Автор: TheQuietMan
Перевод: badunius
Вычитка: hariester, Lunar Mangust
Оглавление
Оригинал
Основная история

Ксенофилия: Продолжение Истории

 

С улыбкой, зубы сжав до слёз. Часть первая

«With smiles and clenching jaws»
— Scissor Sisters — Return To Oz

***

Во всей Эквестрии, а равно и за её пределами: в Королевстве Грифонов и на Землях Подменышей, Вондерболты были широко известны как команда, состоящая из самых лучших и самых отчаянных летунов и воздушных акробатов в мире. Их репутация была вполне заслуженной, ведь равных им действительно не было.

И хотя большинство пони считает, что штаб-квартира этой команды должна бы располагаться где-то в облаках Клаудсдейла или неподалёку от их академии, не многие знают, что на самом деле она находится в неприметном трёхэтажном здании в глубинах Канцелярского Района Кантерлота.

Причина выбора такого места довольно проста: власть имущие желали иметь их под копытом на случай необходимости, будь то аэробатическое выступление перед многотысячной толпой, способное заставить устыдиться даже птиц, или же защита населения от ненастья, природного иль нет.

Но была и другая причина столь близкого соседства с престолом нации, причина, известная лишь малой доле населения. Те, кто был «в теме», знали, что есть что-то, чего никто не знает о самом популярном звене Королевских Воздушных Сил.

Зажатые между казармами на первом этаже и зоной проведения подготовки и предполётного инструктажа на третьем, на втором этаже располагались офисы командования и младшего командного состава. В дальней части этого этажа есть коридор с пятью дверьми, расположенными через равные промежутки вдоль одной из его стен. За ними располагаются офисы командиров звеньев команды.

Первая дверь вела в офис Спитфайр, главы всей команды. На стеклянном окне в верхней части двери гордо красовались её имя, должность и эмблема команды.

За второй дверью был офис Модэсти Блэйз, старейшей из Вондерболтов, всё ещё состоящих на службе, возглавляющей академию. Как и у Спитфайр, на окне её двери было имя и должность, но под ними был изображён большой красный шестиугольник с тремя белыми силуэтами пегасов на нём.

Далее была дверь в офис Сорена, давнего заместителя Спитфайр и капитана Золотого Звена, или, как их ещё называли, «Боевых Соколов». Ниже его имени и должности, было стилизованное изображение синего пегаса, вид сверху, на спине которого была начертана красная звезда в белом круге.

Предпоследний офис занимала Флитфут, капитан Красного Звена. Ниже её имени и должности было изображено синее кольцо над которым было стилизованное изображение короны Селестии, внутри кольца были изображены девять красных пегасов летящих в формации.

В конце коридора, там, где её мог видеть каждый проходящий, была совсем новая — ей и года не исполнилось — картина в раме, практически во всю стену, от пола до потолка. На ней были изображены четыре из пяти нынешних капитанов, летящие по направлению к зрителю выстроившись клином, за каждым из них тянулся шлейф цветного дыма.

И любой, кто даже мельком взглянул бы на картину, сразу заметил бы отсутствие одного из летунов в формации. Между Спитфайр во главе и Флитфут по правое крыло от неё был явный зазор, в котором должен был бы находиться ещё один летун.

Тот же самый зритель, заметил бы и радужный шлейф, ведущий к верхней части картины, где и был изображён пятый капитан, недавно поступивший на службу, отделившийся от формации и набирающий скорость в направлении стратосферы.

Под картиной была табличка, на которой было всего два слова: «Для Рапидфайр», и две даты, которые разделяло всего двадцать семь лет.

Хозяйка последнего офиса всегда останавливалась перед картиной, прежде чем войти внутрь. И практически всякий раз она с какой-то особенной нежность прикасалась к стеклу окна, тихо бормоча извинения, прежде чем войти и аккуратно прикрыть за собой дверь.

Но этот день, видимо, был исключением из устоявшихся правил. Сегодня она неслась по коридору, готовая бросить вызов всему миру. И та немыслимая ярость, излучаемая всем её видом, ясно давала понять, что у неё есть все шансы на победу.

Лишь мельком взглянув на картину, она одним пиком передней ноги вышибла дверь, вырвав замок с корнем и, осыпаемая градом щепок, рванула через порог.

Оказавшись внутри, она лягнула дверь, захлопнув её за собой с такой силой, что по окну поползла трещина. Трещина пересекла изображение сине-жёлтого щита, поверх которого было белое облако и четыре синих пегаса, поползла дальше через надпись, гласившую «Капитан Синего Звена» и имя обладательницы этого звания и остановилась, лишь достигнув верхнего края окна.

Однако хозяйка офиса в своём приступе ярости не заметила этого. Она пнула стол, сорвала с себя очки и швырнула их через всю комнату. «Авиаторы» за двести битов, на всей скорости врезались в угол стального сейфа для документов, стоимостью едва ли битов в пятьдесят. В очередной раз подтвердив старую истину о том, что большая цена не всегда означает большую прочность, они разбились, разлетевшись осколками зеркального стекла по всей комнате.

Когда маленький осколок выпал из её гривы и, отскочив от носа, упал на ковёр, капитан внезапно осознала, что только что уничтожила подарок, сделанный её жеребцом несколько лет назад, в день, когда она с отличием окончила обучение в академии Вондерболтов.

Невероятно противоречивые чувства захлестнули её. Внезапно она почувствовала, что всё то, что копила внутри себя: все волнения, сомнения и страхи — наконец достигли своей точки кипения. На подкашивающихся ногах она сумела добраться до кресла и плюхнулась в него, расслабив тело и позволив ему свободно падать вперёд, пока её мордочка с глухим стуком не врезалось в столешницу.

Впервые за многие годы Рэйнбоу Дэш разрыдалась.

***

Рэйнбоу вскинула покоившуюся на столе голову, оглядываясь по сторонам. За ней протянулись тонкие нити, состоявшие, по-видимому, из перемешавшихся слёз и слюны. Глаза ужасно болели, а про язык можно было и вообще не говорить.

Тихий стук в дверь напомнил ей о том, что оторвало её от… как там это называла Твайлайт? «Переизбыток эмоций»? Она понятия не имела, как долго пролежала, уткнувшись лицом в столешницу, но она была более чем уверена, что выглядит после этого просто отвратительно, и что такого «капитана» никто и никогда не должен увидеть.

— Уходите! — крикнула она в сторону двери, в глубине души надеясь, что за ней не стоит кто-нибудь старше её по званию. — Сегодня приёма не будет, приходите завтра.

