Автор: TheQuietMan
Перевод: badunius
Вычитка: Lunar Mangust, xvc23847
Оглавление
Оригинал
Основная история

Ксенофилия: Продолжение Истории

 

Шрамами любовь нам о себе напомнит.

«The scars of your love remind me of us.»
— Adelle — Rollin' in the deep

***

Июнь года 1217 AC
Понивиль, глухая ночь

За окном стелился густой туман. Такой густой, что даже мастерскую Леро не видать, а ведь она была всего лишь через дорогу. «Как необычно», подумала Лира, «для этого времени года».

Она сидела у окна спальни и смотрела на проплывающий мимо туман, мыслями блуждая где-то очень далеко.

Позади посапывал во сне её табун, они в последнее время спали очень тревожно. Да и Леро нездоровилось с той самой свадьбы их друзей, что состоялась пару дней назад. Он всё жаловался на внезапно накатывающую тошноту и головокружение, а вчера к ним добавились короткие, но всё же неприятные приступы мигрени и кровотечения из носа. Доктор Вайтал Сайнс сделал всё, что только смог, но поскольку ему было просто не с чем сравнить симптомы, единственному (по умолчанию) специалисту по человеческой физиологии осталось только развести копытами.

Был, конечно, и другой специалист и, возможно, она смогла бы помочь, если бы последние несколько дней не провела в библиотеке, причитая, что «это всё из-за неё», что «это она всё испортила», и что её присутствие только всё усугубит. Они пытались её уговорить, все вместе и по отдельности, но похоже, Твайлайт было тяжело даже находиться с ними в одной комнате. Она даже песню спела о том, что совершила какую-то ошибку, но никто так и не понял, о чём это она.

РД отреагировала негативно, другого, впрочем, от неё и не ожидали. Она буквально обвинила Твайлайт в том, что та бросила табун в тот самый момент, когда нужна ему больше всего. Дело дошло бы до драки, но Твайлайт отлевитировала всех из библиотеки на улицу и заперла дверь. Рэр Делюж порой такая вспыльчивая… и такая сильная. Должно быть, потому что её отец — земной пони. Даже Лире — чистокровной земной пони и грандмастеру школы Расколотого Камня порой трудно было удержать её от очередной глупости.

Позади неё раздался протяжный стон, Лира обернулась. Леро снова что-то бормотал во сне. Не просыпаясь, РД прижала его к своей мягкой белой шёрстке, и её роскошная, когда не завязана в практичный хвостик, пурпурная грива рассыпалась по груди человека.

— Дэши...

Он снова позвал эту свою «Дэши». Рэр прижалась к нему ещё крепче, а у Лиры защемило сердце. Кем бы ни была эта таинственная кобылка, Леро звал её во сне уже не первую ночь к ряду.

Они не знали никого по имени «Дэши» или «Дэш», не знали её и их друзья. Единственной пони, которая приходила на ум была Рэйнбоу Коннекшн — когда-то её звали Рэйнбоу Дэш. Но этим именем она не пользовалась уже больше десяти лет, она оставила его задолго до того, как нашла беднягу Леро на окраине Вечнодикого.

Даже во сне белая единорожка старалась не ткнуть случайно рогом своего возлюбленного; она осторожно повела головой, чтобы откинуть гриву назад. «Казалось бы, самая беспардонная пони, кадет Тандерболтов и самая лучшая погодница во всей Эквестрии», подумала Лира, «а ведь может быть такой нежной и такой заботливой, когда никто не видит». А с другой стороны, не будь она такой уверенной и непреклонной на публике — стала бы первой и пока что единственной единорожкой, возглавляющей погодную бригаду?

Да, какой бы занозой она не была, а своего жеребца и свой табун она любила… как и все они. Даже Твайлайт, пусть она сейчас и пребывала в состоянии «лучше мне держаться от вас подальше, а то всё станет только хуже». Этот табун был просто пропитан любовью… Лира никогда прежде не видела ничего подобного.

Леро нездоровилось с самой свадьбы их друзей, но ведь всем им было как-то не по себе в последние несколько дней. Хотя хранительнице Элемента Честности, Пинк Леди Эппл, пожалуй, было ещё хуже. Но и её можно понять, ведь её «брат» теперь был женат на её лучшей подруге; неудивительно, что она чувствовала себя безумным зверем!..

