Автор картинки — tomatocoup

Автор: Chatoyance
Перевод: Многорукий Удав, Веон
Оригинал

Начало
Предыдущая глава

Глава 12
Того и жди, пойдут дожди

Облачная платформа получилась примерно двенадцати метров шириной и более-менее плоская, хотя местами бугристая; ходить по ней было всё равно что по огромной зефирке. Дроплет открыла замечательный способ превращать рыхлый туман в твёрдую "землю" — оказалось, что можно лечь на бок и кататься, раскатывая туман, словно скалкой. Этот процесс очень эффективно разглаживал поверхность, и все члены Лётного отряда время от времени работали пони-скалками, ещё больше расширяя свою "Небесную базу".

Циррус Унцинус носился по облаку как жеребёнок, восторгаясь практически всем вокруг: копал и тыкал копытами облачную материю, восклицал, как всё здесь не похоже на земную физику, как туман можно мять и сжимать, словно какую-то полуматериальную глину. Циррус уже слепил корявую статую пони, два кривых куба и один большой туманный ком, а теперь, кажется, пытался построить целую облачную крепость.

Алекси смотрел, как радуется бывший метеоролог, и думал, что учёные, в сущности, просто большие дети.

Другие члены Лётного отряда заканчивали ужинать. Травяные баранки, сплетённые единорогами, были целиком съедобными — ради чего их, собственно, и сделали, — и несколько пегасов разгрузили свою ношу, чтобы все могли поесть. Первый облачный куб, сделанный Циррусом, пригодился для питья: откушенные от спрессованной облачной материи куски во рту превращались в воду.

Одну баранку они потеряли: оказалось, что хотя сами пегасы легко ходят по облакам и не проваливаются, у травяных баранок таких способностей нет... почти. Прежде чем баранка скрылась под поверхностью облачной платформы, все успели заметить, что она погружается медленно, словно в пудинг. Циррус полагал, что та сила, которой обладают пегасы, каким-то образом устойчиво меняет поведение эквестрийских молекул воды; если так, то возможно было сделать облачную материю настолько плотной, чтобы выдерживать твёрдые предметы бесконечно — или хотя бы достаточно долго, чтобы это могло пригодиться на практике.

Циррус очень увлёкся этой идеей и начал рассуждать о постройке настоящих городов в воздухе; может быть, даже удастся построить здания, выдерживающие твёрдые предметы. Надо будет просто сделать полы из подходящего облачного материала, утверждал он. Алекси подумал, что это звучит как бред сумасшедшего, но, опять же, а что в этом новом мире не было сумасшедшим?.. Раз уж он, Алекси, был теперь крылатым пони, так почему бы не быть и облачным городам — они-то уж точно не безумнее, чем его нынешняя жизнь. Так что почему бы и нет?

К ночи Алекси очень соскучился по Каприс. Соскучился по Пампкин и Ряженке. И даже по тому глупенькому жеребчику Лайтнингу, который всюду бегал за ним. Алекси был частью плеяды из двадцати пяти пегасов, они все вместе устроились на большой безопасной площадке из облачной материи, но, несмотря на множество прижавшихся к нему товарищей, Алекси очень не хватало табуна, оставшегося внизу. Ему было странно одиноко здесь, наверху, под близкими звёздами, где во все стороны простиралась холодная пустая белая гладь. Алекси казалось, что он плывёт на плоту по безбрежному молочному морю.

Завтра они все будут заняты. Завтра они начнут делать облака, чтобы спасти землю внизу.

Идея, как решить эту проблему, принадлежала Черриблоссом.

— Когда я ещё была... там, в Бюро... я помню, как однажды утром все пони поднялись на крышу. Ну, то есть, не только пони... это было ещё до того, как... в общем, мы все были на крыше, потому что там пегасы очищали небо. — Черриблоссом огляделась; все внимательно её слушали. Она не привыкла, чтобы все слушали, что она собирается сказать. — Они все были местные, из Эквестрии, и действительно знали, как летать. Они летели строем, ну, как самолёты на аэрошоу, и все вместе тащили за собой огромный такой клин смога.