— Правда? Так это даже лучше, — донёсся вежливый голос с другой стороны двери. — Это значит, что сегодня ты полностью в моём распоряжении.

Дверь медленно отворилась и Рэйнбоу увидела того, кого ни за что в жизни не ожидала увидеть стоящей у двери в её кабинет. Её посетителем оказалась мать Твайлайт Спаркл, преподаватель престижного Кантерлотского Университета и известный ипполог — профессор Стар Спаркл.

— Разрешите взойти на борт? — она отдала честь передней ногой, которую всё ещё держала вытянутой перед собой после того, как открыла ею дверь. На лице её была фирменная надменная ухмылка (а ведь это кобыла, которая не позволяла себе лишний раз улыбнуться) в равной степени озорная и снисходительная.

Рэйнбоу издала стон отчаяния и уронила голову обратно на стол.

— Так говорят на флоте, а мы в ВВС. — Снова подняв голову, она попыталась сделать более или мене спокойное выражение лица, хотя сама сомневалась, что её лицо сейчас способно хоть на какие-нибудь выражения. — А флота у нас уже сколько, лет двести как нет? Уж кому как не тебе знать об этом.

— Совершенно верно, дорогуша. Но это не значит, что я не могу спросить разрешения из вежливости. — Стар Спаркл всё ещё стояла в дверях. — Так я могу войти?

Рэйнбоу закрыла глаза и потёрла переносицу мягкой стороной копыта, она видела как это делал Леро когда нервничал. Он сказал, что это помогает, но, похоже, это помогало только людям, поскольку на неё это не возымело никакого эффекта.

Если и были пони, которых она не хотела бы сейчас видеть, то её «тёща», как называл её Леро, определённо была в первой их десятке. Конечно, за последние несколько лет она научилась… любить, или, наверное, всё-таки, терпеть её, как родную мать. Но, учитывая её отношения с родной матерью, это практически ничего не значило. Тем более это не значило, что старая кляча не выводила её порой из себя. Может всё-таки стоит вызвать охрану и…

— Подожди, а как ты вообще сюда попала? — Рэйнбоу решила, что тереть переносицу бесполезно, пожалуй, даже хуже чем бесполезно. — Это охраняемое здание. Даже Твайлайт не может попасть сюда без пропуска.

Рог Стар Спаркл засветился, и она извлекла магией из кармана своего строгого пиджака гостевой пропуск. Чёрная и жёлтая полосы в верхней его части означали, что выдан он был по личному распоряжению Принцесс и предоставлял ей полный доступ ко всем помещениям.

— Да ёпт... — пробормотала Рэйнбоу. Стар Спаркл незамедлительно поднялась в её рейтинге нежелательных посетителей и теперь уже была в первой пятёрке. Кроме того, отделаться от неё теперь, скорее всего, не получится. Смирившись с неизбежным, она указала на пару кресел перед её столом. — Что ж, проходи, присаживайся.

Закрыв за собой дверь настолько, насколько позволяло состояние оной, Стар подошла к ближайшему креслу и отряхнула его хвостом прежде чем сесть. Устроившись поудобнее, она окинула взглядом кабинет, задержав взгляд на фотографиях и многочисленных сувенирах разбросанных по всей комнате.

— Милый кабинетик, — отметила она таким тоном, будто вовсе не имела этого в виду. — Большие окна, весьма просторный, почти такой же большой, как и мой. — Она посмотрела Рэйнбоу прямо в глаза и изобразила на лице что-то вроде вежливой улыбки, той самой «улыбки», за которой её дочь обычно прятала волнение и неуверенность. — Почти.

— Я отойду на минуточку, — Рэйнбоу поднялась из-за стола и рысцой проскакала в небольшую личную уборную. Стар уже занимала позицию в первой тройке, а нашей пегасочке просто необходимо было привести своё лицо в порядок, прежде чем она скажет то, о чём, возможно, потом будет долго жалеть.

— Ну конечно, дорогуша, — донеслось из-за двери, когда она уже расстегивала пуговицы на пиджаке. — Но переодеваться ради меня не стоит. Ты же знаешь, как мне нравятся кобылки в униформе.

Сняв пиджак она повесила его на крючок рядом с умывальником. В очередной раз сражаясь со всеми его застёжками и молниями, она как всегда задумалась, как могла организация, состоящая сплошь из пегасов, принять униформу, справиться с которой мог, пожалуй, только единорог.

— Так каким ветром тебя занесло? — отозвалась она, пытаясь одолеть галстук.

— Ну-у-у… — донёсся до отвратительного неопределённый ответ.

Галстук был, наконец, побеждён и занял своё место на плечиках вешалки.

— Зачем пришла, спрашиваю? — Выпутавшись из рубашки, и поместив её на те же плечики, что и галстук, она повесила вешалку на соседний с пиджаком крючок. — Университет на другом конце города, так что штаб-квартира Вондерболтов была тебе явно не по пути.

— Я пришла узнать, что стряслось, дорогуша.

Рэйнбоу посмотрелась в небольшое зеркальце над раковиной. Богини небесные, а она и правда выглядит хреново.

— Да ничего не стряслось, — отозвалась она. — С чего ты решила, что что-то стряслось?

В последовавшей тишине Рэйнбоу услышала, как профессор ёрзает в кресле, явно пытаясь устроиться поудобнее. Да уж, счетоводы из бухгалтерии никогда не купят хорошее кресло, если за те же деньги можно купить два похуже и подешевле.

Похоже, Стар наконец-то устроилась.

— Милочка, меня вызвали принцессы, сказали, что тебе срочно нужно с кем-нибудь поговорить. Потом мне всучили этот пропуск и, не успела я и глазом моргнуть, как два королевских стража уже сопровождали меня к неприметному зданию в дебрях Кантерлота. Надо полагать, что кое-кто всё же считает, что что-то стряслось.

Рэйнбоу тем временем набрала воды в раковину, ополоснула лицо и утёрлась полотенцем.

— При всём моём уважении, Стар, я не думаю, что ты сможешь мне чем-нибудь помочь.

— А принцесса Селестия, похоже, думает иначе. Она сказала, что мне необходимо тебя выслушать, даже если ты этого не захочешь.

Рэйнбоу снова заглянула в зеркало. Теперь она уже более или менее походила на себя.

— Ну да, такая расплывчатая болтовня это в её стиле. Больше она ничего не сказала?

— Сказала, что несколько часов назад, ты выскочила из кабинета, в котором проходило заседание капитанов Вондерболтов с таким видом, будто готова убить кого-нибудь.

— Ого.

— Вот тебе и «ого».

