Автор картинки — Nuclear Tail

Вычитка: Shai-hulud_16

Глава 21: Дипломатия

∿∿∿

Они наконец-то достигли Сопряжения — одной из бесчисленных малых вселенных Чёрной Луны; когда Солид Лайн уходила спать, число давно превысило семь девяток, а теперь, несомненно, стало ещё больше — Солид Лайн хотелось узнать точное число, но она также знала, что вселенные, хоть и медленно, воспроизводятся со временем.

Эта вселенная отличалась от всех остальных, потому что была намеренно отдана во власть Красной. Вселенная-Сопряжение — чтобы говорить с ней и слышать её; чтобы дать ей место для обретения формы, не создавая опасность для всей системы. Это было частью плана.

Насколько Солид Лайн знала, попыток установить контакт было довольно мало и вообще, не говоря уже об успешных. И это тоже было частью плана.

Кёсори Стрик начала разгоняться в сторону красного купола, её первые шаги были медленными, но она увидела цель, и это было плохо — по многим причинам.

Солид Лайн, ещё не восстановившая целостность после завершения перехода, переступила, подняла голову—

🦋🦋🦋

—на городской площади, залитой объединённым светом двух Лун, бессчётные девятки собравшихся, насколько хватает глаз,  «Здравствуйте, всепони! Я… я перед вами, п-потому что больше некому. У всех последние дела, Пинки вообще куда-то пропала... Твайлайт занята, и, б-боюсь, ещё долго будет занята, простите. Мы тоже должны вас оставить, но мы всегда будем где-то рядом, понимаете? Даже не начинайте бояться, это прекрасный мир и вы справитесь сами, без нашего присмотра. Всем когда-то надо улетать от родителей… но пока у нас ещё девять циклов впереди, и я… я не хочу расставаться. Я понимаю, что вы тоже не хотите, и надеюсь, Пинки вернётся, хотя бы ради пиршества. Запишите и запомните… если Твайлайт права и после смерти что-то есть, то мы будем рядом, а если нет, то вот пожелание: цените друг друга. Вы все — самые-самые лучшие пони, жаль, что никогда не успела бы познакомиться со всеми… слишком боюсь. И простите, другие бы сказали лучше, но нету других...» — больше всего хочу улететь, исчезнуть, но скоро я и так, и...  «Что, автограф? Да, конечно, милый, что написать?» — сумка съехала на бок, я—

∿∿∿

—попыталась закоротить пространство, чтобы остановить пегаску — действия Кёсори никак в данный момент не могли привести ни к чему, кроме позиционного проигрыша —  но у неё не было ни способностей Солид-прошлой, ни её Луны над горизонтом.

Зато у неё была Сигнал. Кошка дважды царапнула ей бок в условной последовательности: «намерение совершить переход»; Солид Лайн закрыла глаза, и менее чем через треть удара услышала вопль пегаски, всё такой же безукоризненно и неуместно мелодичный. Солид Лайн просто не могла сразу же не прослушать его ещё раз, из памяти.

Раскрыв глаза, она увидела Сигнал буквально повисшей на левом крыле Кёсори Стрик — и рывки крыла не помогали ни той, ни другой. В почти мгновенном прыжке-и-падении с закруткой набок Кёсори зажала кошку между своим боком и землёй, та сдавленно вскрикнула…

— Хватит, — произнесла Солид Лайн. Она не знала, с какой интонацией говорит, и не рискнула применять поникинез против Вестника Белой Луны при исполнении, но этого оказалось достаточно, чтобы белая пегаска взглянула на неё, изогнув шею, и неразборчиво хмыкнула.

— Не против убрать животное, пока я сама с ним не разобралась? — фоновые процессы неуверенно распознали гнев: 38% и, более надёжно, угрозу; 62%. Но рисковать Солид не могла.

— Не вреди ей. Она не животное. Реимплант. Запасной аэродром.

Кошка хрипло проворчала, но, поскольку Солид Лайн смотрела прямо на неё, выполнить переход не могла — и Солид Лайн попросила тело не моргать до особого распоряжения.

— Угу. А кто тогда? — спросила Кёсори.

— Тётя.

— Я думала, она твой учитель, — Кёсори показала зубы; Солид Лайн опознала это как улыбку на 82%. — Я вообще не увидела, откуда она взялась. Только что ведь в сумке была. Застать меня врасплох только у аспектов Чёрной Луны и получалось, больше ни у кого.

Сплетение фоновых процессов — любопытства, анализа потенциальных угроз и обустройства социальных связей — поставило флаг «требуется расследование, срок — один цикл». Солид отметила его, но оставались более локальные задачи.

— Учитель тоже, — ответила она. — Не друг. Друг — ты. Не хочу терять, поэтому не надо касаться алого.

Кёсори ответила моментально:

— Ты очень много знаешь о Красной. Почему?

Анализ голоса подал околопороговый сигнал о возможном недоверии, приоритетный, но маловероятный.

— Я с ней встречалась. Она портит пони, даже когда не убивает их.

— Сходится. — Кёсори кивнула. — Тогда что делаем дальше?

— Отпусти Сигнал и будем ждать. Эти переговоры нужны Красной, а не нам.

Кёсори прищурилась; не сразу, но развернулась на ноги. Сигнал подбежала к Солид… на два удара позже, чем должна была.

— Ты её ранила, — сообщила Солид.

Ей ответили обе — одновременно.

— Нет, даже и близко | Мрь-ау (если только немного)

Солид Лайн разрешила себе моргать, и очень тщательно это сделала. Несколько раз.

Она всегда в общих чертах понимала, что хочет сказать Сигнал… но разница между «понимать» и «знать в точности» была примерно такая же, как между письмом на общем языке и символами Вестников Чёрной Луны.

Солид никогда не была против точности, но...

— Повтори? — тихо попросила она.

— Х-рм (два пера не в счёт)

Солид Лайн села на круп.

Это надо было осмыслить.

☄☄☄

Кёсори подошла к единорожке ближе чем на три шага. Та выглядела по-прежнему неживой, и прочесть её состояние не удавалось — золотая маска на месте лица, только глаза одушевлённые — но она не откликалась ни на имя, ни на просьбы встать, ни даже на свою кошку под боком.

Ещё два шага, и…

Приём ограниченной допустимости «наступить на хвост» не удался: цель сместилась в сторону, и нейтрально сообщила:

— Эй.

Кошка громко мяукнула; Солид резко зажала уши, но в остальном выражение лица не изменилось.

— Извини, — повела ухом Кёсори. — Что случилось? Ты сказала ждать, я жду, но тут страшно и неуютно, и ты словно совсем сломалась.

— Ждём, — подтвердила Солид Лайн, — Дольше ждём. Когда мы выполняли переход, ты испытывала какие-то необычные ощущения или слышала чужие голоса?

Кёсори кивнула:

— Меня спрашивали о назначении перехода.

— Это ожидаемо, — снова кивнула Солид. — Кроме того?

Кёсори Стрик нахмурилась.

...Лес — тёмное полотно, накинутое на мир далеко внизу… три фиолетовые сигнальные ракеты — снизу и по бокам…

— Не уверена. Что-то было, но не знаю, как это описать, и плохо помню.

— Понятно. Я выступала перед широкой аудиторией, обещала вернуться и раздавала автографы. — Солид Лайн замолчала. Кёсори Стрик подождала, и осторожно спросила:

— И почему это важно?

— Потому что я этого не делала. В моей жизни не было ни одного публичного выступления.

Кёсори кивнула:

— Фантазии. Вернёмся, прогоним тебя по врачам.

Солид Лайн повернула к ней голову и взглянула прямо в глаза:

— Я прошу разрешения на магическое вмешательство в твой разум. Нужно сохранять все подобные воспоминания. Они намного важнее, чем ты, наверное, считаешь. Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным, но я… меня предупреждали, что такое возможно. И что это — хороший знак. У меня есть нужный аспект, не бойся, — голос единорожки стал почти умоляющим.

Кёсори даже не задумалась:

— Нет, конечно. Никогда...

— Привет, подруги, — перебил её третий голос. Кёсори Стрик резко повернула голову на звук — и увидела Джентл Тач.

Или не её.

Но и на двойника это существо тоже не походило — те полностью отражали внешность, здесь же… вместо белой гривы Джентл — бесцветная, как у альбиносов, с неровными красными пятнами по всей гриве. Вместо бледно-оранжевой шерстки — как минимум розовая, если не красная. И укладка гривы — длинные тяжёлые пряди по бокам.

Голос… не совсем Джентл, но и не обычный для двойников отчуждённо-звенящий. В нём не было ни ненависти, ни превосходства. Она словно ждала, что понравится и впечатлит, но и боялась, что — высмеют.

И — Кёсори не стала отрицать — хотелось её больше. Заметно больше. Хотя россыпь тревожных лампочек на внутреннем пульте отчётливо мерцала оранжево-жёлтым.

Чем больше Кёсори смотрела на неё распахнутыми глазами, тем меньше понимала. Но оставалась одна проверка. Она обратилась к Солид Лайн, не отворачиваясь от пришелицы, и коротко попросила:

— Не посмотришь её марку? Я не хочу отвлекаться.

Не-Джентл чуть приподняла копыто, и от живота до груди и шеи Кёсори прошла лёгкая тёплая волна, едва задевающая шерстку — мягче, чем дуновение фена для укладки гривы. Она попросила, вкрадчиво и вежливо, заранее ожидая отказа:

— Мы… можем пропустить этот шаг? Это осложнит наши переговоры. Как я и обещала, я верну вам… вернусь к вам… если переговоры меня устроят.

Опять же, думать тут было не о чем. Кёсори Стрик помотала головой, взглянула на Солид и кивнула. Та прищурилась:

— Марка представляет собой три красных круга с маленькими стилизованными лучами, образующих собой пирамиду. В каждом из этих кругов есть сектор, вырезанный и приподнятый, как на одном из видов секторной диаграммы.

За первое предложение Кёсори успела выдохнуть и успокоиться.

К сожалению, было второе.

Она вздохнула:

— Мы доверяем Красной? Она лжёт, ты сама сказала.

Солид Лайн не ответила, и Кёсори Стрик приняла решение сама. Она обратилась к двойнику, собирая в себя силы Белой Луны, накапливая заряд с каждым словом:

— Можешь говорить, но ни шага ближе, и никакой магии.

Поддельная Джентл вздохнула — почти как настоящая пони. Кивнула, опустив уши.

— Хорошо. Мне сказать-то надо немного...

Глава 22: Расщепление

☄☄☄

Кёсори Стрик не стала её перебивать, хотя фальшивая Джентл неприлично затягивала паузу; голова пришелицы была опущена, она сделала якобы неуверенный шажок на месте, хорошо изображая смущение.

Но Кёсори видела, что её чувства — подделка.

Кошка Солид Лайн коротко прошипела. Единорожка не вмешивалась, стоя в пяти шагах от Кёсори.

Розовая прервала свою же паузу:

— Ну, раз наводящих вопросов не будет... и вообще вы не хотите со мной общаться, — она надулась, и эта обида была настоящей, — скажу, как есть. Вы меня выгуляете по вашему миру, пока всё равно заняты сбором душ. Я скажу, где я хочу побывать, мы составим маршрут, и… пойдём.

Солид Лайн приподняла копыто:

— Почему мы должны соглашаться?

— Потому что если вы откажетесь, Джентл Тач к вам не вернётся. У каждой из ваших Лун своих пони уже выше кончика рога. У Красной — только я. Будем — мы с Джентл.

Кёсори почувствовала, что есть в этом… какая-то исковерканная правда. Почти правда, но не совсем, и слушать её опасно. Как и всегда с двойниками.

Белая Луна вела отсчёт времени по выбросам Красной — и каждый выброс приводил к кубическим девяткам жертв, считая только смерти.

И всё же — подделка пыталась сказать, что Красная на самом деле заслуживает какого-то сочувствия. И во многом она права, дрогнула полузнакомая мысль в глубине Кёсори; пегаска дёрнула ухом.

— Что, если мы согласимся? — продолжила Солид.

— Тогда я провожу вас в вашем путешествии, помогу в нём — а я знаю всё то же, что знает Джентл, не сомневайтесь. У меня нет связи с Синей Луной, но если вы найдёте мой свет…

— Это несложно, — подтвердила Солид. — Хотя если мы тебя убьём, мы найдём способ вытащить Джентл и без тебя. Эта система — наша.

Что значит, несложно?! Она что… соглашается? И откуда у неё этот свет?

— Догадываюсь. И, повторюсь, я помогу вам в поиске всех оставшихся душ, и...

Кёсори перебила:

— Чего ты на самом деле хочешь?

— Жить. Радоваться. Получать удовольствие. Два-три свидания с тобой и Солид Лайн. Посмотреть, что вы здесь успели натворить, пока я сидела под боком у Красной и пыталась её утешить. В общем, развлечься. Джентл была очень скучной пони. Ей не помешает развеяться.

Предыдущий вопрос был третьим. Последним из тех, на которые обычные двойники были обязаны отвечать правду, если вообще отвечали, хотя от этой обязанности они пытались ускользнуть. Все их ответы после того так или иначе, без исключений, содержали ложь.

