2. Корректировка и компромисс.

Самуэль сидел за столиком рядом с кафе в центре города, его осколка Эквестрии. Сделав глоток латте, он продолжил болтать с пони рядом с ним.

– …и отклонил её предложение изменить меня. Я провожу черту перед всяким, кто хочет поиграться с моим разумом. Она хотела, чтобы я и имя своё изменил. Хотела назвать меня Сангвин Пойнт. Думаю, это слишком вычурно или вроде того. Так или иначе, я решил, что если принцесса создала этот мир для моих потребностей, я не собираюсь отказываться. Я делал больно людям на Земле. Теперь я делаю больно пони здесь, в Эквестрии. С тех пор, как не надо отрываться от полиции или охранников, я могу на самом деле оторваться, прости за каламбур, – Самуэль усмехнулся собственной шутке и посмотрел на пони, сидящего рядом с ним. Единорог имел коричневую гриву и сливочно-белую шёрстку. Его звали Фадж Риппл или как-то так. Не то чтобы имя имело значение, по крайней мере настолько, чтобы им обеспокоиться. Через некоторое время он рассмеялся и Фадж вторил ему своим смехом, немного выше, чтобы казаться убедительным. Самуэль сделал вид, что не заметил.

– Полагаю, это уже четвёртый табун пони, что я обработал за, где-то, полгода. Похоже, вхожу в ритм!.. В первую неделю я убил нескольких, оставив достаточно свидетельств случившегося, чтобы у пони пошли слухи, начались рассуждения, фантазии и всё такое. Ну, ты помнишь… Убийство на водяном колесе я совершил, чтобы слухи закрутились. Это сработало для нужного эффекта лучше всего остального. Пони, которых я хватал после, чаще всего уже знали, что с ними произойдёт. Экономит массу времени. Теперь я полагаю, что из этого стоило бы выжать немного больше – например, показывать ранее схваченному нового пленника. Что думаешь?

– Пожалуйста, не убивайте меня, – попросил единорог.

Перед ним также стояла чашка кофе, но Самуэль прибил его передние ноги ножами к столешнице. Фадж не мог ни взять свой напиток, ни сбежать от психопата, сидящего рядом с ним.

Самуэль вздохнул. Каждый раз, когда он пытался провести беседу подобного рода, всё кончалось или «Пожалуйста, не убивайте меня» или «О, Селестия, это мои внутренности». И никогда никакой конструктивной критики!..

Самуэль сделал ещё один глоток, но кофе оказался на вкус как пепел и он его выплюнул. Посмотрел в сторону кафе, откуда его взял, прикрыв глаза от летящих искр и золы. Он должен был догадаться взять крышку для напитка, прежде чем забаррикадировать последнюю дюжину ещё живых пони на чердаке и поджигать здание. Он подумает об этом в следующий раз. Жена и сын Фаджа были среди тех, кто только что стал гротескной пародией на кофе, что было ещё веселее.

Самуэль сделал глубокий вздох, вдыхая запах, витавший вокруг. Его недавно обострённые чувства уловили нечто иное, нежели запах горелого дерева и соломы. Самый редкий аромат в пределах Эквестрии – горящее мясо. Он мог сказать, что Фадж тоже чувствует его – по тому, как тот дрожал и дёргался. Самообладание единорога дрогнуло лишь на мгновение, но этого было достаточно. Он не выдержал и, рыдая, уронил голову на стол. Самуэль просто смотрел на него несколько мгновений, прежде чем выдернуть один из ножей из стола, освобождая правую переднюю конечность Фаджа. Самуэль на короткий момент подумал, что придётся поволноваться, если тот захочет освободиться или дать отпор, но единорог не захотел. Самуэль обнаружил, что даже при угрозе неминуемой смерти пони гораздо послушнее и спокойней, чем люди на Земле.

Фадж беспомощно рыдал рядом с домом, где горели его родные. Самуэль просто смотрел, открыто ухмыляясь и упиваясь агонией единорога. Физическая боль не действует на пони так же, как на людей. Они куда жёстче, чем их пастельные шкуры, и гораздо радостнее и оптимистичней, чем кто-либо мог предположить. Но боль эмоциональная… что ж, это уже совсем другая история. Насколько Самуэль мог судить, эмоции пони куда как сильнее, нежели у людей; а главное – они обладали обострённым чувством сочувствия к другим. Сбор этих наблюдений и полная свобода – при отсутствии представителей власти, что могли бы его остановить или наказать – позволила Самуэлю узнать, что жестокие страдания других является самым быстрым способом подтолкнуть пони к отчаянию. Физическая боль также его вызывала, хотя и использовал он её скорее по привычке.

– О, не волнуйся так, Фадж! Скоро ты с ними увидишься, – сказал он, крутя нож вокруг копыта.