Безумный зверь?
Безумный зверь!
Почему вдруг эта фраза кажется такой знакомой?

Лира провалилась в пучину воспоминаний, и вдруг остановилась на одном из них, на том, что случилось почти десять лет назад, в маленькой квартирке в Кантерлоте, сразу после того, как один жеребец разбил ей сердце.

Это Бон-Бон, её лучшая подруга, убедила её переехать обратно в Кантерлот...

...обратно?

…и вернуться в Консерваторию. Сама она как раз собиралась поступать на кондитера. Получить музыкальное образование вдобавок к врождённому таланту было вполне разумно, кроме того всегда приятно вернуться в город, где живёт её наставница — та, что открыла для неё путь Расколотого Камня. К сожалению, в том же городе жил и её родной табун… они не заметили её возвращения… да и едва ли они заметили, что она оставила их.

Нет, что-то тут не сходится! Её мать жила в Понивиле… здесь она и похоронена!

Лира вспомнила ещё одну ночь полную слёз, ещё одного жеребца, который поигрался с ней и бросил, разбил ей сердце и оставил наедине с осколками. Наставница была права, она искала любви, вот только искала её не там. И почему только она не слушала? Почему не хотела видеть правду? Ей девятнадцати ещё не было, а она уже столько ошибок совершить успела.

Как?! Как можно в столь юные годы умудриться такого натворить?

В своих воспоминаниях она словно снова переживала события той ночи. Вот её копыта обвили шею Бон-Бон, вот она плачет, уткнувшись в гриву подруги, сильные ноги поглаживают её гриву, мягкий голос шепчет ей, что всё будет хорошо.

Это было странное воспоминание — ей словно достались обе роли: и безутешной юной кобылки, и не менее юной кобылки, которой приходилось успокаивать подругу.

Она плакала, горько плакала на плече у Бон-Бон, а белая единорожка осторожно гладила её и нашёптывала слова утешения, но теперь Лира вдруг увидела всё глазами Бон-Бон, почувствовала рог единорожки, прижатый к её шее, увидела, как её копыта приглаживают зелёные пряди...

Зелёные? Но у неё же не зелёная грива, и у Бон-Бон тоже. Так почему же ей вспомнилось, будто она зелёная?

В этом воспоминании ей достались обе роли, обе стороны медали. Она обнимала, её обнимали, её обнимала она.

В ней бурлил гнев… она поглаживала гриву подруги, она пыталась утешить её… и в то же время её обуревал гнев.

Она ведь знала, что Пистон Броук — тот ещё подлец, знала, что именно на такого Лира и клюнет. Она ведь знала, что нужно внимательнее присматривать за подругой, что нужно проследить, чтобы Лира не повелась на его брехню.

Ей казалось, что Лира понимает, с кем имеет дело, понимает, что таким как он нельзя доверять своё сердце, что рано или поздно случится неизбежное. Бон-Бон играла с ним, просто чтобы быть поближе, и она не сомневалась, что и он всего лишь играет с нею, а вот Лира… та открылась ему полностью… и он воспользовался этим… ранил её в самое сердце.

И это разозлило Бон-Бон… очень, очень разозлило.

Она вспомнила, как украдкой выбралась из дома, когда Лира наконец уснула, выплакав последние слёзы. Она выследит его, зажмёт в тёмном углу, потолкует с ним, подробно объяснит, что же его ждёт, какие мучения ему предстоят, если он немедленно не исправит всё то, что натворил.

О, она заставит его страдать, так страдать, как ни один жеребец ещё не страдал. Нет, она, конечно же, его и копытом не тронет. Нет, что вы, кобылки не должны бить жеребцов, это не прилично. Нет, до копытоприкладства дело не дойдёт. Но когда она закончит, он будет жалеть, что его просто не отдубасили.

Она ушла. Оставила огромного жеребца-земнопони тихонько скулить в пустынном переулке. И ей сразу полегчало. Он обидел её подругу, обидел Лиру. Ни одному пони на свете это не позволено.