Тем не менее, следующий вопрос был слишком важен.

Кёсори сглотнула комок в горле:

— Была? Что с ней?

Подделка прищурилась:

— Если помнишь, шесть кругов назад, одна знакомая тебе пони сидела в баре каждый пятый цикл, а в начале следующей фазы каждого шестого убеждала себя, что этот раз точно был последним, и потом снова приходило время, но она всё равно не могла забыть и всё повторялось снова — эта пони тоже была, не так ли? После неё была другая пони, которая вдохнула «Путеводный звездопад».

Кёсори резко выдохнула, но не отвела взгляд. Теперь точно было понятно, что это враг. Двойник, как и все они, и каждое слово, хоть и звучит настоящим — не больше чем овод. Дай им прозвучать, и они поселятся под шкурой, и так и будут зудеть. Дальше она скажет...

— Третью, после тех двоих, пришлось поддерживать и заботиться чуть ли не всем участком — она не всегда находила окно на улицу, и еду ей надо было скармливать с вилочки. Ты сама, та, что передо мной — которая после них? Седьмая, четырнадцатая, двадцать шестая? Важно, что те Кёсори — были. Вот и Джентл Тач — была. — закончила подделка, ухмыляясь.

Кёсори отступила на два шага, наклонила голову и процедила:

— Не напоминай мне, иначе...

— Нет! — перебила Солид Лайн, но Кёсори лишь бросила на неё тяжёлый взгляд; единорожка добавила, — Она не хотела тебя ни обидеть, ни задеть.

Но Кёсори закончила мысль:

— Иначе я тебя сожгу. Хотя бы в память о… второй, третьей и четвёртой, как ты их называешь, — Кёсори улыбнулась в ответ, — Потому что они себя не защитили. Ты думаешь, ты открыла мне глаза. Каждый третий мой двойник мне об этом напоминает. Каждый третий напоминает в подробностях и красках. Можешь угадать, сколько из них уходят целыми.

Солид Лайн подошла и ткнулась рогом в бок Кёсори:

— Не сердись.

— Это существо извратило мою Джентл и ведёт себя так, как будто мы ей чем-то обязаны. Совершенно обычный двойник притом. И я же ещё должна не сердиться? — Кёсори говорила ровно и спокойно, но на маховых перьях полураскрытых крыльев горели язычки синего пламени.

— Я просто ответила на твой вопрос. Мне сложно иначе…

Кёсори дёрнула ухом и снова тяжело сглотнула.

Это был голос Джентл. Точь-в-точь её, до мелкой задержки на всех шипящих, слишком раскрытого «о» и слишком глухого «р».

— Я не хочу ничего плохого. Оно само получается. Если вы убили Луну, как может быть иначе? Я и сама убивала пони, ты знаешь?... и, может, ещё...

— Ты там в плену? — неверяще спросила Кёсори. Пламя её сердца замерцало, но синяя аура ещё держалась на крыльях — три удара, пока она ждала ответ. Всё остальное она предпочла пропустить мимо ушей как бред.

Пламя погасло, когда Джентл с родным и знакомым захлебывающимся смешком ответила:

— Нет.  Я «там» добровольно. И, кстати, если хочешь при случае повторить то, несбывшееся, я не против и справлюсь получше.

Кёсори фыркнула; в ушах от воспоминания слегка зазвенело.

Понятно. Это какой-то особый двойник. Качественней и глубже. Лучше промолчать.

Уши и щёки горели, но в этот раз аспект Белой Луны был ни при чём.

Что хуже, сердиться тоже не получалось. Джентл говорила правду — и это было слышно.

— Ты оборотень? — спросила Солид.

— Чего? — откликнулась подделка прежним, вкрадчиво-нежным голосом.

— Два разных акцента. Даже мне слышно.

— Нет. И не её тюремщица, как хочет спросить достойная Кёсори Стрик. Мы с Джентл сотрудничаем и дружим. Так что, значит убивать не будете? Поговорим подробнее?

Кёсори нехотя кивнула.

— Вот и хорошо. Для ясности, зовите меня Пинк Дроп.

Пинк подмигнула Кёсори:

— И, кстати, Джентл и правда не против. Но Солид ей нравится больше.

— Вот ни разу! По обоим пунктам! — ответил голос Джентл, и Кёсори не удержалась от фейсхуфа.

Пинк подошла к ней — ближе, ещё ближе. Взглянула снизу вверх, и протянула копыто. Кёсори задержалась на долгих шесть ударов, потом вздохнула и приняла его.

— И всё же, — спросила она, — Я слышала голос Джентл Тач. Настоящий голос. Живой. Ты можешь её вернуть?

Пинк долго и пристально смотрела на Кёсори в ответ, потом шепнула только для неё:

— Тебя это и правда волнует. Забавно.

И громче, уже для всех — даже Сигнал повернула к ней голову:

— Да, могу. И верну, если буду довольна нашей прогулкой. Если она сама захочет. Если это хоть кому-то будет нужно. А пока — не вижу смысла.

Солид Лайн вмешалась:

— Если ты захватила чужую душу, имей хотя бы смелость признать, что ты это сделала. И отпускай её на волю. Хоть иногда.

— А мне тогда куда деваться? — надулась Пинк.

Все трое сердито посмотрели на неё, и Пинк пробурчала:

— Ну ладно, ладно. Пусть так.

Кёсори закашлялась — и поняла, что только после этих слов смогла дышать полной грудью.

Глава 23: Знакомство

⊛⊛⊛

Джентл Тач чувствовала себя странно. Не так странно, как в секторе 12-S, где само пространство только что не шло трещинами, где она даже не знала, куда идёт, и где сияющие звёзды хотели, чтобы её не было.

Нет, чуть-чуть странно. Чуть-чуть не в себе.

Две пони по бокам от неё были совершенно реальными. Солид Лайн, тёмно-жёлтая с коралловой гривой вдоль всей спины и серо-полосатой кошкой на этой спине; лицо — неподвижно-прекрасное. Даже её огромные зелёные глаза — хоть и были живыми, но стеснялись своей жизни, и если она оборачивалась к Джентл, то поворачивала всю голову. Миниатюрная, даже с точки зрения Джентл, но с тонким и длинным рогом, как будто от другой, куда более рослой пони.

И Кёсори — строгая, высокая, сильная, губы поджаты в подавленном гневе, фиолетово-белое каре слегка растрёпано, на кончиках могучих белых крыльев — жемчужные блики.

В сравнении с ними Джентл себя реальной не ощущала. Нет, она видела паутинчатые сети и знала, где находится Синяя Луна — всё ещё за горизонтом, но уже вот-вот взойдёт.

И, в целом, она могла говорить.

Но все главные решения для (её) их общего тела принимала розовая. Пинк Дроп, как они договорились называть своё единение. Шарп Кат, если совсем по правде. Впрочем, Шарп настаивала, что это новое имя ей тоже подходит.

Там, во сне, их было двое, но здесь, в реальности они — были вместе и были одно. Так что марку и облик для выхода в реальность они выбирали вдвоём. Для марки пришлось провести много безуспешных ритуалов и похоронить много надежд — даже Луна не в силах одарить пони маркой, ни по желанию, ни без него.

Красная искренне рассмеялась, услышав об этом, но мешать не стала, только заметила, что тоже считает затею безнадежной.

Когда Пинк обернулась взглянуть на (свою) их марку, Джентл ещё раз увидела, что Луна ошибалась. Она не учла очки Джентл Тач. Ими пришлось… ну, можно так сказать, пожертвовать, хоть и не совсем. Зато всё получилось.

Это само по себе было невозможным. Как и Красная. Как и вся та вселенная. Как и её долгий сон.

Как и сама Пинк.

Но Джентл пошла на слияние добровольно и осознанно, и, в общем, не сожалела. Просто было неудобно.

Например, раньше она почти не осознавала, насколько важно повернуть и наклонить уши, чтобы слышать именно того, кого хочешь слышать. Солид напевала неразборчивую песню, пока они шли, неспешно покидая башню — единорожка упомянула, что песней накапливает заряд для перехода; но кто поёт заклинания, когда можно просто обратиться за силами к Луне? — но понять ни слова не получалось — внимание (Шарп) Пинк было направлено на разговор с пегаской.

— ...Нет, не надо никакой крови! Ты мне не доверяешь? Я третий раз повторяю. Третий! Ни крови, ни лимфы, ни других жидкостей, ни… — Пинк подумала, — Мяса тоже не надо. Я сама добуду, если вдруг понадобится. Только зеркало. Чистое, незамутненное зеркало. Это же просто. Это тебе нужно, ты же хочешь милую Джентл обратно, разве нет? Хочешь сказать, у вас в участке его среди вещдоков нет? — розовая неритмично подпрыгивала на месте, каждый раз почти дотягиваясь до носа Кёсори и умудряясь не отставать, хотя та уже начала рысить. Солид Лайн взглянула на Джентл, подмигнула и тоже ускорилась. Джентл решила, что, наверное, ей показалось.

— Во-первых, нет, и меньше смотри дешёвых фильмов. Во-вторых, они хранятся не у нас, и в-третьих, на грабёж я не пойду. Но допустим даже и так — зачем тебе быть с нами, и кто ты на самом деле? Я тебя об этом тоже не первый раз спрашиваю, — Кёсори говорила сердито, и то же ощущалось в её чувствах. Но одновременно — спокойно-обречённо, как при встрече с плохо воспитанным жеребёнком, когда некоторые моменты надо просто перетерпеть.

Солид Лайн ответила, не обращаясь ни к кому и не повышая голос:

— Я могу сделать зеркало, только найдите мне серебро. Бронзовой тарелки тоже может хватить.

Кроме Джентл её никто не услышал. Повторять предложение Солид не стала, и Джентл отчётливо увидела, что ей грустно.

Пинк посерьёзнела, и ответила Кёсори вкрадчивым шёпотом — Джентл никогда не выдержала бы такой тон:

— Были прошлые времена. Совсем прошлые-прошлые. Тогда Луны были ещё совсем молодыми, и у них был круг доверенных друзей, агентов двора. Семеро из шести, потерянные души, за которыми вас с Джентл…

Кёсори крупно вздрогнула, покачала головой, но кивнула Пинк продолжать.

— ...за которыми вас с Джентл послали — это они. Собравшись вместе, они могли творить чудеса.

Кёсори ответила не сразу, но улыбнулась:

— Ну и что? Каждый может творить чудеса. Некоторые чудеса мне приходится пресекать.

— Да нет же! — Пинк подпрыгнула ещё выше, оказавшись копытами чуть ли не на уровне морды Джентл, и на треть удара зависла в воздухе. — Настоящие, типа такого, а не ваши аспекты, техника и магия.

— Допустим? И что дальше? — Кёсори этим мгновенным полётом явно не была впечатлена, но крылья её дрогнули.

— Дальше? В-третьих, все надеются на чудо — все-все Луны, считая Красную. Во-вторых, оно не случится, — Пинк резко погрустнела, — или случится, но не для всех. И во-первых, я тоже из прошлого, как и вы. Я знаю, кого мы ищем, а вы можете только догадываться. И потом вы всё равно ко мне вернётесь — я одна из этих душ. И тогда я захочу, допустим, твоё перо. В том самом смысле.

Кёсори моргнула:

— То есть, тебе надо будет заплатить. Но ты же сама только что сказала, что это нужно тебе. Или Красной. То есть, всё равно тебе. За что тебе платить-то?

— А разве я сказала про плату? — хихикнула Пинк, — Я просто захочу перо, потому что это забавно. Или половину твоего хвоста. Левую.

Кёсори не стала отвечать, и через два удара Пинк продолжила:

— Кстати, заходят три Вестника в бар…

— Не надо! — отчаянно выкрикнула Джентл, но её не послушали. Услышали, но Кёсори улыбнулась — с усилием, но всё же:

— Да нет, пусть. Солид, ты не против?

Та кивнула в ответ.

— ...и выбирают столик…

Джентл, оставшись в меньшинстве, не могла даже вздохнуть.

Ей пришлось выслушать эту историю в седьмой — и не последний — раз.

Глава 24: Недоверие

☄☄☄

Переход, начатый Солид Лайн, был таким же странным, но теперь Кёсори знала, чего ожидать, и сама пустота была не такой голодной. Не столько не-место, сколько почти-место. 

На этот раз под копытами хотя бы была поверхность, и Кёсори шла не одна. Джентл шла под боком, иногда соприкасаясь, чужая земная пони чуть дальше, Солид с другого края их маленького ряда — таким строем, но другим числом, они вошли в пустоту.

Кёсори помнила, что в переход они входили втроём, и в пустоте, как и в прошлый раз, не было ни света, ни звука, так что Джентл она не видела. Но лёгкое тепло тела Джентл ощущалось отчётливо, как тогда, на дальнем закате Синей Луны в диких землях.

Высокие прыжки розовой отдавались сквозь пол при каждом её приземлении — и не совпадали с осторожными шагами Джентл. Кёсори не стала задумываться, что это значит, просто отметила, что двойник солгал, а Джентл жива. Первое было привычно, второе — едва ли не счастьем.