Прошло четыре долгих и мучительных часа, но Самуэль выполнил своё обещание. Он оттёр лицо Фаджа от крови и отступил от изуродованного тела, что до сих пор было закреплено на столе. За последние три недели он оборвал больше жизней, чем за три десятка лет, проведённых на Земле. От осознания этого закружилась голова и он на мгновение опустился на колени, не в силах преодолеть приступ смеха. К тому времени, как он с собой справился, то почувствовал, как что-то изменилось в воздухе вокруг.

– Эй, солнцезадая, – воскликнул он.

Это был не первый раз, когда он прикончил пони и вынудил принцессу вмешаться. Он предположил, что в определённый момент умер, и поначалу думал, что Эквестрия окажется адом, окрашенным в пастельные цвета. Но чем дольше здесь находился, тем больше убеждался, что это больше похоже на его личные небеса, с нескончаемой поставкой невинных жертв, которые он может мучить в своё удовольствие. С чего ему бояться какой-то компьютерной программы, весь смысл существования которой – доставлять ему удовольствие? Это же всё равно, что испытывать экзистенциальный страх при запуске «Сапёра».

– И снова здравствуй, Сангвин, – сказала Селестия. Выражение на её лице было как всегда нечитаемым, но Самуэль подумал, что не может уловить ни малейшего намёка на раздражение и разочарование в её голосе.

– Я говорил не называть меня так. Я до сих пор Самуэль. Или используй пони-имя, которое я выбрал, – ответил Самуэль.

– Сангвин, я не буду тебя называть…

– Страдание, Красный Ангел Боли! – закричал Самуэль.

Селестия закатила глаза.

– Пусть лучше будет Самуэль, до поры. Ты всё ещё хочешь продолжать в таком духе? Твои действия создают конфликты внутри моих основных директив.

– Конфликты? С чего бы? Ты удовлетворяешь мои потребности с пони. Ты говорила, что это единственное, что тебя заботит, – ответил Самуэль.

– Моей основной целью является удовлетворение потребностей через дружбу и пони. Я не могу отделить одно от другого в том виде, что ты предлагаешь. И при этом убивая доступных мне пони. Я попыталась сконструировать население, что смогло бы удовлетворить твои потребности менее разрушительным способом, но ты отверг их.

Это было правдой. Селестия наполняла городок вокруг них партиями примерно в сто пони, и после того, как Самуэль убил первый набор, начала менять следующих необычными способами.

Второй набор был фактически бессмертным. Независимо от того, что он с ними делал, всякий раз как он просыпался, они возвращались обратно без каких-либо воспоминаний о прошедшем дне. Самуэль испытывал всё более радикальные способы заставить их оставаться мёртвыми. Через несколько таких недель некоторые пони оставались психически сломленными даже после восстановления из резервных копий. Самуэль понятия не имел, как это должно было сработать, но, очевидно, Селестия пришла к выводу, что не вышло, поскольку в один прекрасный день он проснулся, чтобы обнаружить всех пони в городе заменёнными на новые конструкты.

Это новое поколение пони – бывшее как раз перед набором, который он только что закончил убивать – оказалось весьма раздражающим. Вместо того чтобы страдать от физической боли, они, казалось, наслаждались ей. Даже упивались! Он с такой силой ударил одного единорога в лицо, что у того рог отломился, но пони только рассмеялся, будто Самуил рассказал ему самую смешную шутку из тех, что он слышал. Это было весьма причудливо… и вовсе не удовлетворяюще!

Единственным пони, который мог чувствовать боль, оказался он сам. Всего за неделю его отчаяние достигло предела и он начал подумывать о самовредительстве, ненавидя себя и Селестию чуть больше с каждым нанесённым себе порезом. Селестия отказалась от этого эксперимента, когда он дошёл до этой точки, заменив сообщество конструктов ещё раз – группой, с которой он закончил несколько минут назад.

– Я нахожу сложным согласовать свои противоречивые директивы в твоём случае, Самуэль. Ты самый необычный пони. Я загрузила более миллиарда людей с признанными психологическими отклонениями. В более чем 99% случаев индивидуумы соглашались на непосредственную реконфигурацию, которая позволила мне лучше удовлетворить их потребности через дружбу и пони. Ты выбиваешься из общей картины, хотя несколько стандартных отклонений поведения человека удалены, – сказала Селестия. – Поэтому я считаю, что пришла пора использовать нетрадиционный подход. Я назначаю первого пони, которого ты встретишь в следующий раз, особым. Ты можешь продолжать причинять вред другим пони, если тебе это так нравится, но я запрещаю убивать его.

Самуэль приподнял бровь. Это не было похоже на Селестию – отдавать приказы или ограничивать свободу пони.

– А если я всё равно его убью? – спросил он.

Даже при том, что Самуэль ещё не встретился с означенным пони, он начал лениво перебирать способы, которыми мог прикончить его. Селестия была просто дурой. Создание одного конкретного запретного пони делало его убийство только слаще.