Рэйнбоу пригладила гриву копытом, прежде чем снова взъерошить её, превратив в фирменную разноцветную мешанину. Так-то лучше, теперь она снова в деле.

Выйдя из уборной и заняв своё место за столом, она обнаружила Стар бесцельно разглядывающей комнату.

— Но прежде чем мы начнём, у меня есть более насущный вопрос, — Стар наклонилась к Рэйнбоу через стол с явно заговорщицкой ухмылкой. — Что у тебя тут есть из выпивки? Похоже, у нас обеих был долгий и напряжённый день, и если уж это не повод выпить, то я не знаю что тогда.

Рэйнбоу широко развела копытами:

— Мне жаль, но это штаб-квартира Вондерболтов, проносить сюда алкоголь запрещено. — Ей ни разу не было жаль, и обе они это прекрасно знали.

— Вот именно поэтому у тебя должно быть что-то тут припрятано, и даже не пытайся мне врать. — Ухмылка Стар стала ещё шире. Рэйнбоу ненавидела её за это. — Ты, наверное, боишься, что я спою тебя и опять попытаюсь совратить.

Рэйнбоу пронзила её буравящим взглядом.

— Хорошо, обещаю в этот раз вести себя прилично. — Стар подняла правое копыто, а левым перекрестила сердце. — Клянусь, то что случилось на прошлогоднем празднике Согревающего Очага больше не повторится.

Рэйнбоу даже глазом не моргнула.

— И то что случилось на Ночь Кошмаров в позапрошлом году тоже. — Стар призадумалась. — И то что случилось на свадьбе ваших друзей… Никак не припомню, каких именно.

Рэйнбоу отвела от неё взгляд и наклонилась к сейфу.

— Ой, ну брось, милочка, должно же у тебя быть что-нибудь поприличнее тех сувенирных бутылочек, что ты хранишь в сейфе, — поморщилась Стар. — Что-нибудь серьёзное, что-то, что ты припрятала где-то в кабинете.

Рэйнбоу снова пристально посмотрела на неё:

— С чего ты взяла, что у меня есть что-то ещё?

— Дорогуша, у меня уже столько лет имеется собственный кабинет в Кантерлотском Университете, что я успела изучить все премудрости. Давай уже, будь умницей, доставай самое лучшее. — Она подвинулась в кресле, открывая обзор на вход в кабинет. — Я бы заперла дверь, — она махнула копытом в сторону плачевно выглядевшей двери, — но, похоже, что этот кабинет пытались ограбить. — Она раздражённо посмотрела на Рэйнбоу, чётко давая той понять, что знает, что именно случилось с дверью. В конце концов, это была не первая выломанная дверь, увиденная ею за сорок лет в табуне Люсьена. — Уровень преступности в последнее время достиг небывалых высот.

Подняв магией в воздух второе гостевое кресло, она подпёрла им дверную ручку.

— Думаю, сойдёт, — сказала она, повернувшись обратно к Рэйнбоу, и сделала передними копытами жест, подгоняя её.

Рэйнбоу достала из нижнего ящика стола два стакана и поставила их на стол. В стаканах лежали несколько кубиков льда окружённых магическим полем, предохраняющим лёд от таяния. Затем она сняла копию шлема командора Урагана с её же бюста, стоявшего на сейфе. Переставив бюст на стол, она аккуратно открутила верхушку головы поникена, явив свету потайной отсек в котором были припрятаны две немалого размера бутылки.

— Вот это… — сказала она, передавая гостье прозрачную бутыль без этикетки, — самый лучший Эппалузский самогон. Каждая рюмка снимает слой эмали с твоих зубов и три очка IQ с твоего мозга. Достать его труднее, чем перья аликорна, даже не спрашивай откуда он у меня. И постарайся не пролить его на мебель — политуру растворяет на раз.

Стар подняла бутылку магией, удерживая её перед собой. Это вполне подошло бы, чтобы разговорить её подругу, но разговор, скорее всего, вышел бы не долгий.

— А это, — Рэйнбоу передала ей вторую бутылку. Бутыль из тёмно-синего стекла без этикетки присоединилась к своей товарке в магическом поле Стар. — Это — самый настоящий «Лунный Свет». Изготовлено самой Принцессой Ночи. Ещё более редкий, чем тот другой и куда опаснее для мебели.

Должно быть, у принцессы было странное чувство юмора. Обычно, тёмно-синий цвет стекла сосуда служил предупреждением о том, что внутри находится сильнодействующий яд. Ходили слухи, что «Лунный Свет» развязывал язык и раскрепощал разум, не снижая при этом умственных способностей. Пока, конечно, не выпьешь дозу достаточную, чтобы убить осла. Стоило лишь достигнуть этой точки и тебя разносило вдрызг так быстро, что никакое Эппалузское пойло и рядом не стояло. Надеясь, что Рэйнбоу не узнает об этом эффекте слишком скоро, если они не будут частить, Стар решила, что «Лунный Свет» — как раз то, что нужно.

— Ну вот, милочка, совсем другое дело, — Стар почувствовала, как буквально истекает слюной. Несколько месяцев назад Люсьен приносил домой маленькую бутылочку «Лунного Света». Заручившись обещаниями Стар Спаркл и Твайлайт Вельвет сохранить всё в тайне, он представил им этот напиток богинь. Той ночью они словно очутились на Елисейских Полях, но очнулась она в полном одиночестве и с синяком под глазом, о происхождении которого ничего не могла вспомнить, так что в целом, всё было по-честному.

Убрав прозрачную бутылку обратно в тайник, Рэйнбоу разлила им по полной. Из стаканов донеслись тихие хлопки — это алкоголь растворял защитное поле, высвобождая кубики льда, позволяя им свободно плавать на поверхности.

Рэйнбоу подняла свой стакан копытами, Стар же предпочла воспользоваться для этого магией. Осторожно чокнувшись, без лишних слов, Стар поднесла стакан к губам, на секунду задержалась, вдыхая божественный аромат, но вожделение взяло над ней верх и она сделала первый глоток.

Невозможно описать ни вкус, ни запах «Лунного Света»: ни в одном из языков смертных не найдётся подходящих для этого слов. Каждый пони описывает их по-своему, лично Стар находила запах похожим на тот, что можно почувствовать зябким весенним утром за несколько мгновений до рассвета. Вкус напоминал ей морозный зимний вечер, когда с каждым вдохом, чувствуешь на языке вкус приближающегося снегопада.