— Я тоже это помню! Я был там! — воскликнул другой пегас, бывший корпоративный механик. Раньше он чинил системы очистки воздуха для элиты; больше он ничего не умел и поэтому, став пони, выбрал себе имя Гаскет — "Уплотнитель". — Они словно бы сдирали с неба смог, словно... словно липкую ленту с рулона!

— Это было потрясающе, скажи? — воодушевлённо спросила его Черриблоссом. — Они как бы тянули этот огромный клин, и он изгибался и двигался за ними. Они протащили его сквозь Барьер, и он... просто перестал быть смогом. И они очистили небо! Я впервые в жизни увидела, что небо голубое!

— Я тоже! — не удержалась Дроплет. — Я даже не верила, что небо может так выглядеть! В Сан-Матео... ну, когда я была маленькой... я всегда рисовала небо серым, потому что оно всегда такое и было. Серое! Мне рассказывали, что небо синее там, наверху, над смогом, но... я в это как-то не верила. Зато тогда, на крыше... ух!..

— Выходит, ты тоже там была? — обрадовалась Черриблоссом. — Здорово! Может быть, мы даже стояли тогда рядом друг с другом и сами этого не знали. А теперь мы здесь все вместе!

Алекси хотел узнать побольше об этом пегасьем строе; сам он не видел, как пегасы убирали смог, хотя позже в тот же день оценил результат.

— Черри, а можешь рассказать, как именно они летели? А главное, как ты думаешь, можем мы повторить то же самое?

Черриблоссом на минутку задумалась.

— Ну, это было что-то вроде треугольника... как бы. Как стрела. Один пегас впереди, а остальные за ним, как бы буквой V. Примерно. — Ей явно не хватало слов, чтобы описать увиденное тогда.

— О-о! Они же летели конусом! — вспомнила Дроплет. — Сверху и снизу тоже были пегасы, и тоже буквой V, только в трёх измерениях!

— Да! Точно! — уже увереннее подтвердила Черриблоссом. — И они как бы отставали от лидера, так что... знаю! Они летели спиралью!

— Спираль и конус? Геликс! Пегасы летели строем в виде конического геликса! — Гаскет повернул голову к Циррусу. — Как думаешь? Конический геликс, верно?

— Вообще-то я этого не видел. Меня в то утро как раз конвертировали, так что я всё пропустил, — грустно ответил Циррус. Ему было очень досадно, что он тогда упустил такое зрелище.

— Ну а ты что скажешь? Конический геликс, так? — Гаскет перевёл взгляд на Черриблоссом.

— Гм... я не знаю. "Конический" мне понятно, но... что такое "геликс"? — Черриблоссом вдруг почувствовала себя очень маленькой.

— Геликс — это просто-напросто винтовая спираль, моя дорогая Черриблоссом! Это умное слово, которым пользуются только всякие важные учёные зазнайки вроде меня, — с улыбкой ответил ей Алекси, и она заметно приободрилась.

— Тогда, видимо, Гаскет прав. Это был спиральный конус, или геликс. — Черри недовольно зыркнула на Гаскета, и тот опустил глаза. Он вовсе не собирался выпендриваться перед ней, а просто честно хотел помочь.

— Значит, завтра мы будем тренироваться летать таким строем и посмотрим, как у нас получится, — заключил Алекси. — Если справимся, то попробуем нырнуть в туман и поглядим, сумеем ли мы повторить то, что наши эквестрийские братья и сёстры сделали тогда на Земле! — Он поднял голову навстречу светилу принцессы Луны. — А теперь давайте спать; завтра мы станем настоящими погодными пони!

Настроение у всех было приподнятое; они многого достигли, и у них был план. Неплохо для кучки брошенных новопони, подумал Алекси.

* * * * *

— Хорошо! — Боинг указывал остальным единорогам, какие гвозди и в каком порядке вытягивать из ящика; он хотел убедиться, что нипони не пострадает, если тяжёлая деревянная стенка вдруг упадёт. — Это последний гвоздь, так что отойдите назад и старайтесь держаться по сторонам. Если стенка начнёт падать, отпрыгивайте!