Голос, что спрашивал их назначение, в этот раз обращался ко всему отряду, и Кёсори ответила за всех: «Идём домой».

Этого хватило; и даже исчезновение слов было мягче, почти незаметно.

Когда мир опять прояснился, и они подошли к двери, за которой ждал внешний мир — снова втроём, а не вчетвером, не считая кошки — единорожка сделала ещё несколько шагов вперёд и развернулась лицом к ним, заслонив дверь своим телом.

— Нам надо поговорить, — сказала Солид Лайн.

∿∿∿

Пони смотрели на неё. Пегаска выдвинулась вперёд на три шага, встав между нею и розовой.

— Поговорить? — спросила Кёсори. — С кем ещё? Пока шли, ты не очень-то хотела общаться.

— Нам, всем троим друг с другом. Мы не должны посещать Метрополию таким отрядом. Неразумно, — ответила Солид. — С нами творение Красной. Любая проверка её обнаружит. Так что только башня и её ближайшие окрестности.

Джентл ответила:

— Но разве мы не на задании Триады Лун? И...

Кёсори вмешалась, не дав ей закончить и не оборачиваясь к Пинк:

— А розовая-то откуда про задание знает, а?

— Ну… Чёрная Луна не сказала, что это секрет… — смутилась Джентл. — И во сне было слишком одиноко, чтобы между нами ещё остались секреты… особенно те, про которые не сказали, что они секреты. Это плохо? — Пинк поводила головой, смотря на обеих, но переговоры дуэт явно оставил за Джентл.

— Это опасно, — ответила Кёсори, всё так же не оборачиваясь. — Если ты доверяешь созданию Красной, это твой выбор. Но я-то помню, что двойники просили нас отступить.

Солид Лайн, подходя к терминалу, вклинилась в паузу, пока Джентл соображала, что ответить:

— Я предлагаю компромисс.

Одна из младших ветвей плана активировалась, и память Солид-прошлой выдала ключ; Солид ввела строку: 'Пониманиенебудетотложенонавечно"’. Вторым ключом стала мнемограмма об одном слишком пустынном острове под слишком ярким светом. Третьим — будущее согласие Чёрной Луны, но об этом говорить было не обязательно.

— У нас есть шесть доль времени. Мы можем выйти наружу и организовать совместное питание и питьё для органических тел. Двойник останется здесь.

— Эй! Я тоже органическая! — возмутилась Пинк; Кёсори развернулась и воззрилась на неё.

— Как? — спросила пегаска, и слово было растянуто. Фоновые процессы Солид затруднились определить эмоцию.

— Джентл подарила мне своё тело. Лучший подарок!

— Ну, не совсем подарок… — вмешалась Джентл. 

Солид Лайн заметила:

— У этого выражения есть несколько возможных смыслов.

Джентл кашлянула:

— Допустим… но я имею в виду буквальный.

— В небуквальном она тоже пыталась, но я не далась, — хихикнула Пинк. — Не моя чашка чая.

Солид поспешила вмешаться, а то разговор ушёл куда-то не туда. Хотя бы Сигнал почти молчала, лишь изредка коротким фырканьем сообщая, что опасности нет.

Как это работает? Сигнал точно не зажигает знаки, и в поле магии её вмешательств нет, и всё же...

— Слушайте. У вас есть шесть доль, чтобы рассказать мне, что именно вы  скрываете. Кёсори — о прошлом и что у тебя случилось с аспектами Чёрной Луны, а ты, Пинк — о том, почему ты не Красная, не двойник, и почему выпускать тебя — не значит устроить ещё один Лавандовый Рассвет, только хуже? Кроме того, расскажи, что ты сделала с Джентл, что она согласилась отдать тебе тело? Органические существа обычно считают его максимальной ценностью.

Кёсори улыбнулась:

— Вот уж не подумала бы, что ты умеешь говорить развёрнутыми предложениями. Что будет через шесть доль, и что такое этот лавандовый рассвет?

— Если я не отменю пожелание, Чёрная Луна уточнит двусмысленное выражение об этом месте. Башня будет скрыта поперёк, и исчезнет на той стороне. Я позабочусь, чтобы двойник находилась в зоне смещения. Лавандовый Рассвет — это… Никто из вас о нём не слышал?

Обе переглянулись и помотали головами.

— Очень странно. Кем надо быть, чтобы пропустить такое? — это осталось только мыслью, — Пусть это останется среди нас троих. Незадолго до того, как родители моих родителей вступили в брак, Чёрная Луна нашла новый способ создания Вестников. Она вплела определённый ритм смещения частот в свой спектр. Я знаю формулу, по которой он записывается. Те, кто был готов к Ней, под этим ритмом проходили путь легче и инфицировали других, имевших к ней даже самую малую склонность. Эти Вестники были очень удобны: качественно выполняли необходимые вычисления, хорошо видели перегибы пространства, но сделать их неинфекционными было можно только остановив их мышление, или погрузив в глубокий сон вовне пространства. Многие из спящих здесь — лавандовые. Я не хочу, чтобы из-за вас двоих произошло что-то подобное, — и Солид замолчала, ожидая реакции. Она видела, что её слушали и, наверное, услышали.

Обе повели ушами. Солид по-прежнему не могла ничего понять в выражении их лиц, и фоновые процессы тоже молчали.

— Не самое страшное из того, что я знаю, — ответила Джентл. Кёсори не стала даже отвечать, просто хмыкнула.

— То есть, это для вас не аргумент? — на всякий случай уточнила Солид.

Что они успели натворить тут, пока меня не было?

— Не очень, если честно, — Кёсори подошла к ней ближе, взглянула прямо в глаза. — Мы знаем, как с таким работать. Есть проверенные коды, протоколы и схемы, и как только опасность будет распознана… она будет устранена. Ты же сама и писала эту систему, разве нет?

— И ты готова выпустить Красную в мир? — неверяще переспросила Солид Лайн.

— Её — нет. Но ты посмотри на эту несчастную малышку.

«Несчастная малышка» негодующе подпрыгнула и выкрикнула:

— Эй, я счастливая! Это вы тут какие-то угрюмые и напряжённые!

Да, точно не Джентл, подумала Солид. 88%, согласились фоновые процессы. Надо будет разделить их и поговорить с ними по отдельности. А для этого мне нужна библиотека… плохо, но приемлемо.

— Разве такое тянет на Красную? — улыбнулась Кёсори.

— Она может быть иллюзией... — уже готовясь отступить, возразила Солид.

— Может. Вот и разберёмся! Но если тебе так будет легче, мы расскажем. Расскажем ведь, Пинк? Вы, главное, не беспокойтесь — я рядом и в силе, и всё будет хорошо.

Та быстро закивала:

— Во всех подробностях и деталях.

Кёсори фыркнула:

— Но я первая. Раз ты от Чёрной Луны, ты должна понимать, с чем имеешь дело.

☄☄☄

— Итак, девять и шесть кругов тому назад я ещё даже не думала работать на участке и решать проблемы...

Глава 25: Отсоединение

☄☄☄

Они вышли на заросший клевером холм, и башня за ними исчезла. Начатый было рассказ о прошлом Кёсори временно отложила на потом. Тело настойчиво требовало движения, разум — ясности и простоты. Стальная струна тревоги и собранной воли, на которой Кёсори держалась всё это время, пока спасала Джентл, теперь, когда цель была достигнута и помеха устранена, свернулась порванной звенящей спиралью в её сердце. Кёсори больше не могла и не хотела оставаться ни единого лишнего миллицикла среди бесчисленных чёрных столов, безмолвия и пустоты, которая — она теперь знала — всегда была меньше чем в трёх шагах в ту сторону, в которую пегаска смотреть не умела.

Её ждало родное небо и призрачный блеск Белой Луны в зените. Да, Солид Лайн предупредила, что отсчёт не остановить, и что, возможно, не стоит тратить время на лишние перелёты. Но это значило всего лишь, что нужно лететь быстрее, что она и делала. Кёсори едва хватило терпения дождаться списка покупок, написанного Солид прямо на воздухе, и осторожности попросить её не пользоваться неоновой зеленью. Она подумала было пригласить с собой Пинк — понести её на спине, как Солид раньше, чтобы не потерять Джентл снова, и даже обернулась к ней,  — но шерстка, вставшая дыбом, стоило Кёсори встретить ответный взгляд Пинк, намекнула что возможно, это не лучшая идея.

Прочла список она уже в полёте. Угловатые резкие буквы с неожиданными и неверными связями и очевидными ошибками, и, если загадочный «есливинный пи-рог» означал всё же «ежевичный пирог», хотя, возможно, и «сливочный», то почему тогда второе слово было подчёркнуто так, как это делают, когда пишут цифры, чтобы отличить их от близких по начертанию букв? Чуть ли не каждая шестая строка оставалась просто непонятной: «чжень», подчёркнутое и в рамке? Фарфоровая стена? Но две трети написанного разобрать было можно, и, пока ландшафт под ней ускользал на закат Белой Луны, она наслаждалась каждым непохожим на остальные контуром очередной ложбины меж холмов, извилистыми руслами неглубоких рек, видом маленьких  поселений — не больше девяти домов в каждом — в этой отчуждённой, но живой части Метрополии.

Оставшуюся треть списка она методично добивала как кроссворд, пока тело ловило своевольные потоки воздуха — некогда было планировать и отдыхать. На этом пределе любое случайное движение крыльев могло добавить или отнять скорость, и на самом деле Кёсори помнила, что важен каждый миллицикл.

Ей просто было необходимо проветриться и снова ощутить себя живой пони в живом мире.

На полной скорости перелёт занял долю и ещё треть. Столько же — покупки в центральных магазинах сектора. Часть — в сумки, ещё часть — доплатить серебром за синтез и срочную доставку на авиетке, без третьей части пришлось обойтись: либо для этого не было формул синтеза, либо доплата за них была Кёсори совсем не по средствам. Непонятные строки оказались пряностями, устаревшими модификаторами, и редкими сортами чая с дальнего восхода Белой Луны — впрочем, некоторые так и остались загадкой или двусмысленностью.

Возвращаясь, она не очень боялась снова потерять своих пони, но всё же улыбнулась про себя, увидев их — пусть и не совсем там, где оставила, а на соседнем холме, в девяти бросках от невидимой башни.

Вокруг них ровным шестиугольником были выставлены известняковые камни, достаточно крупные, чтобы увидеть их с воздуха, так что Кёсори, предположив магию, опустилась чуть в стороне. Солид Лайн пошла к ней, выходя из контура, и Кёсори настороженно взглянула: или это только казалось, или при ходьбе единорожка пропускала шаги, просто оказываясь — ближе, ближе и ещё ближе. Кошка Солид Лайн осталась на плече розовой.

— Ну что, как вы тут? — Кёсори обратилась первой. — Я почти всё купила, но тебя неплохо бы заново научить писать, — это прозвучало грубовато, зато было правдой.

— Не надо,— ответила Солид. — Я пишу хорошо. Мы общались с Пинк, и я бы очень хотела теперь послушать тебя, чтобы очиститься. Твой голос похож на голоса из сказок, которыми героиню зовут в лес. Это квалифицированная сводная оценка результирующего эффекта.

Кёсори моргнула:

— Что? И что это за камни?

— Я проверяла возможности нелетального удержания Пинк, и нашла их недостаточными. Относительно первого вопроса: мне нравится видеть и слышать тебя. Я хочу поучаствовать в размещении и расстановке принесённых тобой продуктов, а также в их готовке, чтобы облегчить твой труд, и готова слышать твою историю дальше.

Кёсори осторожно спросила:

— Мне кажется, в башне ты говорила более гладко и естественно?

— Сценарий в башне был предусмотрен, — ответила Солид Лайн.

Кёсори не сразу поняла, что продолжения не будет; на неё смотрели, внимательно и безэмоционально, ожидая нового ввода. Шесть ударов спустя её осенило:

— А, ты хочешь мне помочь! Я разрешаю. Помоги мне накрыть на стол.

Пинк присоединилась к ним без просьбы и, к счастью, не стала встречать прилетевшую ещё долю спустя авиетку. Разделив обязанности на троих: очаг и охрана на Солид, костёр на Кёсори, а сама кулинария на Пинк, сосредоточенной и серьёзной, но один за другим рифмующей куплеты, они собрали место для перекуса. Потом уселись равносторонним треугольником вокруг клетчатой скатерти с подогретыми салатами, сладостями и горячим чаем.

Кёсори продолжила с того же места, где прервалась.

— Может, в ваши времена было не так, но нас граничный возраст не спрашивает. Он… он приходит как марка. Ко мне он тоже пришёл так: я проснулась бессмертной и вылетела из дома. Я знала, что могу разбиться, но мне было всё равно. Я сделала тройной нырок от самых облаков до трёх шагов от земли, и это было… нормально. Как будто на полу кувыркаться, или скатываться с кровати. Смерть была рядом, но она не могла меня коснуться. Я помнила, что надо попрощаться с родителями, но едва собралась, чтобы хотя бы написать им письмо. Мне было просто не до того. Это такая мелочь. — Кёсори поняла, что краснеет. Солид Лайн вмешалась, перебив:

— Пока ты описываешь ожидаемое состояние граничника. В моё время так и было. Даже у моей тёти и моих прародителей в третьем поколении. Если тебе тяжело, эту часть можешь пропустить.

