Картинка — фрагмент концепт-арта к "Нейроманту" Гибсона, найденный во мрачных глубинах интернетов.

Автор: Chatoyance
Перевод: Многорукий Удав, Веон
Оригинал

Начало
Предыдущая глава

Глава 16
Облачная башня

Дроплет Проливная (блин, ну не специально она устроила ту грозу!) вела лётный отряд "Альфа" в сторону невероятно далёкой горы. Благодаря изменениям в атмосфере, произошедшим за последний месяц, её снова можно было разглядеть, и Далёкая гора стала удобным и совершенно незаменимым ориентиром в бескрайних равнинах.

Вид с воздуха был непривычным. В своей человеческой жизни Дроплет случалось наслаждаться полётами на больших транспортных дирижаблях высоко над слоем смога. Она видала горы Земли с высоты, но в Эквестрии всё было не так, как она помнила. Здесь не было горизонта. Насколько Дроплет могла сказать, геометрически Эквестрия представляла собой бесконечную, абсолютно плоскую поверхность, тянущуюся куда-то в вечность.

Конечно, они не собирались лететь до самой горы; хотя точное расстояние до неё определить было нереально, такое путешествие, даже по воздуху, могло занять недели, а то и месяцы. В принципе возможно, особенно если найти по дороге еду, но Дроплет не представляла, как потом, на обратном пути, найти Саммерленд. Слишком легко было заблудиться, пропустить маленький клочок зелени среди бескрайней бурой равнины. Поэтому путешествие к горе почти наверняка было бы в один конец.

Истинной целью Дроплет была добыча воды из редеющего слоя тумана. По мере того как пегасы работали над погодой, результаты их трудов расходились дальше, чем они могли себе представить. По идее, им следовало догадаться, что атмосфера штука взаимосвязанная и воздействие в одной точке может повлиять на всё вокруг, но нипони об этом не думал, торопясь поскорее добыть из тумана дождь. Да если бы и подумали, то что они могли сделать? Дождь был жизненно необходим.

Производство облаков запустило в атмосфере изменения, и туманный слой начал исчезать. Почти весь туман над Саммерлендом собрали и превратили в облака, которыми увлажняли землю. Появившиеся прорехи в тумане открыли путь солнечному свету, нагретая им земля заставила воздух подниматься вверх, отчего образовались зоны высокого и низкого давления, между которыми задул ветер, и всё это распространилось далеко за пределы Саммерленда, быстро меняя мир вокруг деревни.

Окружающая Саммерленд равнина всё больше походила на настоящую пустыню, и водяной пар в воздухе стал встречаться реже. Однако вблизи от деревни всё было зелёное, пруды и озёра полны воды, и всё это благодаря случайному открытию особого вида облаков, впитывающих окружающую влагу. Без них пегасы смогли бы устроить всего один или два дождя, прежде чем пустыня поглотила бы всю деревню.

Теперь над каждым озером в Саммерленде висело своё впитывающее облачко, чтобы удерживать влагу и создавать управляемый круговорот воды. Но пегасы продолжали собирать новую воду, чтобы расширять пределы Саммерленда и увеличить водяные запасы для всех пони.

Дроплет окликнула Черриблоссом и Гаскета, заметив в безбрежной синеве несколько белых клочков — небесную "водяную жилу". На его основе пегасы могли изготовить "затравку" — особое впитывающее облако, которое со временем должно было вырасти в большую плотную тучу, достойную того, чтобы понемногу отбуксировать её к Саммерленду.

Отряды Бета и Гамма улетели по другим направлениям, но с теми же целями.

Дроплет хотелось, чтобы один из двух других отрядов возглавил Алекси; пегасам пригодился бы опытный лидер. Но Алекси был занят с Циррусом каким-то своим проектом; он практически не вылезал из этого их растущего "Облачного замка". Самой Дроплет казалось, что строить замок из облаков как-то глупо, но он хотя бы служил большим летающим резервуаром для воды.

Вообще, если подумать, Алекси вёл себя довольно странно: он больше недели не спускался на землю, кроме как чтобы поесть. Он не давал никаких указаний и не вёл себя как лидер. Дроплет самой пришлось взять на себя эту роль; новопони всё чаще приходили к ней за советом. Может, Алекси именно этого и хотел, но Дроплет казалось, что здесь что-то не так. Возможно, ей стоило переговорить с ним и понять, чего он от неё хочет.