Оушен и Лайтнинг присоединились к Боингу и сосредоточились на гвозде, вбитом в середину верхней кромки стенки. По-видимому, ящики были сделаны на основе кубических деревянных рам, к которым крепились на гвоздях все шесть граней. Странная конструкция, но, вероятно, на то были свои причины. В любом случае, все стенки ящиков были одинаковыми и любую можно было снять, выдернув из неё все гвозди.

Теперь, две с лишним дюжины гвоздей спустя, эта троица отлично научилась управлять объединённой магией; гвоздь быстро выскочил наружу и повис в воздухе, удерживаемый их общей волей.

Стенка ящика осталась на месте.

— Не потеряйте гвоздь! — напомнил Боинг.

— Чувак, не боись, никаких потерь не допустим! — Оушен перехватил гвоздь своей магией и левитировал его к местечку возле ящиков, где они устроили небольшой "садик" из гвоздей, воткнутых в землю среди побуревшей примятой травы.

— Ну... и что дальше, Боинг? — спросил Лайтнинг, неуверенно разглядывая по-прежнему закрытый ящик. — Все гвозди мы выдернули. Почему стенка ещё держится?..

— Отойди-ка. У меня гипотеза, и я задницей чую, как её вытащить... — Боинг опустил голову, нацеливаясь рогом на огромный ящик.

— Ого, чувак, звучит болезненно! — забеспокоился Оушен. — Может, тебе пока отойти по туалетным делам, а мы тут сами справимся?

— Да нет, Оушен, он хотел сказать, что ему пришла идея, — терпеливо объяснил Лайтнинг.

— А, ладно, я понял, — смутился Оушен.

Боинг сосредоточился на деревянной стенке ящика, укреплённой поперечинами, и напряжённо нахмурился. Стенка засветилась одновременно с его рогом и вскоре шевельнулась, отделяясь от ящика.

— Я... так... и думал. Она... просто... чуток... застряла! — Боинг потянул изо всех сил, стенка полностью оторвалась от ящика и с хрустким ударом упала на сухую траву.

Первый ящик был открыт.

Новопони столпились вокруг; всем хотелось посмотреть, что скрывалось в ящике. Тот был забит до отказа, всё пространство внутри заполняла масса припасов и материалов; сразу стало ясно, почему ящики были сделаны такими прочными. Там были камни для фундаментов, заранее подготовленные и обтёсанные; треть ящика занимали тщательно обработанные деревянные детали — Боинг сразу предположил, что это части каких-то сборных построек. Заметный объём приходился на аккуратно сложенные тюки прессованной ткани, напоминавшей что-то вроде брезента. Ещё там виднелось несколько лакированных ящичков с откидными крышками, а всё оставшееся пространство было занято туго набитыми прочными холщовыми мешками.

На одном из мешков Лайтнинг заметил рисунок морковки.

— Семена! Смотрите, видите эти мешки? Я думаю, там семена!

— А вон те ящички... Спорим, в них лежат инструменты. — Боинг окинул взглядом содержимое большого ящика, пытаясь сложить в одну картину то, что увидел. — Я думаю, что нам упаковали набор для сборки готового посёлка. Всё необходимое, чтобы основать новый город. Ткань подразумевает что-то вроде шатров, только, наверное, с жёсткими каркасами. Не самые роскошные, но всё-таки укрытия: жилища, склады, может, даже амбар.

— ПОНИ! СМОТРИТЕ! — Тротски, серо-ореховый земной жеребец, когда-то работавший инструктором по корпоративному менеджменту, встал на дыбы и размахивал передними копытами в воздухе. — ПОСМОТРИТЕ НА НЕБО!

Высоко над толпой новопони сквозь туманную пелену летел строй пегасов. Вслед за их яркими крылатыми силуэтами по небу извивалась толстая неровная облачная змея.

Это был лётный отряд Дроплет, который захватывал туман, переплетал его и стягивал в спираль, а затем сжимал её до тех пор, пока она не образовывала тёмную грозовую тучу. На глазах у изумлённых пони внизу пегасы разбили строй и, обогнув свежесозданное облако сверху, вновь исчезли в тумане.

На высоком холме, возвышавшемся над поникшей травой, устроились Каприс, Пампкин и Ряженка.