Кёсори подалась вперёд:

— В третьем, говоришь? Не в первом, не во втором. Значит, у вас всё же были способы его пропустить. Так?

Единорожка кивнула:

— Я отношусь спокойно и к тем, кто пропустил, и к тем, кто нет. Ты меня не беспокоишь. Пинк?

Та повернула голову к Солид:

— Что? Нет, конечно. Это же до звёздочек в животе весело, ты больше ничего не боишься и вся твоя скучная жизнь перекидывается с головы на ноги, а потом обратно! Я, если что, два раза его повторяла! Ещё чаю?

Два раза? Кёсори покачала головой. Опять врёт, как и должна.

Солид Лайн кивнула:

— То есть, тебя тоже не беспокоит эта тема. Хорошо.

Кёсори уселась с булочкой в зубах:

— Можете, обе, потом рассказать, как в ваши времена пропускали граничный возраст? У нас это почти невозможно, если только обратиться к врачам. Но они редко соглашаются. Нормальный процесс. Нормальный. Не знаю, о чём думала Белая Луна, когда вводила его в мир...

Солид поднялась на четыре ноги и наклонила голову:

— Прости за сомнение, но ты уверена, что пропустить вообще никак нельзя? Как же свобода выбора?

Кёсори ответила не сразу. Вопрос был тяжёлым.

— Потому и спрашиваю. Наверное, так же, как с той зеленью твоего языка… она тоже принуждает.

— Это совсем другое, — покачала головой Солид.

— Да нет, то же самое. Мы с Джентл тоже, — словно нехотя добавила Пинк.

Кёсори распахнула глаза. Она что, на моей стороне? И…

— Что вы с Джентл?

Пинк махнула копытом:

— Потом. Твоя очередь, не моя. Говори дальше. Держу пари, там будет драма и трагедия и мы будем тебя утешать, потому что ты хорошая пони, а прошлое в прошлом, — она усмехнулась.

Солид Лайн нейтрально заметила:

— Ты не обязана. Если мы обменяемся нашими песнями, это будет так же хорошо.

Кёсори насторожила уши:

— Ты… о чём именно? О той песне, которую ты пела для… — Кёсори повела копытом, — ...перехода, так это называется?

— О ней, — ответила Солид, — Но у меня много песен, и у тебя не меньше, ты просто их ещё не знаешь.

— Не, ну так не пойдёт, — снова перебила Пинк. — Как же единение отряда и доверчиво подставленное близким пузико?

Кёсори всё же промолчала, но не удержалась от фейсхуфа — не говоря о непристойности самого предложения, ехидство в голосе Пинк тоже совершенно не помогало. Съев ещё две булочки, она продолжила:

— Так вот. В нашем субсекторе был центр сбора граничников. В старой школе, в спортзале и вообще. Я туда не полетела. Это бы значило вести себя как обычная пони. Я сразу направилась к океану, по дороге сожгла магазин и записалась в библиотеку.

Пинк невинно спросила:

— Не наоборот? — но продолжать шутку под строгим прищуром Кёсори не стала. Впрочем, пирог пришлось оставить на потом.

— Так вот: меня всё равно со временем нашли. Меньше света спустя нас было четверо, а два света спустя я знала, с кем я живу, а с кем хочу быть всегда. Мы были друзьями, насколько оно для граничников возможно. Сквозь грабежи, отлёжку в больницах, и рейды на закат Белой Луны, мы продвигались к океану. Простите, что без деталей, я всё равно не… когда ты граничник, ты знаешь и не знаешь, что это навсегда, но скоро закончится. — Кёсори поморщилась.

— Как настоящее счастье или жизнь. Пиршество близится, — тихо заметила Пинк.

Кёсори не стала возражать, только дёрнула ухом, и продолжила:

—  На нас выходили кураторы. Тогда они ещё не были запрещены словом Белой Луны. Один из них, мелкий примерно… ну, как Солид здесь, и с совершенно крысиной мордой — это посланник, конечно, не сам куратор… он прямо сказал, что знает, как оставить нас граничниками навечно, но мы должны будем бегать по его хотелкам много кругов — семь и потом ещё семь. И потом будем свободны. Я бы до сих пор не освободилась.

Она помолчала, потом фыркнула:

— Мы посовещались, поссорились, подрались и помирились, а потом сказали ему, что он может… — Кёсори взглянула на Пинк и усмехнулась. — Не при жеребятах.

— Да сама-то ты жеребёнок! — но вроде бы Пинк не обиделась.

Кёсори кивнула ей и продолжила:

— Он сказал, что мне придётся оплатить свой отказ, потому что у всего есть свой долг.

Солид произнесла чуть медленнее, чем обычно, словно вспоминая:

— Да, мы тоже встречали кураторов. Тогда у них лозунг был другим: «всё есть сделка». Правда, наш лидер согласился.

Кёсори фыркнула:

— Серьёзно?

— Серьёзно. Наш относился к ресурсу рационально. Никто не погиб, и контракт был коротким, но щедрым.

— Они всегда кажутся щедрыми, — проворчала Кёсори, но продолжила:

— А потом, четырёх циклов не прошло, Рапид Файр отправился в 7-S, и никогда не вернулся.

Джентл припала к земле и охнула:

— Я сочувствую… Наверное, он был друг, раз ты до сих пор помнишь имя?

— Да нет. Дело давнее, — Кёсори улыбнулась.— Он был милый, но теперь я  в любом случае предпочитаю кобыл, и… но это уже другая часть истории. Мне продолжать?

Солид Лайн кивнула, Сигнал перетекла на землю со спины Пинк, цепляясь за её шёрстку, и перешла к Кёсори. Встала на задние лапы, и ткнулась носом ей под крыло. Кёсори помогла ей забраться.

— Ты пока даже не начинала рассказывать, при чём тут Чёрная Луна, — заметила Солид. — Я прошу продолжать.

— Так уж и не начала? — подняла бровь Кёсори. — Но да, это мне до сих пор неуютно вспоминать. Даже после «Путеводного звездопада»...

Глава 26: Вторжение

☄☄☄

Кёсори Стрик, граничник, вошла в воздушное пространство сектора 7-S. Предупреждающая завеса вокруг сектора была жёлтой, с редкими оранжевыми вспышками. Она перекрывала не весь периметр, но не было причин избегать регистрации, так что облетать её Кёсори не стала.

Метрополия не умела говорить — по крайней мере, на общем языке. И всё же, пролетая сквозь завесу, Кёсори ощутила тёплое звенящее прикосновение к голове — теперь город знал, где находится пегаска, и принял это к сведению.

В сигнале Метрополии не было интонаций, разве что спокойное и бессловесное «удачи вне общих пределов». Во всяком случае Она точно не была против.

Но голос  Кёсори-будущей в её мыслях с лёгкой иронией заметил:  «Осторожнее. Тело угробишь, и где мне потом жить, по-твоему?». Кёсори прикрыла глаза и увидела эту-себя. Большую, неторопливую, грациозную, в тёмно-синем полупрозрачном платье, совершенно неудобном для полёта, с длинным и тонким рогом…

Фантазия развеялась за полной невозможностью; предупреждение тоже было забыто. 

Кёсори Стрик, граничник, летела дальше под светом холодных звёзд.

Она не знала, куда именно направляется, и не в каждом секторе был участок, где можно запросить поиск пропавших. И что важнее, она не собиралась следовать этой медленной и скучной процедуре.

Проторенные пути — для взрослых.

Звёзды смотрели на неё с пристальным вниманием, но не приглашали и не указывали путь, а магнитное чувство откликалось сразу со всех сторон трижды за удар, мешая ощущать настоящее направление.

Чтобы не заблудиться и не потерять дорогу назад, Кёсори начала призывать сигнальные костры. Каждый следующий давался всё тяжелее, но она не умела сдаваться.

Все здания были невыносимо высокими, и среди них не получалось выделить главное — ни по шпилям, ни по расцветке, ни по месту среди других строений. Если вы строите столько этажей, то почему не начинаете с облаков?

На часах, которые ей всё же удалось найти, свернув с курса, делений было в несколько раз меньше, чем должно было быть — и, судя по виду, отсчитывали они только фазы Чёрной Луны.

Так что, не пытаясь углубляться в сектор дальше, она облетела одну из серых башен вокруг, нашла приоткрытое окно, и влетела в него, в полёте отправив перед собой заряд горячего воздуха — рама вместе со стеклом улетела вовнутрь.

Комната оказалась жилой — кровать, письменный стол, несколько картин на стенах, равномерный жемчужный свет с потолка, приоткрытый шкаф с книгами и одеждой, мирно спящий — точнее, спавший, подумала Кёсори — на кровати земной пони, в тёмно-зелёной шёрстке и без марки.

Кёсори помахала ему копытом и представилась:

— Я тут… с той стороны завесы. Моё имя — Кёсори. Граничник, так что не напрягай меня. Мне надо найти Рапид Файра. От меня никто не улетит просто так, и никто не отнимет то, чем я делиться не соглашалась — а я не соглашалась!

Обитатель комнаты быстро закивал и ответил:

— Можешь, эм, отлететь подальше, лучше — вообще прочь из комнаты? Ты слишком яркая. И ты меня разбудила. — он потянулся к тумбочке и подцепил очки, приладил их к глазам. Взгляд его стал внимательным, сосредоточенным, хотя рыжая грива, как мимолётно отметила Кёсори, всё ещё оставляла желать много лучшего.

— Могу, но не буду. Ты стесняешься?

Он нахмурился, потом улыбнулся:

— Нет. И тогда, видимо, добро пожаловать. Если тебе поступил тайный сигнал, что твой друг прячется у меня под кроватью, можешь проверить… но не стоит наступать на зелёные плитки. Оранжевое вообще лучше не трогать, если хочешь жить. Я пока предупрежу, что у меня проблема, и приготовлю завтрак. На двоих. Ты знаешь свой биохим?

Кёсори автоматически ответила девятизначным кодом — его спрашивали в любом ресторане или кафе, тем более в госпитале — и только потом поняла, что выдала свой настоящий возраст. Она из принципа решила не признавать, что это важно, и оставался шанс, что собеседник не знает, как извлечь его из кода.

— Вторая полка снизу, начинай со стороны окна. Крупный шрифт, цветные картинки, приключения. Я на кухне, не теряйся и не скучай, — пони выбрался из кровати и направился к двери неловкой прихрамывающей походкой.

Кёсори покраснела. Во-первых, он знал. Во-вторых, он высмеивал Кёсори за слишком маленький для граничника возраст — или, что ещё хуже, просто не верил ей.

Ну, всегда можно найти кого-то другого… С резким взмахом крыльев она вспомнила огонь — и не смогла пробудить ничего, кроме беспомощных шипящих искр. Но пони обернулся, широко раскрыв глаза:

— Эй! Мои книги!

Кёсори села на пол:

— Да к голодным звёздам твои книги! У меня друг пропадает, а ты шутки шутишь!

Он развернулся и подошёл к ней, остановившись на принятой дистанции в пять шагов.

— Значит, найдём, — уверенно сказал он.

— Я сама найду! — вскинулась Кёсори. — Я не просила и не прошу помощи!

Он хмыкнул, но промолчал. Кёсори не сразу поняла, что отвечать ей не станут, и ей пришлось неловко закончить:

— Мне просто надо узнать, где Рапид Файр. Это совсем другое!

— Да, конечно, — кивнул он. Речь его стала спокойной, убаюкивающей, как с жеребёнком, что злило Кесори ещё больше. — Ты совершенно обессилена. Я Экзам, кстати, а первое имя не назову. Завтрак будет на двоих, в любом случае. Пожалуйста, попробуй сдерживаться и не сердись. Злясь, ты вредишь себе — буквально. И я отправлю отчёт — окно всё равно надо вставить, хоть ты и граничник. Мама будет сердиться.

— Как хочешь, — сердито ответила Кёсори, — Твои желания — твои проблемы. А мне ты мне даже как аксессуар не пойдёшь.

Он только вздохнул, и вскоре Кёсори услышала запах горячих ромашковых бутербродов с молоком, и сама не поняла, как оказалась на кухне, а потом — сытой и сонной. Сквозь полусон она едва различала, как Экзам говорит: «Граничница, Кёсори, девять кругов всего, выбила мне окно, ищет друга, который к нам прилетел или пришёл… да, точно граничница, я же вижу, и да, девять кругов, и выглядит так же. Звёзды ясные, мне-то девять и четыре, а я ещё не… а окно точно почините? Да, марка есть, синяя звезда с хвостом. Комета. И огонь, я уже говорил про огонь? Это важно, правда! Она до него дотягивается даже без...»

