Время аликорна

— С самого начала, — сказала Селестия, указав копытом на чайный набор перед собой. — Глоток чая, возможно, поможет успокоиться.

Твайлайт резко подняла чашку, наполнила её на высоту копыта — чашка подрагивала в воздухе над столом — и залила чай в горло одним большим глотком. Пробормотала, явно не в полном сознании:

— Просто... я во всём полагаюсь на память, и, ну, не может быть, чтобы именно сейчас она так подвела...

— Не сомневаюсь, твоя память, как всегда, безупречна, — сказала Селестия.

— Если бы! Я не помню прошлую неделю! — воскликнула Твайлайт.

Это привлекло внимание Селестии.

— Скажи, когда ты впервые столкнулась с этой проблемой?

— ...Во вторник, наверное. Мне уже сейчас сложно вспомнить, потому что кажется, что было вчера, но сегодня тоже вторник, и...

— Дыши.

— Угу. Значит, был вторник, я встречалась с подругами. В кафе «Звёздная зелень». Не знаю, важно это или нет, но упомяну на всякий случай.

— Вероятно, неважно. — ответила Селестия. — Продолжай.

— Я сидела, мы болтали о всяком постороннем, Пинки, кажется, рассказывала о новой партии воздушных шариков, и я внезапно... почувствовала себя не так.

— Не так? — спросила Селестия. — А точнее?

— Как будто я... засыпала, или очень кружилась голова, или то и другое вместе. Совершенно незнакомое чувство, раньше так никогда не было. Но в общем, у меня всё поплыло перед глазами, а подруги словно ничего и не заметили, и потом... было это утро!

— Это утро, в смысле сегодняшнее?

— Именно. — Твайлайт покачала головой и налила себе ещё чая. — Не телепортация, не путешествие во времени. Я подумала, что это спонтанный дебют диссоциативного расстройства идентичности, но поговорила с подругами, и они сказали, что я была в полном порядке!

— Но ты не помнишь ничего из прошедшей недели, так? — уточнила Селестия.

Твайлайт вздохнула:

— В том и дело. Я начинаю кое-что вспоминать. Маленькие отдельные кусочки. Готовила обед для Спайка, помогала Флаттершай переписывать животных. Я помню, что делала. Я помню, что была там. Но не помню, как именно делала. Понимаете?

— Наверное. — серьёзно сказала Селестия. — Как будто всё это делала совершенно другая ты.

— Да! — облегчённо выдохнула Твайлайт. — Значит, вы знаете, что происходит?

— Думаю, да. — Селестия поднялась с маленького чайного стула и обернулась взглянуть на горизонт — её солнце было на полпути к закату. — Мы с сестрой называем это Временем аликорна.

— Вы с сестрой... то есть, вы тоже это испытывали? — спросила Твайлайт.

— Я — да, и то, как своё состояние описывает Луна, позволяет предположить тот же диагноз. — Селестия переступила копытами по земле и отвела взгляд в глубокой задумчивости. — Если оно и есть у Кейденс, то в любом случае она мне о нём не говорила.

— Что это? — спросила Твайлайт. — Вариант амнезии, или другая болезнь?

Селестия покачала головой.

— Нет. Мы с Луной... всегда называли это защитным механизмом. Барьером, укрывающим мозг смертной пони от бессмертной жизни.

— Я не понимаю, — сказала Твайлайт.

Голос Селестии был мягок и тих:

— Твайлайт... вечность — очень, очень долгое время. Если бы наш мозг запоминал каждую случившуюся с нами мелочь, мы исчерпали бы место для воспоминаний. Конечно, память намного сложнее, но суть такова. Наш мозг не способен воспринять миллионы, миллиарды лет слежавшихся вместе воспоминаний. Так что в случае аликорнов... мозг использует особый трюк. Например, представь книгу, где все страницы одинаковы. Ты будешь читать каждую страницу, когда и так знаешь, что будет на следующих двадцати, пятидесяти, двухстах страницах? Нет. Ты начнёшь пропускать. Пролистывать страницу за страницей, искать те, где написано что-то иное. Именно это и делает наш мозг: пропускает всё монотонное время, всю рутину, и останавливается там, где находит что-то иное.