"Где-то там, в небесах, — думала Каприс, стоявшая с защёлкнутыми коленями и кормившая Ряженку, — летает мой Алекси. Может, прямо сейчас смотрит на нас сверху и трудится изо всех сил, чтобы принести нам дождь".

Каприс улыбнулась про себя, опустила голову вниз и вбок, чтобы приласкать своего жеребёнка.

— Там твой папа, — прошептала она малышке. — Он летает по небу. Он делает нам дождь, как и должен настоящий пегас. Вот он какой молодец!

Ряженка оторвалась от её соска и облизнулась. Затем подняла голову и лизнула маму в нос. Каприс погладила малышку, Ряженка рыгнула ей в лицо и снова жадно присосалась к маминому вымечку, наслаждаясь перекусом после-завтрака-и-до-обеда. Каприс хихикнула — жёлтая единорожка была такой милой. Она очень радовалась, что имела возможность о ней позаботиться.

— Как ты думаешь, будет сегодня дождь? — спросила Пампкин, поднявшаяся на холм, чтобы проведать Каприс и Ряженку; до этого она ходила смотреть, как единороги открывают ящик. — Очень хотелось бы, а то так жарко!

Уже несколько недель стояла влажная жара. В неподвижном, тяжёлом воздухе становилось трудно дышать, и пот перестал полностью высыхать, отчего всем пони было всё время сыро и неприятно. Все мечтали, чтобы пошёл дождь, воздух очистился и наконец показалось солнце. Всем хотелось снова обедать сочной зелёной травой.

Пегасы сплели из тумана вторую облачную змею. Каприс подумала, что это немного похоже на то, как делается сахарная вата; однажды она видела автомат для сахарной ваты, когда её богатый отец оплатил ей день рождения в цирковой тематике. После того как пегасы слепили второе грозовое облако, в тумане появилась большая прореха и в первый раз почти за два месяца на землю, словно сияющий мёд, пролился солнечный свет.

Новопони плясали в лучах солнца, радостно вопя и славя своих героев-пегасов. Каприс тоже вопила, пока не заметила, что шум напугал малышку Ряженку; тогда она замолкла, сложила ноги и улеглась рядом с юной пони, утешая и успокаивая её.

Солнца становилось всё больше по мере того, как пегасы прибирали туман, сжимая его в тяжёлые тёмные тучи. Затем примерно на час шоу прервалось, видимо, чтобы пегасы могли отдохнуть. После перерыва они снова начали летать строем и до вечера успели сделать четвёртое, а за ним и пятое грозовое облако. На этом они остановились и вернулись на какую-то свою небесную базу; Каприс даже с такого расстояния видела, что пегасы летят тяжело и неуверенно. Было ясно, что у этих разноцветных пятнышек в небе выдался очень нелёгкий день.

Новопони очень хотели распаковать открытый ящик, но Боинг им не позволил; утром почти наверняка ожидался дождь, и было бы ужасно обидно, если бы он испортил припасы.

Единороги нехотя вернули стенку ящика на место и закрепили её двумя гвоздями, воткнув их в старые дырки. Им пришлось напрячь всю волю без остатка, чтобы поднять тяжёлую деревянную панель, и под конец они задыхались и промокли от пота.

Пока Каприс паслась на ужин, её непрерывно осаждали вопросами: пойдёт ли утром дождь, или сперва будет ещё один день сбора облаков, не оставлял ли Алекси каких-нибудь указаний, и всё такое прочее, на что она не могла ответить. Она как могла старалась развеять беспокойство и избегать трудных вопросов; Каприс понимала свою роль и знала, как её играть. В отсутствие главного вожака её задачей было служить запасным лидером табуна, утешать всех и привносить иллюзию уверенности в незнакомом мире.

Как бы ей ни хотелось обратного, она всё-таки поднялась вечером к себе на холм, отдалившись от остальных новопони. Она хотела быть с ними, но понимала, что им нужно, и это пересиливало её собственные хотелки. Новопони требовалось чувствовать, что за ними приглядывают, и сейчас, в отсутствие Алекси, ей пришлось взять эту роль на себя.

