Автор картинки — Foxy-Noxy (по ссылке полная версия)

Автор: Chatoyance
Перевод: Многорукий Удав, Веон
Оригинал

Начало
Предыдущая глава

Глава 26
Остановка в захолустье

Найт Вотчер Увесистый нечасто лишался дара речи. Приоткрыв морщинистые губы, он медленно повернул голову справа налево.

— Это не может быть нужное место. Что за вопиющую некомпетентность ты выставил напоказ, Жирандоль?

Жирандоль Сумрачный вгляделся в маленький округлый бронзовый прибор, висевший в светящемся поле его древнего рога. Крохотные хрустальные линзы закружились на подвесах вокруг шестерёнчатого механизма и остановились в равновесии. Прибор издал мелодичный звон.

— Н-никакой ошибки, о потомок ч-чародеев; это, б-без сомнений, т-то самое м-м-место нашего н-н-назначения.

— Тагтейл, проверь результаты этого дряхлого дуралея. — Найт Вотчер неуверенно шагнул вперёд; перед ними в лунном свете раскинулся, кажется, Понивилль. Очень похоже, что этот престарелый трясущийся слюнтяй перебросил их на расстояние жеребячьей прогулки от Кантерлота. Хотя нет, это не мог быть Понивилль, здесь не было гор. Здания были похожи, но... стоп, вот одна гора. Странная гора, скорее просто холм с претензией.

Пока Тагтейл Угодливый боролся с Жирандолем, пытаясь отобрать у того глобатический транслокатор — их светящиеся рогополя сталкивались друг с другом, будто два жеребёнка дрались за игрушку, — Найт Вотчер решительно поковылял из загона наружу. Они явно находились в Изначальной Эквестрии, вдали от Экспонентных земель. Найт Вотчер даже чуточку сочувствовал Жирандолю. Тому теперь была гарантирована принудительная отправка на пенсию, раз уж этот безмозглый, выживший из ума неумеха больше не мог выполнить элементарное перемещение.

Домик, мимо которого прошёл Найт Вотчер, был красивым и вроде бы недавно построенным. Ничем не хуже любого другого в Эквестрии. Булыжную мостовую под копытами определённо выложили с любовью... может быть, это Клайдсдейл? Дойдя до угла, Найт Вотчер заметил, как темно здесь на улицах. Нигде не было ни одного фонаря.

А вот это странно. Светлячковые фонари — непременный признак цивилизованной жизни; что бы это ни была за деревня, он непременно подаст жалобу! Уличное освещение — базовая потребность; на неосвещённой улице понибудь может споткнуться в темноте. Причём света не было во всей деревне. Возмутительно! Кого-то за это непременно оштрафуют, он лично проследит!

Справа показался превосходно построенный колодец с ведром. Сделано крепко и на совесть, сразу видно эквестрийскую работу. Южный Уитерс, может быть? Вполне возможно... хотя нет, маловат, пожалуй. Малый Фетлок? Ну конечно! Вот куда их забросил Жирандоль! Точно Фетлок, маленькая живописная деревенька. А значит, вон там, дальше, будет виден...

Булыжная мостовая и домики резко закончились. Дальше, за двумя холмами, поблескивало в лунном свете озеро, а за ним раскинулась травянистая пустошь, переходящая в безбрежную пустыню. Пустыня была плоской, не считая небольших пологих холмов. Найт Вотчер мгновенно узнал типичные неухоженные Экспонентные земли. Их было нельзя ни с чем перепутать. В первый раз почти за столетие Найт Вотчер Увесистый пришёл в замешательство.

Справа от него была образцовая эквестрийская деревня. Очаровательные домики с соломенными крышами, булыжные мостовые, прекрасный маленький колодец. Слева не было ничего, кроме озера и пустыни, тянувшейся в невообразимые дали. Это было невозможно. Этого не могло быть вообще.

Найт Вотчер встревоженно побрёл обратно, повернувшись хвостом к бесконечной высушенной пустыне, от масштабов которой кружилась голова. Не считая отсутствия уличных фонарей, это могла быть любая деревня в настоящей Эквестрии. Он остановился перед каменным зданием, похожим на маленькую крепость.