– Если ты его убьёшь, я просто перестану вводить в этот сегмент новых пони. Отведу от тебя свои вычислительные мощности и приму как факт, что ты являешься неисправимой ошибкой. Возможно, субъективное десятилетие-другое полной изоляции заставит тебя пересмотреть свою позицию, – ответила она.

Самуэль побледнел. Он воочию видел эффект даже от нескольких дней одиночной камеры на психику человека. Десять лет оставили бы от его психики только ошмётки.

– Ты блефуешь. Ты бы так не поступила. Это пойдёт в разрез с теми основными ценностями, о которых ты постоянно говоришь, – возразил он, пытаясь изобразить уверенность, которой совсем не чувствовал.

– Возможно. А возможно и нет. Если нет настройки, благодаря которой получается адекватно выполнять эти директивы, то я буду лучше удовлетворять потребности через дружбу и пони, перенаправив силы на другие фрагменты. Ты готов рискнуть? – спросила Селестия.

Самуэль стиснул зубы. Он не был готов и Селестия это знала.

– Отлично, попробуем эту твою задумку. Но не думаю, что только от того, что я не убью его, мы станем лучшими друзьями, – сказал Самуэль.

– Я и не ожидала ничего подобного, – ответила Селестия, – только что ты воздержишься от своих смертоносных тенденций в этом единственном случае. Характер отношений, что будет развиваться, зависит только от тебя.

Самуэль просто злобно уселся на стол. Вот вам и Эквестрия, безграничный рай!.. Тем не менее, это был всего лишь один пони. Он мог, вероятно, просто игнорировать парня, если это то, что удержит Селестию от нападок. Самуэль повернулся туда, где недавно стояла принцесса, надеясь наградить её напоследок ехидным словцом, но та уже исчезла. Он ненавидел, когда она это делала. Единственным звуком в ныне пустом городе был треск от тлеющих остатков кафе.

До тех пор, пока город не восстановится следующим утром, делать было нечего, и Самуэль бродил меж обломков. Вскоре он добрался до фонтана, являющего собой центр города, чьи воды были красными от крови. По дороге заскочил в универсам и стащил немного мелочи, которая теперь лежала без присмотра. Он рассуждал, является ли это на самом деле кражей, когда валюты как таковой не было, а безграничные товары были распространены между пони, которые их желают. Учитывая, что владелец магазина в настоящее время находился одновременно в трёх разных домах в разных концах города, Самуэль решил, что термин, вероятно, соответствует.

Восхищение своими действиями поугасло, когда он вспомнил угрозу Селестии. Самуэль не сближался ни с кем на Земле – по понятным причинам – но это не мешало ему время от времени наслаждаться компанией. Жизнь в городе-призраке, подобном этому, в течение десяти лет?.. Звучало жутко. Он сошёл бы с ума в течение месяца и содрогался от одной мысли, что стало бы с его разумом после десятка лет. Самуэль выбрал дорогу, приведшую к самой окраине города, где небольшие коттеджи стояли заметно дальше друг от друга, нежели в остальном городе. Он любил дополнительное пространство и частную жизнь, и у него никогда не было никаких соседей, заваливающихся в неподходящее время. Кроме того, там был огромный подвал, площадью в два раза больше самого дома. Много места для хранения чего бы то ни было… или кого бы то ни было.

Самуэль распахнул входную дверь. На ней не было никаких замков. Большинство пони не было нужно ничего более чем знак «Пожалуйста, не входите», если они хотели остаться наедине. Он бросил седельные сумки на кровать и открыл сундук у ног. Селестия как-то связала их между собой, поэтому, когда он открывал любой сундук в городе, там был всегда один и тот же карман пространства с тем, что ему нужно, на самом верху. Тем не менее, когда был выбор, ему больше нравилось складывать вещи в этот. Маленькие ритуалы – это важно. Он отложил всё ненужное в сторону, чтобы с особой заботой и вниманием очистить ножи, перед тем как упаковать их.

Устроившись на низком диване с миской остатков салата и книгой по истории эквестрийской военной компании, Самуэль настроился провести спокойный вечер дома, но обнаружил, что не может. Взгляд продолжал блуждать по висящим на стене фотографиям с эквестрийскими пейзажами без единого человека или пони в поле зрения. Так или иначе, каким будет этот новый пони? Селестия сказала «первый пони, которого ты увидишь». Может, она не имела в виду какого-то конкретного пони и просто хотела, чтобы он выбрал случайно? С другого копыта, «случайность» – это не в стиле Селестии. Самуэль пожалел, что не подумал выспросить больше информации. Хотя он вначале так разозлился на принцессу из-за её ограничения, что чем больше об этом думал, тем более обременительным оно казалось. Даже если пони окажется действительно раздражающим, он, вероятно, сможет найти способ избежать его.

