, какая радость – с неожиданными даже для себя стервозными нотками отозвалась Бон-Бон – да, нужно. Чтобы ты перестал считать меня дурой.
— Ээээ? – он сделал удивленное лицо.
— Даю девяносто восемь процентов за то, что проблема благодарения Страшилы не является лейтмотивом твоих тяжелых дум – кобылка ударила по столу, чашки подпрыгнули, но по счастью не разлились – допускаю даже, что ты об этом вовсе не думал, пока я не спросила. Если не доверяешь мне – отлично, так и скажи. Но врать не надо. Итак?
Его единственный глаз забегал как хомяк в колесе. Процесс решения неожиданной задачки занял довольно много времени и, судя по всему, бесстрашный защитник Понивилля уже вполне серьезно собрался было сбежать, когда кобылка нанесла превентивный удар.
— Что ж, ответ достаточно очевиден – она состроила выражение крайнего разочарования и начала подниматься.
— Подожди! – вырвалось явно без всякой подготовки, а после устремленного на него исполненного надежды взгляда отступать стало уже поздно – я все скажу.
Однако начала обещанного повествования пришлось подождать какое-то время – видимо он пытался сообразить, как бы сокрыть максимум деталей. Судя по тяжести вздоха, эти размышления не увенчались успехом:
— Ну, ты ведь понимаешь, что парень добровольно лезущий тварям в мозги через глазницы уже достоин определенного подозрения, а ведь история его появления, да и сам Страшила ОЧЕНЬ странная личность.
Снова молчание, видно тут-то и начнется самое интересное.
— Вот только есть кое-что еще, более важное – очередная пауза – я не уверен: в бою было не до того и так далее, но кажется, будто твари рядом с ним…тупеют.
— Ага – изогнула бровь слушательница – то есть?
— Их реакция замедляется – пояснил Биг Мак – и не только. Они как будто ЗАДУМЫВАЮТСЯ. Становятся неуверенными.
Опять тишина.
— Может, причина в скорости самого Страшилы? – начиная раздражаться от столь прерывистого рассказа, предположила Бон-Бон – в конце концов, все же познается в сравнении. Но допустим: все так, что с того? Просто очередная неведомая странность, скорее всего данная ему Дискординкой или еще какой ерундой из его таинственного прошлого.
— В том-то все и дело – в его голосе появились нечто вроде отчаянья – эта странность не такая уж неведомая. Эпплджек встречалась с подобным: твари вели себя так и с некоторыми другими пони. Которых связывало лишь одно – тон стал драматичным — они все были коллаборационистами. Создатель даровал им какую-то там защиту…
— Стоп – выставила копыто вперед слушательница – «коллаборационистами»? То есть, ты подозреваешь нашего гостя, который, как недавно было сказано, уже дважды спас Понивилль от чудовищ, в сотрудничестве с ними?
Макинтош промолчал, но ответ был очевиден уже по его лицу.
— Безусловно, ты у нас весь из себя такой опытный и знающий – почти без иронии начала Бон-Бон – но позволь указать на пару моментов. Первое – Страшила неоднократно доказывал свою ненависть к тварям…
— Это могла быть игра – возразил Биг Мак.
— Ага, а монстры сами просили вырезать им мозги – легко парировала кобылка – не говоря уже о риске лично для него, что достаточно ярко иллюстрируется почти постоянным пребыванием в госпитале. Второе: у нашего психа амнезия и полное незнание эквестрийского. Конечно, тоже может быть театр, но чего ради устраивать весь этот спектакль?
— Предатели есть в любом народе, а ненависть скорее всего обусловлена тем, что твари, которым он помогал, в итоге сожрали и его родину – снова попытался оправдать свой бред заместитель мэра.
— И это приводит нас к пункту три – она серьезно посмотрела ему в глаз – даже если Страшила десять лет назад согласился помогать Создателю выявлять сопротивленцев или заниматься еще какой ерундой в обмен на плюшки, то как нам разница? Сейчас этот псих – пони, так же, как мы вынужденный драться ради собственного выживания и видит Селестия: нам нет никакого резона отказываться от сотрудничества с ним.
— А что насчет справедливости? – сурово уточнил жеребец.
— А что начет нее? – раздраженно переспросила Бон-Бон – разве она вообще как-то здесь котируется? Вы с сестрой просто жаждете протащить очередного «коллаборациониста» через пол Эквестрии в клетке, дабы показать всем, что сотрудничать с чудовищами – это плохо. Какая глубокая мысль – тон стал откровенно издевательским — мы бы никогда без вас не догадались. Ну а потом вы засунете Страшилу в сумасшедший дом или торжественно казните на площади в Кантерлоте за деяния, которых он даже не помнит.
— Отсутствие памяти не освобождает от ответственности, даже если ее у него действительно нет – сурово гнул свою линию Макинтош — преступление должно быть наказано. Меру определит суд.
— Ага. То есть в очередной раз Орден оторвет кучу добропорядочных пони от работы только ради того, чтобы проехав полстраны сказать «да» во время оглашения приговора – она подняла копыто – дай мне закончить. Допустим: делегаты все-таки что-то решают. В конце концов, меня туда никогда не приглашали, да я бы и не поехала. Возможно и улики в порядке и эксперты независимые и даже подсудимые действительно сотрудничали с тварями. Ну и что с того?
— Как это ЧТО? – чуть ли не закричал главный по безопасности – предатели Родины и народа ходят безнаказанными по священной земле Эквестрии…
— Хватит – Бон-Бон снова стукнула по столу – откуда в тебе столько дешевого пафоса? – в голосе слишком уж ярко прозвучала брезгливость. Собеседник наверняка обиделся, но ей уже было все равно – оглянись вокруг: где ты видишь эту «священной землю»? Наша «Родина» сейчас представлена кучкой построенных на костях городков, только и ждущих шанса надуть соседей и выцарапать у них лишний мешок картошки, а народ им вполне соответствует. Почему вы никак не хотите понять: мир давно изменился и сейчас уже не важно, каков пони, главное – что пони, а не тварь…
Кобылка остановилась, чтобы перевести дух и посмотрела на явно готовящего суровую и беспощадную отповедь жеребца. Чего ради она вообще все это объясняет? Как будто он в этот раз поймет то, что видимо не в состоянии был осознать за годы.
— Короче: вашей охоте на ведьм давно пора отправится на свалку истории, так как никакой пользы она не приносит – ей вдруг стало горько – всем плевать, что там было десять лет назад. Мы должны жить сегодняшним днем и честное слово: если Страшиле все равно придется помирать, то я предпочту, чтобы он загнулся вырезая мозг очередной несчастной животины ради блага Понивилля, а не развлекая благородную публику в Кантерлоте. Все. Не хочу ничего слушать – пора за работу.