Когда она проснулась — в просторной чужой кровати, деликатно укрытая одеялом, на линии взгляда — окно со следами ремонта, на потолке тёмно-фиолетовый блеск и знакомые узоры созвездий, от Посоха до Змеи — рядом с ней стояла Чёрная Луна.

— Ой… — тихо сказала Кёсори Стрик, граничник.

Глава 27: Подкрутка

☄☄☄

Кёсори быстро развернулась лицом к аликорну — второпях, даже не слезая с кровати — и склонилась, вытянув перед собой передние ноги. Впрочем, поднялась она, не дожидаясь разрешения.

— Рада видеть вас, Луна, — это была не совсем правда, но и точно не ложь. — Вы поможете мне? К вам ушёл мой друг. Это ошибка и н-нечестно… Вы можете? Если не вы, то кто?..

Аликорн  подняла её поникинезом и уложила себе на спину до того — и вместо того, как Кёсори успела разрыдаться. Изумление вытеснило остальные чувства, Кёсори подумала было, что ещё спит, но металлический холод почти чёрной шкуры аликорна, слишком ясно ощутимый животом и грудью, за считанные удары прогнал остатки дрёмы.

Земной пони — Экзам, вспомнила Кёсори — заглядывал в свою комнату снаружи, через проем двери. Он не сразу решился войти, но, шагнув через порог, обратился к Кёсори раньше, чем к Луне, и начал с формальной фразы:

— Я, Дистант Экзам, не держу к тебе, Кёсори Стрик, зла, долга и мечты, и твои пути не сплетены с моими.

И продолжил уже расслабленнее:

— В прихожей тебя ждёт подарок. Не бойся Луны. Она добрая, и жеребят точно обижать не будет.

Потом к Чёрной Луне:

— Её пламя… это знак Белой Луны, но... разве в таком возрасте?.. — он неопределённо помахал копытом, вопросительно глядя на аликорна.

Та кивнула в ответ:

— К счастью, ты ошибаешься. Кёсори Стрик ещё не сделала выбор. Благодарю тебя за срочный вызов, Дистант Экзам. Теперь это моё дело.

Потом Луна спросила, не оборачиваясь:

— Кёсори Стрик, ты принимаешь дар?

Она кивнула, и почти сразу поняла, что аликорн на неё всё ещё не смотрит. Прежде чем она успела ответить вслух, Чёрная Луна сделала шаг. Комната вытянулась в  длину, упруго сжалась, и теперь была позади них. В просторной прихожей на тумбочке лежали, видимо, подарки — матерчатая сумка, стопка из трёх книг, и девять мячиков на эластичной нити — для скайвинга.

Сами по себе мячики были бы почти мусором. Но если это подарок, то…

— Заряжены, — подтвердила Луна. — И ты давно их хотела. Не считай это подкупом, подарок есть подарок. Но если ты сначала поговоришь со мной, я с тобой поиграю. Если нет — проведу тебя на встречу с другом, затем вас обоих на границу сектора, и тогда больше ты меня не увидишь.

Кёсори моргнула:

— Это и есть ваш подарок, Электра?

Аликорн обернулась, смерив Кёсори пристальным взглядом фиолетовых глаз:

— Часть его — да. И я не буду поддаваться в игре. Я не читаю твои мысли, но шанса, что ты откажешься от игры, почти нет. Ты и сама это знаешь.

Кёсори насупилась:

— Но вы Рапид Файра всё равно вернёте, — она постаралась не спрашивать.

Чёрная Луна ответила так, словно хотела пристыдить — и успешно притом:

— Никто никогда не возвращает пони. Они возвращаются сами, или сами уходят. Это их выбор, Кёсори Стрик. И это не изменить — ни тебе, ни мне, ни Триаде Лун.

— Но… кураторы? — спросила Кёсори. Уточнять она не стала.

Аликорн шла неторопливо, спокойно, ритмично, и с каждым третьим Её шагом менялось место и время — фонтан в мраморном парке, где дорожки были зеленью, а деревья — камнем; чёрное озеро в обрамлении песчаного пляжа; площадь, где ученики втроём перед классом рисовали карту Метрополии. Магнитное чувство всё так же отвечало шумом, а звёзды по-прежнему не складывались в привычные созвездия, так что сориентироваться Кёсори не могла.

Это сердило, и она пообещала себе, что обязательно научится справляться с таким, и никогда не будет глупой и растерянной. Потому что — из глубины снова всплыл образ взрослой будущей Кёсори — у магии и творчества есть свой узор и строй. Их можно увидеть, понять и расставить как следует. Она вспомнила про оставленную в прихожей сумку, рог аликорна блеснул тусклой зеленью, и сумка обнаружилась позади Кёсори — причём, судя по форме, с книгами внутри.

Она точно не успела ничего об этом сказать до того — а после того и не стала.

Очередным шагом они вышли в небо, и Чёрная Луна предложила начать игру. Кёсори поняла, что на вопрос про кураторов ей так и не ответили, но не стала напоминать. Вместо этого спросила:

— А разве вы не хотели сначала поговорить?

— А разве ты не хотела сначала полетать? — вопросом на вопрос ответила Чёрная Луна, и спорить с этим было сложно.

Игра сама по себе была несложной: три тёплых цвета взяла себе Кёсори, три холодных — Чёрная Луна; они расставили свои цвета так, как считали нужным, тем определив границы поля, и начали закидывать три оставшихся — нейтральных — сквозь поле, чтобы соперница пыталась поймать их на той стороне. Заряженные мячи определяли границы поля и его плоскость, и влияли на нейтральные как положено — оранжевый ускорял, тёмно-синий ненадолго скрывал от взгляда, лавандовый преломлял направление как поверхность воды в стакане.

Кёсори не считала себя опытной, но к седьмому сету, после третьей смены расстановки, проигрывала совсем немного. Чёрная Луна совершенно не умела летать, держась в воздухе с изяществом черепахи, если представить, что черепаха выросла и обзавелась гигантскими тёмными крыльями.

Но играть Луне это не мешало. Аликорн постоянно оказывалась совершенно не там, где Её вроде бы только что видела Кёсори, и чуть ли не каждая подача пегаски отправлялась прямо в тёмные крылья. Счёт игры зависел от странных способностей аликорна, а не от их более обычного мастерства.

Броски Черной Луны не казались особенно мощными, но всегда уходили очень далеко от Кёсори, вынуждая метаться на пределе скорости и ловкости, чтобы дотянуться до мяча в последний момент — или не дотянуться вообще.

Но ни то ни другое всё ещё не значило, что игру можно прервать досрочно.

После девятого сета и победы в тай-брейке Кёсори точно знала, что эту победу ей отдали, но… но Луна сказала, что поддаваться не будет, а Луны не лгут. Кёсори отдыхала на спине аликорна, медленно расплываясь в улыбке и усталости. Время не шло, и в молчании они были вместе, и не было тревог.

Луна нарушила вечную тишину первой:

— Мне жаль, что ты скоро исчезнешь.

Кёсори моргнула. Слышать это от Принцессы Мёртвых было… страшновато. Полупрозрачная тень тревоги попыталась дотянуться до неё, и почти справилась.

— В-в каком смысле?..

— А?.. нет, нет — ты здоровая пони, и если не погибнешь по собственной безалаберности, то будешь жить долго. Я имею в виду, как граничник. Это состояние тебя, та пони, с которой я говорю. Та пони, что передо мной.

Чёрная Луна помолчала и продолжила:

— Я устала терять. Я постоянно вижу, как кто-то уходит.

Кёсори фыркнула:

— Я никогда не умру и никуда не исчезну. Ещё чего. Если хочешь, чтобы я с тобой дружила, почему бы нет.

— Все так говорят. Подумай, почему вас за ваши преступления не судят и не наказывают, хм?

Кёсори подумала, как и было предложено:

— Потому что мы не хотим ничего плохого?

Смех Луны был коротким, печальным, и уже через два удара после него Кёсори сомневалась, что он был.

— И поэтому тоже. Но главное — вы эпизод. До и после того вы почти ничего не помните и не знаете. Вы очень интересны, и я бы хотела узнать больше… но вы исчезаете. Вы как нимфы стрекоз — живёте в совершенно другой стихии и по другим правилам, чем взрослые.

Кёсори прикусила Луну за ухо:

— Говорю же, я никуда не исчезну. Я буду всегда!

Чёрная Луна обернулась на неё:

— Ты уверена? Скажем, если для этого нужно немного моей магии, и моей тренировки, и я заверю, что у тебя будет всё, чем ты живёшь теперь? Что вся эта жизнь будет твоей?

Кёсори помотала головой:

— Куратор так и предлагал. Вечные граничники, плюс работа на него. Нет уж, к голодным звёздам такое, пусть идёт как идёт, я свободная пони.

Чёрная Луна ответила почти сразу:

— Нет, не так. Возраст закончится, когда ему придёт срок. Я только позабочусь, чтобы у тебя осталась память. У единственной из всех, не считая…

— ...двойников. И незавершённых. — поняла Кёсори, — Ты хочешь сделать меня незавершённой? Нет уж, я против.

— Ох, звёзды, нет, конечно! — в сухом голосе Чёрной Луны проявились чувства. Страх, неловкость… Может, так Она и собиралась… подумала Кёсори, но вслух ничего не сказала, просто наклонила голову, ожидая продолжения.

И продолжение последовало:

— Твои физиологические качества не пострадают. Ты будешь способной создать семью, взрослой и сильной — такой потенциал мощности и выносливости крайне редко встречается в популяции. У меня нет схем первой линии, которые запрашивали бы повреждение такого дара. Я просто помогу тебе сохранить память. И… научу тебя, как летать по моим секторам и оставаться живой.

— То есть, примешь в Вестники? Я думала, ты не... — насторожилась Кёсори.

— Нет. Прости, но ты вряд ли для этого подойдёшь. И Белая уже заявила, что хочет тебя видеть.

Кёсори помолчала, пытаясь собрать расползающиеся от приятной усталости мысли.

— В чём подвох?

Чёрная Луна ответила мгновенно:

— Их три. Первый — ты останешься здесь. Я научу тебя не теряться в анизотропном пространстве и различать его варианты, и объясню, как выбираться в каждом случае. Но я не могу пересечь границу сектора S, так что ты останешься здесь. До конца обучения, по крайней мере. Потом решишь, к кому из нас ты пойдёшь. Талант у тебя явно для Белой.

Кёсори переспросила:

— Каком-каком пространстве?

— Анизотропном… потом объясню. У меня есть несколько упражнений для расширения словарного запаса, — Чёрная Луна улыбнулась, и зубов у Неё было по-прежнему слишком много.

— Тогда я хочу отправить весточку друзьям. И встречу с Файром, раз он где-то здесь. Но если он в плену или что похуже, никакой сделки.

— Договорились, милая. Второй подвох — я не хочу, чтобы это обучение пропало впустую. Ты найдёшь работу по этой специальности, и постараешься быть лучшей пони. Это понятно, и ты согласна?

Кёсори кивнула, даже не задумываясь — она всегда была лучшей пони!

— И третий. Раз я тебе помогаю сохранить память, то эта память — моя, и я её администрирую. Я не хочу, чтобы определённые секреты ушли вовне раньше срока. Я решу, что именно ты будешь помнить, и когда именно ты это вспомнишь. Я обещаю, что наступит определённый цикл, когда ты вспомнишь всё, и не буду изымать ничего сверх минимально необходимого. Всё. Решай.

Пегаска нахмурилась:

— Эм, и смысл? Если отнимешь то же, что даришь...

— Приму на хранение то, что ты неизбежно утратишь, милая. И обязательно всё верну.

Это звучало разумно… и Луны не лгут, ещё раз напомнила себе Кёсори.

— Мы будем играть ещё? — уточнила она.

— Да. И не только со мной.

— Тогда я согласна.

Глава 28: Диссоциация

⊛⊛⊛

Джентл выслушала их договор — Кёсори постаралась передать даже интонацию и акцент Чёрной Луны, с чёткой дикцией и короткими паузами после щелчков, одной из частых ошибок синтезатора голоса — и ждала, когда история дойдёт до кульминации.

Но Кёсори молчала, чуть улыбаясь. Сигнал сидела на её холке, как на насесте; Солид Лайн подалась вперёд, всматриваясь в лицо Кёсори. Пинк тоже почти молчала, напевая под нос считалку: «Восемь, семь, шесть — до звёзд и выше лезть. Пять, четыре, три...»

Джентл вмешалась, перебив Пинк — пауза начинала становиться гнетущей, и даже шёпот ветра и шорохи малых зверей в траве её не развеивали:

— И? Так что с Рапид Файром? Это же явно не любовная история, в вашем-то возрасте. Тебя обманули? Или заставили драться на выбывание с другими граничниками, или… — Джентл увидела, что Кёсори сдерживает нервный смех и поспешила извиниться: — Это уже глупости, да? Там, за зеркалом, показывапи другое кино.

Кёсори ответила серьёзно:

— На самом деле, не такие уж и глупости. Мы с ним встретились почти сразу, как я отдохнула. Чёрная Луна не хотела откладывать обучение — а я тем более не собиралась отменять свое условие. Он выжил и не пострадал — сразу же укрылся под поверхностью, его нашли среди линий доставки. Проблемы начались позже.