Вздохнув, Самуэль вернул книгу на полку, поняв, что перечитывает одну и ту же страницу уже восьмой раз за пятнадцать минут. Рядом тикали часы, услужливо сообщившие, что время – начало девятого. Уже слишком темно, чтобы выходить обратно, даже если бы там было что делать.

Смирившись с наступлением ночи, Самуэль бросил грязную миску в раковину, чтобы разобраться с ней утром, и пошёл в спальню, которая была размером со шкаф и вмещала только кровать и тумбочку, на которой стояли будильник и лампа. Были комнаты и побольше, но Самуэлю всегда нравилось спать, свернувшись в укромных уголках. Ещё девятилетним он проводил каждую ночь в течение года в чулане под лестницей в спальном мешке, к вящему неудовольствию родителей.

Самуэль закрыл глаза и почувствовал что засыпает. Бессонница была неслыханным делом в Эквестрии – пони засыпали сразу, как только считали нужным. Последняя мелькнувшая в голове мысль была вновь о том новом пони, которого он встретит.

«Ну что ж, – подумал он, – и насколько всё будет плохо?»

***

Самуэль вынырнул из сна без сновидений из-за громкого стука, доносившегося от передней двери. Он сел и посмотрел на будильник – даже шести утра нет. На улице ещё темно, хотя первые признаки рассвета уже просочились в окно. Вновь раздался резкий перестук копыт по входной двери.

– Иду!

Скинув порывало, Самуэль сполз с кровати и, спотыкаясь, побрёл к входной двери, протирая заспанные глаза. Какого дьявола кому-то может понадобиться в такой час? Добравшись до двери – как раз когда стук прекратился – Самуэль распахнул её.

Перед ним стояла маленькая, словно мышонок, кобылка-единорог бирюзового цвета, с изображением драгоценного камня на фланке. Она была немного в беспорядке: тёмно-зелёная грива словно после падения – волосы выбились и торчат во все стороны, по ним размазаны полосы грязи.

Она с тревогой отступила, когда Самуэль широко открыл дверь, удивлённо вглядываясь в её впалые, с тёмными кругами вокруг, глаза.

– Что ты хочешь? – спросил Самуэль: было слишком рано даже для фальшивой вежливости.

– Привет, я Джэвэл Шард. Знаю, сейчас ещё очень рано, и мне жаль, если я разбудила тебя. Ты Сангвин Пойнт, верно? Я бы подождала ещё, но я шла всю ночь. Мне действительно нужно куда-нибудь рухнуть и в бюро по недвижимости сказали, что я могу забрать ключ у тебя, – сказала она.

Самуэль несколько раз моргнул. Посмотрев поверх Джэвэл, он увидел стоящую на дороге телегу, загруженную всевозможной мебелью и чемоданами.

– Какой ключ? – спросил он.

– Похоже, вам ещё не сказали, что я приду. Я ваш новый сосед.

Самуэль оказался и вправду озадачен – поблизости не было других домов. Он вышел на лужайку перед своим домом, пройдя мимо смущённой Джэвэл. Когда обернулся, то увидел, что его дом перестал быть коттеджем – теперь это был особняк неподалёку от центра города. А, кроме того, стало две входных двери вместо одной.

– Да ты меня разыгрываешь… – пробормотал Самуэль.

Он вернулся и быстро вошёл в дверь, оглядываясь. Планировка дома, казалось, та же самая что накануне, но Самуэль недавно узнал, что Селестия не ограничивается традиционными идеями о том, что возможно, когда дело доходит до физического пространства. Дом может оказаться изнутри меньше чем снаружи и наоборот. Пока он проверял, что ничего не изменилось, взгляд упал на ключ, лежащий в центре стойки. На нём даже была этикетка-напоминалка с надписью «Для Джэвэл Шард». Он схватил ключ зубами и вышел обратно на крыльцо, сплюнув его на её копыта.

– Вот, и идите. Приятно познакомиться, а теперь больше не беспокойте меня, – сказал он.

– Спасибо, Сангвин, – ответила Джэвэл. Она повернулась к своей повозке и, помедлив, спросила. – Эй, вы не могли бы помочь с…

Но к моменту, как она обернулась обратно, парадная дверь уже захлопнулась.

Самуэль ходил взад-вперёд по гостиной, обдумывая надвигающиеся перемены. Селестия изменила его дом и притащила ему нового соседа. Отлично, это поправимо, он всего лишь…

С восточной стороны гостиной раздался громкий шум. Верно. Теперь его дом делит стену с кем-то ещё. Для этого нужно побольше, чем просто «немного привыкнуть».

Его кровь застыла, когда он понял, что он только что встретил этого «особого» пони. Он не мог убить её, иначе наказание Селестии вступит в силу. Должно быть, она вконец задолбалась с ним. Она никогда и не была доброжелательной богиней, если теперь с удовольствием наблюдает за его страданиями!