Но в основном Дроплет хотела поскорее покончить с этим проклятым облаком, чтобы по возможности вернуться в Саммерленд до заката. Рен ждал её; они планировали пощипать вместе травы — самый близкий аналог свидания, какой им сейчас был доступен. Рен сказал, что сочинил для неё стихи; он несколько дней провёл, составляя и повторяя их в уме. Дроплет очень много думала о Рене. Он был восхитителен.

Гаскет заложил вираж влево, а Черри вправо, и они начали окружать облачную массу. Богатая добыча; Дроплет ясно видела, что в ней много воды. Это было здорово, но... блин... большое облако требовало больше времени, чтобы придать ему нужную форму. Ну что ж, ничего не поделать; такая у них была работа.

Дроплет надеялась, что Рен не очень огорчится, если она немного опоздает к закату.

* * * * *

Циррус Унцинус осторожно держал в зубах тонкую, очень красивую чашку над плоской белой поверхностью. Поверхность походила на плотный снег; это был прямоугольный кусок сильно обработанной облачной материи примерно три на пять копыт размером. Чтобы сделать его, у Цирруса ушло несколько дней: он постоянно добавлял больше облака, сжимал его между копытами, расплющивал и уминал, словно глину.

Под парящей белой облачной плиткой животом вверх лежал Алекси; спиной он чувствовал мягкий пол Облачного замка (бывшей Небесной базы). По плану он должен был в случае чего поймать драгоценную чашку — одолженную из запасов, найденных в девятом ящике, — с помощью собственного тела и копыт, не дав ей провалиться сквозь пол замка и разбиться об землю далеко внизу.

Наверное, было рискованно использовать чашку, учитывая их ограниченный запас, но Циррус хотел по-настоящему испытать своё творение. Ему нужно было знать, реально ли построить в воздухе настоящий город, в котором можно жить. А это означало возможность хранить припасы, удерживать предметы или постройки из других материалов, кроме облаков. Если облачная материя могла выдерживать только пегасов, то облака не годились ни на что, кроме площадок для короткого отдыха.

Очень медленно Циррус опускал чашку всё ниже и ниже к собственнокопытно сделанной плитке. Остались считанные миллиметры. Ещё чуть-чуть... Он почувствовал сопротивление, когда чашка коснулась плитки. Хорошо. Хорошо... А теперь — настоящее испытание.

Циррус тщательно убедился, что круглое донышко чашки расположено ровно. Затаив дыхание, он медленно разжал зубы, готовый в любой момент снова сомкнуть челюсти. Скосив глаза к носу, он видел край чашки, совершенно неподвижный. Подтолкнул чашку кончиком языка. Та качнулась, затем выпрямилась. Не проваливаясь.

Небесно-голубой белогривый пегас медленно выпрямил шею и взглянул на чашку.

— Что там у тебя, Циррус? Я готов ловить, если что. Ну как, чашка тонет? — Алекси держал передние ноги наготове, напрягшись в ожидании.

— Я думаю, друг мой Алекси, что это полный успех. Чашка не тонет. Ни капельки. Вылезай оттуда и сам посмотри! — ответил Циррус спокойным тоном, едва скрывавшим дикий восторг; на самом деле ему хотелось вопить во всю глотку и танцевать вокруг чашки, но опыт был ещё не закончен.

Алекси аккуратно выкатился из-под облачной плитки и поднялся на ноги. Выпрямившись, он встряхнул гривой, здорово запутанной, неопрятной и то и дело лезшей в глаза. Он шагнул вперёд и присмотрелся к чашке. Та прочно стояла на плитке, совершенно не собираясь проваливаться насквозь.

— Сколько дней, говоришь, ты эту штуку делал? — Алекси потерял счёт времени; жизнь в Облачном замке слегка сбивала с толку, особенно если не общаться ни с кем, кроме Цирруса.

— Почти три дня. Не беспрерывно, конечно, но я тратил на неё где-то... хм... от трёх до шести часов в день. Может, чуть больше. — Циррус пригнул голову к плитке и сощурился, высматривая хоть малейший признак, что чашка начала погружаться под яркую белую поверхность.