Солид кивнула:

— Не бойся. Я не осуждаю. Смешанное обучение известно и не так уж редко. Смешанная ориентация встречается куда реже сама по себе, и тем более в форме, достаточно стабильной, чтобы приносить пользу. Но пока не вижу, в чём твоя проблема с Луной или Её аспектами.

Кёсори улыбнулась, и Джентл видела, что за улыбкой прячется страх.

— Я настояла на регулярных свиданиях с ним и друзьями. Трижды за каждый свет. Уроки были обычными. Мы общались с Луной, летали на экскурсии, играли — не только в скайвинг — и я скоро поняла, что отдаляюсь от них. Они стали неинтересными. Медленными. Предсказуемыми. Я видела, что они скажут. Видела, что скажет Рапид Файр, и что я могу ему ответить. Сеть вариантов. И одновременно я всегда ошибалась, ты понимаешь? Я была почти права в своих ощущениях, но только почти. Единственное, что меня не подводило — я чувствовала, что они недоговаривают. Скрывают правду, стараются быть слишком вежливыми. Только с Луной и её приближёнными мне было удобно.

Джентл выдохнула:

— То есть ты превращалась в Вестника.

Солид тут же возразила:

— Это работает не так. Ни ступеней восхождения, ни альтернативных миров. Невозможно стать Вестником, просто общаясь с Луной и без своего собственного желания.

— А как же твой Лавандовый Рассвет? — ехидно вмешалась Пинк.

— Не мой, и именно потому и невозможно, — ровно ответила Солид. Пояснять она не стала.

Кёсори кивнула со вздохом:

— Я тоже подумала об этом. Я задавала Луне прямые вопросы, и получала ответы, которые меня вроде бы устраивали: «Я тренирую тебя не как Вестника», «В эту эпоху я не создаю и не призываю Вестников», «Это не так важно. Выбор будет за тобой». И каждый раз, лёжа без сна — я спала всё меньше и меньше — я понимала, что в каждом ответе была некая неполнота. Которая могла сделать его не то чтобы ложью…

Кёсори глубоко вздохнула. Солид прокомментировала:

— А вот это — неудивительно. Сомнение — один из аспектов Чёрной Луны. Ты наверняка знала это и учитывала, достойная Кёсори Стрик.

Та только кивнула, и продолжила, смотря в землю.

— Я прошла курс обучения. Я прошла его полностью. И, когда срок подошёл к концу, доверия к  Чёрной Луне у меня уже не было — и тоже полностью. Не только Ей. Вообще никому. Я видела недомолвку в каждом слове. Я была сломана и пригодна только для Неё, и только для Её пони, которые..  прозрачны и чисты и всегда имеют в виду именно то,.что говорят. Все остальные — все снаружи, и многие жители 7-S — мне были отвратительны. Я радовалась, побеждая их — я была быстрее, сильнее и умнее. Луна знала, как меня мотивировать — соревнованиями и дуэлями. Она подбирала мне соперников, которые заставляли расти над собой. Она делала всё правильно и точно так, как нужно, чтобы оставить меня под Её крылом. И поэтому, из чувства противоречия, я выбрала Белую Луну.

Солид Лайн кивнула:

— Странно, но ожидаемо. Твоя наставница обиделась?

— Мне кажется, да, — ответила Кёсори. — Но и это я не могу утверждать наверняка. Она изобразила что-то очень похожее на обиду, но приняла мой выбор. И только тогда я смогла прямо сказать, что меня беспокоит — до того боялась, что Луна меня вышвырнет. И Она… нет, Она так и не призналась, что делала из меня другую пони. Но Она дала мне «Путеводный звездопад».

Джентл охнула:

— Я… это практически признание. Да, Луна меняла тебя. Для всего остального такое средство — перебор. Точно. Говорю как медик.

Кёсори шмыгнула носом и ответила не сразу, взглянув на Пинк… на Джентл. Пинк прокомментировала:

— Вы ещё давайте обнимитесь.

Кёсори переступила передними копытами, снова потупив взгляд:

— Я воспользовалась им не сразу. У меня было три дозы. Теперь осталась одна. Эти два случая и есть...

Солид резко подняла голову и перебила:

— Осталась?! И всё ещё?!. — единорожка почти выкрикнула эти два вопроса, и Пинк подпрыгнула на месте, развернувшись к ней. Джентл отметила: прекрасная и недвижимая золотая маска изменилась, стала мягче, растеряннее, с долей надежды — и гнева. Впрочем, паутина её чувств по-прежнему была почти такой же, как у Чёрной Луны — сверхплотной, идущей непонятными зелёными и фиолетовыми волнами — и, как и у Луны, Джентл не могла уловить её смысл.

— Эй, что случилось? Тебя что, синий гриб укусил?

Кёсори наклонила голову:

— Осталась, не здесь. Дома. Зачем?

Единорожка шумно выдохнула:

— Единственный немагический способ разделить Пинк и Джентл. И ты до сих пор молчала.

Кёсори думала ровно один удар:

— Я не знала. И, значит, есть магические, которые ты знаешь?

— Есть. В них я могу ошибаться, а «Путеводный звездопад» — это относительно безопасно.

— Да чтобы ты так безопасно с тремя змеями в одной кровати спала! — выкрикнула Кёсори, распушась и раскрыв крылья.

— Я сказала «относительно», — спокойно возразила Солид Лайн.

Пинк и Джентл попытались вмешаться, едва не перебивая друг друга: «Я же говорю, найдёте зеркало и проблем нет, всё нормально с вашей Джентл!» и «Вы, кажется, меня забыли спросить!», но ни миниатюрная единорожка, ни пегаска, старающаяся казаться ещё больше, чем и без того была, их не услышали.

Потому что сверху на них упал направленный луч бледного синевато-белого света, мягкий рокот вспомогательных двигателей авиетки — он должен быть куда громче, отстранённо подумала Джентл — заполнил собой воздух, и низкий голос как будто из трёх точек одновременно сообщил им:

— Достойные пони на холме! Кёсори Стрик и неопознанный единорог! Рядом с вами находится объект Красной. Разумная осторожность рекомендуется. Инспекционно-нейтрализующий корпус намерен приступить к действию. Вы имеете право принимать решения и действия, и чтобы избежать возможных жертв вам рекомендуется отойти на трижды девять шагов от инспектируемого объекта Красной. У вас есть девять ударов на решение и действие. Девять, восемь, семь…

Пинк подняла голову, не закрывая глаз. Кёсори и Солид Лайн подошли к ней, всё ещё глубоко и сердито дыша; Сигнал продолжала держаться на спине Кёсори, и тоже смотрела вверх.

Кёсори фыркнула:

— Вот ещё. Я Джентл не оставлю.

— А лучше бы оставили. — огрызнулась Пинк. — Без вас справлюсь. Это несложно.

— Я уже… достаточно оставляла. — тихо и твёрдо сказала Кёсори, и они продолжили смотреть в небо под синеватым сиянием, лишь отдалённо похожим на добрый и внимательный свет Синей Луны.

— Четыре, три, два… — шёпотом в такт голосу с неба считала Пинк.

Глава 29: Сдерживание

∿∿∿

— Ноль.

Солид Лайн подняла кинетический щит над отрядом, ожидая дротиков со снотворным. Память Солид-прошлой не давала никаких других подсказок — эта ветвь событий была в плане, но там она разрешалась не силой. Пегаска добавила к плетению свои силы, хоть её Луна и клонилась к закату, и Солид воспользовалась этим, добавив защиту от тепловых аномалий тоже.

Но ни того, ни другого сверху не обрушилось.

Вместо этого, в безжалостном синем свете, из авиетки опустилась полупрозрачная яйцевидная капсула. По белёсой поверхности капсулы прошла змеящаяся трещина, неровные части разошлись в стороны — («Оно живое!», потрясённо выдохнула Джентл) — и из них поднялась пони в тяжёлой броне с шлемом, прозрачным со стороны лица. Впрочем, «броня», возможно, была слишком мягким словом — она напоминала скафэквины для первых экспедиций в ближний космос, которые изредка отправляла Чёрная Луна.

«Пилот» под шлемом была единорожкой, зеленоватой с двуцветной серо-белой гривой, почти не уступающая Кёсори в росте. Солид Лайн попыталась определить её телосложение и, вследствие того, подвижность, но не смогла — впрочем, броня этого класса обычно была снабжена сервоприводами, так что личная сила значила не так много. Кроме того, это далёкое будущее, напомнила себе Солид Лайн.

Марка была скрыта корпусом брони, но на соответствующих местах была, видимо, копия — запись звукового спектра, чёрная на зелёном. Так мог бы выглядеть звук грома, подумала Солид — резкие и частые высокие пики, медленно сходящиеся к тишине после трёх более слабых раскатов.

Пинк подпрыгнула на три собственных роста; Сигнал прыгнула тоже, пересекающимся курсом. В сторону пришелицы — инспектора, такой определитель временно присвоила ей Солид, вспомнив голос из авиетки — полетели несколько то ли ножей, то ли обломков стекла, как неуверенно, всего на 37%, предположили фоновые процессы. Один из них беззвучно ушёл в землю, сбитый Сигнал, два других нашли цель, но не пробили ни доспех у плеча, ни визор шлема; лишь неглубоко застряли, и выпали, когда инспектор резким движением стряхнула их и сделала первый шаг к сводному отряду Лун.

Пинк закричала высоким, режущим уши тоном. И продолжала кричать, всё громче и громче. Продолжала, даже когда в ушах Солид внутренние сенсоры изолировались, чтобы предотвратить повреждение, и Солид перестала слышать; вопль боли и радости заполнял мир, и он шёл волнами, словно готовясь разорваться и выпустить наружу нечто иное.

Но инспектор приближалась к ним. Медленно, тяжко переступая ногами, и один из шагов показался чуть медленнее предыдущего. Только показался.

Солид Лайн попыталась уйти в переход, но нашла звенящий шум на месте этой песни, и всех других песен. Желтоватый блеск фоновой магии не сходился в образы, и с опозданием она поняла, что никаких щитов над ней давно уже нет.

Пинк замолчала и застыла, моргая — но не сделала ни шага назад. Инспектор преодолела расстояние до неё — все девять и семь шагов от расколотой капсулы — и встала напротив, неприемлемо близко, меньше чем в одном шаге.

Молчание длилось. Джентл пискнула:

— Привет! Мы правда не то, чем кажемся! Не сердитесь!

Инспектор медленно наклонила голову, потом кивнула. Слов не было — ни от неё, ни от авиетки, ни в звенящей голове Солид. Кёсори попыталась взлететь, и вместо того неловко подпрыгнула на месте.

— Рассказывайте, — произнёс искаженный динамиком голос; Солид отметила, что исходит он сбоку доспеха, а не из головы.

— Что рассказывать? — удивлённо переспросила Джентл.

— Всё. Кроме задания Лун — это я знаю. И в целом я с ним согласна. Более того, вы можете надеяться на мою помощь — я живу не для того, чтобы противоречить воле Лун. Пожалуйста, не пугайтесь сверх необходимого.

Пинк вклинилась:

— Но как?! Ты должна была умереть ещё от первого ножа!

Сигнал коротко фыркнула; «Ещё чего!» — поняла её Солид. Но понимание прошло как сквозь вату. Намерение Пинк ушло в логи с пометкой «требуется срочное расследование», и по резкому выдоху Кёсори Солид Лайн неуверенно предположила, что пегаска тоже его совершенно не ожидала.

Инспектор, впрочем, обеспокоенной не выглядела:

— Будь я творением Триады Лун, твоя госпожа, и ты следом за ней, имели бы право мне мстить.

Инспектор постучала копытом по распушенной шерстке на груди Пинк:

— Я Фарэвей Сторм. Привлечённая сотрудница класса B. Мы оперируем в рамках схемы «Разорванное зеркало», и, к твоему огорчению, я не твой враг и не твой обидчик — ни в какой из метамагических перспектив.

Шлем пони разошёлся в стороны на три части, с шипением скрылся позади её головы — вокруг рога оформился недвижимый конус яркой золотой ауры — и Сторм окинула их холодным взглядом глубоких фиолетовых глаз.

— Мне не хотелось бы долго дышать вашим воздухом, но открытое лицо — знак доверия. И я не боюсь ни тебя, творение Красной, ни твоих приспешников и марионеток. Рассказывайте. Мне не сложно сдерживать вас.

Кёсори толкнула Солид Лайн под бок. Солид обернулась, и достаточно ясно прочла по губам неслышное «Она лжет!».

Солид приняла это к сведению, и начала думать — без магии, без полёта, без чудес и без планов, что ещё им оставалось?

— Тогда… будем говорить? — спросила Джентл. — Вы не могли бы… отойти?

— Нет, конечно, — ответила Сторм. — Ты сбежишь. И я хочу услышать подробности. Все подробности. С этого удара, — раздался сухой щелчок, — ведётся запись нашего разговора. Вы отвечаете на уровне регионального центра разрешения проблем.