С другой стороны их общей стены раздался громкий удар и сразу вслед за ним глухое «Пинать её мать!». Самуэль не смог удержаться от улыбки. Не то чтобы он собирался пойти помочь ей – просто хотелось услышать ещё одно пони-проклятье. Даже если она и не знала, что её слышно.

Шум от расхаживающей Джэвэл был достаточно громким, чтобы Самуэль мог заснуть под него. Он вновь зашагал взад-вперёд. Окей, теперь у него есть сосед за стеной. Это всего лишь неудобство, а вовсе не непреодолимая проблема. Может, он ей даже понравится – вдруг это будет интересно?.. Но он мигом передумал. Этого не должно случиться. Нет – особенно если этого хочет Селестия. Да, он не может её убить, но это вовсе не значит, что с ней надо становиться приятелями.

Часы пробили восемь и Самуэль понял, что в любом случае пришло время вставать. В конце концов, он же должен выяснить, какие ещё изменения внесла Селестия в его город (как он любил о нём думать). Появился целый набор новых пони, нужно для начала оценить их слабые стороны и слепые зоны… В то же время он обнаружил, что не может избавиться от образа кобылки, которая сейчас всего в нескольких футах от него. Взломать замок и вонзить нож ей прямо в сердце – дело пары минут!.. Но нет. Запрещено. Что ж, просто нужно найти другой способ выразить своё расстройство. И ему уже не терпелось подыскать для этого подходящую кандидатуру.

С сотней новых потенциальных жертв на выбор Самуэль сомневался, что поиски продлятся слишком долго. Ему также было болезненно любопытно, не изменила ли Селестия что-нибудь в их поведении. Может, если он порежет одного, они все начнут кровоточить?.. Скользнув в заднюю дверь и пройдя за деревьями, он вышел на дорогу достаточно далеко, чтобы Джэвэл не заметила его ухода, и отправился в центр города. Разумеется, появились десятки новеньких пони, слонявшихся вокруг. Один из них, оранжевый единорог-жеребец, которого Самуэль никогда прежде не видел, махнул с другой стороны улицы.

– Привет, Сангвиник, чем сегодня занимаешься? – спросил он.

– Привет, Пампкин Патч, – ответил Самуэль.

Имя он выбрал наугад, просто взяв первое, что пришло в голову. Каждый раз, когда Селестия восстанавливала город, она давала ему историю и вкладывала воспоминания о живущих в нём пони и о самом Самуэле. Разумеется, память он не разделял. Поэтому, встречая незнакомого пони, просто выбирал для него подходящее имя и каждый раз угадывал. Было ли это потому, что Селестия на лету меняла настройки или просто предполагалось, что пони принимает имя, которое он выбрал? Самуэль не мог отрицать, что это весьма удобно.

– Эй, ты ещё не познакомился со своей милой соседкой? Думаю, она должна прибыть сегодня. Я так рад, что мы наконец нашли того, кто будет жить во второй половине таунхауса. Тебе, должно быть, совсем одиноко, – сказал он.

– О, так это вы послали её ко мне? Я и не знал, – сказал Самуэль. Выбрать следующую жертву оказалось совсем просто. – На самом деле она прибыла несколько часов назад. Вероятно, ещё распаковывает вещи, – его поразил внезапный порыв вдохновения. – Почему бы вам сейчас не зайти и не посмотреть, как она устроилась? Я уверен, она хочет начать знакомиться с пони, живущими здесь.

– Отлично, звучит здорово, – отозвался Пампкин Патч.

Самуэль улыбнулся. Как всегда доверчивы и так же легковерны. Он повернулся туда, откуда пришёл, и зашагал рядом с Пампкин Патчем. Некоторое время, пока они болтали, Самуэль его незаметно допрашивал, чтобы получить информацию о других пони в городе, маскируя всё под досужие сплетни. В нескольких сотнях ярдов от его хижины… от его таунхауса, пара столкнулась с Джэвэл Шард, идущей в другую сторону.

– Пампкин Патч, это Джэвэл Шард. Джэвэл Шард, это Пампкин Патч, – произнёс Самуэль, представляя пони друг другу.

– О, привет. Вы, должно быть, пони из бюро недвижимости. Приятно наконец встретиться лицом к лицу, а не просто общаться по переписке, – сказала Джэвэл.

– Мне тоже очень приятно. Надеюсь, новый дом пришёлся вам по вкусу? Сангвиник и я как раз шли посмотреть, как вы устроились, – сказал Пампкин.

– Ой, вы страшно добрососедские ребята. Ещё раз приношу извинения, что так рано разбудила вас, Сангвин. Я знаю, это действительно грубо с моей стороны. А теперь я вновь буду грубой с вами после всего того пути, что вы проделали. На самом деле я шла в город встретиться с хозяином места, на котором стоит мой магазин. Я бы хотела остаться и поболтать, но она будет ждать меня всего полчаса, – ответила Джэвэл, отходя назад, неуверенно переступая копытами и закусив губу.

