Автор картинки — jimmab

Автор: Chatoyance
Перевод: Многорукий Удав, Веон
Оригинал

Начало
Предыдущая глава

Глава 8
Брум-бурум-бум

Алекси Веняляйнен перекатился на другой бок в большой поролоновой кровати, которую так обожал. Чтобы раздобыть её, он провернул множество сделок. Раму он достал в руинах старой аркологии Жиранделли; хотя та страшно пострадала от бомбёжек после Коллапса, несколько банд объявили части грандиозных развалин своей территорией, и с тех пор это место служило сразу и полем боя, и коммерческим центром для покрывавшей район Залива фавелы.

Такую ценность остаткам аркологии придавало то, что многие места внутри невообразимо огромной постройки остались нетронутыми и в них сохранились сокровища доколлапсовой эпохи, почти все в отличном состоянии. Именно за них и воевали банды, и иметь с ними дело было очень непросто.

Рама кровати Алекси была найдена на тридцать седьмом уровне жилой зоны на территории банды Архангелов, но чтобы вынести хоть что-нибудь оттуда, ему сперва пришлось заключить сделки ещё с тремя бандами. В целом это предприятие съело почти всё его свободное время в первые два месяца работы в клинике 042. Но, как говорила его русская бабушка, "какова постель, таков и сон", а поспать Алекси любил.

В конце концов Алекси заполучил не только раму, но и два отличных поролоновых матраса, один из которых отдал главе клиники 042, доктору Розалин Пастерн. Она всегда по-доброму к нему относилась, а для подпольщика вроде Алекси искренняя доброта дорогого стоила.

Прямо сейчас Алекси очень-очень любил свой мягкий матрас. У него болело всё тело, и не хотелось делать ничего, только спать. Но скоро нужно будет объявлять новые конверсии, помогать Мириам на кухне готовить еду для "травоядных" — этим имечком Алекси называл и конверсантов, и новопони, — плюс в клинике всегда надо было что-то чинить.

Что же он такое делал вчера вечером, отчего теперь всё болит?.. Алекси попытался вспомнить, как прошёл вчерашний день и чем он занимался. У него мелькнула мысль, что за ним могли прийти коллекторы, агенты, которых Нехороший Человек посылал, чтобы разбираться с жуликами вроде него. Может, он с ними дрался?.. Алекси казалось, что его правое крыло пропустили через мясорубку; он поднял руку, чтобы потереть его, и обнаружил, что та заканчивается копытом.

Глаза Алекси широко открылись. Он принялся оглядываться, не понимая, что видит вокруг себя.

Он лежал на чём-то мягком, упругом и бесформенном. На ощупь оно напоминало его старый матрас, и Алекси осознал, что прежняя жизнь на Земле ему приснилась. Упругая поверхность была странных, неправильных очертаний, и находилась на дне какой-то глубокой ямы. Стены ямы были белыми, как и само дно. Наконец до Алекси дошло, что он лежит на дне колодца шестиметровой глубины. Наверху как раз начиналось утро — небо было всё ещё тёмным, но край колодца сиял в золотых лучах солнца Селестии. Именно благодаря этому свету Алекси и видел всё вокруг.

Стены колодца искрились в утреннем свете. Алекси приподнялся, опираясь на передние ноги, чтобы как следует осмотреться. Перенеся вес на левую ногу, он протянул правое копыто и потрогал странную белую стену колодца. На стене осталась ямка; копыто почти не встретило сопротивления. Алекси подвигал копытом вверх, вниз и в стороны, оставляя борозды; стена легко поддавалась.

Алекси поднёс копыто к лицу и осмотрел его. Оно было мокрым, покрытым капельками воды; шёрстка над копытом тоже намокла.

Тогда Алекси начал скрести стены рядом с плоской упругой площадкой, на которой лежал. Извернувшись, он смог выкопать углубление возле края этой странной площадки. Копая, он обнаружил, что в глубине этот материал становится светлее; сама площадка была темнее стен, сероватая и более плотная.

Алекси встал, сморщившись от боли в правом крыле, и оглядел дно колодца сверху. Оно было действительно кривым, там длинным, тут коротким, с какими-то отводами, ведущими куда попало. Правое крыло Алекси пока оставил висеть свободно — оно так вроде поменьше болело. Не сломанное, но очень сильно помятое. Алекси вспомнил судорогу перед тем, как упал. Ему в жизни ещё не было так больно.