На мгновение она погрузилась в блаженные воспоминания юности: её первая экспедиция в Зебрику. Первые лучи восходящего солнца, возвещающие о стремительно надвигающемся рассвете, рассыпались по далёкому горизонту, в то время как она, слишком взволнованная, чтобы уснуть, лежала в старой телеге, которая везла своих пассажиров к последнему из известных мест обитания загадочного племени Гвали.

Внезапно раздавшийся с другой стороны стола кашель возвестил о том, что Рэйнбоу решила не церемониться и жадно отхлебнула из своего стакана. Чистый «Лунный Свет» не любит, когда к нему относятся непочтительно, и её компаньонша, похоже, только что в этом убедилась.

Следующий глоток пегасочка сделала куда осторожнее. По довольному выражению её лица, Стар поняла, что и на неё нахлынули тёплые воспоминания.

Некоторое время они обе сидели молча, наслаждаясь напитком, тишиной и покоем — тем, чего им обеим так не хватало в этот напряжённый день. Стар воспользовалась моментом и ещё раз оглядела кабинет, на этот раз не выискивая заначки Рэйнбоу, а просто любуясь.

Позади неё, на восточной стене была дверь и большая доска, с приколотыми к ней картами, погодными графиками и бесчисленным множеством ротописных диаграмм напоминающих одновременно и план манёвров, и схемы воздушных трюков, и новую тактику для игры в хуфболл, а может быть, и всё это одновременно.

Напротив неё, позади стола Рэйнбоу были окна, обращённые к западу. Приглядевшись, вдалеке, у самого горизонта можно было разглядеть очертания Единорожьего Кряжа и подножия Туманных Гор.

На южной стене была дверь, ведущая в личную уборную, а также множество фотографий сделанных в бытность Вондерболтом. На северной же были исключительно семейные фотографии. Рэйнбоу предпочитала не смешивать эти две части её жизни и немалая ширина комнаты, разграничивающая две стены, только подтверждала этот факт. Вдоль всех стен лежали кипы отчётов, каждая не меньше чем по колено высотой. Рэйнбоу так и не смогла полюбить бумажную работу.

Стар встала, оставив недопитый стакан на столе, и направилась к южной стене. На некоторых фотографиях ей удалось отыскать знакомые лица, хотя незнакомых было гораздо больше. Среди множества фотографий парадов и выпускной церемонии, был и снимок только что повышенной в звании до капитана Дэш, отдающей честь Спитфайр: обе пегаски были в лётных костюмах Вондерболтов.

Рядом с ней была фотография очень юной, и, похоже, потрясённой до глубины души Рэйнбоу, стоящей рядом с… назовём её «зрелой», масляно-жёлтой пегаской с длинной тёмно-розовой гривой, в форме Вондерболтов, но в явно более раннем её варианте.

— Ты только посмотри, — Стар улыбнулась, обернувшись через плечо к своей подруге, — каким милым жеребёнком ты была. А кто это рядом с тобой?

Рэйнбоу посмотрела поверх стакана.

— Это Блэйзин Глори, бабушка моей подруги Флаттершай, — она вернулась к своему напитку. — Когда я была маленькой, она была моей героиней… она, наверное, и сейчас моя героиня, я всегда хотела быть похожей на неё. Задолго до моего рождения, она стала первым летуном, который смог исполнить «Вёрткую Лунную Походку» в одиночку, без всякой поддержки, — сделав ещё глоток, она продолжила: — Она была такой потрясной, не переставала восхищать толпу, даже тогда, когда я стала достаточно взрослой, чтобы ходить на шоу самой. Она столькому меня научила. Я разработала свою «Пиратскую Вспышку» специально для неё. Ну, знаешь, хотела, чтобы она мною гордилась.

— А это? — Стар подошла к другой фотографии. На ней была изображена Рэйнбоу в кадетской форме, рядом с белой пегаской в лётной форме. У кобылки постарше была ошеломительно-синяя грива, практически иссиня-чёрная, казалось, при одном взгляде на неё все цветы в комнате тут же увяли бы.

— Это Модэсти Блэйз. Самый суровый лётный инструктор, какого только видели Вондерболты. Может заставить взрослую кобылку расплакаться, даже рта не раскрыв, — Рэйнбоу хохотнула и сделала ещё глоток. — До сих пор наводит ужас на Спитфайр. Но, кажется, не ровно дышит к Сорену. Нормальная тётка, когда узнаешь её получше, главное не говорить про её возраст, — с этими словами Рэйнбоу потёрла запястьем подбородок, словно её поразила фантомная боль. — Не, правда, про возраст ни слова.

Одной фотографии явно не хватало, только пустое место и одинокий гвоздь, торчащий из стены. Оглядевшись, Стар нашла фотографию в рамке, лежащую лицом вниз на стопке отчётов. Перевернув её, она увидела симпатичного жеребца-пегаса, стоящего на взлётной полосе в ужасно грязном лётном костюме, взъерошивающего гриву не менее грязной Рэйнбоу Дэш. На них были спасательные пояса, на земле у их копыт лежали огромные бухты верёвок.

Через дыры в лётном костюме был виден его золотисто-жёлтый окрас и огненно-рыжая грива. Обтягивающий костюм замечательно подчёркивал его спортивное телосложение, а его крылья, пусть и покрытые, кажется, сажей, всё равно выглядели великолепно. Улыбка, с которой он терзал гриву своей жертвы, намекала на то, что он был не прочь повеселиться. Если в двух словах — за таким жеребцом Стар Спаркл не упустила бы возможности приударить.

— А это что за очаровательное воплощение мужественности? — она показала фотографию Рэйнбоу. — Твой старый друг? Я бы не отказалась, чтоб он меня «спас» разок-другой.

Рэйнбоу не стала спешить с ответом. Она отхлебнула из своего стакана и откинулась на спинку кресла. Кажется, она раздумывала, стоит ли вообще отвечать или нет. Они много общались с матерью её жены, и, как ни странно, у них оказалось очень много общего.

За последние годы между ними сложились довольно странные дружеские отношения: надменная и сварливая единорожица и дерзкая и отвязная пегаска. Удивительно, но у Рэйнбоу было больше общего со Стар Спаркл, чем с собственной матерью, что постоянно раздражало собственную дочь единорожицы.

Но даже не смотря на это, хотела ли она с ней это обсуждать? Может, будет достаточно просто назвать ей имя? Стар вернулась к разглядыванию жеребца на фотографии. Рэйнбоу признавала, что, не считая её супруга, это был, пожалуй, единственный жеребец, с которым они были близкими друзьями.

Разум твердил Рэйнбоу, чтобы она помалкивала, но сердце настаивало, что нужно что-то сказать. Он заслуживал большего следа в истории, чем картина на стене и табличка с именем.