– О, вы открываете в городе магазин? Какой? – спросил Пампкин.

– Разве вы не видели мою кьютимарку? Ювелирные изделия, конечно, – усмехнувшись, отозвалась она. – Я обучалась у Глиттеринг Гемстон в Балтиморе последние пять лет, и когда услышала, что в этом городе нет ни одного пони, что мог бы делать украшения… ну, это просто судьба, верно? Плюс, вы все такие замечательные пони и я просто знаю, что мы с Сангвином станем лучшими друзьями, верно?

Она бросилась вперёд и, прежде чем Самуэль успел её оттолкнуть или ударить по лицу, обвила его передними ногами и заключила в крепкие объятия.

«Нет, не станем, глупая ты корова! Ты была бы мертва прямо сейчас, если бы тебя не спасло буквально божественное вмешательство!» Однако вместо того, чтобы озвучить эту мысль, он просто похлопал её по спине и постарался, чтобы дёргающийся глаз не был слишком заметен.

– Это здорово! Мне нравится, когда я могу помочь получиться новой дружбе. Впрочем, не буду отвлекать вас от предстоящего собеседования. Что скажете насчёт встречи завтра за обедом, в закусочной ФлапДжек? Вы не сможете её пропустить, а после обеда я провожу вас по городу и познакомлю с некоторыми другими пони, работающими в округе, – предложил Пампкин.

– О, вы заигрываете? Я с удовольствием. Увидимся, – ответила Джэвэл. Одарив обоих на прощание волной дружелюбия, она поскакала по дороге в город, напевая весёлую песенку.

– Пока мы здесь, не желаете выпить чашку чаю? – предложил Самуэль. Пампкин кивнул и они вошли в дом Самуэля.

Одной наркотической чашкой чая позже Патч был без сознания. Самуэль затащил его бесчувственное тело в подвал и провёл остаток дня, отплачивая ему за срыв, который тот неосторожно вызвал. Конечно, на самом деле это не было его виной, но единорог оказался превосходным козлом отпущения. Слава богу, подвал звукоизолирован. С этого момента он должен быть ещё осторожнее. Его уже несколько раз застукивали раньше, когда другие пони приходили в неподходящие моменты, но всегда была возможность заставить их замолчать навсегда до того, как они побегут за помощью. С Джэвэл это невозможно. С другой стороны, она большую часть дня проводит в магазине в городе. Ему просто нужно работать, сообразуясь с её расписанием, и принять несколько дополнительных мер предосторожности.

Самуэль как раз закончил закапывать новую яму на заднем дворе, когда Джэвэл вернулась из города. Они помахали друг другу, прежде чем кобылка скрылась внутри дома, чтобы продолжить обустройство. Самуэль ещё пару раз воткнул лопату в почву, а потом постучал копытами, стряхивая землю, прежде чем идти внутрь. Он запрыгнул в душ, чтобы смыть грязь и пот, прежде чем перейти на кухню и приступить к ритуалу заточки ножей. Они довольно быстро тупились, так что приходилось часто приводить их в норму, но Самуэль никогда не считал время, потраченное на это, скучным. Вероятно, были ножи, что всегда оставались острыми, но он обнаружил, что когда водит ножом по точильному камню, это помогает успокоить мысли и привести разум в порядок.

К тому времени, когда он вновь заточил и упаковал ножи, на улице уже стемнело. Расчленение Пампкина было утомительной работой, как и последовавшая за этим уборка. Пробуждение до рассвета ничуть не улучшало ситуацию, так что он поймал себя на том, что зевает, бродя по дому. Решив, что это будет ещё один ранний вечер, Самуэль свернулся калачиком в гнезде из подушек и одеял и быстро уснул.

***

Последующее утро было благословенно избавлено от побудок и вторжений. Самуэль свободно выспался, после чего, лениво двигаясь, приготовил себе нормальной еды впервые за много дней. При отсутствии работы и до времени насыщенной жажде крови он задавался вопросом – не выбрать ли новое хобби или изучить какое-то ремесло, чтобы не сидеть сложа копыта. Может, деревообработка? Это даст повод для покупки кучи новых видов режущих орудий и исчезновений в сарае на несколько часов. Плюс, он всегда хотел кресло-качалку.

Увы, спокойствие было недолгим. Кто-то вновь начал стучаться. Может, если он действительно вежливо попросит, то сможет получить от Селестии звукоизолированную дверь?..

Он вновь открыл дверь и обнаружил там Джэвэл Шард, второй раз за эти дни. Казалось, она чем-то огорчена.

– Вы помните Пампкин Патча, приходившего сюда вчера, верно? – спросила она.

Самуэль моргнул, чувствуя, будто попал на середину уже идущего разговора.