Вдруг он понял, откуда у колодца и его дна такая странная форма: изгиб вон там — это же его шея, а выступ здесь — его задние ноги. А вон та широкая выемка — это его левое крыло, которое он вытянул, пытаясь замедлить падение.

Этот колодец был пробит телом Алекси, врезавшимся в слой белого тумана, а плотное дно образовалось, когда туман сжался под ним.

Алекси постарался это осознать. Он стоял на площадке из сжатого тумана.

Ему вспомнились тренировки с облачками брызг на прудах. Туман — это тонкая взвесь мельчайших водяных капелек в воздухе. Крошечных, микроскопических, толкущихся среди молекул газа в атмосфере. И чем мельче эти водяные частички, тем, кажется, больше власти у пегасов над ними; тогда, на тренировках, в воздухе оставались парить только самые мелкие капли. А что могло быть мельче, чем эта бесконечная белая взвесь?..

А площадка, его "постель", была серой. Серой, как грозовое облако — чем темнее, тем больше влаги. Облака — это ведь просто плотный туман...

Механизм, по которому пегасы управляли погодой, разом вспыхнул в голове у Алекси, словно свет утреннего солнца над ним. Теперь он отлично представлял, что нужно делать; но сможет ли он хоть что-нибудь?

Алекси напрягся, пытаясь сложить правое крыло. Мышцы сводило, они болели и вроде бы опухли. Пегас стиснул зубы в дикой гримасе и с усилием подтянул крыло к боку. Теперь он принялся поднимать его, стараясь разработать мускулы, разогнать по ним кровь и расслабить. Было больно, но он не сдавался. Его ждала работа. Алекси был добывалой, он находил полезные вещи и доставлял тем, кому они были необходимы.

Сейчас главнейшей потребностью была погода, и Алекси открыл её секрет. Он должен лететь. Он должен доставить знание о том, как делать облака, в Базовый Лагерь, к своей Каприс, ко всем пони, которые на него полагались.

Преодолевая боль, Алекси снова и снова поднимал и опускал крыло. Снова и снова он пытался подтянуть его к телу, чтобы оно не волочилось по... облачной материи?.. Алекси не мог сдаться. Он должен был взлететь. Обязан.

* * * * *

В глубине души Каприс была в отчаянии. Алекси не вернулся. Его не было весь день и всю ночь, и утром он тоже так и не появился. Она отправила несколько отрядов искать его тело, страшась того, что они могут найти, но надеясь, что он всё-таки сумел выжить. Он точно должен был быть где-то на земле; ни одному пегасу не хватило был сил летать столько времени.

Может, Алекси удалось совершить мягкую посадку в какой-то пруд далеко от лагеря. Может, он был ранен и не мог дойти назад. Или он мог идти, но заблудился, не зная, в каком направлении двигаться. На такой случай Каприс приказала нескольким пегасам летать кругами над Базовым Лагерем, служа цветным маяком. Ещё нескольких пони она отправила на верхушки всех четырёх холмов, для той же цели. Если Алекси был где-то там, на побуревшей равнине, то их яркие тела укажут ему дорогу домой.

Табун выполнял её указания беспрекословно. Каприс даже не задумывалась об этом, пока всё, что можно, не было сделано и оставалось только ждать. Пони просто моментально начали ей подчиняться.

Она вспомнила, как давно читала кое-что о землянских лошадях; у них был матриархат, и как только определялась старшая кобылица, её начинали слушаться без возражений. Выходит, если эквестрийцы походили на землянских копытных, то странно, что Алекси вообще приняли как лидера. И вполне естественно, что в его отсутствие Каприс автоматически стали считать главной.

Как же всё-таки были связаны Эквестрия и Земля?.. Может быть, её теперешнее тело было результатом эволюции или модификации какого-то землянского существа? Или, может...

Каприс вдруг осознала, что пытается думать о чём угодно, лишь бы не о страхе за Алекси. Он просто... пропал. Все поисковые отряды вернулись с одними и теми же новостями: никаких признаков Алекси, ни живого, ни мёртвого. Куда же он подевался?..

Все пони видели, как он улетел вверх. Дроплет и несколько других членов Полётной команды снова и снова пытались повторить его явно удавшуюся попытку добраться до неба, но никто из них не мог постоянно набирать высоту. Наконец Каприс потребовала, чтобы они прекратили, после того как Дроплет чуть не разбилась, устав от постоянных попыток последовать за Алекси.