Пинк умоляюще взглянула на Солид, и сквозь звенящую пустоту пробился её голос — только просьба помочь, без слов.

Что-то щелкнуло и переключилось в голове у Солид Лайн, и на целую треть удара она увидела мир полным острых граней, перегибов и осколков, как однажды видела Солид-прошлая, и в этот же момент увидела Пинк изнутри, с её кровожадностью и неизбывной болью; а ещё она увидела пони, которой Пинк когда-то была. Любительница веселья, игр и пирушек, никому не желавшая зла. Достойная защиты и заботы, что бы ни случилось.

— Бедняжка, — выдохнула Кёсори, и с этим тихим словом две тени прошлого встали рядом с ними — одна небесно-синяя, другая жемчужно-белая, каждая со своим опытом бессчётных битв.

Они были позади живых пони, как это и должно быть с тенями; ясно видные для Солид Лайн, но похоже, невидимые для инспектора. И всё же та подняла голову, глядя примерно в направлении теней, и сквозь отряд.

— Прекрати!, — сказала она, — Что бы ты ни делала, стой!

— Как смеешь ты! — одними губами прошептала тень белой кобылы, и Кёсори кричала вместе с ней, исполненная превосходства, и осуждения и оскорбления. Даже не злая, лишь утверждающая непреложную истину, говорила она, следуя за тенью в безупречном дуэте, — Как смеешь ты, негодная, заступать дорогу благородным рыцарям на Королевской службе! Забери свои вещи и убирайся, пока я не пожаловалась леди Твайлайт!

Инспектор наклонила голову — размазанным синим пятном вторая тень метнулась к ней и сквозь неё, и хоть и нематериальная — инспектор сделала шаг назад потом другой, на удар потерявшая контроль. Как от хорошего толчка, подумала Солид Лайн.

Отупляющий шум в голове Солид Лайн стал менее въедливым, всего лишь на удар. Но этого было достаточно.

Её песни были с ней. Они всегда были с ней.

Солид Лайн потянулась к разуму Пинк — (Пинк+Солид+Джентл), поправила она себя, потому что некоторые вещи слишком сложно или невозможно объяснить другим, и приходится делать самой —

— белый призрак подарила ей немного магии с той стороны, свежей и чистой, холодной и слегка голубоватой, как снег в глубине диких земель, где никого на много перегонов вокруг, и ничего кроме холода; этого оказалось достаточно чтобы дотянуться до Пустоты Чёрной Луны, и напитать заклинание Солид —

— её Пинк-часть шагнула назад, ступая на трещину мира, открытую её воплем, видимую только глазами Солид-прошлой, и теперь заново открытую Солид-настоящей и белым призраком рядом.

Сторм метнулась вперёд, выбросила копыто вперёд, глубоко погружая его в грудь Пинк; Солид-часть отменила это движение

переместив её Пинк-часть на два броска от команды в сторону Метрополии

Солид была в поникинез-захвате цвета блистающего золота

и продолжала отчаянно и безнадёжно бежать в сторону

и гневные фиолетовые глаза нестерпимо близко присматривались, как её расчленить, а мозг за ними решал, есть ли смысл делать это немедленно

Солид встряхнула головой и всё-таки смогла вынести Пинк и Джентл за скобки своего «я».

Фарэвей Сторм приняла решение; Солид опустили на землю, аккуратно поставив на все четыре ноги.

Сигнал мяукнула, и смысл был по-прежнему ясен: «Ну что, съела?»

— Всё-таки вы не марионетки. И не двойники, — прошептала Сторм, пристально глядя на них. Шлем вновь с лёгким шипением собрался в единое целое вокруг её головы.

Они не ответили. Сторм продолжила:

— И мы пойдём за объектом. Пойдем, а не полетим, Кёсори Стрик, я пока не могу допустить твой полет. А по дороге вы расскажете мне, чем она была. Или будете молчать, — она внезапно улыбнулась и вокруг глаз появились морщинки, — Если мои аргументы почему-то покажутся вам недостаточно сильными. И я вас уверяю, что у они у меня есть. Но вам точно не понравится, если мне придется продемонстрировать их.

— Погодите, Фарэвей Сторм… свобода выбора? — Голос Кёсори Стрик был тихим, и она едва заметно заикалась.

Та рассмеялась:

— Ты не очень внимательно слушала мои пояснения для объекта? Я не создание Триады Лун. Но я и не враг вам. Пожелания Лун для меня — рекомендации, а не законы. Вы надеялись, что притащите в мир аватару Красной, и миру не найдётся чем ответить? Ты лучше всех прочих должна знать, что для каждой беды есть свой протокол.

Кёсори Стрик слегка кивнула и спросила:

— Так ты не сердишься на нас?

Инспектор глядела на Солид, демонстративно игнорируя вопрос:

— Если тебя это волнует, формально я отвечаю перед Чёрной Луной, Той, что следит за путями, переходами и связями. И эта операция, по большому счёту — часть того же плана. Но разве вам... рекомендовали... притаскивать творение Красной? Насколько мне известно, нет.

Кёсори Стрик ответила, на этот раз куда увереннее:

— Напрямую не рекомендовали, но правила таковы, что мы можем принять помощь, если нуждаемся в помощи. А Пинк предложила помощь.

Фарэвей Сторм долго молчала, глядя прямо пегаске в глаза; Кёсори стойко выдерживала её взгляд, не отворачиваясь, несколько ударов.

Инспектор опустила глаза первой, и продолжила, куда более мягким и спокойным тоном:

— Хорошо. В таком случае, как только мы разберёмся с аватарой, которую вы призвали по какой-то невозможно глупой причине, я не буду стоять на вашем пути. Обещаю. И мне нужно услышать эту причину от вас.

Солид Лайн сглотнула и согласно кивнула.

Глава 30: Загрязнение

^{Кьютимарка Фарэвей Сторм}

☳☳☳

Фарэвей Сторм вела запись и трансляцию диалога — монолога, если уж честно. Она задавала наводящие вопросы, стараясь не выглядеть враждебной, и пони отвечали ей — все свои сомнения и попытки найти несостыковки в их истории Сторм оставила на потом, слушая их пока как есть.

Региональный центр тоже молчал, о том, что запись идёт, можно было не догадаться, если бы не три спокойно-синих индикатора в малой проекции внутри шлема — для записи, отправки и приёма. Лишь один раз центр запросил уточнения — когда Кёсори Стрик рассказала о башне. Сведения, что Чёрная Луна активно использует изнанку, сами по себе, как поняла Сторм, были поводом для операции — но, к счастью, уже не её.

И всё же, гул взбудораженных и предвкушающих голосов даже на расстоянии радовал Сторм — она нашла дело кому-то из ожидающих, кому-то, чей профиль подходил именно для такой редкости.

А значит, всё это было не зря.

Чуть позже, услышав про таймер обратного отсчёта, она пошла против мнения операторов, и, воспользовавшись полномочиями полевой сотрудницы, вернулась к башне — со своим временным отрядом, конечно. Контррезонатор посвистывал от перегрузки, его постоянно приходилось править и отвлекаться,  индикатор переключался с жёлтого на оранжевый и обратно, но в целом старая техника пока держалась. Солид Лайн пояснила, что не нуждается в магии, чтобы отключить таймер. Это многое упрощало.

Она с любопытством осмотрела местный терминал за порогом башни, слишком примитивный, но притом умеющий то что техника в принципе не должна уметь — он мог читать мысли!

Потом, ещё раз переспросив, точно ли все неотложные дела сделаны, она снова направила отряд в сторону более населённых мест, и приступила к более детальным расспросам.

Больше всего её тревожила телепатия Солид Лайн и Пинк: хотя Солид и не называла это телепатией, но всё, что она упоминала, укладывалось в этот зонтичный термин — тем более, захват чужого тела.

Так что Сторм запросила у центра справку по Солид Лайн и модуль по способностям этого спектра, а также подтверждение, что Пинк действительно является одной из шести, функциональной и активируемой, если не считать загрязнения Красной. По первому у центра не хватило допуска — и, что было ещё страннее, по кошке Солид тоже, зато второе — нашлось, и даже в готовом для контррезонатора формате. Но, чтобы он не захлебнулся, пришлось разрешить полёт Кёсори Стрик.

Третье было подтверждено, что сильно ограничивало спектр возможностей Сторм.

Объяснять настоящую причину она не стала, обойдясь коротким «Вы прошли первичную проверку», что в целом тоже было правдой. Кёсори попросила больше не мешать полёту — это слишком жестокое наказание, добавила она, поморгав синими глазами, — и, хотя очевидная попытка установить личный контакт не сработала, Сторм точно знала, что рабочей мощности на запрет полёта теперь всё равно не хватит, и решительно кивнула.

Потому что в крайнем случае обещание можно и нужно нарушить. Это Фарэвей Сторм, седьмая из шести, знала точно.

Упоминание «Путеводного звездопада» тоже было не лучшей новостью. Не столько его прямая опасность — скафандр, который изолировал даже от света Лун, тем более защищал от токсичных химических соединений — но как знак очень высоких допусков. Определённо выше уровнем, чем её собственный.

— Значит, по сути ты оставила себе только умение видеть ложь? И выживать в S-секторах. Это будет полезно  знать, хотя я и не стала бы их посещать. И остальное было для тебя неважно? — уточнила Сторм, сказав технически почти правду, чтобы выявить границы этой способности. На формальном допросе такие вопросы были бы недопустимы, но эту беседу она вела внизу, и это многое меняло.

— Угу. Ещё честь. Клятвы и договоры должны соблюдаться.

— Хорошо, это был первый раз. А второй?

Юная пегаска ответила не сразу; повела крыльями, но хотя бы не взлетела.

— Это невежливый вопрос, — нехотя сказала она.

Сторм обогнала её, развернулась на дороге в более обитаемый сектор и продолжила пятиться, глядя на Кёсори прямо:

— И всё-таки я его повторю.

— Зачем?

— Пони, которая решила использовать «Звездопад» на себе, причём два раза, а не продать за повышенный статус — очень интересная пони, — практически честно ответила Сторм.

— И? — всё так же замкнуто буркнула Кёсори. Смотрела она в сторону — так, как будто ей было что скрывать.

Сторм подумала и кивнула:

— Ладно. Я тоже не всеми секретами стала бы делиться. Но этот расскажу, а дальше ты решай. Я долго работала с теми, кто употреблял аддиктивные препараты…

— Что? — перебила Кёсори.

Солид Лайн сделала несколько шагов к ней и тоже уставилась на Сторм. Единорожка, в отличие от подруги, за всё время под светом яркой Синей Луны — скафэквин держал защиту, и влияние оставалось подпороговым — ни разу не возмутилась недостатком магии. Но теперь Солид тоже смотрела так, словно требовала ответа, и этот ответ было необходимо дать в любом случае, хочешь или не хочешь — взгляд, знакомый Сторм… только не от подлунных пони.

Она бегло проверила контррезонатор — телепатия оставалась нейтрализованной. Но зелёные глаза Солид Лайн всё так же блестели в синеватой тьме, как гадательные камни — но в отличие от них, этот взгляд не приводил разум в равновесие и не давал подсказок. Строго наоборот.

Что-то было не так.

Сторм озадачилась:

— В смысле? Наркотик. Быстрое привыкание. Контрабанда. Аддиктивные они и есть аддиктивные. Ты получаешь потребителя, который готов платить за следующую дозу…

Она замолчала, отметив, что — впервые за эту прогулку — на неё не только смотрят, но ещё и видят. Солид всё так же непроницаемо, Кёсори с жалостью и ужасом, не плача, но этот изгиб чуть приоткрытых серовато-белых крыльев, хоть и не был понятен Сторм, но точно не был знаком агрессии, или знаком превосходства — и эти крылья мелко дрожали. Сигнал, кошка на холке Солид, длинным прыжком перебралась на шлем Сторм, и скафэквин отметил её ритмичные касания и толчки в области загривка.

Она меня гладит, поняла Сторм, и ухмыльнулась — но возражать не стала.

— Так. Всё остальное подождёт, — решительно сказала Кёсори, — Пока мы идём, а мы же всё равно идём в город, так? — рассказывай из какой дыры ты такая умудрилась вылезти. И если что, не бойся. Мы тебя приютим и найдём тебе место и работу на первое время. Не стесняйся бежать! Из таких дыр бежать не позор, а единственное достойное деяние.

«Что здесь с наркотиками?!» —  Сторм отправила срочный запрос в центр.

Ответ пришёл не сразу, и голосом.

— Что такое наркотики? — спросил её координатор операции со стороны местных. Вежливым, вкрадчивым голосом.

— Дай Сапфира на прямую связь! — огрызнулась Сторм, и после паузы, слишком длинной для срочного ответа и слишком короткой для случаев, когда всё идёт по плану, голос Сапфира, координатора со стороны её собственной ячейки, ответил ей — серьёзно и вдумчиво:

— У нас нет данных о препаратах, вызывающих зависимость. Зависимости от спортивных и других игр — да. Различные навязчивые привычки. Но по препаратам и лекарствам — нет. А почему ты вдруг спрашиваешь?