Впрочем, это было не особенно трудно; Каприс знала, что с Алекси всё в порядке. Хотя она никак не могла отличить его от других разноцветных точек, которые весь день летали по небу и делали облака, она не допускала и мысли, что он может быть несчастлив; наверное, сейчас он спал где-то на облаке, может, тоже скучал по ней.

А ещё солнце вызвало у неё необычное чувство: яркий свет возбудил её. Она самозабвенно хотела, чтобы Алекси вернулся на землю, прямо сейчас. Сперва это её удивило; но затем она вспомнила, что изучала нечто подобное раньше, до того как войти в клинику 042 в Бюро Конверсии Сан-Франциско два месяца назад.

У эквестриек период течки инициировался точно так же, как и у земных копытных: увеличением освещённости. Каприс запомнилось, насколько мощным был этот фактор: заводчики лошадей в старину могли держать кобыл в охоте просто включая им яркий искусственный свет. Её удивило, почему всё это не подействовало на неё сразу, когда они сюда прибыли, под солнцем и голубыми небесами; возможно, из-за того, что тогда её новое тело ещё не вошло в нормальный жизненный ритм после конверсии.

Но сейчас сомнений не было: после долгого периода тусклого света и вечной хмари золотистые лучи солнца... стимулировали Каприс. Ей стало интересно, не случилось ли то же самое с остальными кобылками-новопони.

— Пампкин?

Её оранжево-чёрная сестрёнка играла с Ряженкой, чтобы утомить жеребёнка перед сном. Пампкин держала в зубах ромашку, а Ряженка пыталась её отобрать. Благодаря длинной шее Пампкин ловко отдёргивала голову, каждый раз удерживая ромашку чуть-чуть за пределами досягаемости малышки, которая явно была в восторге от этой нехитрой игры. Услышав своё имя, Пампкин замерла, и Ряженка, неловко подпрыгнув, выхватила ромашку у неё изо рта. Маленькая пони принялась довольно жевать и сосать цветок, иногда гордо притоптывая передними копытцами в знак победы.

— Что, Каприс?

— У меня есть один вопрос, может, ты сумеешь ответить... Ты не замечала сегодня, чтобы солнечный свет как-то... повлиял... на кобылок? — спросила Каприс со странной интонацией, озадачившей Пампкин.

— Повлиял?.. — Пампкин понятия не имела, что она имеет в виду, но увидеть солнце было, конечно, здорово. Ряженка попыталась ткнуть ромашкой ей в губы: ей хотелось поиграть ещё. Пампкин рассеянно уступила ей.

— Ладно, спрошу прямо. Я думаю, что яркий свет после долгой полутьмы мог... начать вводить меня в охоту. Освещение регулирует репродуктивный цикл пони. Я хочу знать, не проявили ли другие кобылки похожую склонность. Подумала, что, может, ты могла что-нибудь заметить. — Каприс подманила Ряженку к себе, чтобы дать Пампкин время подумать.

— Я этого не знала. В смысле, насчёт света. Я... ничего такого не чувствую. — Пампкин чуть помолчала. — Хотя я уже залетела, так что, может, в этом и дело, а? — ухмыльнулась она.

— Думаешь? — улыбнулась Каприс в ответ. — Ну а что остальные?

— Хм... — Пампкин прикрыла глаза, вспоминая прошедший день. — А знаешь, ближе к вечеру Грассдэнсер была особенно... приветливой... с Голдриветом, чего я за ней раньше не замечала. Теперь я помню, что ещё тогда обратила внимание.

— Любопытно. — Каприс погладила Ряженку мордочкой, пытаясь успокоить её. — Конечно, это было неизбежно, но будет гораздо лучше, если подождать со всем этим, пока мы всё не подготовим: нормальную погоду, приличные дома, надёжный источник соли; водоснабжение, наконец! Мы даже огород поливать сейчас толком не можем! Меня очень беспокоит эта новая проблема, она может привести к куче осложнений. — Ряженка наконец улеглась, устало зевая. — Может быть, нам с Алекси задействовать своё влияние и временно запретить секс, пока всё не образуется? Это будет сложно и подорвёт наш авторитет, но если мы ничего не предпримем, то...

Пампкин деликатно заткнула рот Каприс копытом, заставив её замолчать.