Конфликт внутри неё нарастал, пока сердце не применило хитрость и не запустило вместе с кровью мощный поток алкоголя прямо в мозг. Не в силах оправиться, мозг уступил сердцу ведущую роль.

— Это Рапидфайр, брат Спитфайр. Он был капитаном синего звена до меня. И до сих пор был бы им, если бы я не облажалась по полной. — Рэйнбоу опрокинула стакан, допивая остатки содержимого. Схватив со стола бутылку, она наполнила его вновь. — Помнишь, в прошлом году была спасательная операция в горах, которая пошла совсем не так, как было запланировано?

Стар Спаркл лишь кивнула в ответ. Её едва ли можно было назвать тактичной, но даже она знала, когда лучше промолчать и дать собеседнику высказаться.

Рэйнбоу подняла стакан и покрутила его в копытах.

— Внезапный буран на пике Мертвеца, местная погодная бригада не справилась с ним, придурки только всё усугубили. Нам сообщили, что табун земных пони отправился в тот район в поход на выходные, и никто не может с ними связаться, поэтому было созвано Синее Звено. Рапид обожал поисково-спасательные операции, гонял нас по всем программам подготовки, какие только были: упражнение за упражнением, пока мы не рухнем без сил. А на следующий день всё сначала. Поэтому Синее Звено и называют «Ангелами-Хранителями». Если кто-то попал в беду, мы его вытащим.

Рэйнбоу замолчала, продолжая крутить стакан в копытах. Стар тоже хранила молчание, её черёд говорить ещё не настал.

— Мы разбились на поисковые команды, Рапид, Тандерлэйн и я обыскивали восточные склоны. Нашли их часа через три. Пара кобылок и трое жеребят, укрывшиеся в маленькой палатке. Больше у них ничего не осталось, да и палатка долго не продержалась бы. — Рэйнбоу отхлебнула из стакана, но, наверное, даже не заметила этого, мыслями она сейчас снова была там, той ужасной ночью.

— Одна из кобылок была тяжело ранена, не могла двигаться, нам нужно было минимум двое пегасов чтобы унести её. Втроём мы не могли забрать сразу и её, и её табунскую спутницу, и жеребят. Нам нужно было оставить их, чтобы слетать за снаряжением, — она снова принялась крутить стакан в копытах, на глазах её блестели слёзы, хотя она изо всех сил старалась сдерживать их. Хватит уже, наплакалась она на сегодня.

— Тандерлэйн был уверен, что донесёт жеребят, а я вызвалась приглядеть за раненой, чтобы Рапидфайр мог забрать её табунскую спутницу. Но он принял решение как старший по званию, сказал, что сам останется. Я пыталась спорить, но он меня даже слушать не захотел. Как всегда, упрямый как мул.

Рэйнбоу опять замолчала и вернулась к разглядыванию стакана, покачивая жидкость внутри, позволяя кубикам постукивать о стенки. Они обе молчали уже несколько минут, и казалось, что разговор уже окончен. Но внезапно она продолжила:

— Мы сделали, как он приказал. Забрали кобылку и детей в лагерь у подножья, собрали остальные команды и отправились обратно во всеоружии, — она опять, сама того не замечая, сделала глоток из стакана. — Но у бурана были свои планы на этот счёт. Придурки из погодной бригады облажались хуже некуда, когда мы вернулись буря была уже куда сильнее. Только Тандерлэйну и мне ещё хватало сил, чтобы держаться в воздухе, но видимость уже была нулевая. Мы битый час пытались к ним прорваться, но в итоге нам пришлось вернуться. Крылья и очки обледеневали, и я уже сбилась со счёта, сколько раз мы срывались в штопор. Следующие несколько часов мы пытались обуздать погоду. Пришлось подтянуть погодные бригады из двух соседних областей. Никогда ещё я так не скучала по девчонкам из погодной бригады Понивиля, как в ту ночь.

Она поднесла стакан ко рту, но замерла, едва коснувшись губ. Глядя на него, будто впервые его увидела, она поставила его на стол так и не притронувшись к содержимому.

— Мы вернулись за ними только к рассвету. Замучились откапывать чёртову палатку. Снег успел слежаться. Когда мы добрались до них мы… мы…

Её голос дрогнул. Она не собиралась плакать, Рэйнбоу Дэш не плачет, больше не плачет.

— Он накрыл её собой. Они укрылись всеми одеялами, какие у них были. Он истратил все термопакеты и обхватил её, словно они просто прилегли вздремнуть, казалось что им так уютно. Он всю ночь поддерживал в ней жизнь своим теплом…

НЕТ! Она не будет плакать. Только не сегодня. Хватит!

— Мы всё перепробовали. Хилин Тач, наш медик, она сделала всё, чему её учили, и даже кое-что, чему её не учили, — Рэйнбоу откинулась в кресле и издала нервный смешок. — Чёрт, я даже предложила притащить грозовое облако и долбануть его молнией. Но Хилин сказала, что уже слишком поздно.

Рэйнбоу опять смолкла. Мысли её давно покинули пределы этого кабинета и этого времени.

— Пока команда на носилках доставляла раненую в лагерь, мы с Тандерлэйном остались с телом Рапида. Дожидались прибытия Королевских Стражей с доктором, который должен был зарегистрировать смерть. Не знаю, зачем я осталась, не очень-то и многое я сделала, чтобы помочь ему той ночью.

Стар поймала взгляд Рэйнбоу. Взгляд единорожицы был полон грусти, но не жалости. Рэйнбоу не нужна была её жалость.

— Дорогая, но судя по твоим словам, ты сделала очень многое. Твайлайт рассказывала, как сильно были обморожены твои крылья, сколько дней ты провела в больнице, и мы обе знаем, какой лютый должен быть холод, чтобы так подействовать на пегаса.

— Но я бросила его, — прорычала Рэйнбоу. Она вскочила на задние ноги и нависла над столом. — Он был моим другом, а я бросила его умирать! На его месте должна была быть я! Из-за МЕНЯ его табун остался без жеребца! — она ударила в столешницу копытом, подчёркивая свои слова. — Из-за МЕНЯ его дети вырастут без отца! — ещё удар по столешнице, похоже, слабеющая на глазах древесина, долго не продержится. — А когда мы пытались вернуться за ними, я сбежала! — ещё один удар, из-под копыта полетели щепки, стакан упал на пол. — Я бы добралась до него, мне нужно было только стараться сильнее, но я поджала хвост и. Я! СБЕЖАЛА! — с последним ударом по столешнице она рухнула в кресло. Внезапно перед Стар предстала маленькая, сломленная кобылка. — Такой хороший жеребец погиб, потому что я сбежала, — повторила она почти шёпотом. — На его месте должна была быть я.