Прошедшая ночь была для Каприс ужасной. Пампкин тоже боялась худшего, усугубляя её собственный страх. Каприс была не в состоянии держаться отдельно от табуна и осталась ночевать внизу, на примятой сухой траве вместе с остальными, но не могла заснуть. Ряженка, видимо, чувствовала её горе и тревогу и постоянно лезла ей в лицо, облизывая её мордочку жеребячьими поцелуями. Каприс понимала, что Ряженка просто пытается утешить её как может, но постоянное вылизывание действовало на нервы, как будто она имела дело с перевозбуждённым щенком; к её стыду, в конце концов она не сдержалась и прикрикнула на крошечную единорожку.

Ряженка съёжилась, не понимая, что происходит, и начала плакать; звук был странный, нечто среднее между животным блеянием и плачем человеческого ребёнка. Каприс ужасно устыдилась и провела почти всю ночь, гладя малышку мордочкой и облизывая, бесконечно прося прощения за свою вспышку гнева.

Дроплет очень хорошо поддержала её этой ночью; она устроилась рядом и часто ложилась головой Каприс на спину, обнимая её по-понячьи. А ещё она помогла успокоить отчаявшуюся Пампкин и отвлекала её, чтобы Каприс могла заниматься своим жеребёнком.

Лайтнинг и Свитпеппер тоже спали поблизости; они хотели помочь, но не знали как.

Единорог с аэрокосмическим образованием — к нему уже успело приклеиться прозвище Боинг — предположил, что Алекси мог спуститься вниз, долго и плавно планируя; в таком случае, чтобы вернуться, ему могло понадобиться больше времени, чем день или два. Слабая надежда, но Каприс была благодарна за доброту, скрывавшуюся за ней.

Очень поздно ночью, почти под утро, Каприс оглядела табун, сгрудившийся вокруг, едва освещённый светом заходящей луны. Похоже, все пони спали, кроме неё. Она устала и вымоталась, но её тревога пересилила желание тела поспать. Алекси мог быть мёртв. Он мог никогда не вернуться и не найтись. Он мог прямо сейчас лежать где-то там, в темноте, изломанный, окровавленный и совсем один.

Каприс ничего не могла с собой поделать; она начала тихонько молиться Селестии и Луне, умом понимая, насколько это глупо, но ей было уже всё равно. "Прошу, пусть с Алекси будет всё хорошо. Умоляю вас, принцессы луны и солнца, пожалуйста", — снова и снова повторяла она.

* * * * *

Первое экспериментальное облако выглядело так себе. Просто овальное скопление тумана, размером примерно с "Фольксваген Соларэлектрик Нео-Жук" и совершенно не похожее на земные облака. Например, оно имело чёткие границы, словно было сделано из большого комка шерсти, а не водяной взвеси в воздухе.

Сейчас облако стало серого цвета — результат того, что Алекси катал его по бесконечному белому полю, как огромный снежный ком. Периодически он с силой уминал его копытами, уплотняя всё больше, и начал задаваться вопросом, насколько вообще его можно сделать плотным. У копытотворного облака оказалось множество интересных свойств.

Например, Алекси мог стоять на нём и ходить по поверхности, как по большому округлому валуну. Он мог упереться в него копытами и, работая крыльями, передвигать его куда хотел. Предоставленное самому себе, облако оставалось висеть на месте, в точности как те брызги на прудах. Алекси пришла в голову мысль сделать лестницу в небо из маленьких облачков, чтобы другие пегасы смогли по ней подняться сюда, на белую равнину. Но, подумав, он оставил эту идею: облачков для этого понадобилось бы чересчур много.

Облако Алекси, после новых катаний и уминаний, стало совсем тёмным. Настоящее маленькое грозовое облачко, по крайней мере цвет был правильный — тёмно-серый. И оно было уже не пушистым, а выглядело скорее как массивная глыба. Совершенно не похоже на нормальные облака с Земли.

Крылья Алекси снова устали, он взлетел над творением своих копыт и просто уронил себя вниз; он уже знал, что на мягкую и упругую облачную материю можно падать без опаски.

В тот же миг, как его копыта воткнулись в тёмное облако, он на мгновение ослеп и оглох из-за ослепительной вспышки и тяжёлого грохота, похожего на замедленный взрыв. Что это было?.. Какая-то новая опасность? В Эквестрии что, война началась?

Нет, это глупо, в Эквестрии не было войн. Тогда откуда вспышка и гром?..

"Не может быть", — подумал Алекси. Но, опять же, физика здесь определённо была другая; он только что скатал это облако собственными копытами и сейчас стоял на нём — глупо было теперь гадать, откуда тут могла взяться молния.