ГОРОДСКАЯ БИБЛИОТЕКА САММЕРЛЕНДА
Город Саммерленд, округ Саммерленд, Эквестрия
Основана на третий год после прибытия
В честь и во славу Наших Принцесс

Найт Вотчер сел прямо на мостовую. У него опять болело бедро, но на самом деле просто ноги подкосились. Обычно он испытывал страх, только когда имел дело с этой древней мегерой, Комет Тейл. Ох, как же он её презирал и как же боялся железной хватки, в которой она держала Корпус. Однако эта невозможно идеальная деревенька новопони пугала его едва ли не сильнее. Он снова перечитал надпись над входом в башню, ровную, на безупречном эквестрийском.

Эта библиотека была лучше, чем в Южном Уитерсе. По правде говоря, она была лучше многих библиотек, которые он мог припомнить, включая клайдсдейльскую. Найт Вотчер понятия не имел, какие книги в ней хранились, но само здание, построенное в стиле старинного донжона, было просто великолепно.

Найт Вотчер кое-как взгромоздился на ноги. Это... это... что бы здесь ни происходило, он не желал иметь к этому отношение. С этим местом, этим... Саммерлендом, или как он там, было что-то очень сильно не так. Нет, пусть с ним Комет Тейл сама разбирается. А он, Найт Вотчер, не намерен встревать ни в какие проблемы, связанные с этой аномалией.

Это... место... оно просто не могло существовать. Обычные новопони с той сгинувшей сферы зла ни за что не сумели бы всё это сделать. Здесь явно происходило что-то другое. На ум Найт Вотчеру пришли древние восстания против Селестии. Может, это было поселение предателей из тех времён... нет, не может быть. Экспонентные земли были новыми, а до них спрятаться было негде, и...

Тут его взгляд случайно скользнул вверх, привлечённый небольшим облачком, ярко сиявшим в свете луны.

Над ним в небе висел большой пегасий город. С облачным замком. В нём не было радужных водопадов, зато был самый настоящий замок, построенный из облаков.

И гоночная трасса.

Между задних копыт Найт Вотчера на мостовую брызнула жёлтая струйка.

Кое-как изображая галоп, Найт Вотчер доскакал до загона. Тагтейл всё ещё сражался с Жирандолем за глобатический транслокатор; теперь они смешно и нелепо шлёпали друг друга рогополями. Сомноленс Бесстрашный ухитрился задремать, левитируя маяковый камень; сияющая каменная колонна шестнадцати копыт в высоту, покрытая чародейной гравировкой, висела в воздухе рядом с ним.

— Слушайте меня, вы, слабоумные простаки! — Найт Вотчер сумел подавить страх и старался проявлять командирский авторитет. — Тут творится что-то очень странное. Сомноленс?

Старый толстый маг, вздрогнув, проснулся; магическая хватка его потрясающе могучего рога не ослабла ни на йоту, и массивный маяковый камень даже не дрогнул на весу.

— Сомноленс! Немедленно установи камень. А как только закончишь, мы вернёмся в Кантерлот. Пусть Комет Тейл разбирается с этой... ситуацией... самостоятельно. За дело! Живо!

Сомноленс Бесстрашный направил мысль и охватил ею участок земли. Огромный столб почвы выплыл наверх, окружённый мерцающим светом, и, повинуясь старому разуму Сомноленса, отлетел на тридцать копыт в сторону и осыпался кучей. Тяжёлый маяковый камень подплыл к свежей яме и плавно погрузился в неё с фанастической точностью. Нипони не мог превзойти Сомноленса в тяжёлой левитации. Ну, конечно, кроме принцесс.

Теперь, когда маяк был установлен, Найт Вотчер влепил Жирандолю и Тагтейлу по магическому подзагривнику — а то эти престарелые идиоты так и продолжали бы драться за транслокатор, — и выхватил прибор из их слабосильной хватки. Тот всё равно уже был не нужен: было совершенно ясно, что они успешно нашли источник странных ежемесячных импульсов, доносившихся из Экспонентных земель с какого-то невообразимого расстояния.

— Мы уходим, пока... понибудь... из этой деревни нас не заметил. Готовьтесь к транслокации!