Рэйнбоу закрыла глаза, и второй раз за день позволила себе плюхнуться мордочкой на стол. Тихо и осторожно Стар подошла к её креслу. Положив фотографию лицом вниз на угол стола, она нерешительно опустила копыто на зажатую между передними ногами голову своей юной подруги. Рэйнбоу, может быть, и плачет, но хрен она кому позволит это увидеть.

— Ты думаешь, он этого хотел? Он отослал тебя, потому что знал, что ты всё сделаешь правильно. — Стар нежно, но как-то неуклюже погладила Рэйнбоу. Для неё это было непривычно, но она понимала, что Рэйнбоу нуждается в поддержке. Рэйнбоу всхлипнула где-то там под разноцветной копной, рассыпавшейся по столу. — И он был прав, даже если сейчас ты не согласна с ним, ты всё равно всё сделала правильно. Если бы вы не отступили и продолжили поиски в такой страшный шторм, тебя и твоего напарника, скорее всего, тоже не стало бы. Да, вы потеряли одного жеребца, но вам нельзя было рисковать ещё одним.

Из-под гривы донёсся приглушённый голос:

— Нас назвали героями, — и ещё один всхлип. — Когда меня выписали из госпиталя, нас наградили медалями и присвоили звания героев. Они назначили меня лёганым капитаном, попросили занять место павшего товарища, повесили эту лёганую картину у моего кабинета, — и снова всхлипывания. — Все, кто приходят сюда, видят мемориал посвященный отличному жеребцу. А знаешь, что вижу я?

Рэйнбоу подняла голову и посмотрела прямо в глаза старшей подруге. Стар увидела, как по щекам её подруги текут слёзы, как опухли её веки, как раскраснелись глаза. Она легонько покачала головой и убитая горем пегасочка продолжила:

— Я стою перед ней, смотрю на неё и всё что я вижу — неудачницу, дешёвку, трусиху. — Она с отвращением выплёвывала каждое слово, словно они были пропитаны желчью и ядом. Уже много лет Стар Спаркл не слышала ничего подобного. — Они сделали меня капитаном, потому что им было стыдно за меня, а теперь они, наконец, решили от меня избавиться.

— Избавиться от тебя? — Стар отдёрнула копыто. — И совещание с мисс Спитфайр было посвящено этому вопросу? Тебя увольняют?

Оторвав голову от стола, Рэйнбоу встала. К опухшим глазам теперь добавились жутко нахмуренные брови. Такое выражение было ей не к лицу.

— Хуже, меня переводят в академию, меня выпнули из Синего Звена и отправили к лёганым преподам. — Она гневно металась по кабинету. — Лёганая академия... туда попадают летуны, когда их карьере уже конец, но они ещё об этом не знают.

Она опять пнула стол, пробив небольшую брешь в боковине. Но ей было уже наплевать, ведь это был уже не её стол.

— Как же ненавидит меня Спитфайр, раз решила избавиться от меня таким образом.

Вскоре, устав вертеться в кресле, следя за мечущимся по комнате пегасом, Стар решила вернуться к своему стакану, за ним хотя бы не нужно бегать.

— Брось, дорогая, она правда винит тебя или это тебе так кажется?

— Конечно, она говорит, что не винит меня. Но разве такое возможно? — Озадаченная пегасочка продолжала говорить, снуя из стороны в сторону, слова лились из неё всё быстрее и быстрее. — Её брат погиб из-за меня. — Крылья, прежде плотно прижатые к бокам, теперь нервно подрагивали. — Понимаешь, после всех этих медалей, они не могут просто разжаловать и уволить меня. Слишком много шумихи будет, «хранителя Элемента Верности выкинули на обочину». Нет, так не пойдёт. — Крылья нервно встрепенулись и тут же прижались к бокам. — Поэтому они просто подвинут меня с дороги, затолкают туда, где обо мне и вспоминать вскоре забудут.

Похоже, Рэйнбоу уже говорила сама с собой, слова лились из её уст безумным потоком, лишь бы только покинуть её голову.

— Они думают, что если припрячут меня подальше, то я сама сдамся и уйду, тогда им и не придётся марать об меня копыта. Может быть, так и будет, вариантов у меня не густо. Можно, конечно, поговорить с Луной, она уже предлагала мне вступить в её Специальную Воздушно-Тактическую Бригаду, и просто свалить отсюда.

Стар слушала её очень внимательно, эта информация о принцессе может пригодиться ей в будущем. Сделав ещё один глоток, она поставила стакан на стол. Ей, наконец, надоело слушать болтовню Рэйнбоу. Пора привести её в чувства, уж что-что, а это она умеет.

Единорожица пригвоздила пегасочку пронзительным взглядом и сделав глубокий вдох заговорила:

— Леди Рэйнбоу Мириам Дэш, — рявкнула она, взгляд её стал ещё строже, возвещая всему миру, что его хозяйка очень недовольна.

Стоило Рэйнбоу услышать своё полное имя, как её истерика мгновенно сменилась оцепенением. Если со своим вторым именем она ещё могла смириться, то титул, пожалованный всем хранителям Элементов Гармонии, её просто бесил. А испепеляющий взгляд просто добил её, заставив внезапно почувствовать себя совсем маленьким жеребёнком.

Убедившись, что теперь она завладела вниманием кобылки на все сто процентов, Стар продолжила:

— Теперь я понимаю, почему принцесса отправила сюда меня, а не кого-то из твоих друзей или твоих супругов. Так что слушай внимательно, потому что то, что я скажу очень важно, а повторять я не собираюсь.

Рэйнбоу чувствовала, будто под взглядом Стар, её копыта приросли к полу.

— Ты, деточка, ведёшь себя как лёганая идиотка.

Если бы челюсть Рэйнбоу могла, она бы точно выпала на пол. От Стар Спаркл можно было ожидать многого, но не уличной брани это точно.

Но единорожица ещё не закончила.

— Так что кончай психовать, сядь и заткнись на минуточку. Поговорим как взрослые.

Кивнув, Рэйнбоу вернулась к своему креслу и как-то нерешительно в него села. Хотелось ей этого или нет, но перечить старшей она не могла, особенно, если учесть, что в глубине души, она отчасти воспринимала её как свою мать, и не важно, насколько глубоко дремлющий, но в ней сработал инстинкт, заставивший её почувствовать себя нашкодившим жеребёнком.