— Тогда сомневаюсь, что понибудь будет мостить такими штуками улицы облачных городов. — Алекси тоже пригнулся, глядя на чашку со своей стороны; та по-прежнему не тонула.

Циррус шагнул вбок и оглядел плитку с длинной стороны.

— Не могу не согласиться. Это была тяжёлая и нудная работа. Но мы, пегасы, можем ходить и по обычным облакам; я думаю, этот материал следует использовать редко, только там, где надо. С ним можно, например, завести в облачном городе библиотеку с полками для книг. Или ресторан с кладовыми для продуктов и столами, чтобы готовить еду. Или ещё лучше: фабрики!

— Фабрики? В небе? — удивился Алекси.

— Я тут думал насчёт затравочных облаков. Что, если взять такое небольшое облачко и поместить его в... сосуд какой-нибудь. Чтобы внизу была вода, над ней облачко, а сверху небольшое отверстие? По-моему, если залить туда воду, то затравка начнёт генерировать облачную материю из испаряющейся влаги. Это же основа для облачной машины! — Циррус взволнованно распахнул глаза. — Представь себе, Алекси: фабрики, каких хочешь размеров, которые непрерывно делают облака для чего угодно: погоды, строительства домов, дождя на заказ!

— Типа, как корпоративные заводы основных материалов?

— Именно! И я заметил ещё кое-что: когда облака-затравки растут, в них падает температура. Я не знаю, как и почему это происходит, но эффект налицо. Где-то так можно получать холод; представь себе облачное охлаждение, может, даже полный погодный цикл, или... снег!

— Снег?.. Зачем понибудь нужен снег? — изумился Алекси. У них было вечное лето; что могло быть лучше?..

— Многим живым организмам важен полноценный годичный цикл, Алекси. Даже нам, если подумать. Ты правда хочешь, чтобы нынешний... сезон охоты... продолжался всё время?

Алекси задумался. Нет. Нет, ни за что.

— Но ведь снег значит холод. А холод убьёт траву и заморозит сады.

— Конечно, но для того и существуют семена; некоторым растениям для нормального развития просто необходима смена зимы и лета. Они к этому приспособлены. И это касается многих животных, включая насекомых. Насекомые у нас уже есть, а со временем, может, и животные появятся, если сумеют добраться до нас... где бы мы ни были. — Циррус подтолкнул чашку носом. Та покачнулась, покрутилась и замерла, в точности как на обычном деревянном столе. Не проваливаясь.

— По-моему, ты справился, Циррус. Чашка стоит. Мои поздравления! — улыбнулся Алекси, зная, как это важно для жеребца-метеоролога.

— Спасибо, но пока рановато. Теперь фаза два.

Циррус снял чашку с плитки и аккуратно убрал в перемётную сумку. Несколько десятков таких полотняных сумок, невероятно удобных, нашлось в семнадцатом ящике, и теперь многие пони не представляли, как жили без них раньше. Из сумки на другом боку Циррус выудил камень, несомненно одолженный из набора для какого-то фундамента, и водрузил его на плитку.

— А это-то зачем? Сперва чашка, теперь ещё камень? — Алекси не понимал смысла идеи.

— Чашка доказала, что можно удерживать полезные предметы, сделанные урождёнными эквестрийцами. Но надо ещё выяснить, как долго это продлится. Если камень провалится, с ним ничего не случится, так что мы можем просто оставить его здесь и проверять раз в день. И если через неделю он так и не начнёт погружаться, вот тогда будет самое время для поздравлений. — Циррус зубами приподнял камень на пару сантиметров и отпустил, просто чтобы посмотреть, что будет. Камень легонько подпрыгнул и остановился. Не проваливаясь.

— А почему ты сразу не использовал камень? Зачем вообще было чашку брать? — поинтересовался Алекси.

— Потому что... — Похоже, такого вопроса Циррус не ожидал. Алекси почти что видел, как он напрягает ум в поисках ответа. — ...Гм... эквестрийские материа... ну... — Белогривый пегас сильно смутился и покраснел. — Говоря попросту, чашка служила тем, что мы, метеорологи, называем фактором офигенности!

— Фактором... офигенности? — расхохотался Алекси.

— Ну, это же было офигенно, да? — Циррус улыбался во весь рот, как жеребёнок при виде любимой игрушки.