Все четверо магов-единорогов встали в строй для перемещения: Найт Вотчер, лидер, впереди, медик Тагтейл справа, телепортатор Жирандоль, уже начавший сплетать заклинание, — слева, а Сомноленс, мастер тяжёлой левитации, стоял позади. Вместе они были по-настоящему грозной командой, даже несмотря на накопившиеся за долгие годы взаимные обиды и грубости.

Потоки света заструились из земли у них под копытами. Жирандоль предельно сосредоточился, растущая сияющая световая колонна поглотила их силуэты, осветив всю площадь. Маяковый камень, спрятанный в земле, загудел, словно камертон, в ответ на касание чародейной энергии. Затем колонна сжалась в тонкую линию и маги-единороги исчезли в Нигде. А потом энергетические потоки потускнели и рассеялись, и ночь наконец снова вступила в свои права.

* * * * *

Мэр Дроплет, Ренессанс и ещё несколько пони увели всех жеребят на южное озеро, собирать цветы и петь песни. Молодёжи не было смысла участвовать в том, что они не могли, да и не должны были понимать.

На сегодня был назначен день прощания с Землёй. Сто сорок три поселенца собрались на площади. Они сидели, стояли или лежали широким кругом вокруг помоста, сколоченного на скорое копыто, чтобы любой пони мог с него обратиться к толпе. Тиспун и её команда раздавали подносы с пирожными и печеньем; некоторые печеньки были в форме континентов старой Земли. Циррус и Боинг, ведущие шоу, взошли на помост.

— <Мои дорогие друзья>, — заговорил Циррус на севамеризонском английском, слегка запинаясь с непривычки, — <сегодня мы собрались, чтобы отпраздновать кончину нашего древнего врага — Земли>.

Из толпы раздались смешки.

— <Примерно четверть миллиона лет назад первые настоящие Homo Sapiens начали своё ужасное царствование над Землёй; но не будем судить их чересчур строго. Каковы родители, таковы и дети, а наша Матушка Земля была, скажем честно, злобной, грубой и жадной сукой!> — Циррус рассмеялся заодно с толпой. — Нет, ну правда же, а? — и продолжил на непривычно звучащем землянском языке: — <Если люди были жестокими, агрессивными, эгоистичными и жадными, то лишь потому, что их такими сделала эволюция на планете, где не хватало ресурсов, зато всегда было в достатке опасностей, болезней и страданий. В том суровом мире людям приходилось делать что угодно, просто чтобы выживать. Земля была миром острых зубов и кровавых когтей>.

Пони переглядывались, вспоминая. Они вспомнили фавелу, мировые трущобы, и корпоративных правителей, которые жили как боги, пока большинство страдало в грязи и бедности. Они вспомнили страшные болезни, ужасные раны, врождённые увечья, постоянную борьбу за деньги, бесконечную битву просто чтобы жить. Они вспомнили самих себя, прежних, и то, что они делали — что, как им казалось, они должны были делать, — просто чтобы жить чуть-чуть лучше. Некоторые при этом расплакались.

— <Когда Человек стал технократическим видом, древние инстинкты охотника-собирателя никуда не делись. И хотя он обрёл такую силу, что мог превратить Землю в рай, он так этого и не сделал. Человек не желал делиться, не желал заботиться и не желал уживаться. Он мог жить в мире, но воевал ради прибыли. Он мог вылечить все болезни, но лечил только богачей. Как вид, Человек сделал ровно одну хорошую вещь: в самом-самом конце, благодаря нанотехнологии, он наконец накормил всех людей. На это у него ушло десять тысяч лет, и удалось лишь потому, что цена изготовления пищи из отходов упала почти до нуля, и ещё потому, что элита решила таким образом унять протесты бедняков>. — Ужас истинной порочности человечества было трудно вынести. Циррусу пришлось на минуту прерваться; теперь, в понячьей жизни, ему было больно всё это вспоминать.

— <Многие люди на протяжении всей истории заявляли, что достижения Человека каким-то образом оправдывают ту присущую ему жестокость, которую он проявлял к своим же собратьям. Человек создал музыку. Человек создал поэзию. Человек создал науку. Человек летал на луну. Конечно, легко так говорить, когда тот, кто защищает Человека, хорошо накормлен, одет, согрет и здоров. Человек все десять тысяч лет своего царствования сочинял подобные аргументы, вплоть до самого конца>. — Циррус глотнул воды из миски, которую ранее принёс ему Лайтнинг.