Не сводя с неё глаз, Стар нависла над столом, сложив передние копыта перед собой. За её плечами были годы преподавания в Университете, она знала, как подчинить себе аудиторию. И в этот раз ей удалось это настолько хорошо, что Рэйнбоу внезапно почувствовала, что весь этот кабинет и всё, что было в нём, было уже не её кабинетом, а кабинетом её старшей подруги.

Через несколько мгновений неловкого, очень неловкого, с точки зрения Рэйнбоу, молчания, Стар снова заговорила, на этот раз уже мягче, как родитель отчитывающий ребёнка.

— Рэйнбоу, поверь мне, ты не неудачница, твоё начальство не пытается от тебя избавиться, и твой перевод в академию это не наказание.

Она замолчала, позволяя собеседнице осмыслить её слова.

— Для начала, ты с кем-нибудь говорила о том, что случилось с твоим бывшим капитаном? О том, что ты переживаешь по этому поводу?

Пегаска просто смотрела в пол, кажется, сейчас она пинала копытом ковёр. Стар терпеливо дожидалась ответа.

— Ну, я говорила с Леро, немного. Может быть, с Твайлайт тоже.

— Ты рассказывала им о своих чувствах? — Стар старалась говорить мягко, её обычная надменность исчезла без следа. — О том, что рассказала мне сегодня?

— Ну, немного, — Рэйнбоу, впервые с тех пор как вернулась в кресло, посмотрела ей в глаза. — Это трудно... Я не хотела, чтобы они... ну, ты знаешь.

— Знаю, о некоторых вещах очень тяжело говорить с близкими. Особенно о подобных трагедиях. Ты пробовала поговорить об этом с кем-нибудь ещё? Со специалистом?

Услышав вопрос, Рэйнбоу вскинула голову:

— Что? Нет, нет. Это не... Нет. — Она вновь понурила голову. Похоже, ковёр под её столом стал внезапно очень интересным. — Спитфайр предлагала пару раз, но я отказалась.

Стар выдержала паузу, прежде чем продолжить.

— Рэйнбоу, дорогая, должно быть, это было очень сильным потрясением, раз по прошествии года ты до сих пор так остро реагируешь на гибель этого жеребца. Мы обе знаем, что ты из тех, кто будет копить чувства в себе, пока они тебя не переполнят. Тебе просто нужно излить кому-нибудь душу. Порой тебе нужна помощь, и в этом нет ничего постыдного.

Она протянула копыта к кобылке сидевшей напротив неё:

— Мы обе знаем, что ты самая преданная из всех пони, иначе Элементы не выбрали бы тебя, но порой твоя преданность переходит все границы, ты берёшь на себя больше обязательств, чем способна вынести. Ты проявляешь преданность не только к пони: Спайк и твой супруг тому подтверждение, но иногда ты заходишь слишком далеко. Ты ведь помнишь, как те дурочки начали распространять слухи про друга твоего жеребца, обвиняя его в связях с его собственными сёстрами.

Рэйнбоу протёрла глаза копытами:

— Так ты слышала об этом? — она до последнего надеялась, что эти события не станут достоянием общественности.

Стар не смогла сдержать улыбки:

— О том, что ты провела ночь в камере, пока Твайлайт сбивалась с ног и дёргала за все ниточки, какие только могла, чтобы вытащить тебя? Да, боюсь, что мне об этом кое-что известно. В конце концов, я была одной из тех, к кому она обратилась за помощью.

Рэйнбоу простонала:

— Слушай, они сами напрашивались. Может, я и не хотела, чтобы дошло до этого, но ты бы только видела Макинтоша. Эта ересь могла разрушить его семью. — Она наклонилась и подняла стакан с пола. Встряхнув его, она плеснула себе ещё немного. Стар поднесла и свой стакан, намекая, чтобы и ей обновили.

— Уж лучше я, чем ЭйДжей. — Рэйнбоу наполнила её стакан и закупорила бутылку. — Если бы она первой нашла их, Твайлайт могла бы тянуть за какие угодно ниточки, да хоть за струны Лириной арфы, но всё равно не вытащила бы её из тюряги. Я видела её, она была готова убивать.

— И то верно, но у любой проблемы всегда есть два решения. — Стар поднесла стакан к лицу, наслаждаясь ароматом. — Я думаю, ты не будешь спорить, если я скажу, что ты позволила эмоциям взять над тобой верх.

— Ну да.

— Ну наконец-то, — подтянув магией обрывок бумаги и перо, Стар что-то быстро записала; положив записку она подвинула её копытом к Рэйнбоу. — Это имя и адрес одной моей подруги, мы вместе учились в Кавальбридже, пока жизнь нас не раскидала по свету. Её зовут Сузин Вордс, она очень хороший собеседник.

Рэйнбоу потянулась и подняла записку. Стар восприняла это как хороший знак.

— Она в основном специализируется на семейных проблемах, но также консультирует и Королевскую Стражу, тех, кому приходится сталкиваться с вещами, с которыми лучше не сталкиваться. Не стану вдаваться в подробности, но доводилось ей принимать и кое-кого из Вондерболтов.

Пегаска долго смотрела на кусок бумаги, прежде чем сложить его пополам и убрать в верхний ящик стола.

— Я подумаю, — сказала она, прежде чем снова взять свой стакан и сделать большой глоток.

Стар лишь улыбнулась ей в ответ, действительно улыбнулась, без малейшего намёка на ухмылку. Рэйнбоу успела заметить, что эта улыбка ей совершенно не к лицу. А потом она произнесла то слово, которое пегасочка никогда не ожидала от неё услышать:

— Спасибо.

Пока Рэйнбоу пыталась справиться с потрясением, Стар сделала ещё глоток и продолжила:

— Вернёмся к твоему переводу. Если бы мисс Спитфайр хотела бы от тебя избавиться, она не стала бы выжидать целый год. Более того, она бы никогда не одобрила твою кандидатуру на должность нового капитана.

В её взгляде явно читалось, что пегасочка не права в своих суждениях.

— Я, конечно, не знаю её так же хорошо, как ты, но из всего моего недавнего опыта общения с ней, я могу сделать вывод, что она не из тех, кто станет использовать такие грязные методы. Более того, если она говорит, что не винит тебя в смерти своего брата, то скорее всего так оно и есть. Кроме того, она пыталась поговорить с тобой на беспокоящие тебя темы, а это скорее делает её твоим другом, чем суровым начальником.

Некоторое время Стар просто наслаждалась своим напитком, бросая на Рэйнбоу задумчивые взгляды. Поставив стакан, она продолжила:

— Рэйнбоу, сколько лётного опыта нужно, чтобы стать лётным инструктором в академии?

