Архетипер / The Archetypist — глава 4

Этой ночью в моих снах — пустыня.

Тёмная, настолько, что я едва могу различить дюны вокруг. Не то чтобы в пейзаже было на что смотреть — по звуку и запаху я знаю, что пески простираются во все стороны вокруг меня. Уже через секунды жар въедается в мою шкуру и плоть, и копыта горят от жгучих касаний песка. Сухой воздух слизывает влагу с моих губ, они трескаются, и я жмурюсь от ветра.

Почему во снах мы идём именно туда, куда идём? Что движет нами? Я наклоняю голову против ветра, ориентируюсь по теням скал, высящихся вокруг, и продвигаюсь вперёд. Рыхлый песок растекается под копытами, крадёт мои шаги, заставляет тащиться как сквозь глубокий снег на пути к неизвестной цели.

Во тьме есть цвета. Скользящая радуга оттенков кровоподтёка, она плавится как отпечаток солнца на сетчатке. Я оборачиваюсь, моргаю, пытаюсь всмотреться в тени, пока иду, но слепота моя почти абсолютна. Только луна — нет, вдруг понимаю я, солнце — высоко над головой, и тьма во всём остальном мире.

Я останавливаюсь на плато, вглядываюсь в тёмную пустошь. Слепо смотрю вверх, на солнце. Оно смотрит в ответ, пронзает меня, и я понимаю — вовсе не тьма слепит меня, но свет. Слёзы текут по моим щекам. Слезами я рисую свою тень, делаю её больше и больше, широко провожу кисточкой, что сделана из моего хвоста, и вот уже все пески вокруг меня окрашены ими. Если достанет сил продолжать, я нарисую тень, которой хватит, чтобы скрыться от солнца, и вновь смогу видеть, смогу выйти из тьмы в…

Я проснулась в слабом свете замка. Его кристальные стены никогда не были совершенно темны — даже при полном отсутствии внешнего света они поблескивали слабым фиолетовым, тем же цветом, что и моя магия. Полезно при визите в туалет ночью, но Спайк жаловался, что это немного жутковато.

Что-то попало мне в глаз. Пыль или ресница. Я постаралась проморгаться, чтобы убрать помеху, но в конце концов сдалась. Усталость победила раздражение.

Я закрыла глаза и снова улеглась на подушку, отправившись в сон.

Когда я проснулась, Старлайт уже приготовила кофе на кухне. Я притащилась на запах как живой мертвец, сцепилась с кружкой и сумела сделать большой глоток и даже не сильно облить грудь.

После того всё стало получше.

— Утро, соня! — сказала Глиммер, ставя передо мной тарелку с горкой блинчиков. — Что-нибудь странное снилось?

— Наверное? Не помню. Кажется… — я откусила блинчик, пытаясь прорваться сквозь туманную завесу памяти. Как всегда, обрывки сна ускользали тем дальше, чем сильнее я пыталась их припомнить. — Что-то о невозможности видеть.

— Хм, — Старлайт присмотрелась ко мне. — У тебя немного воспалённые глаза. Может, в этом дело?

— Аллергия или Дискорд. Одно другого лучше, — я вздохнула и ещё раз куснула блинчик. — А тебе?

Она пожала плечами:

— Тоже. Я… может быть, что-то о моём прошлом городе, но… не уверена. Они не запоминаются, ты знаешь?

— Очень хорошо знаю, — я отставила пустую тарелку и поднялась. — Ладно, я пойду опрошу ещё нескольких пони. Ты со мной?

Она покачала головой:

— На самом деле, мне на ум пришло ещё несколько зацепок. Буду в библиотеке, поработаю с ними. А завтра утром приедет Трикси, и я бы пока кое-что для неё подготовила.

Частичка меня — маленькая эгоистичная частичка — хотела вытащить Старлайт с собой в город. Мне не помешала бы её помощь при разговоре с пони: сны очень личное дело, а Старлайт была непревзойдённа в искусстве вызывать доверие пони. Наверное, полезный навык для лидера секты. Кроме того, эта часть меня хотела украсть её внимание, отвлечь на себя от каких бы то ни было дел для Трикси. Но притом я знала, насколько это по-детски, и насколько важна для Старлайт встреча с подругой, так что я смогла улыбнуться.

— Не торопись, — сказала я. — Вряд ли странные сны устроят конец света за одну ночь.

Понивилль уже бурлил жизнью, когда я вышла из замка. Привычный шум толпы наполнил мои уши, и я поняла, что улыбаюсь, хотя глаза всё ещё упорно чесались. Если где-то в Эквестрии и лучше жить, чем в Понивилле, я такого места не знаю..

За час до полудня я наконец-то дошла до бутика. Рэрити была одной из немногих, кто с готовностью поговорил бы со мной, как бы несовершенны ни были мои коммуникативные навыки, и она уже упоминала раньше необычные сны. Легкодоступный источник информации, так я надеялась. Я перепроверила, что на окне действительно висит её табличка «Открыто (и восхитительно)!», и прошла за дверь.