— <Но, опять же, дело было не в самом Человеке, а в мире, который породил Человека. Его планета, его вселенная, его законы физики сделали его чудовищем. Если Человек был эгоистичной безумной обезьяной-убийцей, то лишь потому, что этого от него требовало само мироздание>. — Для пущего эффекта Циррус перешёл на мягкий и нежный эквестрийский; пони уже достаточно натерпелись от грубого и чужеродного английского. — Сегодня мы, кому повезло больше всех, уже не <новопони!> Я считаю, что мы эквестрийцы, подлинные и настоящие!

В ответ раздались восторженные крики и победный топот копыт.

— Мои дорогие пони, мы свободны от обезьяньих мыслей. Мы свободны от обезьяньих действий, от обезьяньей диеты, от обезьяньей агрессии; от обезьяньего эгоизма. Эти черты были вычеркнуты из наших мозгов, из наших умов, из самих наших душ. И сегодня... — Циррус сделал драматическую паузу, — ...мы наконец-то свободны от того ужасного мира, что породил саму обезьянью природу. Теперь Земли больше нет! — Гром копыт заполнил воздух. — К этому времени Земля уже была полностью уничтожена, навеки превращена в эквестрийскую материю. Спасибо, принцесса Селестия, спасибо, принцесса Луна, что дали нам эту новую жизнь! Спасибо, что спасли нас от участи быть жестокими, эгоистичными и злобными обезьянами!

В толпе смеялись и плакали, топотали копытами и обнимались. Всё исчезло. Исчезли все трущобы. Исчезли все яды; все пушки, и бомбы, и ракеты, и ядерные устройства, и всё биологическое и нанотехническое оружие исчезло тоже. Исчезли книги о войнах, сражениях и убийствах; исчезли военные марши, государственные гимны, религиозные призывы. Боль, страдания, отчаяние — всё это исчезло, и всего через поколение, одно-единственное, даже память об этом всём сгинет навсегда.

Всё, что им нужно — просто не рассказывать об этом своим жеребятам. Да и зачем? Сказки о страшном мире и стыдном прошлом лучше не вспоминать. Их дети вырастут свободными от любой землянской скверны. По сравнению с Землёй Эквестрия была раем; так пусть их жеребята живут в нём как безгрешные ангелы.

Следующие два часа разные пони выходили на помост и делились историями из своей жизни до Конверсии. Во многих рассказах были трагедии, в некоторых просто одиночество, или печаль, или неприятности. Каприс тоже хотела было что-то сказать, но остановилась; она раньше была частью элиты, невообразимо богатой. Превращение в пони спасло её душу, но не тело; в отличие от всех других пони, она никогда не нуждалась ни в чём материальном. У неё было чувство, что она не имеет право ничего говорить.

Один пони рассказал, что страдал от легко излечимой смертельной болезни; у него не было денег на лечение, но бесплатная понификация спасла его. Другая пони вспомнила голод в трущобах, как они ели крыс и как её отец убил соседей за головизор. Третья пони расплакалась, рассказывая о бандах насильников в её районе Сан-Матео.

Когда отведённое время вышло, толпа начала рассасываться; они справили поминки по целому миру, целому набору физических законов. Это было тяжело, но, возможно, так им станет легче отпустить своё прошлое.

И тут Оушен нашёл странный камень. Точнее, он всё это время сидел на нём, ничего не подозревая, а когда встал, наконец понял, почему земля казалась ему такой твёрдой.

— Ого! Народ, зацените-ка!

Все пони узнали этот камень: они видели много таких пять лет назад, когда их переправляли в Саммерленд. И раньше его здесь не было.

— Каприс! Помоги мне! — позвал Боинг, когда сам не сумел разобраться в эквестрийских символах, вырезанных на нём. Грамматика была какой-то неправильной.

Персиковая пони изучила тёмную восьмиугольную каменную грань:

— Я помню те камни, которые были в большом загоне, когда нас сюда доставили. Здесь то же самое. — Она ненадолго задумалась, затем с досадой воскликнула: — Ну конечно! Блин! Это вообще не текст. Этими символами пишут книги заклинаний, и там они имеют смысл... везде, кроме самих заклинаний!