— Ну, лет десять или около того, может быть, даже больше. Блэйзин Глори было почти сорок, когда она перевелась в академию, а мне ещё и тридцати нет.

— А как давно ты стала Вондерболтом?

— Уже шесть лет как, ты же была на моём выпускном. Мы тогда ужрались в хлам, и ты заигрывала с Мисти Флай.

— Ну да, кхм, точно. А как давно ты уже капитан звена?

— Почти год.

Стар взмахнула стаканом перед собой, словно только что доказала что-то очень важное.

— То есть после всего пяти лет усердных тренировок и года в качестве капитана звена, Вондерболты решили, что ты достойна подготовить новое поколение летунов. Сдаётся мне, что они в тебе более чем уверены, они доверяют тебе сформировать будущее Эквестрийских ВВС. И ты хочешь сказать, что они не правы? Ты действительно думаешь, что не справишься с этим?

Слова сорвались с губ Рэйнбоу, прежде чем она успела осознать что к чему:

— Конечно справлюсь. Просто…

— Просто что? — Стар удивлённо вскинула бровь. Рэйнбоу терпеть не могла, когда она так делала. Не так, конечно, как её студенты. Те-то знали, что это выражение означает, что против них что-то замышляется, но они не узнают, что именно, пока не станет слишком поздно.

Пегасочка глубоко вдохнула, на мгновение задержала дыхание и выпалила:

— Я что, блин, похожа на учителя?

— А я? — опять эта её дурацкая ухмылка. — Милочка, ты, может быть, и считаешь эту работу неблагодарной, но у тебя в кабинете висят фотографии как минимум двоих твоих учителей.

Рэйнбоу не сказала ни слова, ей опять показалось, что она маленькая кобылка, которую отчитывают за выходки.

— Я полагаю, ты не одна из тех безрассудных пони, которые приписывают себе качества, которыми не обладают… — она оставила фразу недосказанной.

— ...Не считая того, что я не учитель, — закончила за неё Рэйнбоу. — Ничего личного, просто мне кажется, что это не моё. И потом, я даже не знаю с чего начинать.

— Глупости, милочка, да все вокруг тебя — учителя. Я сама читаю лекции в перерывах между экспедициями, хотя и должна признать, что со временем эти перерывы становятся всё дольше.

На секунду показалось, что Стар загрустила, но всего лишь на секунду.

— Мой дорогой Люсьен время от времени читает лекции, хотя я и сама не понимаю всей этой его болтовни. Моя дочь обрела известность, как преподаватель продвинутой тавматологии. Я полагаю, что её статья о высокоуровневых межклассовых заклинаниях включена в список обязательной литературы в школах высшей магии, — с этими словами Стар самодовольно улыбнулась. — Да и твой супруг в последнее время проводит немало времени, преподавая уроки искусства, используя опыт, приобретённый им на родине. И твоя жена Лупи…

— Лира, — тут же поправила её Рэйнбоу. Её по-прежнему раздражало, когда над Лирой или Леро пытались шутить.

— Ну да, она самая, — ухмыльнулась Стар. Пойди разбери путала ли она имена случайно, или ей это просто нравилось. — Она стала наставником дочери Твайлайт Вельвет. Гайдин Лайт ни на секунду не умолкает, рассказывая об искусстве Пути Покоя. Как видишь, все мы по-своему преподы, нам просто нужно найти свою стезю, и я уверена, что у тебя тоже получится.

— Да, я, наверное, справилась бы с ролью «Сурового Инструктора», — Рэйнбоу вроде бы немного приободрилась. — Научила бы этих желторотиков кое-каким приёмам. Я ведь смогла научить Скут, смогу научить и других!

— Так держать, деточка. — Стар было приятно осознавать, что Рэйнбоу смогла свыкнуться с мыслью о том, чтобы стать лётным инструктором. Может быть, мысль о том, что это всё временно поможет ей. — Я так понимаю, что это не навсегда? Полагаю, через год или около того, ты сможешь подать прошение о переводе обратно в твоё звено.

— Точно, — взгляд Рэйнбоу скользнул по фотографиям на южной стене кабинета, задержавшись на фотографиях Модэсти Блэйз и Блэйзин Глори. — Но если я возьмусь за дело, то должна довести его до конца. Принять группу и довести её до выпуска, а это минимум полгода. А ведь ещё есть курсы переподготовки, учения по чрезвычайным ситуациям для погодных бригад, у пограничников тоже есть курсы повышения квалификации, этим вполне можно занять остаток года.

— Как же я сразу не сообразила! — Рэйнбоу чуть не подскочила на месте. — Академия ведь ближе к Понивилю, чем Кантерлот. А это значит, что я смогу проводить больше времени с девчонками. — Не в силах более сдерживаться, она расплылась в улыбке.

При виде того, как её подруга, впервые с момента её прибытия, действительно выглядела счастливой, ухмылка Стар снова обрела оттенок самодовольствия.

— То есть, ты уже не считаешь временный перевод наказанием?

— Ну ладно, может быть, и нет.

— То есть, ты согласна с тем, что твои коллеги переживают за тебя, и считают, что некоторое время, проведённое тобой вдали от передовой, пойдёт тебе на пользу?

— Наверное.

— И что они, возможно, считают, что никто лучше тебя не сможет научить молодежь быть… — Стар задумалась, подбирая нужное слово.

— Потрясными? — предложила Рэйнбоу, выпятив грудь и расправив крылья.

— Точно, «потрясными», спасибо. Может быть, они считают, что только ты сможешь научить их быть «потрясными».

— Да, блин!

Оптимизм Рэйнбоу и её приподнятое настроение, в сочетании с алкоголем, были очень заразительны.

— Ну так вот. — Стар подняла стакан. — Полагаю, за это нужно выпить.

Рэйнбоу подняла свой стакан ей навстречу.

— За потрясность, — произнесла она, касаясь своим стаканом стакана подруги, может быть, чуть сильнее, чем хотелось бы, да какого ж сена! Залпом они опрокинули остатки содержимого, позволяя ему пощекотать их глотки, прежде чем вернулись в свои кресла.

Повернувшись к окну, они наблюдали за заходящим солнцем, в то время как далеко позади них, в Кантерлотском замке, принцесса Селестия, направляла светило к горизонту. День близился к концу, и конец этот был не так страшен, как обе они боялись.

Стар подвинула к себе магией оба стакана. Всё с той же самодовольной ухмылкой она вновь наполнила их.

— И за это, милочка, пожалуй, тоже стоит выпить.

Конец первой части

 

« Предыдущая глава | Оглавление | Следующая глава »

Оригинал опубликован 6 янв 2013