— Вообще-то я не знаю. Если помнишь, я дежурил внизу, на случай, если эта твоя офигенность откажет, — невольно улыбнулся в ответ Алекси. Циррус по-настоящему обожал делать открытия.

— Ох, гм, ну да. Хочешь, я опять поставлю чашку?..

— Да нет, не надо. Всё в порядке. Отличная работа, Циррус.

Алекси встряхнул головой. Он отлично провёл последнюю неделю, бродя по Облачному замку — каким он тогда был — помогая строить новые стены и перекрытия и ассистируя Циррусу в его занятных экспериментах. Алекси не нужно было волноваться ни о чём, кроме приземлений подальше от табуна, когда он спускался поесть. Сейчас он не хотел встречаться с нипони. По крайней мере, с одной определённой пони.

Эта неделя дала Алекси время и место, чтобы обдумать всё, что случилось за последние пять месяцев. Кроме прочего, он был свободен от любых обязательств; он ясно дал понять Дроплет, что его не следует беспокоить.

Алекси обустроил себе постель в незаконченной башне летучей крепости. Циррус возводил свой Облачный замок несколько хаотично; в этой "крепости" были всего три стены, все недоделанные, а от башни едва одно название. Тем не менее, внутри башни имелась спиральная облачная лестница — результат попытки выяснить, можно ли вообще такое сделать, — а наверху плоский верхний этаж, окружённый круглой стеной, тоже построенной только наполовину, но зато с одиноким арочным окном, которое было единственной полностью готовой деталью во всей постройке. Абсурдность всей конструкции восхищала Алекси.

"Постель" Алекси по сути представляла собой грубый прямоугольник из облачной материи, взбитый сверху для мягкости. Лежать на ней было всё равно что парить в воздухе; он в жизни не спал на чём-то более удобном. Какая жалость, что Каприс никогда не суждено было испытать нечто подобное.

Эта мысль немного удивила его. Последнее время он не очень-то благосклонно думал о Каприс; скорее наоборот. Она неприятно напомнила ему одно очень старое знакомство из тех времён, когда он был молодым и глупым и только что поселился в Оулунсало, задолго до переезда в Севамеризону.

Ему было всего восемнадцать, и звали его тогда отнюдь не Алекси Веняляйнен. Втайне от родителей он был хакером, квантовым хулиганом, очень известным среди взломщиков. Он не стремился кому-либо вредить, но обожал ощущение могущества, знание, что он лучше других. Он хотел быть на вершине. Хотел, чтобы им восхищались, его уважали, и да, побаивались.

А потом юный кандидат в суперхакеры упёрся в тупик. Он достиг предела того, что было ему доступно по линиям связи человейника, в котором он жил с родителями. Если он хотел стать по-настоящему крупной фигурой тайного мира, ему следовало переехать туда, где был более приличный доступ.

Ему не хотелось уезжать из дома; он обожал свою маму, восхищался своим отцом, и их семья жила в тепле и любви. Но он не мог получить необходимый уровень доступа без прямого соединения с первичным квантовым узлом; только так он мог сделаться по-настоящему грозным и уважаемым "Тёмным Мистиком". В Оулунсало как раз был мощный узел, обслуживавший почти весь регион; его, вероятно, поместили сюда ради нанопромышленного центра в Оулу, охлаждавшегося морской водой.

Быстрее всего добиться желанного доступа можно было, прикинувшись молодым корпоратом-карьеристом; чтобы убедительно сыграть эту роль, Алекси среди прочего нужна была квартира в Оулунсалонской аркологии, рядом с узлом. Дальше по плану он должен был связаться с одним тёмным магистром квантовых искусств, загадочной личностью, известной лишь под именем äpärä. Имя значило "Незаконный"; самое подходящее для хакера из числа Тёмных Мистиков.

К тому времени äpärä сумел завоевать доверие юного хакера; он много раз помогал ему по мелочам и они вроде бы неплохо ладили. Когда они наконец встретились в реале, äpärä оказался немолодым человеком, очень открытым и дружелюбным. Äpärä организовал для него поддельные документы — при помощи временных имплантов, — а также выдуманный круг знакомых, историю и биографию. Всё это было тщательно продумано и произвело на будущего Тёмного Мистика огромное впечатление.