Теперь это всем казалось очевидным: на камне было записано заклинание. Не утверждение, не название, не описание и даже не стихи; эти символы использовались чарологическим образом. Камень был зачарован.

— Ну, ладно тогда, и что он делает? — задал Оушен напрашивающийся вопрос. Все пони хотели это знать.

Лайтнинг, который несколько лет назад обогнал Каприс в таких делах, задумался, стоя перед камнем. Внимательно изучив символы и обдумав их значение, он заключил:

— Я думаю, эти камни — ну, во всяком случае, конкретно этот, — нечто вроде нашего "Пинга". Это маяк, булавка в карте, способ определить, где что-то находится. В общем... нечто наподобие адреса.

— Это значит, что остальная Эквестрия может нас найти! — поддержала его Тиспун.

— ЧУВАКИ-И-И! Выходит, они уже нас нашли! Ну, типа, а как ещё эта штука здесь оказалась? — Оушен оглядел всех, широко раскрыв глаза.

— Очень хороший вопрос, Оушен. — Циррус потыкал камень копытом. — Но если какие-то пони принесли сюда эту штуку, то где они сами? Почему не остались? Почему даже не поздоровались?

— Это произошло прошлой ночью, — твёрдо заявила Киви. — Вчера я сидела прямо на этом месте, и никакого камня тут не было. Значит, за ночь появился.

— А вдруг это Виндфитер явился закончить то, что начал?.. — озвучил Голдривет потаённый страх, прятавшийся у них у всех в глубине души.

— Нет, Голди, ты что! — ужаснулся Свитпеппер. — А кроме того, пони так не делают!

— Пони, очевидно, умеют бросать других пони. Так мы здесь и оказались.

— Виндфитер бросил нас, но он не пытался прямо нам навредить! — Свитпеппер выглядел всерьёз испуганным.

— Может, он тогда не мог из-за тех суперважных единорогов, которые...

— ПОСЛУШАЙТЕ! — раздался голос возвратившейся с озера Дроплет. Все пони умолкли и обернулись к своей старшей кобылице. — Мы не знаем всей истории. Может, этот камень отправили вперёд, словно... словно космический зонд. Мы знаем, что единорогов можно научить телепортации. Может, камень сюда телепортировали, чтобы навести по нему спасательный отряд. Я сильно сомневаюсь, что это нападение — потому что если так, то все пафосные речи, звучавшие здесь последние два часа, можно отправлять на помойку.

— Но Виндфитер БРОСИЛ НАС! — возразил ей Голдривет.

— Да, верно, бросил, — ответила Дроплет спокойно, как прирождённый лидер. — Но это был поступок труса. Виндфитер — трус. Он расист, а расизм и ксенофобия — это просто проявления страха. Если бы он хотел нашей смерти, он попросту не оставил бы нам никаких ящиков. Раз уж он мог приказать тем единорогам доставить нас вот сюда, то представьте, что ещё он мог натворить! Пожелай он этого всерьёз, мы бы уже были мертвы. Но я не думаю, что пони вообще могут убивать других пони. На самом деле, мне кажется, мы против этого закодированы. Ранить — да. Бросить в глуши — да. Но просто взять и убить — нет. Я думаю, мы буквально неспособны на убийство. Это явно что-то ещё.

— Значит, это зонд? Значит, они придут за нами и заберут нас отсюда? — Каприс огляделась вокруг. Скоро все пони начали оглядываться. Деревня Саммерленд. Их дом. Они столько трудились. Они таскали, копали, пилили, сколачивали, красили и вырезали. Библиотека, колодцы, уютные домики с соломенными крышами. Здесь было так красиво. Здесь был... их дом.

Голдривет обнял своего ненаглядного Свитпеппера, притянув поближе к себе. Он подумал об их ферме, о новом лесу, о фруктовом саде, об их прекрасном новом амбаре.

— Я почти что хочу, чтобы это Виндфитер вернулся нас добивать...

 

Продолжение следует.

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2019
"The Taste Of Grass", Chatoyance, 2012
Перевод: Многорукий Удав, Веон, 2016-2021