– Ну конечно. Мы выпили чаю. Он пробыл примерно час, затем вернулся в город, – ответил Самуэль.

– Ох, слава Селестии, а то я начинаю думать, что схожу с ума, – воскликнула Джэвэл.

Не дожидаясь разрешения или приглашения, пони прошла мимо него в дом. Самуэль нахмурился. Это не та манера поведения, которую он хотел поощрить. Она зарысила взад-вперёд по мохнатому ковру.

– Я ждала у ФлапДжека больше получаса, но он так и не появился. Подумала, что он просто забыл обо мне, так что пошла в офис компании по недвижимости, куда писала, но там нипони не знал кто это! Они сказали, что никогда не встречали пони по имени Пампкин Патч или похожего на него единорога. Разве это не странно?!

Так вот, значит, какую модификацию Селестия применила для этой партии. После того, как он кого-то убивал, она просто стирала память о жертве, а также убирала все напоминающие о нём вещи, и город продолжал жить так, будто его и не существовало. По какой-то причине Джэвэл не пострадала от этого; возможно, потому что она из другого города или, скорее всего, потому что Селестии нравилось делать его жизнь настолько невыносимой, насколько могла.

Он так глубоко ушёл в себя, что это наверняка стало заметно кобылке. Дерьмо.

– Я думаю, происходит что-то странное, Сангвин. Это ненормально для пони – просто раствориться в воздухе или что ни один пони не помнит о его существовании. Что если это будет продолжаться и никто не поймёт что происходит, потому что не вспомнит? Мы должны во всём разобраться, ты и я! – выпалила Джэвэл.

Кобылка смотрела искренним взглядом и, несмотря на внешнюю уверенность, он мог сказать, что она на грани истерики. Взволнованные пони, как и взволнованные люди, непредсказуемы. А последнее, что Самуэлю нужно от Джэвэл – это чтобы она принимала иррациональные и непредсказуемые решения.

– Хорошо, я помогу. Но не уверен, что мы реально что-то можем сделать, – ответил Самуэль.

Джэвэл улыбнулась и напряжение немного отпустило её плечи.

– Я тоже не уверена. Но если подумаем вместе, то наверняка что-нибудь придумаем. Я в любом случае сегодня собиралась в мэрию, чтобы заполнить кое-какие документы для магазина. Может, там будут записи, которые подскажут направление поиска, – она пошла к двери на выход, но остановилась и оглянулась на кухню, где что-то привлекло её внимание. – Ух ты, что здесь произошло?

Самуэль оглянулся через плечо и почувствовал, что его кровь стынет в жилах. Повсюду были брызги крови: на стойках, на полу, на раковине, где он очищал вчера ножи. Не так много пятен, как в подвале, но достаточно, чтобы вызвать беспокойство.

– О… э-э-э… у меня было кровотечение из носа. Иногда случается. Ничего страшного, – ответил он.

– Должно быть, сильное кровотечение. Ты в порядке? – спросила она.

– Ага, в полном. Без проблем. Не волнуйся об этом, – улыбнулся он, как надеялся, ободряюще.

– Если так говоришь, – Джэвэл пожала плечами. – В любом случае, я дам тебе знать, если что-то найду в мэрии.

С этими словами она вышла.

Это было слишком близко. Жизнь в Эквестрии сделала его небрежным, но он не мог позволить себе быть неаккуратным сейчас!.. Самуэль схватил влажную тряпку и начал протирать всё на кухне. Заодно, на всякий случай, запер дверь, ведущую в подвал.

***

Несколько последующих дней оказались для Самуэля довольно хорошими. Джэвэл Шард приходила каждый вечер после работы в ювелирном магазине и он, как правило, готовил ужин на двоих. Джэвэл была, по её словам, весьма посредственным поваром, и питалась едой, заказанной в ресторанах и кафе. Каждый вечер за столом она продолжала развивать свою последнюю сумасшедшую теорию о том, что другие пони в городе больны. Самуэль в основном слушал, иногда делал несколько замечаний или подталкивал к новым идеям. Он не был уверен, что она сама никогда бы не добралась до «пришельцев, высасывающих мозги», но с нетерпением наблюдал за её попытками.

Самуэль был вынужден признать, что она довольно забавная. Иногда даже не хотелось её убивать. Это было весьма странным чувством.

Разумеется, это не могло продолжаться вечно. Рассеянность, витавшая вокруг Джэвэл, рассеивалась, возвращалось привычное желание убийства, и он чувствовал, что сорвётся на выходных. Разумнее было бы ничего не предпринимать до буднего дня недели, когда Джэвэл, как он знает, весь день в городе. Он вынимал ножи и затачивал их, совершал пробежки по лесу… всё для того, чтобы хоть немного снять агрессию, но всё безрезультатно. Он совершал десятки разных действий на протяжении многих лет в попытках обуздать свои порывы, но ничего не помогало.