В итоге они с äpärä поужинали в дорогом ресторане. Он мог позволить себе это благодаря своему драгоценному сокровищу: нескольким особым, собственноручно взломанным креди-стикам, дававшим почти неограниченное богатство — при условии, что ими пользовались очень-очень редко и аккуратно. Äpärä был весёлым и интересным; он знал множество удивительных и невероятно увлекательных историй и настолько располагал к себе, что вскоре ему казалось, будто äpärä его старейший друг или даже внезапно нашедшийся брат.

Выглядело вполне разумным, что äpärä переночует в его новой квартире: тому было очень далеко ехать до дому... где бы он ни жил. И вообще, если бы не äpärä, ни квартиры, ни документов у него бы и не было. К тому же, будучи Тёмным Мистиком, äpärä так многому мог его научить!

Утро началось ещё более весело, со смеха, шуток и новых историй за завтраком. Они вместе сходили в голокомплекс, а потом совершили прогулку по аркологии, насколько хватило дня. Вечером снова были роскошный дорогой ужин и нескончаемый поток шуток и удивительнейших историй.

Лишь на третий день у него появилось чувство, будто что-то не так, когда начали прибывать коробки с одеждой, личными вещами и предметами мебели. Всё это принадлежало äpärä, который объяснил, что ему просто нужно сложить это куда-нибудь на пару дней. Это было странно и становилось ещё страннее по мере того, как коробки продолжали прибывать. Любые его попытки возразить прерывались появлением чего-нибудь интересного или каким-нибудь срочным и увлекательным делом.

Только почти через месяц он осознал, что они с äpärä теперь по сути живут вместе. Коробки исчезли, и квартира была полна вещей, принадлежавших äpärä.

И тогда он наконец сообразил проверить свои личные счета, включая те самые особые креди-стики. Оказалось, äpärä безрассудно тратил их на полную ерунду: какие-то яхты, особняк, летающий лимузин... Без сомнения, их уже отследили; äpärä сделал совершенно чудовищную, невероятную глупость. Скорее всего, оставались считанные часы до того, как их квартиру возьмут штурмом черносетники, и тогда им конец.

Самого äpärä нигде не было; наверняка он наслаждался очередной новой покупкой. Что хуже всего, äpärä, похоже, не был никаким Тёмным Мистиком и ничему не мог его научить. Он и хакером-то мог считаться с натяжкой; просто проходимец со связями. Äpärä его просто обманул.

В отчаянии он полностью сменил свою личность, применив все приёмы, которые знал. Он несколько раз подряд поменял место жительства, взяв с собой только церебральный процессор и смену одежды. Äpärä в итоге попал в новости вместе с его прежней личностью; их объявили преступниками планетарного масштаба.

С большим трудом он добрался до Севамеризоны, в Сан-Франциско. Там он превратил себя в Алекси Веняляйнена, сына родителей-корпоратов. Несколько лет "Алекси" работал в теневой экономике, но там было жутковато, полно опасностей и очень неприятных людей. Со временем он сумел прописать себя в список "доверенных" в структуре Бюро Конверсии. Став официальным ремонтником Клиники 042, Алекси наконец почувствовал, что у него есть свой дом и своя жизнь, стабильная и приносящая пользу другим.

Алекси стало неудобно на облачной постели. Над ним сияли звёзды, высоко в небе стояла луна. Где-то там Каприс тоже смотрит сейчас на эту же луну. Алекси перевернулся на другой бок. Каприс. Опять Каприс.

Он злился, что его второй раз поймали на том же самом. Сперва äpärä, который подставил его, лишив всей прежней жизни, а теперь Каприс, повесившая на него кучу ответственности, даже не давая времени на согласие.

Как же так вышло?.. Большие зелёные глаза, яркая персиковая грива и бугор у Алекси на штанах, вот как. Она играла с ним, манипулировала, и всё, чтобы получить... что? Чего Каприс добивалась? Этого Алекси не понимал. У ремонтника из Бюро Конверсии не было особых богатств — и вообще, когда они встретились, Каприс была пони.

Но если не деньги, то что? Хлоп — вот, Алекси, это твоя дочка. Так она сделала с Ряженкой. Значит, в этом дело? Ей был нужен кто-то, чтобы содержал её, пока она растит свою дочь? Вот только на самом деле Ряженка не была ей дочерью, её подкинули в Бюро и Каприс спасла её от ликвидации. Не сходится.