Алекси поднял правое копыто. Секунду подержал его на весу, затем как можно резче топнул по облаку.

У него под ногами снова полыхнуло и грохнуло, на этот раз послабее, и он ощутил, как звук отдаётся у него в костях. Алекси принялся прыгать на облаке, как на батуте, иногда дополнительно колотя его одним или двумя копытами. И при каждом ударе маленькое тёмное облачко вспыхивало и громыхало, а потом снизу послышался отчётливый шум дождя.

Расправив крылья, ноющие, но действующие, Алекси слетел с облачка, чтобы взглянуть на него сбоку и снизу. Облетая парящее облачко, он увидел, как из него льётся дождь, падая вниз, в белую дымку. При этом облачко постепенно уменьшалось: его содержимое утекало, проваливалось в туман и выпадало на землю где-то там, далеко внизу.

Алекси оглушительно расхохотался, кружа вокруг своего облака. Он разобрался, как его племя делало дождь! Взвыв от восторга, он заложил вираж прямо под облако, освежаясь под дождём. Вылетев с другой стороны, он набрал высоту и поднялся над тающим облачком, чтобы солнце и ветер высушили его перья, и снова восторженно завопил, задрав голову к небу.

* * * * *

Каприс стояла под полуденным солнцем, защёлкнув ноги, и спала без сновидений. Она встала, чтобы дать Ряженке нормально пообедать; Пампкин оказалась права насчёт того, как надо было правильно кормить жеребёнка. Так Ряженке явно было гораздо легче присосаться к Каприс, и она ни разу не тронула зубами её многострадальное вымечко.

И пока Каприс стояла, давая Ряженке себя сосать, долгая бессонная тревожная ночь наконец сказалась. Солнце, пусть даже оно теперь было просто ярким пятном за пеленой тумана, всё-таки пригревало, и вскоре глаза Каприс сами собой начали закрываться.

Она старалась не поддаваться, но от ритмичного посасывания и мягкого убаюкивающего тепла её веки так отяжелели, что она решила оставить их закрытыми хоть ненадолго, всего на секундочку...

Каприс проснулась от внезапного мокрого холода. Была уже середина дня. Бетани, рецепционистка из клиники 042, когда-то объясняла ей, как спят пони; Бет оказалась права в том, что если спишь стоя, то не видишь снов. Сновидения, похоже, были необходимы, чтобы как следует выспаться, и поэтому, хотя дневной сон и помог, Каприс чувствовала, что ей нужно ещё.

Тут её мысли вернулись к тому холоду и влаге. Понибудь облил ей голову и спину водой?..

Каприс огляделась, осознав, что табун вокруг неё начал вопить и прыгать. Пампкин пыталась кричать ей что-то сквозь гомон; наконец она взвилась на дыбы и принялась указывать копытами в небо.

Каприс подняла голову и увидела тёмную округлую тень, спускающуюся к ним из тумана. Вдруг вспыхнула молния, на миг ослепив её, а в ушах зазвенело от грома. Когда зрение вернулось, тень была уже гораздо ниже и немного в стороне от Базового лагеря; вскоре Каприс различила рядом с ней силуэт белого пегаса, который, мерно взмахивая крыльями, толкал то, что могло быть только дождевым облаком, вниз, к земле.

Она попыталась бежать и только сейчас вспомнила, что защёлкнула ноги. Тихо ругаясь про себя, Каприс расцепила костяные выступы в коленях и освободилась. И вот она уже галопом неслась вперёд, быстрее, чем когда бы то ни было в теле пони, так что даже ветер свистел в ушах.

Алекси мощно работал крыльями, направляя уменьшающееся облако к небольшому огороду Свитпеппера. Вот он дважды топнул, и двойной гром со вспышками молний ознаменовал его победу. Теперь уже совсем крошечное облачко продолжало поливать иссушенные грядки, когда Алекси наполовину спрыгнул, наполовину спланировал на землю.

Весь табун столпился вокруг него, барабаня копытами по земле и радуясь его эффектному появлению.

И вдруг Алекси оказался на траве, наполовину под собственным облаком, мокрый от грязи и дождя, льющегося в лицо, а на нём лежала Каприс, обнимая его всем телом и всеми четырьмя ногами, целовала его и плакала, и её слёзы радости смешивались с дождём, как будто само облако плакало от счастья вместе с ней.

 

Читать дальше

 

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2017
"The Taste Of Grass", Chatoyance, 2012
Перевод: Многорукий Удав, Веон, 2017