Селестия вздохнула:

— С тобой это только началось. Твой мозг аликорна решил пропустить неделю, но твой обычный мозг запаниковал и выбрал другой день для срочной приостановки. Вероятно, такое случится ещё несколько раз, пока не обустроится.

Твайлайт снова начала задыхаться:

— То есть... я буду забывать всё то время, что провела с подругами? Но они важны мне! Они — вся моя жизнь!

— Я понимаю и сочувствую, — ответила Селестия. — У тебя останутся особенные дни. Свадьбы, рождения, похороны. Но большая часть обыденности, ежедневные беседы и привычная радость... нет, и в целом они пронесутся мимо, как безжизненные равнины под крылом.

Твайлайт никогда не рассматривала свою жизнь под таким углом. Сортировки книг — каждый месяц, дни рождения — каждый год; но через десять лет свадьбы, через пятнадцать — дети, через шестьдесят похороны... и всё сначала, если у неё будут новые друзья.

— Разве подруги не заметят, что я веду себя странно? Что меня здесь вообще нет целые годы подряд?

— Ты будешь вести себя совершенно нормально, — напомнила Селестия. — Разве ты никогда не погружалась в рутинные дела?

— А вы, Принцесса? — спросила Твайлайт. — Опишите, как это у вас?

Селестия нахмурилась. Ответила, подбирая слова:

— Я правила тысячу лет, и почти ничего не помню.

Твайлайт подняла брови, и Селестия продолжила:

— Я помню дни сразу после изгнания Луны. Я была в печали и едва могла выбраться из постели. Но дела не ждали, и вскоре я вошла в ежедневный ритуал правления государством. — Селестия приостановилась и бледно улыбнулась одними губами. — Я помню несколько первых свадеб. Я выбирала кого-то благородных кровей, встречалась с ним год или два, потом — продуманная до мелочей церемония. Чем изощрённее, тем вероятнее, что я запомню. Но и это стало рутиной. — она рассмеялась и покачала головой. — Жениться, когда им тридцать пять, похоронить в семьдесят пять. Словно часовой механизм.

— Сколько раз вы так делали? — ошеломлённо спросила Твайлайт. — Сколько раз вы женились на тех, кого на самом деле не любили?

— Но ведь я любила их, разве ты не понимаешь? — спросила Селестия. — Это всё ещё была я. Я делала всё, что нужно, и никто даже не подозревал. Я влюблялась, проводила брачные ритуалы, вступала в брак и горевала по их смерти. — Она снова пристукнула по земле, подчеркнув слова. — Часовой механизм.

— А что же вы помните? — спросила Твайлайт.

— Войны, — ответила Селестия. — Видимо, к ним я так и не привыкла. Природные катастрофы — землетрясения, наводнения, извержения. — увидев, что Твайлайт почти плачет, Селестия быстро добавила. — Но хорошие воспоминания у меня тоже есть! День, когда Луна вернулась — как безупречная картина в музее. День, когда я основала Понивилль, если поверишь. Но лучше всего я помню дни, когда принимала учеников, — она подошла и мягко опустила копыто на плечо Твайлайт. — Каждый ученик неповторим. Я помню день, когда ты превратила родителей в растения, и день, когда Сансет Шиммер чуть не сожгла мой замок. Я помню их все, каждый в отдельности.

— А те дни, когда вы меня учили? — спросила Твайлайт. Селестия на мгновение замялась. — Принцесса... когда вы меня учили — вы уходили в это Время аликорна?

Селестия наклонила голову, пытаясь сдержать слёзы.

— Ну, Твайлайт, ты же понимаешь, это мне неподвластно. Я всегда точно такая же, будь я во Времени аликорна или нет.

— Просто ответьте, пожалуйста!

— Будь я в нём или нет, ты знаешь, что я наслаждаюсь каждым мгновением с тобой, что я люблю тебя...

— Ответьте! — подняла голос Твайлайт.

Несколько секунд Селестия молчала. Потом, изо всех сил стараясь улыбаться, тихо ответила:

— У нас было... довольно много чаепитий, не так ли, Твайлайт?

Твайлайт отшатнулась, и её чашка упала на траву, жидкость растеклась чёрным пятном около стола.