И Пампкин. Каприс усестрила её, брошенную беременную девчонку-подростка. Какой в этом был смысл? Кто и что от этого приобрёл?

Алекси попытался сообразить, какую выгоду Каприс могла от него получить своими манипуляциями. В клинике он был ей не нужен, она отлично обошлась бы и без него. Зато здесь, в Эквестрии, она стала партнёром лидера всей коммуны! Нет, стоп, тут он был сам виноват. Не она заставила его встать и толкнуть ту речь перед всеми пони. Этот номер он исполнил совершенно самостоятельно.

Ну, если только поставить ей в вину то, что он хотел её впечатлить. И ещё не дать всем остальным наделать глупостей.

Алекси опять стало неудобно. Он лежал на облаке, но оно ощущалось каким-то взъерошенным. Нет, не оно... это сам Алекси чувствовал себя взъерошенным. Скатившись с облака, он прошёлся по маленькой недоделанной комнатке. Выглянул вниз через окно в недоделанной облачной стене. Пологие холмы серебрились в лунном свете. Где-то там, внизу, был его холм. Хотя нет. Он сам выбрал его, но... почему-то это был её холм. Сегодня ночью это точно был её холм.

Алекси вернулся в постель. Вот. Так лучше. Облачная кровать. Хорошо. На чём он остановился?..

Ладно, подумал он. Манипуляция. Зачем-то же она была ей нужна. Не деньги. Не власть. И не содержание: трава росла повсюду, и пони не надо было далеко ходить, чтобы получить всё необходимое. Но она без сомнений манипулировала им, точно так же, как äpärä когда-то. Атмосфера была очень похожей: всё происходило как будто само собой и ускользало из-под его контроля.

Она ни о чём его не просила. Ни разу за все прошедшие месяцы. Разумеется, она говорила ему что и почему — но никогда ничего не требовала. Всё просто само получилось. Пыщ. Нет, всё-таки требование было. Невысказанное. "Вот, Алекси, это твоя дочка"; подразумевалось: "Люби её. Помогай мне её растить. Заботься о ней". "Вот я, Каприс"; подразумевалось: "Люби меня. Будь моим партнёром. Раздели со мной жизнь".

Алекси пока не понимал, к чему всё вело. А если упростить до предела, оставить только самую суть требований? Что тогда останется? "Люби". Вот! Вот чего пыталась добиться Каприс. Она манипулировала событиями, чтобы получить любовь. Любовь к себе, любовь к приёмной дочке, любовь к приёмной сестре.

По правде говоря, звучало не так и плохо. В любви нет ничего плохого. Это методы, которыми пользовалась Каприс, были плохими. Алекси резко перекатился по кровати. Значит, Каприс не пыталась никому навредить. Может быть, со временем всё, что произошло, получилось бы естественным образом, безо всяких манипуляций. Алекси не мог не признать, что Каприс ему нравится и очень его привлекает.

Однако было совершенно ясно, что она хочет серьёзных отношений. Долгих. Здесь Алекси начинал сомневаться. Конечно, Каприс хорошая, замечательная. Ну, не считая тяги к манипуляции.

Но действительно ли он любит её? Надо ли ему вообще связываться с ней, да и со всем остальным тоже? Он уж точно не хотел взваливать на себя столько ответственности. Быть супругом, отцом, вождём... это как-то многовато для него. Наверное. Разве нет?..

Да блин! Как вообще может быть такой неудобной постель из облака? Алекси снова сердито перевернулся на другой бок. Это же, блин, облако! Мягче просто не бывает, хоть расшибись! Алекси попробовал лечь на спину. Он вспомнил, как Каприс так ложилась, чтобы его подразнить. Забавно было фыркать ей в животик. Такой милый животик...

Чёрт! Она точно поселилась у него в голове! Каприс, наверное, ведьма! Цыганская колдунья!

Алекси вздохнул. Что из этого всего было манипуляцией, а что он... сам втайне хотел? Вообще, можно ли считать манипуляцией то, чего ты сам хочешь? Хочет ли он той жизни, которую подстроила она?

Хочет ли он... Каприс?..

Читать дальше
 

 

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2018
"The Taste Of Grass", Chatoyance, 2012
Перевод: Многорукий Удав, Веон, 2018-2019