Ни единому!

Она удалялась, хныканье позади становилось всё тише. И тут она увидела своё отражение в тёмной витрине.

Кремовая шёрстка, синяя с розовым грива, крепкое тело земной пони.

Но если это воспоминания Бон-Бон, то почему в витрине отражается она, а не та белая единорожка? И откуда она вообще это помнит?

Она ведь… она ведь не Бон-Бон… или?

Однако, эти воспоминания прекрасно объясняли, почему Бон-Бон расхохоталась, когда на следующий день Лира захлопнула дверь перед самым носом этого мерзавца. Нет, она, конечно, тут же её открыла, но лишь затем, чтобы забрать букет и захлопнуть дверь обратно.

Ну, букет и правда выглядел просто роскошно, не пропадать же ему было.

И снова воспоминания, но теперь уже более давние… Родители, которым было на неё наплевать. Сверстники, которые дразнили только за то, что была развита не по годам. Ужас, охвативший её, когда она впервые оказалась в охоте; её юный разум был просто не готов к этому, семья помочь не спешила, а сверстники сами ещё были слишком юны, чтобы хоть чем-то помочь.

У Лиры челюсть отвисла — буквально — стоило вспомнить о том, что случилось за несколько месяцев до её семнадцатого дня рождения. Жеребец, крыши домов, чувство отчаяния и ненужности… Потеря, падение, пустота, сладкое пение сирен в осеннем ветре, обещание, что всё будет хорошо, стоит только совершить этот последний шаг.

Это совсем не правильно… это — не её жизнь.

Лира подошла к ростовому зеркалу в другом конце комнаты, лунный свет будто специально для неё пробился сквозь туман. Она выглядела так же, как и всегда: земная пони кремовой масти… она всегда была такой.

Она посмотрела в свои глаза, и отражение вдруг подёрнулось рябью — из зеркала на неё смотрела мятная единорожка.

Почтальонша… это же та самая почтальонша с чудными глазами.

Дёрпи… Кажется, её зовут... Дёрпи Хартстрингс… или нет?

Она подняла копыто и коснулась зеркала. С другой стороны его коснулось мятное копытце.

Вдруг разум Лиры прояснился, словно развеялся туман, он, конечно, всё ещё пытался окутать её снова, но теперь она знала.

Она не Лира, не это имя она получила вместе со своей меткой, не это имя приняла урождённая Свити Дропс.

Нет, она взяла имя...

Имя...

Бон-Бон! Бон-Бон — это она!

Её лучшая подруга, белая единорожка с вечно взъерошенной синей гривой, которой принадлежал магазинчик «Бон-Боны Бон-Бон», на самом деле не Бон-Бон… она… она… Как же её звали? Как же назвали её при рождении? Она так давно уже не пользовалась этим именем. Винил? Винил как-то-там. Как она могла забыть, они ведь так давно друг друга знают.

И этот магазинчик, магазинчик сладостей… на самом деле принадлежит ей. Её покойная матушка, благослови Создательница её расистскую душу, ни за что не оставила бы магазин в наследство единорогу.

А этот дом… и этот табун… Её не должно быть здесь!

Она посмотрела на спящую парочку, человек дёрнулся во сне, будто его пронзила боль, единорожка в ответ прижалась к его груди. У земной пони снова отвисла челюсть.

Это не её табун, она не должна быть здесь, здесь должна быть Лира, не она, а настоящая Лира.

Она обернулась к зеркалу, там снова отражалась она: из ноздри вытекла одинокая капелька крови и скатилась к губам, испачкав кремовую шёрстку.

Земная пони без лишних раздумий рванула к двери. Нужно скорее попасть в библиотеку, пока её разум снова не затуманился.

Твайлайт с самого начала была права…. всё это совсем, совсем не правильно.

Бон-Бон оставалось только надеяться, что ещё не слишком поздно всё исправить.

От Автора:

Если вы вдруг чего-то не поняли, возможно стоит перечитать главу «Сеять вокруг любовь», она же, «Свадьба Макинтоша».

 

« Предыдущая глава | Оглавление | Следующая глава »

Оригинал опубликован 18 янв 2014