— Помнишь, как в клинике мне было страшно из-за того, что всё теперь по-другому? — Пегасочка неосознанно приподняла крылья; Каприс давно заметила, что они у неё работают как индикатор эмоций. — И тогда ты сказала мне, что мы теперь пони и что я должна это принять, потому что это навсегда? Пони не нужны дома. Пони не нужно, чтобы всё было идеально, им и так хорошо, это-то я усвоила. Я читала рассказы про пони, когда была маленькой. Пони просто живут. — Пампкин посмотрела на Каприс так, словно только что поделилась с ней Величайшим Секретом Вселенной.

Каприс задумалась. Задумалась о своей человеческой жизни: о всех сложных планах, о беспокойстве, о вечных заботах; о том, как отец злился на неё за то, что она не желает становиться обычной корпоративной бездельницей, за то, что она ушла, за то, что отказалась быть его игрушкой... Пони просто живут. Отчасти поэтому она так хотела понифицироваться; чтобы жить здесь и сейчас, свободной от бесконечных и бесплодных человечьих раздумий и схем.

В человечьей жизни Каприс пыталась быть как можно более дикой, как можно более радикальной, вечно старалась скрыться от вездесущего контроля. В конечном счёте ей пришлось сбежать совсем, но только после серьёзных модификаций и киборгизации. Они не помогли; сколько бы она ни играла в Сингулярность, это никак не мешало её отцу приходить к ней в комнату по ночам. Вспоминать было больно не меньше, чем чересчур много думать.

Но теперь она была в Эквестрии. Она перестала быть человеком. Она была пони, и её прежняя жизнь умерла и исчезла, словно была сказкой про предыдущую инкарнацию, словно закончилась много столетий назад. Она была пони в совершенно новом мире. Здесь было только сейчас. Здесь будет только сейчас.

Пони просто живут.

— Знаешь, маленький ангел... — Пампкин очень нравилось, когда Каприс её так называла, и она радостно взмахнула крыльями, — ...иногда мне кажется, что из нас двоих ты более мудрая.

— Да ладно, Каприс! — хихикнула пегасочка. — Но спасибо. Я знаю, что я не самая умная пони в округе, но и я порой бываю права. Я права?

— Более чем, сестрёнка. А теперь давай спать. Думаю, завтра нам может грозить гроза!

Сёстры весело рассмеялись. Если завтра удастся сделать дождь, они ещё на шаг приблизятся к своей заветной цели: создать настоящее эквестрийское сообщество здесь, на краю земли.

* * * * *

Первая капля, блестящий водяной шарик, крутилась и колыхалась, падая с эквестрийского неба. Набирая скорость, она начала слегка удлиняться, направляясь в бурый мир внизу. По её миниатюрной поверхности стремительно пробегала рябь, вызванная налетавшими звуковыми волнами, когда звуки грома отражались от земли.

Наконец первая капля упала с утреннего неба и приземлилась прямо на нос бледно-зелёной пони. Её звали Киви; когда-то её родители переехали в Сан-Франциско с корпоративной мегаплантации в Новой Зеландии, спасаясь от перенаселения и радиации. Капля разбудила Киви от сладких снов о жеребце, с которым она наконец заговорила вчера, после того как вдруг вернулось солнце.

Киви мотнула головой, стряхивая щекотную каплю.

Ещё одна капля попала ей в ухо. Прямо внутрь! Фу-у! Киви снова затрясла головой; капля была холодная. И вдруг до неё дошло. Вода. Падает с неба.

Киви вскочила на ноги; капель становилось всё больше. Другие пони тоже поднимались, и их радостные выкрики разбудили оставшихся засонь. Дождь! Пошёл дождь! Настоящий!

Где-то высоко у них над головами на самой большой и самой хмурой туче стоял Алекси. Он улыбнулся, сперва чуть заметно, затем во весь рот. А затем взвился на дыбы как можно выше и с размаху ударил копытами по туче, как Укко, как Зевс, и снизу из неё полыхнула яркая-преяркая вспышка.

БУ-У-у-у-У-У-у-у-У-У-М-М-М-м-м!!!!

 

Читать дальше

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2018
"The Taste Of Grass", Chatoyance, 2012
Перевод: Многорукий Удав, Веон, 2018