— Всё это время... и всё это время вы были... на автопилоте?

— Автопилот подразумевает безэмоциональность, Твайлайт. — строго сказала Селестия. — Я чувствовала не слабее всех других пони. Любовь была настоящей. Просто я её не помню.

Твайлайт оскалилась:

— Вы любили меня в порядке рутины!

— А как же твои подруги? — тихо спросила Селестия. — Их ты любишь не в порядке рутины?

— Нет, но я... видимо, но... я не допущу, чтобы это случилось снова! — крикнула Твайлайт.

— И как же именно ты собираешься это сделать?

— Я сделаю каждый день особенным! Я сделаю каждую пикосекунду важной!

— И надолго ли тебе хватит сил? Время аликорна существует именно потому, что ты не можешь жить так вечно. Кроме того, позволю себе подорвать твой план с ещё одной стороны: сколько ты продержишься перед тем, как «делать что-то новое и иное» само по себе станет рутиной?

Твайлайт замерла и опустилась на траву. Ей хотелось плакать, но, похоже, все силы оставили её — даже те, что нужны для слёз.

— Значит, всё. Выхода нет.

— Нет, — Селестия расслабилась и снова уселась за стол. — Это не проклятие, Твайлайт. Таким образом наше тело защищает нас и помогает не следить за слишком многим. Ты, вероятно, делала это и раньше, до того, как стала аликорном. Ты помнишь каждый школьный день?

— Не то чтобы...

— Дни сливаются. Но уверена, если ты очень постараешься, ты сможешь вспомнить, как жила каждый день, один за другим. — Селестия пригладила гриву и налила ещё чашку чая. — Нерационально, как считаешь? Жить целый день, когда ты всё равно его забудешь. Эту привилегию бессмертные позволить себе не могут.

Твайлайт уселась и взяла чашку подрагивающей магией; попыталась отпить.

— Значит... а сейчас вы во Времени аликорна?

— Если да, я не узнаю об этом, пока снова не приземлюсь, а ты никогда не узнаешь наверняка. — Селестия медленно, смакуя, отпила из чашки. — Вероятно, нет. В конце концов, это переломный момент для моей верной ученицы. Но, при этом, — добавила она. — таких моментов у тебя было много.

— О. — Твайлайт вздохнула и отпила чай.

— А ты сейчас во Времени аликорна? — спросила Селестия.

— Мне так не кажется. Думаю, я в сознании. Здесь и сейчас.

— Мм. — Селестия на секунду приостановилась, вникая, и продолжила. — То есть, ты это запомнишь?

Твайлайт окинула взглядом сад.

— Надеюсь. Здесь так мирно и тихо, и я так много узнала.

— А как долго ты будешь помнить? Год? Десятилетие? Тысячелетие? Или сейчас — один из редчайших, драгоценных моментов, что никогда не исчезнут? — рог Селестии просиял, и солнце двинулось к закату чуть быстрее. — В конце концов, в жизни множество прекрасных закатов.

Твайлайт начала неосознанно оценивать вечер. Закат был хорош, но был ли он так же хорош, как в прошлый понедельник, или в тот вечер сразу после того, как спасли Кристальную Империю? Был ли он лучше всех уже забытых закатов? Так что в конце концов она смогла сказать лишь:

— Не знаю.

— Ах. Значит, вероятно, к концу месяца ты забудешь все мелочи и детали, и останется только основа. — Селестия пожала плечами. — Вероятно, ты запомнишь больше, чем я. У меня намного больше воспоминаний, претендующих на внимание. Намного больше закатов.

Возможно, впервые Твайлайт увидела Селестию не мудрой, справедливой или благожелательной, а просто старой — той, над которой прошли тысячелетия утраченного времени. Она не знала, жалеть ли Селестию, или ещё больше уважать её. Вместо того она спросила:

— У вас есть те, что особенно ценны, так ведь?

Селестия улыбнулась, в этот раз по-настоящему.

— Угу. Я благодарна за ту память, что у меня есть. За хорошо прошедшее время, — но улыбка погасла, и она печально взглянула на горизонт, — Но всё же, даже самое лучшее время проходит, и пора отходить ко сну. Доброй ночи, Твайлайт.

Она не запомнила ответного «Доброй ночи».