Но приветствовала меня не Рэрити. Вместо неё в холле была уменьшенная и более высокочастотная версия модницы.

— Принцесса Твайлайт! — воскликнула Свити Белль. Она отложила книгу и пропрыгала ко мне, обняв. — Привет! Как дела? Ты пришла к Рэрити?

Я ответила объятию, потёршись носом:

— На самом деле, да. Она тут?

Свити покачала головой:

— Не-а! Оставила меня на хозяйстве и ушла закупаться материалами для вот этого!

— Для че... — Я повернулась, куда она указывала, и не закончила вопрос. Просто смотрела, так и не закрыв рот.

В окружении зеркал на сцене, наброшенным на поникен, было самое прекрасное платье, что я видела в своей жизни. Оно было оранжевым, жёлтым, красным и чёрным, в тысячах блистающих чешуек, с исключительной точностью сшитых вместе. Узор, незаметный и почти случайный изначально, прояснялся, пока я приближалась, становился плюмажем бабочки-монарха. Он стекал по плечам и бедрам поникена, и оборчатые сетчатые ткани поднимались от холки, напоминая крылья.

Оно было не просто платьем. Сам смысл того, что есть платье, надо было определять заново. Я едва могла представить, как пони — плотское, порченое, неуклюжее животное — дерзнёт надеть такое творение.

— Она… — я с трудом моргнула… — Она сделала это?

— Ага! — Свити пропрыгала вокруг меня, затем к поникену, и на один ужасающий момент мне показалось, что она осмелится коснуться его. Но Свити остановилась на второй ступеньке сверху. — Она работала над ним всё утро! Потом у неё кончилось золотое волокно, и пришлось отправиться за ним.

— Ах, очень жаль, — я смогла отвернуться от платья. — Увидишь её, передай, что я заходила, чтобы с ней поговорить? Пусть заходит в замок в любое время. Или я приду попозже.

Пара красных бабочек-адмиралов стала мне компанией за обедом. Не будучи цветком, я не могла поделиться с ними нектаром, но вспомнила из прочтённого, что бабочки крайне нуждаются в натрии, так что просыпала на стол немного соли и увлажнила соль конденсатом со стакана. Естественно, они сели рядом с угощением, посасывая его длинными игольчатыми языками. Они были вежливы и не мешали мне следить за пони, проходящими мимо веранды кафе.
Официантка удивлённо охнула, заметив бабочек. Протянула мне маргаритковый сэндвич, спросила, не беспокоят ли они меня. Я заверила, что нет, не беспокоят, и все мы продолжили свой обед.

Глаза всё ещё чесались. Кажется, им мешал солнечный свет. Я потёрла глаза копытом и попыталась вспомнить, есть ли у меня шляпа с полями или тёмные очки. Может быть, позаимствую их у Спайка.

— У фасеточных глаз бывают аллергические реакции? — спросила я у трио бабочек. Те не ответили.

Стоп. Я прищурилась. Конечно же, одна из них отличалась от других.

— Дискорд, — проворчала я.

— Что? — спросил мини-драконэквус. Его изогнутое волной тело, едва пару сантиметров длиной и с парой крыльев бабочки, порхнуло ко мне и опустилось на краю моего подноса. Несмотря на то, что говорил он ртом меньше чем булавочная головка, голос был отчётливо слышен. — Я уже не могу пообедать вместе с подругой?

— В последние дни ты злоупотребляешь нашей дружбой, — прошептала я. Не хотелось бы, чтобы другие посетители заметили, как их принцесса спорит с бабочкой. Пойдут слухи. — И что это за облик?

— Я люблю бабочек. Они — мой любимый паук. Мне чем-то нравится метаморфоз. — Он мягко взмахнул крыльями, показав пятнистый узор. — Хоть мне и хотелось бы, чтобы у них было побольше зубов.

Без этого образа я бы вполне обошлась.

— Вчера мы поговорили с принцессой Луной. Она сказала, что твой маленький план относительно снов — пустая трата времени. Пони заново сплетают свои сны с каждой следующей ночью. Архетипов не существует.

— Я соглашусь, что Луна кое-что знает о снах, — ответил он. Вспорхнул в воздух, покачиваясь и смещаясь передо мной. Несколько посетителей кафе заметили моего необычного гостя и стали указывать на нас. — Но я оптимистичен! Первые результаты многообещающи. Как спалось тебе сегодня?

— Хорошо. Просто хорошо. Ничего стоящего разговора.

Он не ответил, но я могла поклясться — его морда исказилась в самой маленькой усмешке в мире. Ещё несколько взмахов, и он разделился, каждое крыло в свою сторону, как лепестки цветка на ветру. Тело рассеялось дымом. Я услышала низкий смешок, но, возможно, это был всего лишь шум крови в моих ушах.

— Совершенно не по-дружески, — пробурчала я. Взглянула на двух оставшихся бабочек, чтобы убедиться, что они не подделки. Вроде бы, всё в порядке. Несколько глубоких вздохов, теперь пульс. Медленнее. Медленнее — значит лучше.