Оставался шанс, что это простая армейская шутка или экзамен, но Сторм выбрала худший вариант:

— Сапфир, твоя реальность повреждена. Для меня — вызывающие зависимость препараты не просто существуют, они были моей бедой. У вас в центре — источник лунного света, тебя обожгло луной. Как всех, кто здесь внизу, подлунных. Немедленно возвращайся в ячейку. Я продолжу задание. Группа деконтаминации прибудет. И, если произойдёт самое худшее... ты мне нравишься, и уже давно.

Она прервала связь со скомпрометированным центром, набрала код вызова группы — один из шести заученных наизусть — и вернула внимание к Кёсори и Солид, которые тем временем успели подойти ближе. Кошка, успокоившись, улеглась на её спине — не возвращаясь к хозяйке, и это тоже настораживало.

Сторм кивнула им:

— Хорошо, я расскажу. Только не надо так смотреть. Ничего слишком плохого не происходит, — слукавила она. — Есть места, куда не доходит свет Лун...

Интерлюдия 3: Предназначение

🌐🌐🌐

Если смотреть на мир снаружи и сверху, то видно шар, раскрашенный тёмно-синими океанами, тёмно-зелёными и чёрными пятнами суши. На одном из трёх материков — вытянутом, слегка изогнутом, как толстая древесная ветвь, лежит Метрополия, растянувшаяся на половину его длины неровным овальным пятном.

На конце длинной главной оси Она неплотно прилегает к Великому Океану, неуверенно пробуя его надводными и подводными участками обитания, слишком малыми, чтобы считаться полноценными секторами; с противолежащей стороны Метрополия постепенно и уверенно ползёт в глубину ледяных пустошей, диких земель, не отвоёвывая их, но сообщая, что есть лучший выбор — тем немногим, кто ещё не учтён в списках Её обитателей.

Не заметить Её невозможно — каждому сектору, даже самому малому, дан собственный, пусть и неяркий цвет, и по нему узнаётся сочетание избранных Лун и то, что служит главной радостью жителям этого места; и лишь над Ней растянута Сеть Рассеяния.

Но и кроме того, Метрополия полна огней, так как даже под внимательным взглядом трёх Лун пони каждой фазы нужен и собственный личный свет. Город не может уснуть — исход одной фазы всегда совпадает с началом второй и пиком активности третьей.

Только Лес портит строгую и свободную чистоту Метрополии, где каждый сектор сам выбирает себе размер и наборы отрезков для своих контуров — пушистой тёмно-зелёной плесенью он разросся едва ли не в центре гигантского города, выбросил во все стороны длинные вьющиеся усики, и нарочито избегает любого света, кроме собственного гнилушечного свечения; никто из Её жителей никогда не спутает Лес с любым из множества иных, нормальных, лесов.

Когда-то Пьюрити не считала себя одной из тех, кто способен изменить мир. В детстве, как и все, кто рядом — родители, бабушки, учителя и наставники — она точно знала: это дело Лун, и только их. Именно Луны решают, что следует поведать миру, а что — скрыть в молчании, и если Луны почему-то не отменяют выбросы Красной и позволяют туманной пыльце Леса оставаться в воздухе ближних к нему секторов, то у Лун есть на то свои непостижимые причины. Она видела, знала, что все пони вокруг — каждый на своем месте и в меру таланта и способностей — следуют пожеланиям и предпочтениям Лун и претворяют в жизнь Их замыслы.

Но когда она пыталась заговорить с друзьями, с родными, с одноклассниками — даже не споря с тем, как всё устроено, просто стремясь это понять — это не находило отклика. В лучшем случае ей предлагали сходить в кино, или в библиотеку, или на берег океана, в худшем — ей, как маленькой кобылке объясняли, что всё не так, и каждый выбирает сам.

Конечно, она и была маленькой единорожкой в те давно прошедшие времена. Но связи и плетения — чёрные, белые, синие — Пьюрити видела тогда даже яснее, чем теперь, рассеянно любуясь через иллюминатор тёмным шаром глубоко под собой.

Только выйдя из граничного возраста Пьюрити осознала три особенности её таланта.

Во-первых, никто кроме неё не видел этих нитей судьбы. Например, цвет назначения с печатью Триады Лун казался серым всем вокруг и всем её друзьям — но только не ей самой. И, когда они отбывали по указанному в письме адресу, только Пьюрити видела струну, вдоль которой, подрагивая с нею вместе, катилась жизнь пони.

Во-вторых, пони действительно не верили, что следуют заранее известным линиям.

И в-третьих, сама она не принадлежала никому.

Естественно, первым делом она отправилась на встречу с Лунами, чтобы попытаться исправить хотя бы последнее. Все аликорны выслушали её — более или менее внимательно; Чёрная Луна весь разговор смотрела в сторону, Синяя обняла и сказала, что с Пьюрити всё в порядке, и она хорошая пони, и обязательно найдёт своё место, Белая… с Нею разговор даже не начался, незаметно перейдя в лёгкую выпивку и застольные анекдоты. И все Луны сказали, что не видят в белой единорожке с тёмно-оранжевыми глазами совершенно ничего необычного — как и ничего из того, о чём она говорит.

По её просьбе Луны постарались помочь ей определиться с аспектом. Это казалось многообещающим. Поход в горы с Белой Луной совершенно захватывал дух, особенно на редчайшем двойном восходе. После поцелуя Синей Луны Пьюрити точно знала, что никогда больше не испытает ничего подобного, как бы ни  пыталась повторить этот момент в памяти, во снах и в реальности. Задача поиска других таких же как она, предложенная Чёрной вместе с наметками решений, и до сих пор оставалась главным вопросом в жизни Пьюрити — хоть и удалось добиться некоторых успехов, с лёгким самодовольством подумала она, выплывая из обзорного отсека в рабочий кабинет.

Но она всё так же не была близка никому из Триады, и среди предложенных даров выбрать свой не могла.

Не потому, что они были плохие или не нравились — наоборот, ей слишком нравились все, и выбирать только один аспект из девяти и шести означало лишить себя всех остальных.

Так что Пьюрити брала уроки, пока их давали — цикл за циклом и круг за кругом, изредка возвращаясь домой и находя постаревших родителей, взрослых сверстников, почти забывших её подруг… и всё ещё не могла выбрать, и не могла по-настоящему погрузиться ни в один из аспектов и обрести в нём истинное мастерство. Ведь даже начинающие Вестники были сильнее, талантливее, способнее. И после неудачной попытки найти себя с одной из Лун Пьюрити с опущенной головой уходила к другой Луне, потом к третьей, потом возвращалась к первой, зная и понимая всё больше, но оставаясь бессильной.

В сравнении со сколь-нибудь достойными Вестниками Синей Луны ей толком не давалось даже стихосложение, тем более секс; впрочем, один уникальный дар — бессмертие — она получила, хоть и подозревала, что получен он лишь потому, что Луны считают её достаточно забавной, милой и искренней в желании найти свою судьбу и свой аспект.

И ещё, возможно, им нравилось её мучить; это тем более подтверждалось тем, что ни одна из Лун не признала, что бессмертием Пьюрити обязана ей.

Марка к Пьюрити так и не пришла, несмотря на несчётные эры, что пролетали над головой, мимо неё, и не касались ни тела, ни разума, ни души — хотя Чёрная однажды, не повторяя, мимоходом заметила, что никакой души у единорожки нет.

Она пробовала вырваться из треугольника, искала меньшие силы мира, и долго жила в домене Мелоди, рядом с ещё одной бессмертной, за пределами Метрополии, под защитой вечной снежной бури — с той, кто хотя бы отчасти могла её понять. Мелоди тоже видела линии судьбы, но состояние её рассудка оставляло желать лучшего. Да, детки этой не-совсем-пони — «семья», как звала их Мелоди, «улей» как назвала бы это Пьюрити, технически были рядом, но скоро под благообразной оболочкой Пьюрити разглядела их жутковатое единство, и снова стала невыносимо одинокой на ледяном Закате Синей. Так что и этот путь вёл в никуда.

Другую яркую надежду дала Метрополия — ощутив, что в большом городе постепенно пробуждаются сознание и воля, какое-то время Пьюрити думала, что нашла свою будущую наставницу и командующую. Но Она — выросшая тогда троекратно в сравнении со временем, когда в Метрполии жили родители Пьюрити — оказалась слишком сонной и, всё же, слишком медленной, а все малые нужды города так или иначе разрешались и без участия единорожки.

Третий путь открылся перед ней далеко не сразу. Она шла тропами мира, собирая знания, выпадавшие за пределы Лунных аспектов и постепенно обретая силу и способности, хоть сколько-нибудь пристойные на свой же придирчивый взгляд. Не в силах придумать ничего лучше, в этом долгом странствии она внимательно всматривалась в каждого встречного пони, ища тех, кто тоже жил вне паутины судьбы.

Это требовало личного взгляда — ни проекции, ни телетрансляции, ни фотографии не давали нужного отклика. Чаще, чем ей хотелось бы, Пьюрити чувствовала, что ищет недостающую горку песка на речном пляже, пустое место от звезды на небе, пропущенную ноту в арии.

Метеор Страйк был вторым. Он же указал ей на звёздное железо — обломки упавших звёзд. Наткнувшись на пластины гибкого чёрного металла, сияющие нити судьбы не то чтобы гасли — они туманились и рассеивались, сбивались с пути, пытались обойти преграду.

Это было прорывом, и давало ей смысл. Вскоре их было девять — потому что третий, Кэрфул Инсижн, Кэрри, предложил посмотреть, что будет, если дать пони вдохнуть звёздную пыль, и эта идея оказалась более чем блестящей. Для целей Пьюрити, во всяком случае, хоть и  не все подвергнутые опыту давали на него согласие, и не все соглашались жить после того.

Тогда Луны снова обратились к ней. Теперь как к равной — она давно уже стала аликорном во всех смыслах, кроме способности менять мир своим словом и молчанием: это было доступно только истинным Лунам, не той, кто лишь изображала себя подобной им. Впрочем, соратники почитали и слушались её как настоящую Луну — и тогда, и теперь.

Возвращение к бывшим наставницам оказалось намного короче, чем первые попытки обрести свой аспект — и намного продуктивнее. Переговорив с пленными в изолированных мирах Чёрной Луны, прочитав их записи и выучив наизусть их песни, Пьюрити научилась видеть ещё один цвет судьбы.

Красный.

Он тоже всегда был здесь, как теперь понимала Пьюрити, просто раньше она не разрешала себе видеть эти линии; и трём пленникам, верным Красной, она помогла сбежать.

Несколько циклов спустя, единорожку настигло неожиданное послание Лун. Их интересовали не дела Пьюрити с Красной, а её попытки создать других «безлунных» пони с помощью звёздной пыли — и против их воли. Пьюрити оказалось нелегко принять, что подробности её экспериментов известны Лунам — и дают им достаточное основание удалить из мира её саму и тех, кто ей дорог. Но была и альтернатива, причём выгодная обеим сторонам: Луны получали, в перспективе, хоть какие-то средства против Красной, а Пьюрити — как минимум жизнь, как максимум — новых друзей.

Пьюрити выслушала их, и согласилась не сразу. Только когда исчез Кэрри, и никто не мог вспомнить его имя, и она сама едва вспомнила его лицо и его цвета, лишь тогда она, скрепя сердце, призвала Чёрную Луну. Конечно, был шанс, что трёх первых жертв — трёх основателей — будет достаточно. Но был и шанс, что ими немилость Лун не ограничится.

Выбор был непрост, и выбор был сделан.

Постройка первой станции заняла несколько девяток кругов, две трети из которых — сбор обломков звёзд в должном количестве. Затем, уже после того, как станция вышла в космос, в инфосистемах Метрополии родилось, поселилось, выжило и размножилось созданное Чёрной Луной — и, как и было задумано, почти невидимое — сообщение об особой свободе вовне власти Лун, которое давало ключи к первым шагам на не самом простом пути.

На взлёте Пьюрити тошнило от перегрузок, и от них же — так она подумала — поблекли нити судьбы вокруг; но потом была почти-невесомость, и медленно крутящийся обруч станции лишь слегка указывал телу, где именно находится низ.

Она сделала первый неловкий шаг через шлюз, и вскрикнула во весь голос — это было хуже, чем вывих и перелом.

Последним и первым, что она увидела до и после того, как потеряла сознание от ледяной отупляющей боли в бедрах и в голове и уплыла во тьму с ровным и тихим шумом волн и блеском планктона, был родной мир, куда ей больше не оставалось пути — сбоку и сверху, тёмный игрушечный шар в окружении беспощадных блистающих звёзд.

Вторым — встревоженный взгляд золотых глаз Метеора, на расстоянии, которое от поцелуя или искусственного дыхания было не дальше, чем едва заметный кивок или сдержанный выдох.

Третьим — миниатюрная копия мира на своём многие эры до того безупречно-снежном бедре, вышитая девятками тончайших замороженных в азоте игл, если верить голосу её собственной шкуры.

И эта копия — вращалась.

Читать далее