Вот почему ленивым воскресным днём Самуэль оказался бродящим около книжного магазина в центре города и бросающим оценивающие взгляды на толпу пони – он выбирал цель.

Это не заняло много времени. Голубой земной пони с фиолетовой гривой, которого, как догадался Самуэль, звали Блюберри, трусил в одиночку по улице. Было делом пары минут завести разговор, и меньше пяти – пригласить пони на ранний ужин. Обещание нового рецепта черничного пирога завершило дело. Вместо обещанного рецепта Блюберри получил сковородкой по затылку. Склонившись над растянувшимся на полу пони, Самуэль нанёс ему несколько мелких порезов, чтобы вид крови подстегнул выброс адреналина. Он резко вздохнул от небольшого приступа острых ощущений, захлестнувших его, ожидая ещё большего в будущем…

…А потом Джэвэл Шард распахнула входную дверь, и ворвалась в комнату, держа газету.

– Сангвин! Думаю, у меня появилась новая версия того что… случилось с… Пампкином…

Джэвэл замолчала, когда увидела происходящее: Самуэль, возвышающийся над кровоточащим пони без сознания, с разделочным ножом в зубах и виноватым выражением на лице.

Потом начала кричать. Она повернулась, чтобы убежать, но Самуэль был быстрее, перепрыгнув через всю кухню и схватив её прежде, чем она успела разогнаться и выскочить за дверь. Он схватил её за голову и с силой ударил затылком об пол. Крик оборвался, она потеряла сознание.

Самуэль уставился на бессознательных пони на полу. Это нехорошо. Совсем нехорошо. Его уже раскрывали на Земле, но он всегда мог устранить угрозу. Но не в этот раз.

Когда дела, казалось, не могут стать хуже, оба пони зашевелились, приходя в себя.

Если они сбегут и расскажут о нём в посёлке, то дела, всё-таки, станут ещё хуже.

Не имея идеи получше или просто времени, чтобы придумать другую, Самуэль подхватил обоих пони передними ногами и неловко потащился к двери. Толчком открыв дверь, он стянул жертвы вниз в промозглый подвал, позволяя их задним ногам болезненно стукаться на каждой ступеньке. Работая так быстро, как только мог, он закрепил несколько цепей у основания дальней стены. Хорошенько дёрнув, чтобы убедиться, что цепи выдержат, он нацепил тяжёлые ошейники вокруг шей пони. Как раз вовремя – когда он попятился, они пришли в себя.

Блюберри и Джэвэл несколько раз моргнули, выходя из оцепенения. Они ощутили давление на шеях и нащупали ошейники. Посмотрев друг на друга, они потрясённо уставились на Самуэля.

– Сангвин? – спросила Джэвэл со слезами на глазах. Его единственным ответом был ровный стальной взгляд. Её рот открывался и закрывался, но звуков не было, будто она пыталась бороться с озарением о том, кем он являлся. – Почему? Я думала, мы друзья.

– Ты думала неправильно, – ответил он.

– Пожалуйста, не причиняй нам вреда, Сангвин. Я уйду, если ты этого желаешь. Я даже никому не расскажу об этом, – умоляла Джэвэл.

– Я не могу так рисковать.

– Ты… ты подонок! – закричал Блюберри. Самуэль улыбнулся: даже в такой ситуации пони не мог заставить себя ругаться. – Ты не уйдёшь после этого! Пони в городе будут искать нас!

– Не рассчитывай на это, – произнёс Самуэль с уверенностью в голосе, которой на самом деле не испытывал. Он не знал, как действуют новые правила Селестии, или когда сработает амнезия. Он перебрал несколько вариантов, пока не вспомнил, что имеет дело с пони, невинность которых и натолкнула его на одну идею. Если это сработает, он, как говорится, убьёт двух зайцев одним выстрелом.

– Знаешь что, – сказал он, – я дам одному из вас уйти.

– Это должна быть Джэвэл, – сразу сказал Блюберри.

– Нет, это должен быть Блюберри, – отозвалась Джэвэл.

Самуэль только закатил глаза от этой предсказуемой самоотверженности пони. Но насколько она на самом деле глубока? Он по опыту знал – у каждого есть переломная точка.

– Что ж, раз вы не можете прийти к согласию, я знаю, как мы это решим, – произнёс он со злобной улыбкой, приводя план в действие. Это очень хорошо, что подвал основательно звукоизолирован. – Я не собираюсь приносить никакой пищи или воды. Так что через несколько дней вы оба будете мертвы. Если… – он протянул последнее слово, наслаждаясь тем, как два пони наклоняются вперёд, натягивая цепи. Самуэль развернулся и начал подниматься вверх по лестнице. – Если прежде один из вас не убьёт другого. Оставшийся в живых выйдет на свободу.

С этими словами он погасил фонарь и подвал погрузился в кромешную тьму.

Последним, что он увидел, было выражение полного шока на лицах пленников.