— И что это было? — Внезапные и резкие слова вернули меня к реальности. Посетители кафе занялись своими делами, но другая пони стояла рядом со мной, уставясь на мой поднос. Приятный запах сена, пота и чуть обгоревшей под солнцем шкуры заполнил мой нос.

— Привет, Эпплджек, — я пригладила копытом взъерошенные перья. — Прости, немного задумалась.

— Норм. — она уселась напротив. Стол покачнулся, и две моих маленьких подруги поднялись в воздух. Мы молча смотрели, как они бьют крыльями, пока бабочки не уселись вновь. — Я тя не потревожила?

— Нет, конечно. Хочешь что-то заказать? Я уже почти закончила, но могу побыть с тобой.

— Не-а, перехвачу чего на ферме. Но спасиб.

От моего сэндвича осталась только корка. Я не собиралась есть её, но было глуповато сидеть с едой и ничего не делать. Я подняла корку и куснула её:

— Как там твои домашние?

Эпплджек улыбнулась. Если что-то и могло с гарантией переключить её на позитив, то именно разговор о семье. Ну, ещё яблоки. Она могла часами говорить о яблонях.

— Неплохо. Мак на неделю отбыл, в гости к Шугар Белль. Ещё с её стариками впервые повидается.

Большой шаг.

— Справится, как ты считаешь?

— Должен, если язык к нёбу не прилипнет. Ну, ты его знаешь. Но, мыслю, они с Шугар Белль сердцем уже притянулись друг к дружке, так что что там родители себе считают, уже не важно. Но ежели они хоть чуть на неё саму походят, то думают головой, а не фантазиями, и полюбят его какой уж есть.

Я кивнула, хоть и слушала почти вполуха. Есть ли слово для этой печали, когда ты понимаешь, что друзья уходят дальше по своей жизни, и ничего не вернуть, не сделать так же, как раньше? Снова пригладила перья:

— Похоже, они настроены серьёзно.

— Угу. Думаю, ждать свадьбы. Или жеребёнка.

По мне проскочила искра удивления — не то чтобы мы все не знали, что Биг Мак спит с Шугар Белль, но Эпплджек так обыденно говорит о будущих результатах? Она могла всем сердцем встать на защиту семейной чести.

— Ты бы что-то из двух предпочла? — уточнила я.

— Я, без всяких, хочу их свадьбы. Бабуля, та больше детишек. Эппл Блум сойдёт по любому. Она хочет быть цветочной кобылкой, и тётей тоже хочет. Вся прям в восторге.

— Знаешь, я цветочной кобылкой никогда не была. Но я тётя. Это мило. Рекомендую.

— Угу. Особливо когда за мелочью самой не присматривать.

На том беседа затухла. У меня кончилась даже корка, чтобы грызть, и от лимонада остался только полурастаявший лёд. Я всё равно сделала глоток, чтобы занять копыта.

— И, мм, у меня вопрос. Тема личная. Если ты не хочешь говорить, я пойму.

Эпплджек подняла бровь:

— Вперёд.

— У тебя были недавно странные сны?

Она наклонила голову:

— А что, они не все странные?

— Больше обычного, то есть. Что-нибудь новое.

— Хм. — она провела копытом по краю стола, оторвала несколько щепок. — Может быть. Трудно упомнить. Они…

Теперь я подняла бровь:

— Да?

— Прости, только… глупости всякие. Не, у меня никаких странностей не было. С чего вопрос-то?

— Может, и ни с чего. Бессмыслица Дискорда. Но если странные сны всё же будут, дай мне знать, хорошо?

— Справлюсь, наверно. — Она пристально и глубоко смотрела на меня несколько секунд, столь серьёзная в молчании, какими могут быть только земные пони. — А как ты сама-то? В порядке?

— Угу. То есть, да, всё в порядке.

— Мхм. — Эпплджек забрала у меня стакан, вынула из него полурастаявший кубик льда, разгрызла и съела его. — Глаза у тя чутка красные. Аллергия?

— Наверное. — Резкое желание почесать глаза почти заставило меня нервно задрожать, и я едва сдержалась. — То самое время года? Думаю, это всё кедры.

— Может и так. Мне на кедры, в общем, плевать. У них нос задран. Если бы кедры были пони, то сплошь единорогами.

Это… я несколько раз моргнула, поискала, чем на это ответить, и сдалась, так ничего и не придумав. Я и правда знала несколько довольно высокомерных единорогов. Так что я спросила о другом:

— Ты не видела Рэрити? Я заглянула в бутик, но дома была только Свити. И где-то в Понивилле можно купить золотое волокно?

— Золотое волокно? Я такое не покупаю. Что-то кантерлотское.

Ну, в таком случае до прихода Рэрити ещё несколько часов. Но я могла поговорить и с другими пони. Я положила на стол несколько битов, и разговор перешёл на более обыденные темы. Пони наполняли кафе и оставляли его, как приливы и отливы, и в какой-то момент две мои подруги-бабочки поднялись и отправились прочь по ветру.